Глава 1. Я испытывал легкое беспокойство, хотя не мог сказать почему

Я испытывал легкое беспокойство, хотя не мог сказать почему. Не было ничего необычного в том, что мы пили с Белым Кроликом, похожим на Бертрана Рассела коротышкой, улыбающимся Котом и моим старым другом Люком Рейнардом, который распевал ирландские баллады, в то время как необычный ландшафт за его спиной превращался из фрески в реальность. Не скрою: огромная синяя Гусеница, курящая кальян на шляпке гигантского гриба, произвела на меня сильное впечатление. Я знаю, какие надо прилагать усилия, чтобы водяная трубка не погасла. Но дело не в этом. Мы веселились — Люк всегда славился тем, что умел собирать странные компании. Так в чем же причина моего беспокойства?

Пиво было отличное, к тому же с нас ничего не взяли за завтрак. Демоны, терзающие привязанную к столбу женщину, сверкали так, что на них больно было смотреть. Потом они куда-то исчезли, но все получилось великолепно. Вообще все было просто великолепно. Люк запел про залив Голуэй настолько замечательно и трогательно — и грустно тоже, — что мне захотелось в него нырнуть и там потеряться.

Это из области чувств... Да. Забавная мысль. Когда Люк пел печальные песни, я впадал в меланхолию, когда пел веселые — я начинал радоваться. Вокруг царила необыкновенная атмосфера сопереживания. Нематериальная, полагаю. Световое представление удалось на славу...

Потягивая свой напиток, я наблюдал за качелями Шалтая, там, в дальнем конце бара, и пытался припомнить, когда я сюда пришел, но в этом направлении котелок не варил. Ладно, рано или поздно все образуется. Отличная вечеринка...

Я смотрел, слушал, пробовал и чувствовал. Все, что привлекало мое внимание, оказывалось восхитительным. Хотел ли я о чем-то спросить Люка? Вроде бы да, но он пел, а я все равно не мог думать ни о чем серьезном.

Что я делал — до того как оказался здесь?.. Нет, попытка вспомнить не стоит усилий. Во всяком случае сейчас, когда все вокруг так интересно.

Между тем следовало разобраться. Не случайно же я испытывал такое беспокойство? Неужели я не завершил какого-то важного дела?

Я обернулся, чтобы спросить Кота, но тот снова растворился, всем своим видом выражая огромное удовольствие. Наконец до меня дошло, что и я мог бы поступить так же — я имею в виду раствориться и отправиться в другое место. Возможно. Я поставил бокал и потер глаза и виски. Внутри головы все тоже плыло.

Неожиданно я вспомнил свое изображение. На большой карте. Да. Вот как я сюда попал. При помощи карты...

Чья-то рука опустилась на мое плечо, и я обернулся. Рука принадлежала Люку; он улыбался и протискивался к бару, чтобы выпить еще.

— Отличная вечеринка, правда?

— Да, здорово. Как ты нашел это место?

— Не помню, — пожал он плечами. — Какая разница? Люк отвернулся, и снежная буря закружила между нами хрусталики льда. Гусеница выдохнула пурпурное облако. Восходила голубая луна. Что-то здесь не так...

Неожиданно у меня возникло такое ощущение, будто на некой войне мне отстрелили способность к критическим суждениям. Я не мог сосредоточиться на аномалиях, которые наверняка здесь есть. Я знал, что запутался, но не видел выхода.

Я запутался...

Запутался...

Как?

Ну... Все началось, когда я пожал свою собственную руку. Нет, не так. Слишком похоже на дзен-буддизм, а дзен здесь ни при чем. Рука, которую я пожал, возникла из пространства, занятого моим изображением на карте. Да, вот и все. Примерно так.

Я стиснул зубы. Снова заиграла музыка. Возле моей руки, лежавшей на стойке бара, раздалось непонятное царапанье. Когда я посмотрел на руку, оказалось, что моя кружка наполнена вновь. Похоже, я и так выпил лишнего. Может, именно это и мешает мне все осмыслить.

Я отвернулся и посмотрел налево, мимо фрески, которая стала настоящим ландшафтом. «Не становлюсь ли я частью фрески?» — неожиданно мелькнула мысль.

Не важно. Если я не в состоянии думать здесь... Я побежал — влево... Это место каким-то образом перемешивало все в моей голове; осмыслить происходящее, являясь его частью, было невозможно. Чтобы думать правильно и понять, что происходит, я должен выбраться отсюда.

