История великого княжества литовского в отечественной историографии

Эти земли далеко не сразу привлекли внимание русской исторической науки. Не говоря уже о восемнадцатом столетии, тщетно искать подробное изложение истории Великого княжества Литовского и в знаменитом труде Н.М. Карамзина. Русских историков более влекли земли Руси Северо-Восточной, а не Западной.

Характерна в этом смысле позиция крупнейшего русского историка С.М. Соловьёва. Он писал: «…неверно историю Юго-Западной Руси ставить наряду с историей Северо-Восточной: значение Юго-Западной Руси остаётся навсегда важным, но всегда второстепенным; главное внимание историка должно быть постоянно обращено на север».[1] Отечественные историки довольно долго следовали этому принципу.

Однако сама жизнь, политические события, самыми яркими из которых были восстания в Польше, пробуждали интерес историков к истории этого региона. Изучение истории Великого княжества Литовского начиналось в Петербурге. Лавры пионера в этой области исторического знания принадлежат Н.Г. Устрялову. В 30-х годах прошлого столетия он заявил: «Доколе оно (Великое княжество Литовское) было самостоятельно, имело своих князей из дома Гедимина, сохраняло все черты русской народности и спорило с Московою о праве господствовать над всей Русью, историк обязан говорить с равной подробностью о делах литовских и московских и вести оба государства рядом так точно, как до начала XIV столетия он рассказывал о борьбе удельных русских княжеств… Положение дел будет одно и то же, с тою единственною разностью, что в удельное время было несколько систем, а тут только две – московская и литовская».[2] Истории Великого княжества Литовского он посвятил одну из глав своего ученика.

Вслед за Н.Г. Устряловым к теме Литовско-Русского государства обращаются Н.И. Костомаров, М.О. Коялович, И.Д. Беляев. И.Д. Беляев сделал большой вклад в изучение земского волостного устройства, господствовавшего в Западной Руси. «Все формы и порядки новгородского устройства сохранялись в Полоцке даже при литовских князьях, вплоть до введения магдебургского права», - писал И.Д.Беляев. Отметив значительное влияние полоцких порядков на Литву, И.Д.Беляев попытался разораться в специфике литовского политического устройства. Он увидел её в особенностях княжеской власти в Литве. Здесь «княжеская власть досталась литовцам же, а не пришлым князьям, как в Полоцке, следовательно, князья имели большую поддержку в единоплеменности подданных… литовские князья были богатые и сильные землевладельцы, ещё до получения княжеской власти у них были целые полки слуг… следовательно, земщина не могла им грозить изгнанием, как это бывало с полоцкими князьями; княжеская власть была ограничена, но не в пользу народа, как в Полоцке, а в пользу прежних княжеских товарищей, богатых и сильных землевладельческих родов».[3]

Как видим, уже в ранних работах по истории Западной Руси возник вопрос о земском, общинном характере политического строя западнорусских земель. В этом нет ничего удивительного, поскольку к изучению этой истории приступили те самые авторы, которые убедительно основывали земский, общинный характер Руси киевской поры.[4] Другая важная мысль, которую находим уже в самых ранних работах по истории западнорусских земель, - мысль о мирном присоединении этих земель к Литве, по принципу «равного с равным».

Однако на истинно научной основе к изучению общины приступил Н.Д. Иванишев – профессор киевского университета им. Св. Владимира. По мнению последующих исследователей, «он первый открыл следы общинного быта в пределах литовско-русского государства»; первый нашёл «следы существования общинно-вечевых судов…» Оперируя небольшим ещё по объему материалом, исследователь тем не менее сумел уловить ряд важнейших закономерностей в развитии общины, сделал любопытные наблюдения. Принципиальное значение имел его вывод о том, что «постоянно возраставшая власть помещиков, ограничивая общинные права поселян, произвела важное изменение в составе народных собраний. В XVII веке мужи-сходатаи начинают терять своё прежнее значение, уступая власть своим помещикам».[5]

