Глава 12. Пиппин стояла в своей каюте, дрожа как в лихорадке

Пиппин стояла в своей каюте, дрожа как в лихорадке. Она не знала, плакать ей или кричать от возмущения. Дэш был женат. Он погубил ее, сделал ей ребенка. Он лгал, уверяя, что любит ее. Ему нужно было лгать.

«Ты использовал мою мать, чтобы получить судно, и эту леди... чтобы... чтобы спасти свою ничтожную шкуру. Дважды. Скольких еще ты использовал так бессердечно?»

Беспощадные слова Нейта звенели у нее в ушах, подтверждая, как немного она знала тогда о Дэше. А он был женат на другой, имел ребенка.

Зажав рот рукой, Пиппин зажмурилась, она не хотела выдать свою боль криком и слезами. Вместо этого, упав на колени, она раскачивалась взад и вперед. Он когда-нибудь любил ее? Она так многим рисковала ради этого человека, а он бросил бы ее, высадил бы в каком-нибудь забытом Богом порту и уплыл?

Как он недавно сказал?

«Я никогда не любил вас. Вы были податливым утешением в холодную зимнюю ночь, но и только».

Нет, это неправда. Этого не может быть. Поскольку если это так, то вся ее жизнь построена на лжи.

Суссекс, Англия

Холлиндрейк-Хаус, 1814 год

Дэш шагал по роскошной комнате, в которой его прятали. Единственной задачей «тети Минти» было зарываться с головой под одеяла, когда приходили горничные, да кряхтеть и стонать, чтобы прислуга герцога поскорее ушла.

Но сегодня вечером все было по-другому. Дэш знал, что должен сделать.

Он должен сказать Пиппин правду: сказать ей об Абигайль и о малыше. Дэшу не доставляла удовольствия перспектива рассказать, как он женился на Абигайль, как позволил жадности и амбициям завладеть его сердцем. Что Пиппин о нем подумает?

Запустив руку в волосы, он застонал. Господи, как он до этого дошел?

«Ты безрассудный, мой мальчик, слишком безрассудный, – сказал бы мистер Харди. – Плаваешь там, откуда надо мчаться на всех парусах».

Разве это неправда? Именно так Дэш женился на Абигайль двумя годами раньше. Он вернулся домой, удрав от британцев. «Цирцея» отчаянно нуждалась в ремонте. Горя желанием скорее вернуться в схватку, он пошел повидать Натаниела Джеймисона, владельца лучшей верфи в Балтиморе. О да, мистер Джеймисон может восстановить «Цирцею», но его корабельщики слишком заняты – война и все такое, – это займет три месяца.

– Три месяца?! – воскликнул Дэш, едва не выругавшись.

Мужчины присматривались друг к другу, Дэш – к хитрому, но талантливому судостроителю, мистер Джеймисон – к стоящему перед ним знаменитому капитану.

Проницательный Джеймисон знал, что Дэшуэлл или сделает состояние на войне, или окажется на дне морском. И после войны – если находчивый капитан уцелеет – он будет знаменит.

– Возможно, я смогу несколько ускорить ваше дело, капитан Дэшуэлл, – сказал Джеймисон, предложив отремонтировать «Цирцею» за две недели. – Кстати, – добавил он, когда они скрепили сделку рукопожатием, – с моей стороны было бы большой небрежностью не пригласить вас сегодня на обед. Моя дочь Абигайль будет рада познакомиться с вами.

Дэш видел смысл приглашения насквозь.

Маленькая мисс, которой он грезил, живет на другой стороне Атлантики и скорее всего вышла замуж за графа, барона или какого-нибудь другого приличного типа. Наверное, она о нем ни разу не вспомнила. Пора выбросить из головы смехотворные фантазии о леди Филиппе Ноуллз.

Так что он пошел к Джеймисону на обед. Две недели спустя Дэш вышел в море на «Цирцее», сверкающей новыми снастями и прочным корпусом, с полными трюмами провизии.

С причала ему махала жена. Никаких оглашений имен вступающих в брак и прочей мишуры, короткое ухаживание, мечтательная невеста и жених с видами на будущее.

Со временем огни в глазах Абигайль тускнели, а слава Дэша росла. Каждый раз, когда «Цирцея» возвращалась в порт, едва ли не насквозь простреленная, но всегда с триумфом, жена умоляла его остаться. У них достаточно золота. Ему не нужно так рисковать.