Я находился напротив бара, там, где нарисованные камни и деревья обретали три измерения. Я замахал руками, пытаясь зарыться глубже. Я слышал свист ветра, но не чувствовал его дуновения.

Находящиеся передо мной предметы не становились ближе. Я двигался, но...

Люк снова запел.

Я замер. Потом обернулся— очень медленно, потому что мне показалось, что он стоит прямо за моей спиной. Так оно и есть — я отошел от стойки бара лишь на несколько шагов. Люк улыбался и продолжал петь.

— Что происходит? — спросил я у Гусеницы.

— Ты петляешь в петле Люка, — ответила она.

— Как ты сказала?

Она выпустила колечко дыма, тихо вздохнула и произнесла:

— Люк петляет в петле, а ты заплутался в лирике. Вот и все.

— Как это произошло? — спросил я.

— Понятия не имею, — ответила Гусеница.

— Ладно, как мне выбраться?

— И это не могу тебе сказать.

Я повернулся к Коту — сперва материализовалась его улыбка, а затем и он сам.

— Вряд ли тебе известно... — начал я.

— Я видел, как вы вошли: вначале он, потом ты, — сказал Кот, ухмыляясь. — Даже здесь ваше появление казалось необычным, из чего я заключил, что по крайней мере один из вас связан с магией.

Я кивнул.

— Ты тоже кого угодно достанешь своими появлениями и уходами, — заметил я.

— Я держу свои лапы при себе, — ответил Кот. — Это больше, чем может сказать Люк.

— Что ты имеешь в виду?

— Он попал в заразную ловушку.

— Как она действует? — спросил я.

Но Кот исчез, на этот раз вместе с улыбкой.

Заразная ловушка? Выходит, неприятности у Люка, а я оказался каким-то образом в них втянут? Однако я по-прежнему не представлял, в чем заключается проблема и как ее разрешить.

Я потянулся за кружкой. Если проблему не удается разрешить, почему бы просто не получить удовольствие?

Делая медленный глоток, я заметил пару бледных горящих глаз, уставившихся прямо на меня. Раньше я их не видел. Странным было то, что они занимали темный угол фрески на противоположной стене... это, и еще то, что они медленно перемещались влево.

Потеряв глаза из виду, я мог проследить по колыханию травы, как некто пробирался в то место, куда так хотел попасть я. Позади Люка я разглядел худощавого джентльмена в темном пиджаке, с палитрой и кистью в руке; тип в темном пиджаке не торопясь расширял фреску. Я сделал еще один глоток и снова сосредоточился на существе, перебравшемся из плоского мира в мир трех измерений. Между кустом и камнем показалось рыло, сделанное из оружейного металла, над ним сверкнули бледные глаза, с темного дула на землю дымясь стекала черная слюна. Существо было либо очень маленьким, либо прижималось к земле. Я никак не мог понять: изучает оно всех нас сразу или исключительно меня?

Наклонившись, я ухватил Шалтая за пояс — а может, галстук, как пришлось — за мгновение до того, как Он едва не завалился на бок.

— Извини, ты не знаешь, кто это?

Я указал на проявившееся многоногое, длиннохвостое, волнистое и быстрое чудовище с темной чешуей. Задрав хвост, оно понеслось в нашу сторону, царапая пол красными когтями.

Мутные глаза Шалтая безуспешно пытались перехватить мой взгляд.

— Я нахожусь здесь не для того, сэр, — начал он, — чтобы избавлять вас от зоологического неве... О Боже!: Это...

Существо стремительно приближалось. Еще немного, и оно начнет задуманную операцию по уничтожению. Похоже, для меня это удачный повод убраться отсюда подальше.

Сегменты тела вихляли из стороны в сторону, тварь шипела, как пароварка, дымящаяся слюна отмечала путь от намалеванной на стене картины. Мне показалось, что зверь побежал еще быстрее.

Я непроизвольно выбросил вперед левую руку и выпалил заготовленный набор слов. Чудовище пересекло пространство, которое я не смог преодолеть раньше, рыча перевернуло стол и подобрало лапы, словно готовясь к прыжку.

— Брандашмыг! — крикнул кто-то.

— Злопасный Брандашмыг! — поправил Шалтай.

Когда я произнес последнее слово и исполнил заключительный жест, перед моим внутренним взором проплыл образ Логруса.