Один из учеников Н.Д. Иванишева – В.Б.Антонович в «Очерке истории Великого княжества литовского до смерти великого князя Ольгерда» попытался понять механизм возникновения и развития Великого княжества литовского. Начальный политический быт литовцев был, по его мнению, достаточно примитивен: отсутствие городов, как объединяющих земских центров, полное отсутствие монархической власти. До второй половины XIII в. Литовские вожди возглавляли только небольшие волости. Большое количество таких волостей группировалось вокруг центрального святилища и сословия жрецов. По мнению В.Б. Антоновича, литовцы двигались в направлении к теократическому государству, но внешние условия и прежде всего угроза рыцарских орденов ускорили процесс становления государственности и заменили мирную власть жрецов властью князей. Однако чтобы выстоять в борьбе с противником, литовцы примкнули к Руси. «Отношения в возникавшем государстве сразу противопоставляли в его внутреннем быту два народных начала», - писал В.Б. Антонович. При князе Миндовге он отмечает появление децентрализованных стремлений русских областей. Лишь при князе Витене и Гедимине русские земли начинают участвовать в государственной жизни… Ольгерд уже являлся проводником политических стремлений, выработанных русским средневековым обществом. Характеристика же строя русских областей Великого княжества, данная В.Б. Антоновичем, не отличается подробностью. Он лишь отмечает, что с конца XII века заметен поворот в течении русской истории. Если в Киевский период три составные общественные силы русского общества – князь, вече и дружина – находились в постоянной борьбе между собой и уравновешивали друг друга, то теперь в разных землях одерживают верх те или иные силы, что приводит к возникновению различий в развитии земель.[6]

В «Исследовании о городах в Юго-Западной России» он более подробно описал внутренние устройство русских земель. Судя по его высказываниям, основание этого устройства зиждилось на общинности, но сама она не была неизменной. «Понятие о городе в южной Руси, исходя из древнеславянского понятия общинного центра… с течением времени переходит в понятие крепости и места пребывания старосты» Причину такой эволюции городской общинной жизни на юге Украины он, вслед за некоторыми польскими историками, видит в военно-феодальном порядке: «Военное устройство новозавоёванных земель и излечение из них возможного количества боевых сил – вот задача, господствовавшая по преимуществу при первоначальном устройстве государства. «Образец для такого устройства был налицо в устройстве немецких государств, форма феодальная была применена литвинами…» Завоёванная земля отчуждалась, раздавалась на основе ленной зависимости при непременном условии военной службы. «Этим путём устанавливается на Литовской Руси особая сословная организация», которая разрушила старый земский строй русских областей. На материалах истории городских общин юга Украины В.Б. Антонович прослеживал борьбу русского общинного строя с военно-феодальным Литовским порядком и сделал ряд ценных наблюдений о характере городской общинной собственности, об эволюции повинностей, изменении «внутреннего самоуправления и самосуда общины». «Военное сословие сумело сначала оттянуть от

Общин их сельские территории, потом совершенно выделиться из общины, выработать для себя сословные права». С целью оградить южнорусские города от окончательного упадка, правительство выдавало грамоты на магдебургское право. Время его пожалования совпадает со временем упадка общинного строя жизни в каждой области. Право, выработанное на чужой почве, не могло быть, по мнению исследователя, усвоено жителями городов. В.Б. Антонович подчёркивает живучесть древних общинных порядков и под покровом магдебургского права. «если даже в черте земель, тянувших к известному городу, возникал другой, новый город, то последний становился к первому в отношение древнего пригорода к главному городу»

В работе «Киев. Его судьба и значение с XIV по XVI столетие» В.Б. Антонович проследил историю Киева и Киевской земли и показал, что уже с конца XV века здесь зарождалось новое землевладельческое и военное сословие. Однако, обозревая все сословия, на которые распалось народонаселение киевской области, исследователь отметил общую черту их взаимных отношений, что «сословия не отличаются резко друг от друга, сливаются и смешиваются между собой… Старые вечевые предания о равноправии всех жителей земли продолжают господствовать среди всех слоёв и довольно свободно укладываются в литовские рамки, которые открывали самый широкий простор для личного дарования и личных заслуг».