Но море и горячее желание отомстить британцам делало Дэша глухим к уговорам и мольбам жены. Когда они виделись в последний раз, она совершенно случайно узнала, что он имеет дело с французами, а это в лучшем случае безрассудно. Обозлившись, Абигайль грозила рассказать всем о его делишках, чтобы он больше не мог так рисковать, чтобы ребенок, которого она носила, вырос, зная отца.

И что он сделал? Прогнал ее с судна и удрал из Балтимора, словно у него хвост горел. Через две недели он вернулся домой с добычей и узнал, что она умерла родами, оставив младенца, его сына.

Тесть, горевавший по единственному чаду, во всем винил Дэша, устроил перепалку на похоронах, которые стали скандалом на весь Балтимор. И что сделал Дэш? Поднял якорь и сбежал.

И затем совершил самый безрассудный поступок – решил отправиться в Лондон. Он планировал прокрасться в город, выведать в доках и кофейнях драгоценную информацию, а потом уйти подальше от Ла-Манша и собрать богатый улов.

Харди говорил, что Дэш ищет смерти, и это было недалеко от истины. По крайней мере, тогда, когда он оказался в безвыходном положении в Англии, пока случайно не столкнулся с Пиппин. Он нашел любовь в ее невинных поцелуях, в ее страстных объятиях.

О, почему он тогда не бросил свой прилавок с каштанами на замерзшей Темзе и не сбежал?

Прежде он никогда не любил. И именно это привело к нынешним мукам.

Внизу стихла музыка, значит, вечер близится к завершению. Почему так долго? Пиппин обещала, что после обеда извинится, сославшись на мигрень, и сразу поднимется. Прошло уже несколько часов, Дэш слышал только смех и музыку. Но разве не в этом цель приема? Дать возможность гостям пофлиртовать, чтобы могли пустить корни будущие союзы.

«Лучше бы никто не болтался около моей Цирцеи», – думал Дэш, шагая по комнате. Он поглядел на каминные часы и глубоко вздохнул. Где она, черт возьми?

Хотя, с другой стороны, чего он так торопится?

Эх, если бы у него было обаяние одного из его английских друзей. Взять Темплтона, например. Он сообщил бы неприятные новости с улыбкой и тонкой иронией.

«Цирцея, любовь моя, я должен кое-что тебе сказать. Этот брак... Да, в тот раз я немного запутался, но с тобой...»

Дэш фыркнул. Все эти тонкие политесы не его стихия. Ему по душе взвести курок и... «Огонь, ребята!».

– Ты должен сказать ей, Дэш. Должен, – бормотал он себе под нос.

– Что должен, Дэш? – послышался нежный голос.

Обернувшись, он увидел в дверях Пиппин. У него сердце запело, но, взглянув в ее настороженные глаза, он понял: за последние часы что-то как-то изменилось.

Что, черт возьми, случилось внизу?

– Я тосковал по тебе, Цирцея.

Он подошел обнять ее. Но она уклонилась и, ему показалось, даже вздрогнула, когда он заговорил. Шагнув вслед за ней, он посмотрел ей в лицо:

– Что-то случилось?

– Ничего, – сухо и отрывисто сказала она, снимая перчатки.

Ничего. Самая действенная фраза в устах женщины, означающая, что все совсем наоборот. Он хорошо узнал это с Абигайль. Вряд ли ничего не случилось, скорее всего произошло что-то ужасное.

– Что случилось сегодня вечером? – Пиппин пожала плечами.

– Я пошла на обед. Потом мисс Элсфорд играла на фортепиано. Некоторые танцевали. Потом я извинилась и поднялась наверх. В самом деле, ничего.

Говоря это, она не поднимала на него глаз. Наклонив голову набок, Дэш смотрел на нее.

– И это все, Пиппин? Что-то не так. Кто был на обеде?

– Все гости. Элсфорды, лорд Кранвич, сэр Роберт Фоксли, лорд Гримстон, лорд Боксли... – Она похлопывала пальцами по губам. – Ах да, лорд Госсетт. Он очень мил, виконт, у него прекрасные владения к западу от имения лорда Джона, думаю на побережье.

Гнев горячей волной обдал Дэша. Лорд Госсетт!

– Он как раз из тех, кому твоя кузина надеется сосватать тебя, как я понимаю? – спросил Дэш.

– Именно так, – с вызовом взглянула на него Пиппин. Дэш все понял правильно. Значит, он должен уйти.

Оставить ее виконту и уйти этой ночью. Но что-то в ярком свете ее глаз бросало его в адское пламя подозрений.

– Так ты собираешься выйти за него? – выпалил он, встав перед нею.

И его Цирцея, его прекрасная Цирцея, не возразила.