Выпустившее когти чудовище неожиданно втянуло их обратно, схватилось за верхнюю левую часть груди, закатило глаза, испустило тихий вздох, тяжело выдохнуло и рухнуло на пол, задрав многочисленные ноги.

Над ним тут же появилась улыбка Кота. Рот двигался.

— Мертвый злопасный Брандашмыг, — объявил он. Улыбка двинулась в мою сторону; Кот мерцал вокруг нее, как напоминание.

— Заклятие сердечного приступа, не так ли?— поинтересовался он.

— Наверное, — пробормотал я. — Рефлекс сработал. Да, теперь помню. Это заклинание еще висит в воздухе.

— Говорил же, — проворчал Кот, — что на вечеринке присутствуют маги.

Образ Логруса, который появился в момент действия заклинания, зажег тусклую лампочку, осветившую затхлый чердак моего сознания. Колдовство. Конечно.

Я — Мерлин, сын Корвина, отношусь к разновидности волшебников, которые редко встречаются в краях, где мне довелось жить в последние годы. Лукас Рейнард, также известный как принц Кашфы Ринальдо, тоже волшебник, хотя и совсем другого стиля. Кот же, поднаторевший в подобных, делах, мог бы сообразить, что все происходящее является результатом мощного заклинания. Это один из немногих случаев, где мои чувствительность и подготовка не в состоянии проинформировать меня о природе грозящих неприятностей. Подобное происходит в силу того, что мои способности также попадают под действие волшебства. Я словно разучился различать цвета. Не прибегая к внешней помощи, я не мог точно провести анализ ситуации.

Пока я размышлял над свалившимися на меня проблемами, к парадному входу подъехали королевские рыцари. Пройдя через крутящиеся двери, рыцари набросили веревки на труп Брандашмыга. Шалтай сполз со стула и пропал в туалете. Вернувшись, он обнаружил, что не в состоянии забраться на прежнее место, и крикнул рыцарям, чтобы его подсадили, но те протаскивали Брандашмыга между столов и на крик никак не отреагировали.

Подошел улыбающийся Люк.

— Значит, это был Брандашмыг... Всегда хотел посмотреть, как они выглядят. Теперь бы заманить сюда Бармаглота...

— Тс-с! — остановил его Кот. — Он где-то на фреске и наверняка сейчас слушает. Не стоит его тревожить, не то бесшумно нападет на тебя в лесу! Не забывай о челюстях, которые прокусывают насквозь, и о когтях, из которых трудно вырваться! Зачем искать неприят...

Кот метнул взгляд на стену и несколько раз быстро исчез и появился.

Не обратив на это внимания, Люк заметил:

— Я как раз думал об иллюстрациях Тенниела note 50.

Кот материализовался у дальней стойки бара, приложился к бокалу Болванщика и произнес:

— Я слышал бормотание, а пылающие глаза сдвинулись влево.

Я взглянул на фреску, увидел пылающие глаза и уловил характерный звук.

— Это может быть что угодно, — заметил Люк.

Кот зашел за стойку бара и взобрался на полку, где мерцало в тени странное оружие. Отцепил его и толкнул через всю стойку; оружие остановилось напротив Люка.

— Стрижающий Меч лучше держать при себе — вот все, что я могу сказать.

Люк рассмеялся, а я зачарованно смотрел на предмет, сделанный, как мне показалось, из крыльев мотыльков и скрученного лунного света.

Потом вновь донеслось бормотание.

— Только не стой как вкопанный! — бросил Кот, осушил бокал Шалтая и снова исчез.

Все еще посмеиваясь, Люк протянул свою кружку за новой порцией. Я стоял как вкопанный. Заклинание, при помощи которого я разделался с Брандашмыгом, определенным образом повлияло и на мое мышление. На короткий миг мне показалось, что картина проясняется. Может, причина в том, что я посмотрел на образ Логруса?..

И я вызвал его снова.

Символ застыл передо мной. Мне показалось, что мои мозги начал продувать холодный ветер. Плавающие осколки памяти сбивались в кучу, собирались в единое целое и скреплялись пониманием. Конечно...

Бормотание стало громче. Я увидел скользящую между деревьев тень Бармаглота: глаза его сверкали, как посадочные огни, все тело щетинилось острыми приспособлениями для кусания и царапанья...