По вопросу об образовании Литовско-Русского государства в полемику с В.Б. Антоновичем вступил Н.П. Дашкевич. По его мнению, «и в первой половине XIII века не всегда имело место политическая разрозненность, а развивалось нечто вроде федерации, в которую входили Литва и Жмудь», а позже вошли и русские земли».[7] В отличие от В.Б. Антоновича Н.П. Дашкевич относит начало борьбы русского и литовского «начал» ко времени после 1386 г. «До конца XIV столетия в Литве не было борьбы народностей, и в этой характеристической черте литовско-русской истории и должно искать объяснения образования Литовско-Русского государства и быстрого развития его». Литовское завоевание не изменило общественного строя русских земель». Коснулся он и вопроса о «феодализме», в котором видел готовую форму развившегося военного строя».

Двумя выдающимися учениками и последователями Н.Д. Иванищева были специалисты в области истории права М.Ф. Владимирский-Буданов и Ф.И. Леонтович. Первый – профессор кафедры истории русского права юридического факультета Киевского университета, уже в 1868 г. выступил с исследованием, значение которого в изучении интересующей нас темы трудно переоценить, - «Немецкое право в Польше и Литве». Он пишет об общинном, земском характере общественного строя русских земель, входивших в состав Великого княжества Литовского. Одна из глав его исследования так и называется: «Город земский и город мещанский» По мнению М.Ф. Владимирского-Буданова, «существенными чертами древнерусского городского устройства были следующие: во-первых, город стоит во главе земли, во-вторых, городское население составляет все новые классы тогдашнего общества без различия, в-третьих, город вместе с землёю пользуется самоуправлением. Эти же черты сохраняются и в городах Западной Руси XIII – XV веков». Но почему же был разрушен этот древнерусский порядок? Роль такого разрушителя древнерусского строя учёный отводил немецкому праву, которое было заимствовано в XV веке. «… Городовое право внесло сословную рознь в общество, которому она была до сих пор совершенно чужда». Исследователь полемизировал с Н.П. Дашкевичем, а заодно и с польскими историками, по вопросу о феодализме в Литовско-русском государстве. Он отказывался видеть в праве завоевания основу возникновения феодализма. Взгляд русского историка в корне противоположен воззрениям его современников – польских историков: унии не уничтожали феодализм, а, напротив, привнесли его в Литву.

Однако больше всего исследователя привлекала история общины. Изучая формы крестьянского землевладения в XVI века, он рисует структуру крестьянской общины и приходит к выводу, что на южных окраинах государства «общинное владение землёй целой волостью с центральным городом во главе уцелело до половины XVI века почти во всей своей первобытной непосредственности. Если так было в конце XVI века, когда успехи юридического сознания возросли и когда уже потребовались грамоты на владения, то во времена более древние разграничение прав государства и общины и вовсе невозможно».[8] С воззрением историка на место и роль общины была связана и его точка зрения на характер крестьянского землевладения. До половины XVI века «сельское население пользовалось всеми теми правами землевладения, которые были доступны и всем другим свободным классам, т.е. под условием исполнения повинностей.

Ф.И. Леонтович – один из самых плодовитых исследователей литовско-русской старины. Ещё в середине 60-х годов он обратился к теме «русская правда и литовско-русское право». Проанализировав многие положения Литовского статута 1529 г., он пришёл к выводу, что институты Русской Правды получили дальнейшее развитие в литовско-русском законодательстве, а сама задача этого законодательства состояла в сохранении элементов, выработанных древнерусской жизнью. Институты же эти носили характер общинный, архаический. Ф.И. Леонтовичу присуще стремление по достоинству оценить то огромное значение, какое удерживали в землях русских «начала древнего русского быта». Он также изучал проблему «феодализма» в Литовско-Русском государстве. Её он связал с другой – проблемой генезиса и развития этого государственного организма. «…»Феодальный оттенок сословных отношений в Литве объясняется преемственным развитием тех бытовых условий, какие существовали уже раньше во всех русских землях», и «параллелизмом государственного устройства Руси Западной и Восточной, в период до более темного сближения первой из них с Польшей». «Права литовско-русских бояр и слуг в сфере политической и частноправовой жизни народа, до появления шляхтецких привилегий, мало чем рознились от прав других свободных классов».[9]

В конце XIX – начале XX века начинается новый период изучения истории западнорусских земель. Издается огромный археографический материал. Он так велик, что и по сей день составляет прочную источниковую базу для каждого, кто пожелает заниматься литовско-русской историей. Одним из показателей развития историографии была выработка «областной истории», т. е. истории отдельных земель, вохедших в состав Великого княжества Литовского, например, П.В.Голубовский изучил Смоленскую, В.Е. Данилевич – Полоцкую, А.М. Андрияшев – Волынскую и т.д. Учениками М.Ф. Владимирского-Буданова была подробно исследована история отдельных государственных институтов Великого княжества Литовского и отдельных национальных групп.