– Должна, – бросила она в ответ. Это прозвучало артиллерийским залпом. – Сомневаюсь, что стану задаваться вопросом, со сколькими другими женщинами он развлекся. Сколько других Цирцей у него по всей Атлантике.

Дэш застыл. Ее спокойная речь словно порвала его паруса и срезала мачту наполовину.

– Чт-т-ооо?!

– Видишь ли, я не упомянула одну гостью. Возможно, ты ее помнишь... она, кажется, очень хорошо знакома с тобой...

У него сердце замерло.

– Мисс Сара Браун, – наконец закончила Пиппин. – Недавнее завоевание? – Дэш не мог вымолвить ни слова, Пиппин продолжала: – Она рассказала всем собравшимся очаровательную историю, как ты захватил ее судно в море в прошлом декабре и оказался самым галантным мужчиной на свете. И мне пришлось стоять там и слушать ее рассказ о твоей «доброте» к ней.

– К кому? – спросил Дэш, силясь понять, что произошло.

– К мисс... Саре... Браун, – вымученно сказала она, давясь каждым словом, как опилками.

– О Боже. Только не эта гарпия, – пробормотал Дэш. – Она здесь? И ее мать тоже?

– Да, она и ее мать здесь. Ты меня не слушаешь? Мисс Сара Браун здесь.

Дэш издал сдавленный звук, пытаясь перевести дыхание, Судьба-злодейка. Только не они.

– Мы должны уехать, – объявил он. – Сейчас же.

– Я никуда с тобой не поеду. – Голос Пиппин становился громче, грозя привлечь внимание. – Ты лживый, гнусный...

Дэш схватил ее и сделал единственное, что ее утихомирит. Он поцеловал ее. Пиппин сначала сопротивлялась, молотила его кулаками, но он не отпускал ее и не останавливался. Он позволил своим губам и языку действовать вместо слов. Он целовал ее, пока она не прижалась к нему, тихо застонав от желания.

– А теперь слушай меня, – шептал он. – Эта девица опасная особа. Где она, там неприятности. Если их еще нет, то скоро будут. Неприятности, которые нам ни к чему. – Отстранившись, он смотрел в прекрасные глаза Пиппин. Глаза, полные сомнений и надежды. – Она для меня ничего не значит и никогда не значила. Я захватил ее судно и высадил ее на берег так быстро, как смог...

«Как только мне заплатили», – мог бы добавить Дэш, но это совсем другая история, в которую он не хотел посвящать Пиппин. Ложь и тайны громоздились вокруг него, грозя похоронить все, что ему дорого.

– Не знаю, что она наплела, – продолжал он, – но это ложь, Пиппин. Она самая скверная особа из тех, с кем могут пересечься пути. Жаль того, кто у нее на прицеле. И я уверяю тебя, это никогда не был я.

О Господи, только не это. Зря он впутался в ту историю, за ним все еще охотятся, и визит сюда мисс Браун, похоже, предвещает нечто более опасное, чем страхи Пиппин относительно агентов министерства иностранных дел.

Тем временем Пиппин настороженно смотрела на него.

– Правда?

Он кивнул и был вознагражден поцелуем, полным страсти.

Но в ушах Дэша зашелестел голос Харди: «Видишь, сказать правду не так уж трудно, парень. Продолжай, скажи ей остальное. Скажи ей об Абигайль и о малыше, твоем сыне».

Вместо этого Дэш переменил тему, поддразнивая:

– Теперь о том виконте, он красив?

– Да, весьма, – пробормотала Пиппин, потянув его за рубашку, ее пальцы кружились по его груди, но ее прикосновения не делали ее слова более приемлемыми.

– Богат?

– Очень.

Дэш взглянул на нее:

– Собираешься за него замуж?

Ее руки замерли, она с улыбкой подняла на него глаза:

– Зачем мне это делать, когда у меня есть ты?

На борту «Эллис Энн», 1837год

Но она вышла за виконта.

Вышла за него, а не за мужчину своей мечты. Слова эхом отдавались в голове Дэша, когда он приплелся в свою каюту и захлопнул дверь. По крайней мере, так твердил себе Дэш много лет. В этом было утешение для его заледеневшего сердца.

Она вышла не за того и получила все последствия. Он оглядел захламленную каюту в поисках бутылки. Но его взгляд упал не на знакомую фляжку, а на зеркало на стене.

Смотревший оттуда незнакомец, казалось, насмехался над его суждениями. «Непохоже, что женщина на твоем судне полна раскаяния или страдает из-за своего решения».

Поскольку они оба знали правду: она сделала правильный выбор.

Годы назад своим опрометчивым решением Пиппин спасла Дэша и себя, хотя в то время этого не знала.