И это не имело никакого значения. Ибо я понял, что происходит, кто является всему причиной и почему.

Я согнулся и наклонился вперед, так, что костяшки пальцев царапнули по правому сапогу.

— Люк, — сказал я. — У нас проблема.

Он отвернулся от бара и посмотрел на меня:

— В чем дело?

Те, в чьих жилах течет кровь Амбера, обладают огромной силой. Мы также умеем хорошо держать удар. В нашем кругу такие вещи друг друга уравновешивают. Следовательно, подобные проблемы надо решать исключительно точно — или не решать вообще.

Я нанес Люку удар кулаком от самого пола, угодил ему в челюсть, от чего он подлетел вверх, раскинул руки, перевернул столик и доехал до самого конца стойки бара, остановившись у ног джентльмена викторианского вида, который уронил кисть и поспешно отошел в сторону. Я схватил кружку и вылил ее содержимое на правый кулак, который ныл так, словно я молотил им по скале. В то же мгновение свет потускнел, и наступило полное молчание.

Тогда я с треском поставил кружку на стойку бара. Все заведение выбрало этот момент, чтобы содрогнуться, словно от землетрясения. Бутылки полетели с полок, лампа закачалась, бормотание стало тише. Я взглянул налево и увидел, как причудливая тень Бармаглота скрылась в густом лесу. Раскрашенная часть перспективы вытянулась в сторону нормального мира и продолжала двигаться в этом направлении, замораживая целый угол в плоской неподвижности. По шелесту крыльев я определил, что Бармаглот уходит влево, пытаясь отойти от двухмерного пространства. Труляля, Траляля, Додо и Лягушонок принялись укладывать свои инструменты.

Я кинулся к распростертому на полу телу Люка. Гусеница разбирала кальян; я увидел, что ее гриб наклонился под странным углом. Белый Кролик ускакал к дырке в заднике, и было слышно, как Шалтай бормочет ругательства, раскачиваясь на высоком стуле, на который ему наконец удалось взобраться.

Оказавшись рядом с джентльменом с палитрой, я приветливо ему улыбнулся:

— Простите, что побеспокоил, но поверьте мне, это к лучшему.

Я поднял бесчувственное тело Люка и перебросил его через плечо. Мимо пролетела целая стая игральных карт. Я поспешно удалился с их пути.

— Подумать только! Вот кто спугнул Бармаглота! — воскликнул художник, глядя мимо меня.

— Кто спугнул? — спросил я, не уверенный до конца в том, что мне хочется услышать ответ.

— Вот, — сказал он, показывая на вход в бар.

Я попятился. Для того чтобы убедиться в правильности решения Бармаглота, мне хватило одного взгляда.

В бар вошел Огненный Ангел красно-коричневого цвета ростом в двенадцать футов. Крылья походили на расписанные витражи, а сам он напоминал о смерти и о богомоле с остроконечным воротником и лапками с торчащими во все мыслимые стороны шипами. Один шип зацепился за вращающуюся дверь и сорвал ее с петель.

Это был зверь Хаоса — редкий, опасный и очень умный. Я уже много лет не видел такого и сейчас не имел ни малейшего желания им любоваться. Тем более если учесть, что зверь появился из-за меня. Я даже сгоряча пожалел, что потратил вызывающее сердечный приступ заклинание на обыкновенного Брандашмыга, но вовремя вспомнил, что у Огненных Ангелов три сердца.

Огненный Ангел заметил меня, издал короткий охотничий клич и двинулся вперед.

— Жаль, что не удается с вами поговорить, — сказал я художнику. Мне очень нравится ваша работа. К сожалению...

— Я понимаю.

— До свидания.

— Удачи.

Я нырнул в кроличью нору и побежал, пригибаясь из-за низкого потолка. Люк весьма осложнял мое продвижение, особенно на поворотах. Сзади донесся скребущий звук, охотничий клич повторился. Утешало то, что Огненному Ангелу приходилось существенно расширять проход, чтобы пробираться по туннелю. К сожалению, он мог играючи справиться с подобной задачей. Эти существа обладают неправдоподобной силой и практически неуязвимы.

Неожиданно пол провалился под моими ногами, и я полетел вниз. Я вытянул свободную руку, стараясь за что-нибудь ухватиться, но ухватиться было не за что. Ну и хорошо. Я надеялся и наполовину ожидал, что так и будет. Люк слабо застонал, но не пошевелился.