Достижения в области изучения литовско-русской истории и издание огромного археографического материала позволило перейти к обобщениям, выполнявшимися уже на новом, более высоком уровне, чем это было в предшествующий период. Попытки создания таких «синтезирующих» трудов были предприняты во всех крупнейших университетских центрах – Петербурге, Киеве, Москве.

В Московском Университете эта попытка связана с именем крупнейшего историка – М.К. Любавского. Истории местного управления в Литовско-Русском государстве посвящён один из его трудов – фундаментальное исследование многих вопросов «областной» жизни этого государства. Истории центрального управления посвящена его работа о Литовско-Русском сейме. Проработав собственный материал, М.К. Любавский в 1910 г. издал «Очерк истории Литовско-русского государства до Люблинской унии включительно». По мнению ученого, западнорусская история в известном смысле является прямым продолжением истории Киевской Руси, а «изучение литовско-русской истории является одним из средств углублённого понимания русского исторического процесса в древнейший его период». Необходимо изучать этот пласт истории и для того, чтобы понять феномен Люблинской унии, понять суть различий различия Московской Руси и Литвы.[10]

Эволюция Литовского государства представляется М.К. Любавскому в следующем виде. В XII – начале XIII века у литовцев существовали мелкие общественные союзу, получившие в русских источниках название волостей. Во второй половине XIII века в разбитой на мелкие общественные союзы Литве образовались крупная политическая структура – Великое княжество под властью Миндовга и его ближайших приемников. Одновременно с этим государством, по мнению М.К. Любавского, родилась и значительная земельная аристократия. Анализируя процесс присоединения русских земель, историк приходит к выводу о том, что «сила оружия в данном случае имела второстепенное значение. Литве сравнительно легко было захватить раздробленную Русь. Мало того, под давлением внешних опасностей западнорусские земли сами должны были идти в объятия Литвы». С этим положением вполне можно согласиться.

М.К. Любавский проследил процесс развития политической структуры Литовско-Русского государства. Последнее в XIV веке в сущности состояло из конгломерата земель и владений, объединённых только подчинением верховной власти великого князя. Это государство являлось симбиозом нескольких политических организаций. Исследователь скрупулезно рассматривает политическую структуру Литовско-Русского государства, ее особенности, региональные различия. Исследуя княжескую власть, он доказывает, что князья в областях выступали не столько в качестве сонаследников государства, сколько как военачальники и правители.

Анализируя развитие сейма Великого княжества Литовского, политическую борьбу в Литовско-Русском государстве, рост шляхтецких привилегий, М.К. Любавский приходит к выводу, что уния не создала строя Литовско-Русского государства, но закрепила результат его предшествующего социально-политического развития. После издания привилея 1447 г. в Литовско-Русском государстве установился политический строй, имеющий мало сходного со средневековым западноевропейским феодализмом.