А он знал.

Как сказал Нейт, он был проклятием для любой женщины, которая отдала ему свое сердце. Он убил Абигайль своим безразличием к ее страхам и в конечном счете погубил бы и Пиппин, не выйди она за Госсетта.

И еще более горько думать, что она пришла к нему, потому что все еще любила его, все еще считала его тем человеком, тем, кем его все считали, – капитан Томас Дэшуэлл. Капер. Герой. Сорвиголова. Благородный пират.

Как он ни старался объяснить, что никакой он не герой, а всего лишь обычный человек, к тому же не слишком хороший, никто его не слушал. До сегодняшнего дня.

Теперь она знает и ненавидит его за это, как и следовало.

Краем глаза заметив бутылку, Дэш, спотыкаясь, шагнул к ней, вытащил зубами пробку и пил, пока крепкий напиток, обжигая горло, не увлек его в глубины ада.

«Ты никогда не был достоин ее, парень. Ты не заслужил ее любви», – казалось, шептал из стен голос Харди.

– Черт бы тебя побрал, Харди, – ответил Дэш, шатаясь и сжимая в руке бутылку. – Я любил ее.

«Ты брал все, что хотел. Ты в своей жизни ни дня честно не работал. Ты жил по своим собственным правилам – не по ее правилам и не по правилам Абигайль. Ты им обеим причинил зло».

Дэш затряс головой, как собака, пытаясь выбросить из головы обвиняющие слова.

– Я капитан Томас Дэшуэлл, – скрипнул он зубами, стараясь стоять твердо, но ноги предательски не слушались. – И она моя, всегда была и всегда будет.

Но она не была его и никогда не будет, и он знал это также, как и призрак преданного первого помощника.

Харди не насмехался над ним. Пока еще. «Ты жалкий пьяница и трус в придачу. Даже курс проложить уже не можешь. Оставил всю работу Нейту. Но он родился не для того, чтобы шлифовать твою репутацию. Он достаточно скоро это поймет и высадит тебя на каком-нибудь необитаемом острове, как ты того и заслуживаешь. Потому что ты так и останешься пьяницей и Никем больше».

Дэш открыл было рот, чтобы возразить, но Харди не закончил. Ворчливый старик припас еще одну реплику. «И она никогда не примет тебя, пока ты живешь на дне бочки с бренди... Никогда».

– Это мы еще посмотрим, – как всегда, с вызовом ответил Дэш. Он мог пройти по коридору к ее каюте, стукнуть в дверь, очаровать, и в мгновение ока она окажется в его объятиях... один поцелуй, только один поцелуй, и она снова будет его.

Он почти верил в это, когда, спотыкаясь, двинулся к двери, пока еще раз не увидел себя в зеркале.

Отражение сказало правду.

Пиппин больше не его. И если он осмелится к ней приблизиться, она скорее всего толкнет его за борт.

Дэш уставился на человека в зеркале, пытаясь отрицать, что это он. Пытаясь всеми возможными способами убедить себя, что он не «жалкий пьяница», как сказал Харди.

Но из зеркала на него смотрела правда жизни. И у него было два пути: остаться таким, как есть, и жить без нее или как-то справиться с той бедой, в которой оказался.

Пиппин медленно подняла голову от резкого стука в дверь. Сколько времени она проплакала, сидя на полу, она понятия не имела, но стук вернул ее к настоящему, с которым она не желала иметь никакого дела.

– Леди Госсетт? – Настойчивость в голосе Нейта задела ее.

– Да? – ответила она, устало поднимаясь на ноги. Господи, как коленки болят. Что значит возраст.

– Вам нужно подняться на палубу. Сейчас.

Она посмотрела в узкое окно и поняла, что уже ночь. Неудивительно, что у нее колени болят. Как она глупа, что так долго оплакивала любовь, которой никогда не было. Томас Дэшуэлл. Хм. Не надо было много лет назад вмешиваться, пусть бы его повесили.

– Пожалуйста, леди Госсетт, поторопитесь, – сказал Нейт, колотя так, будто собирался ворваться и потащить ее на палубу против ее воли.

– Да-да, иду, мистер Дэшуэлл. Иду. – Пиппин открыла дверь и оказалась лицом к лицу с человеком, который так походил на своего отца. Она игнорировала отчаянный стук сердца, она всегда так реагировала, когда видела Дэша. – Что случилось?

– Вы должны это видеть, – только и сказал Нейт, взяв ее под руку, и потянул за собой.