Мы падали. Вниз, вниз, вниз... Мы летели в колодец. Либо он был очень глубок, либо мы падали очень медленно. Вокруг царила полутьма, и я не мог разглядеть стен. В голове прояснилось, и я понял, что так будет продолжаться до тех пор, пока я буду контролировать самую важную переменную — Люка.

Сверху опять донесся охотничий клич. Сразу же за ним раздалось странное бормотание. На моем запястье вновь запульсировала Фракир, не сообщая, впрочем, ничего нового. Пришлось ее заглушить.

Еще яснее. Я начал припоминать... Как я напал на Страж Четырех Миров и освободил Джасру, мать Люка. Атаку оборотня. Мой странный визит к Винте Бейли, которая оказалась не тем, кем выглядела. Обед в Мертвом тупике. Хранителя по имени Скроф, Сан-Франциско, хрустальную пещеру... Отчетливее и отчетливее.

...Огненный Ангел трубил все громче и громче. Очевидно, он пробился через туннель и теперь тоже летит вниз. К несчастью, у него были крылья, в то время как я мог лишь просто падать.

Я взглянул вверх — очертаний Ангела не разобрать.

Казалось, что вверху темнее, чем внизу. Я очень надеялся, что это свет в конце туннеля, поскольку другого выхода я не видел. Было слишком темно, чтобы разглядеть карту или что-либо еще, от чего можно было бы оттолкнуться для перемещения в Тени.

Вдруг я почувствовал, что мы уже не летим, а плывем. Упавшая скорость обещала безболезненное приземление. Если бы не это, пришлось бы тормозить при помощи заклинания.

Как бы то ни было, все могло обернуться и хуже. Нас запросто могли сожрать по пути вниз — вполне реальная перспектива, если, конечно, наш преследователь не успел где-то насытиться, в каковом случае он бы просто разорвал нас на части. Спасаясь от него, нам пришлось бы разгоняться, что, разумеется, привело бы к гибели при ударе об землю.

Решения, решения.

Люк слабо заворочался на моем плече. Лишь бы не вздумал приходить в себя — сейчас некогда усыплять его при помощи заклинания, и врезать ему хорошенько в таких условиях я тоже не мог.

Мы влетели в более освещенный участок, и я разглядел на стенах шахты надписи на неизвестном языке. Кажется, что-то похожее было в рассказе Ямайки Кинкейд note 51, но никаких идей насчет как отсюда выбраться мне это не подбросило. Как только мы миновали освещенный участок, далеко внизу появился уже настоящий свет. Почти одновременно раздался клич, на этот раз совсем близко.

Я взглянул вверх и увидел пролетающего сквозь сияние Огненного Ангела. Следом за ним неслась бормочущая тень. Бармаглот тоже летел вниз, причем демонстрировал лучшую среди всех нас скорость. Меня чрезвычайно волновали его намерения.

Круг света расширялся, Люк снова завозился у меня на плече. Цель Бармаглота, как бы то ни было, скоро прояснилась. Догнав Огненного Ангела, он бросился в атаку.

Шахту заполнили хлопанье крыльев, вопли и бормотание. Со всех сторон доносилось шипение, хруст и рычание. Звери набросились друг на друга с невиданной яростью. На фоне струящегося снизу бледного света сияющие как заходящие светила глаза и похожие на штыки когти напоминали зловещую картинку из ада. Схватка существенно замедлила их движение. Я решил не рисковать и не прибегать к неуместному заклинанию и лишним маневрам при выходе из туннеля.

— Аргх! — рыкнул Люк и завозился в моих объятиях.

— Согласен, — ответил я. — Только лежи спокойно, ладно? Мы сейчас грохнемся...

— И сгорим, — спокойно добавил он, посмотрев на сцепившихся над нашими головами чудовищ. Потом Люк опустил голову и сообразил, что мы тоже падаем. — Клевый приход?

— Плохой, — проворчал я и вдруг осознал, что лучше и не выразишься.

Проход стал шире, скорость упала. Если бы я применил заклинание, которое назвал «Пощечина Гиганта», мы скорее всего зависли бы на месте, а может быть, и полетели бы назад. Лучше получить несколько синяков, чем оказаться преградой на пути таких монстров.

Вот уж действительно скверный кайф... Пока мы под немыслимым углом вылетали из колодца и кувыркались в грязи, я вспоминал слова Рэндома.