Крупным вкладом в изучение литовско-русской истории было и творчество М.В. Довнар-Запольского. Его магистерская диссертация о государственном хозяйстве Великого княжества Литовского – это своего рода энциклопедия государственной жизни целого региона Восточной Европы. По мнению исследователя, хронологически русское влияние является в государстве не только более ранним, чем польское, но и по своему влиянию в области государственной (не говоря о языке и литературе) оно более значимо. Главная же особенность образования Литовского государства в том, что обстоятельства рановызвали к жизни государственные начала – в противовесвотчинным порядкам собственно Литвы и земскому строю русских областей. М.В. Довнар-Запольский выстроил следующую схему государственного развития Великого княжества литовского. К середине XIII века возникает государство, появление было обусловлено внешними причинами. Во главе него слал один из родовых князей – князь-вотчинник. Однако быстрого перехода вотчинных отношений в государственные не произошло. Что касается присоединения русских земель, то правы здесь были М.Ф. Владимирский и Ф.И. Леонтович – оно в целом мирное, но всё-таки картина была сложнее, чем они полагали. Присоединение земель шло разными путями: одни земли присоединялись путём дипломатических переговоров, другие – после борьбы на договорных началах, а третьи - несомненная добыча литовских князей. Обстоятельства присоединения обусловили различия вовзаимоотношениях литовского правительства с различными частями своего государства. Государство представляло собой, по мысли М.В. Довнар-Запольского, федерацию, в которой с русской стороны входили удельные княжения и земли. Если Литовское княжество в узком смысле этого слова (т.е. земли Аукштайтии и приросшие к ним русские земли Чёрной Руси) князья считали своей вотчиной, то с другими частями государства устанавливались договорные отношения. Государство строилось на договорных началах. Однако можно заметить разницу и в отношениях к удельным княжествам и землям. «Политика по отношению к землям однообразнее и устойчивей, чем к княжениям», - пишет исследователь. Это объясняется тем, что «вольные общины (Полоцк, Витебск, Смоленск, Киев, Жмудь) заключают в себе больше элементов государственных, чем вотчинных». Ясно, что киевский исследователь исходил из теории смешения вотчинного и государственных начал – теории весьма распространенной в дореволюционной историографии. По его мнению, в Древней Руси эти начала уравновешивали друг друга. Развитию вотчинного начала препятствовало вече и то, что князь едва ли сделался вотчинным собственником всей территории. Литовско-Русское государство заимствовало это смешение с явным перевесом общественно-правового начала. Литовское правительство воспользовалось уже существовавшими в русских областях повинностями. Вся система обложения Литовско-Русского государства имеет своё начало в Древней Руси. Историк внимательно проследил за формированием системы налогов и повинностей В Литовско-Русском государстве. Что касается сословной структуры, то здесь он полемизирует с Ф.И. Леонтовичем по поводу появления сословий в результате рецепции иноземного права, выдвигая несколько неожиданный для современного восприятия тезис о том, что древнерусские земли были общинами, но состоявшими из сословий. Тем не менее и он обращает внимание на длительность процесса становления сословий и их архаический характер в Литовско-Русском государстве. Что касается «феодальных понятий», то здесь М.В. Довнар-Запольский высказался совершенно определённо. Он считал, что, не отрицая известного их влияния в древнее время в собственно литовских землях, их нельзя распространять на межкняжеские отношения в Литовско-Русском государстве, так как здесь не было выработано общей схемы отношения вассала к сюзерену, да и принцип смешения вотчинного и государственного начал противоречил ы условному характеру феодального землевладения.[11]

На Украине работал один из крупнейших знатоков интересующий нас проблем – М.С. Грушевский. Этим проблемам он посвятил два тома свей знаменитой истории Украины – Руси. До XIII века историк не замечает у литовских племён следов сильной политической организации – её создал только Миндовг. При Гедимине литовское правительство вступает на путь собирания русских земель. Причём, завоевания не было, а было именно собирание «рассыпанной части киевской державы».Государственный строй Великого княжества Литовского был в XIV веке весьма схож с государственным строем Древней Руси. Литовское правительство давало землям широкую автономию. Ликвидация княжеской власти на местах при Витовте – шаг к централизации, но до полного уничтожения автономии было ещё очень далеко. Эта система напоминала федерацию, но не настоящую федерацию, так как до середины XVI века не было выработано форм представительства земель в центральных органах власти. Отчего же произошли потом в строе Литовско-Русского государства радикальные изменения? Тут М.С. Грушевский обращается к проблеме крупной земельной собственности и феодализма. Он отмечает, что были сторонники рецепции феодализма. Были и историки, которые её отрицали, но распространяли на древнерусский период условность и ограниченность земельной собственности, характерные для литовского периода. Учёный полемизирует и с тем и с другим направлением. По его убеждению, верховное право государя – результат долгого, но естественного развития в новых условиях, сложившихся в рамках Литовско-Русского государства, а вовсе не принцип с самого начала положенный в основу отношения к земельной собственности. Новые условия – эта постоянная внешняя опасность, которая в свою очередь, вызвала необходимость постоянной военной службы. Для этого требовалось и новое войско. Всё это подметил и М.В. Довнар-Запольский, но считал, что в Древней Руси было пешее ополчение, а в новых условиях нужно было конное войско. С точки зрения М.С. Грушевского, и в Древней Руси ополчение было конным, но оно не годилось для далёких и частых походов и озабочено было только интересами своей земли. С течением времени основой военного дела и стала земельная собственность, но это в свою очередь приводило к значительным изменениям в недрах русского общества. Росли и оформлялись сословия, увеличивались силы местного боярства. Следствием этих процессов был упадок политической деятельности общин. В результате – боярские сеймы пришли на смену древнерусскому всенародному вечу. М.С. Грушевский приходит к выводу, что суть общественно-политической эволюции государства – утрата древнерусского наследия.