Она последовала за ним главным образом потому, что не имела никакого выбора. Вскоре Пиппин оказалась на палубе, Нейт повел ее на корму. Там у самых перил стоял Дэш.

Не сегодняшний Дэш, но Дэш в его старом пиратском наряде тех времен, когда был контрабандистом и украл поцелуй с ее губ на берегу в Гастингсе. На голове под старой треуголкой красный платок. Дэш был в черных бриджах, белой рубашке, черном кожаном жилете. Грудь перекрещена оружейными ремнями, а сапоги выше колен так начищены, что сияют даже в темноте.

Но не его вид ошеломил Пиппин. Вся команда смотрела на капитана так, будто внезапно очутилась в театре «Ковент-Гарден» в середине второго акта какой-то комедии. Его действия убедили всех на борту «Эллис Энн», что Томас Дэшуэлл, мягко выражаясь, «потерял оснащение».

Рядом с ним стоял ящик бутылок и большой бочонок. Дэш одну за другой бросал бутылки в море. Парочку он поцеловал на прощание, но это, была скорее насмешка, чем сожаление.

Наконец не осталось ничего, кроме бочонка, и когда он поднял его, стоявший рядом с Нейтом Клеменс запротестовал:

– Нет, капитан, нет! Это выдержанное и ценное...

Но Нейт остановил его кивком головы, и прежде чем кто-нибудь пришел в себя и помешал Дэшу, бочонок полетел в волны под дружный стон команды.

Дэш стоял ко всем спиной, как будто он был один в целом мире.

Что ж, во многом это так и было.

– Это его последние запасы, – пробормотал кто-то. – Теперь у нас начнутся неприятности.

– Мистер Дэшуэлл, что он делает? – спросила Пиппин. – Что это значит?

– Думаю, он решил расстаться с бутылкой и перестать пить, – ответил Нейт со странной нотой в голосе. Пиппин назвала бы ее надеждой, если бы она не была щедро приправлена недоверием.

– Даже так? – Она покачала головой. – Разве он не понимает...

– Сомневаюсь, – ответил Нейт. – Отец никогда не думает о последствиях, но он только что выбросил все свои запасы, а команде приказано не делиться с ним.

– Это ваше распоряжение?

– Нет. Его, – кивнул на отца Нейт. – Именно поэтому все здесь. Он приказал, чтобы команда держала свои запасы под замком, а потом начал швырять за борт содержимое своего склада.

Теперь пришла очередь Пиппин изумленно уставиться на одинокого человека у борта.

– Он совсем с ума сошел.

– Да уж.

– Тогда чему вы улыбаетесь, мистер Дэшуэлл?

– Он собирается расхлебать кашу, которую заварил, леди Госсетт.

Она снова посмотрела на Дэша:

– Это будет так же плохо?

– Хуже.

Холодок пробежал у нее по спине, предупреждая о том, что ждет... и Дэша... и ее. Она тряхнула головой, стараясь отделаться от дурного предчувствия.

– Почему он это сделал?

– Разве непонятно? – Нейт вздохнул и повернулся к слоняющейся команде: – По местам!

Пиппин покачала головой. Что заставило его это сделать? Она? Боже милостивый, нет. Неужели Дэш действительно думает, что если выбросил бутылки в море, то это все стерло?

Пиппин задрожала, и не от жалости, а от гнева. И действительно, когда Дэш с торжествующим видом, гордясь содеянным, повернулся, он улыбнулся ей, как будто говоря, что все будет в полном порядке.

Если не считать того, что это не так-то легко. «Ты не можешь стереть прошлое одним красивым жестом! – хотелось крикнуть Пиппин. – Нельзя убрать боль и ложь, швырнув свои проблемы за борт».

Разве он этого не понимает? Очевидно, нет.

И она сделала то, что должна была сделать давно, когда обнаружила его полузамерзшим на Темзе, и что тогда велел ей сделать ее здравый смысл. Леди Госсетт вскинула подбородок, круто повернулась и с надменностью герцогини покинула палубу.

И она была права. Дэш не понимал, что его великолепный жест всего лишь жест. Но ему предстояло учиться, по крайней мере получить тяжелый урок.

Когда Пиппин поспешила с палубы без всяких поздравлений, даже без «хорошо сделано!», его это несколько ошеломило.

Что теперь делать, черт возьми?

Одно ясно: спиртного ему не получить. Весь его запас теперь покачивался на волнах, безразличный к внезапной свободе. Дэш, ухватившись за борт, с ужасом смотрел на потерянные запасы. «Господи, что я наделал?!» – думал он, охваченный паникой.

И впервые в жизни Дэшу предстояло узнать это.

Трудное дело.