Люк и я по инерции докатились до самого входа в пещеру. Вправо и влево от него тянулись туннели. Я успел разглядеть, что за входом лежит яркая сочная долина. Люк неподвижно распластался рядом со мной. Я немедленно поднялся, ухватил его под мышки и потащил в сторону от темной дыры, из которой мы только что вывалились. Звуки битвы приближались.

Хорошо, что Люк снова потерял сознание. Такое, если я не ошибался в своих предположениях, с трудом вынес бы любой житель Амбера. А для волшебника это могло таить массу крайне опасных неожиданностей, с каковыми мне не приходилось сталкиваться раньше. Я понятия не имел, как следует реагировать на происходящее.

Я оттащил Люка к правому туннелю, меньшему из двух, вследствие чего его было легче оборонять. Едва мы успели забраться в укрытие, как из дыры вылетели раздирающие друг друга чудовища. О нас они, похоже, напрочь забыли, и я забрался поглубже.

Судя по всему, догадка Рэндома оказалась правильной. В конце концов, он был музыкантом и играл по всей Тени. Кроме того, ничего другого мне просто не приходило в голову.

Я вызвал символ Логруса. Когда он станет четким, я сцеплюсь с ним руками и обрету способность сражаться с чудовищами. Звери, однако, не обращали на меня ни малейшего внимания, а мне совсем не хотелось отвлекать их от драки. К тому же я не был уверен, что мои удары произведут должное впечатление. Да и мой вызов уже давал о себе знать.

Поэтому я потянулся к Логрусу.

Это заняло целую вечность. Надо было преодолеть огромную часть Тени, прежде чем я нашел то, что искал. Потом мне пришлось полностью повторить эту процедуру. И еще раз. Все, что мне было нужно, находилось далеко.

Между тем битва не ослабевала. Когти дерущихся высекали искры из стен пещеры. Нанеся друг другу многочисленные раны, монстры покрылись темной коркой. Люк пришел в себя и завороженно наблюдал за красочной схваткой. Как долго она будет занимать его внимание, я не знал. Меня радовало уже то, что он не отвлекается на другие мысли.

Между прочим, я болел за Бармаглота. Это был просто мерзкий зверь, которому все равно на кого нападать; лично против меня он ничего не имел. Зато Огненный Ангел вел другую игру. Он не мог самостоятельно забрести так далеко от Хаоса, его прислали специально. Поймать такое существо дьявольски сложно, еще труднее его выдрессировать и приручить. Держать их чрезвычайно дорого и опасно. Вкладывать средства в Огненных Ангелов — дело рискованное. Их главное предназначение — убийство. Насколько я знаю, за пределами Владений Хаоса никто не пользуется их услугами. Огненные Ангелы отличаются сверхъестественными способностями, их можно использовать в качестве сторожевых псов Тени. Сами по себе, насколько мне известно, они по Тени не бродят. Зато могут без труда выследить идущего по Тени, а взяв след, ни за что с него не собьются. Оказавшись в этом сумасшедшем баре при помощи карты, я и не подозревал, что они тоже способны перемещаться таким способом. Могло, однако, так случиться, что кто-то заметил меня, притащил сюда эту зверюгу и спустил ее с цепи, чтобы она завершила свое дело. Как бы там ни было, во всем угадывался почерк Владений Хаоса. Что и объясняло мою симпатию к Бармаглоту.

— Что происходит? — неожиданно спросил Люк. Стены пещеры на мгновение потускнели, и я услышал странную мелодию.

— Сложно объяснить... Слушай, пора принимать лекарство.

Я высыпал на ладонь горсть только что принесенных витаминов В12 и открыл вызванную бутылку с водой.

— Какое лекарство?— спросил Люк, когда я протянул ему витамины.

— Доктор сказал что это поможет тебе быстрее поправиться.

— А, ну ладно.

Он закинул в рот всю пригоршню и запил одним огромным глотком.

— Теперь это.

Я открыл пузырек с торазином. Все таблетки были по двести миллиграммов, я не знал сколько ему дать и остановился на трех. Я также дал ему триптофана и немного фенилаланина.

Он уставился на таблетки. Стены снова потускнели, музыка вернулась. Мимо нас проплыло облачко синего дыма. Неожиданно вернулся и бар, в нормальном для этого места виде. Перевернутые столики поставили на место, Шалтай все еще раскачивался. Появилась и фреска.