В Петербурге были свои традиции изучения литовско-русского государства. Конкретными проблемами истории Великого княжества Литовского занимались С.А. Бершадский, В.Г. Василевский и его ученик – И. Лаппо. Складывалась своего рода школа изучения западнорусской истории. Вот почему не вызывает удивления, что этой историей заинтересовался и такой выдающийся учёный, каким был А.Е. Пресняков. Его заслуга в том, что наметил эволюцию «боярского класса». Правовое определение его происходит при Витовте. Но этот же момент связан со значительными изменением самого состава боярского класса. Утрата самостоятельной роли «удельных князей» привела к превращению измельчавших Гедиминовичей и Рюриковичей в крупных землевладельцев-вотчинников. К этому слою боярства примкнули владетельные роды крупных литовских панов, а также верхи боярства русских земель (это позднейшие «паны хоруговные»). Землевладельческое боярство, уцелевшее в кризисе XIII – XIV веков, по Преснякову, начинает приобретать системообразующую роль в западнорусской истории. Но А.Е. Пресняков тут же на авансцену истории выводит ещё одну силу: «И долго остается устойчивым традиционное значение города как центра земли». Исследователь подметил, что и в XIV – XV веках города практически не приобрели новых черт специфического центра жизни городского общества. Городская область – земля-княжение – со временем преобразовывается, меняя внутреннее своё строение. Медленно сходят на нет вечевые собрания. Со второй половины XV века с развитием шляхетских привилегий нарастает обособленность сословий, однако этот процесс обособления сословий развивается постепенно.»Эта промежуточная стадия, - по мысли А.Е. Преснякова, - весьма существенна, хотя бы потому, что с одной стороны, указывает условия разложения старого единства городских вечевых общин, преобразовавшихся в сословно-расчленённую единицу, а с другой – на те бытовые, выработанные самой жизнью условия, которые дали содержание тем заимствованным из немецкого и польского права формам, в которые вылился новый сословный строй. Этим последним уясняется и значительно ограничивается ходячее представление о «заимствовании» в Западной Руси иноземных форм сословного строя. Государственность литовская, зарождающаяся во времена Миндовга, подтачивается «сильной раздробленностью отношений на живой основе первобытных отношений, постепенно формируется в борьбе сепаратизмов, под влиянием внешней опасности».

А.Е. Пресняков изучает процесс территориального роста государства, намечает этапы в этом процессе. Суть его – собирание земли через объединение власти. В его размышлениях о развитии государственного строя привлекает эволюционный момент. Он приходит к выводу об элементах самодовлеющей государственности в организации отдельных земель и о слабости развития основ общей государственности так называемого Литовско-Русского государства. Принципиально важен его вывод о том, что литовское княжество окрепло в общественно-политическом единстве, выразившемся в организации сейма. 1492 год А.Е. Пресняков считает гранью двух периодов в истории государства, так как основной принцип средневекового государственного управления – активная роль монарха, личное его участие в делах правления сводилась привилеем на нет.