— Эй, а вот и наш клуб! — воскликнул Люк. — Пора двигать назад. Похоже, вечеринка вот-вот начнется.

— Вначале выпей лекарство.

— От чего оно?

— С тобой что-то не так. Оно приведет тебя в чувство.

— У меня ничего не болит. Я прекрасно себя чувствую...

— Пей!

— Хорошо, хорошо!

Он закинул в рот еще одну пригоршню.

Бармаглот и Огненный Ангел начали тускнеть, мой.отчаянный жест у стойки бара встретил некоторое сопротивление, хотя картинка до конца не затвердела. Неожиданно я увидел Кота, чьи игры с материальностью сделали его на какое-то время самым реальным существом в округе.

— Ты приходишь или уходишь? — спросил я его. Люк начал подниматься. Свет стал ярче.

— Эй, Люк, посмотри-ка!

— Куда? — спросил он, повернув голову. Я ударил его еще раз.

Едва он рухнул, бар начал тускнеть. Снова проступили стены пещеры. Я услышал, как Кот произнес.

— Ухожу...

Звуки обрели прежнюю силу, только на этот раз все заглушал похожий на волынку визг. Это верещал прижатый к земле Бармаглот, которого нещадно полосовал когтями Огненный Ангел. Тогда я решил прибегнуть к заклинанию «Четвертое Июля», которое осталось у меня после штурма цитадели. Я встал перед Люком, чтобы закрыть ему обзор, вскинул руки, зажмурился и произнес нужные слова.

Даже с закрытыми глазами я увидел ослепительную вспышку света. Люк воскликнул «Эй!», но прочие звуки резко оборвались. Когда я посмотрел еще раз, оба зверя лежали, словно оглушенные, в дальнем конце пещеры.

Я схватил Люка за руку и взвалил его на плечо, как делают пожарные. Затем двинулся к выходу из пещеры, только один раз поскользнувшись в крови чудовища. Монстры зашевелились прежде, чем я успел, выбраться, но движения их были скорее рефлекторны, чем осмысленны.

У самого выхода я замер, потрясенный видом лежащего передо мной цветущего сада. Цветы достигали в высоту моего роста, ветерок донес до меня их благоухание.

Спустя несколько секунд я услышал за спиной более определенные движения, Бармаглот пытался встать на ноги. Огненный Ангел по-прежнему лежал, пыхтя словно затухающая топка паровоза. Бармаглот попятился, взмахнул крыльями и вылетел в черный провал в скале. «Неплохое решение», — подумал я и поспешил в сад.

Здесь запах был еще сильнее. Цветы почти все распустились, вокруг раскинулся фантастический яркий ковер. Спустя некоторое время я заметил, что задыхаюсь, но все равно продолжал бежать. Люк весил немало, но я хотел как можно дальше уйти от пещеры. Учитывая, как быстро мог перемещаться наш преследователь, я сомневался, что у меня хватит времени на возню с картой.

Постепенно меня начала охватывать странная слабость, собственные руки и ноги вдруг показались мне страшно далекими. До меня тут же дошло, что цветочный аромат обладает наркотическим свойством. Только этого мне не хватало — словить кайф от травки, пытаясь избавить от ее воздействия Люка!.. Тем не менее я сумел разглядеть впереди слабый просвет. Если повезет, нам удастся немного перевести дух, прежде чем я вновь обрету ясность мышления и соображу, что делать дальше. Пока что никаких признаков погони видно не было.

Неожиданно я почувствовал, что меня качает из стороны в сторону. Равновесие нарушилось. Навалился страх перед падением, напоминающий акрофобию. Я понял, что если упаду, то вряд ли смогу подняться, ибо меня охватит наркотический сон. В таком состоянии я и достанусь посланцу Хаоса. Цветы над головой смешались в длинные, пестрые ленты, текущие ярким потоком. Я старался контролировать дыхание и вдыхать как можно меньше ароматов. Это было трудно, поскольку я уже успел ими надышаться.

Обессиленный, я свалился рядом с Люком. Он не приходил в себя, на лице его застыло блаженное выражение.

Налетал ветерок с противоположной стороны — оттуда, где росли отвратительного вида остроконечные растения без цветов. Дурманящий аромат гигантского цветочного поля пропал. Спустя некоторое время в голове у меня начало проясняться, и я сообразил, что ветер относит наш запах в направлении пещеры. Я не знал, сумеет ли Огненный Ангел выделить его в тяжелом цветочном духе, но при одной мысли о такой возможности мне стало не по себе.