20-е годы – весьма непростой период в развитии отечественной историографии. Последние страницы исторических сочинений, выполненных в традициях дореволюционной исторической науки, зачастую дописывались далеко от Родины, в эмиграции. В нашей же стране историки всё больше отходили от изучения интересующей нас тематики. Переломными стали 30-40-н гг. годы. Занимаясь ещё какое-то время нескорыми частными вопросами, исследователи перестали стремиться к обобщениям. Лишь в конце 50-х годов была предпринята попытка создать подобного рода сочинение. Это книга В.Т. Пашуто об образовании Литовского государства. Внимание историки сосредоточено на собственно Литовских землях, однако в ряде важных и существенных вопросов он обращается и к характеристике русских земель. Изучая процесс «становления феодальных отношений» В.Т. Пашуто полемизирует с В.Б. Антоновичем по поводу борьбы русского общинного порядка с военно-феодальным строем литовского государства. «В своё время феодальный строй был и там, и здесь», - пишет исследователь. Соглашаясь полностью с этим положением, мы всё же заинтересовались вопросом о степени развития общинного строя в Литве и на Руси. В.Т. Пашуто решает этот вопрос однозначно. К моменту включения русских земель в состав Литвы в них господствовал феодализм, что сочеталось с использованием общинных институтов. Автор отмечает следующие особенности литовского феодализма: Литовское государство было на том этапе, когда уже существовал развитый аллод, и потому не было узурпации власти общинной знатью. Ввиду этого в Литве длительное время существовала категория лично свободного крестьянства, подчинённого великому князю. Отсюда и сильная великокняжеская власть, которая якобы признаётся всеми историками. Длительное существование аллода в представлении В.Т. Пашуто причудливо уживалось с верховной собственностью на землю великого князя.[12]

Другой особенностью феодализма в тех землях, по мнению В.Т. Пашуто, был синтез литовских и белорусских общественных отношений. Захват русских земель позволял литовским князьям сохранять земельный фонд в собственно литовских землях, а русские земли раздавать в держание. Так на смену аллоду приходила более зрелая форма феодализма – пожизненный бенефиций.

Что же касается политического строя, то его развитие представлялось В.Т. Пашуто в следующем виде. С конца XII до начала XIV столетия в литовских землях проходил общественный переворот, который был облечён в форму политической борьбы за утверждение литовской монархии. Этот переворот происходил в условиях развития аллода, а поэтому полное возобладание сеньории, с присущим ей иммунитетом, растянулось на ряд столетий. Незавершённость аграрных преобразований – характерная черта литовского общества. Развитие государства продолжалось в направлении укрепления великокняжеской власти. Политическую структуру Литовского княжества с присоединёнными русскими землями он, вслед за М.В. Довнар-Запольским, характеризует как федеративную.

Тем не менее, в области изучения литовско-русской истории тема на долгие годы была «закрыта». Выводы В.Т. Пашуто уточнялись и развивались. И А.Л. Хорошкевич в 1982 г. имела все основания сказать, что в сферу монографического исследования до сих пор не попала история западных и юго-западных земель Древнерусского государства на протяжении XIV – начала XVI в. По разным изданиям и архивам А.Л. Хорошкевич выявила и опубликовала материал по истории Полоцкой земли. На основе этого материала она ещё в 1974 г. защитила докторскую диссертацию о социально-экономической истории Северной Белоруссии в XV веке, где помимо изучения экономического развития Полоцкой земли, большое внимание уделялось и сословной структуре этой одной из крупнейших земель в составе Великого княжества Литовского. Она же написала раздел в монографии об исторических судьбах земель после монголо-татарского нашествия. А.Л. Хорошкевич предприняла попытку реконструкции сословного строя русских земель, изучила основные повинности их жителей.[13]

Таким образом, постепенно развиваясь, отечественная историография литовско-русской старины достигла своего апогея в первые десятилетия XX века. Учёные разрабатывали самые разные вопросы, появлялись различные концепции, возникали дискуссии, порой весьма острые. Однако, в 30-70 гг. наметился определённый спад интереса исследователей к этой теме – изучались лишь отдельные проблемы, а те достижения, которые мы можем отметить, связаны с изучением материальной культуры.[14]

Из современных исследований, мы можем отметить работы А.Ю. Дворниченко, занимавшегося проблемами русско-литовской общины, сословий и государственности и развившего идеи И.Я. Фроянова на материалах Великого княжества Литовского, а также М.М. Крома, изучавшего пограничные русско-литовские земли в период с конца XV до первой трети XIV в.[15]