Много лет назад, будучи студентом, я попробовал ЛСД. Мне стало так страшно, что я на всю жизнь зарекся принимать галлюциногены. Это был не просто плохой приход. Я потерял способность перемещаться по Теням. Существует поверье, что жители Амбера могут попасть в любое место, какое только в силах вообразить, ибо все находится в какой-нибудь Тени. Подключая сознание к движению, мы можем настроиться на нужную нам Тень. К несчастью, я потерял контроль над своим воображением. К несчастью также, меня занесло в жуткие места. Я впал в панику, чем только усугубил положение. Меня могли запросто уничтожить, ибо я забрел в обретшие реальность джунгли собственного подсознания и провел немало времени в местах, где обреталось зло. Потом я, конечно, нашел дорогу домой, добрался до порога Джулии и захныкал, а после в течение нескольких дней представлял собой полную психическую развалину.

Позже рассказал об этом Рэндому и узнал, что и ему пришлось пережить подобное. Вначале он рассматривал это в качестве секретного оружия против остальных членов семьи, но впоследствии, когда отношения улучшились, он решил поделиться с ними информацией в интересах общей безопасности. К своему удивлению, Рэндом выяснил, что Бенедикт, Джерард, Фиона и Блейз тоже прошли через подобное, хотя и пользовались другими галлюциногенами. Как ни странно, только Фиона посчитала нашу реакцию на наркотик внутрисемейным оружием. Как бы то ни было, она отказалась от этой затеи, в силу ее полной непредсказуемости. Все произошло несколько лет назад, другие дела вытеснили это событие из памяти Рэндома, и ему просто не пришло в голову меня предупредить.

Люк рассказывал, что затеянная им высадка десанта с дельтапланов у Стража Четырех Миров провалилась. Будучи там, я своими глазами видел разбросанные в разных местах обломки летательных аппаратов. Логично было бы предположить, что Люка взяли в плен. А значит, своим состоянием он обязан колдуну по имени Маска. Похоже, ему добавили в тюремную еду наркотика и отпустили побродить среди красивых огоньков. К счастью, в отличие от моих, его мысленные путешествия оказались связаны исключительно с безобидными моментами из Льюиса Кэрролла. Может быть, его сердце было чище моего.

Дело, между тем, представлялось весьма странным, с какой стороны на него ни посмотреть. Маска мог уничтожить Люка, оставить в тюрьме или пополнить им свою зловещую коллекцию. Вместо этого его втянули в рискованную авантюру, после чего он, хоть и наказанный, оставался на свободе. Подобное наказание напоминало скорее шлепок по руке, чем настоящую месть. Причем так поступили с человеком, предпринявшим налет на Страж и, безусловно, намеренным повторить подобную атаку в будущем. Неужели Маска настолько уверен в себе? Или он не считал Люка серьезной угрозой?

И еще: наша способность перемещаться по Теням, равно как и колдовские способности, происходили из сходных корней — Огненного Пути и Логруса. Выходило, что, потревожив один, мы тревожили и другой. Теперь становилось понятным, как Люку удалось вызвать меня к себе словно по карте, хотя никакой карты в тот момент у него не было. Наркотики настолько усилили его способность к визуализации, что в моем изображении на карте не возникло необходимости. А его необычные магические способности объясняли всю предварительную суматоху, все странные, противоречащие реальности ощущения, которые я испытал, прежде чем он установил со мной настоящий контакт. Выходит, наркотики делают нас особо опасными. Об этом не следует забывать. Я надеялся, что Люк не проснется в ярости на меня за то, что я его ударил, и мне удастся кое-что ему объяснить. С другой стороны, транквилизатор должен умиротворить его на то время, пока прочие лекарства выводят из организма яды.

Я потер затекшие мышцы на левой ноге и встал. Подхватив Люка под руки, оттащил его еще на двадцать шагов в глубину поляны. Затем вздохнул и вернулся на прежнее место. Спасаться не было смысла. Рыкающий клич стал громче, цветы закачались, и над ними показалась темная форма... Я понял, что Бармаглот убежал, а Огненный Ангел вернулся к своему делу. Схватка становилась неизбежной, и поляна представлялась мне вполне подходящим для этого дела местом.