Ранние этапы формирования культуры

Наиболее древние свидетельства существования человеческой куль­туры найдены в Восточной Африке, их возраст – 2,7 млн. лет. Это при­митивные орудия, изготовленные из кремня. С появлением человека и первых созданных им предметов – артефактов, начинается самый дли­тельный период истории – каменный век. Он, в свою очередь, делится на палеолит (древний каменный век), мезолит (средний каменный век) и неолит (новый каменный век). В эпоху палеолита человек овладел огнем, научился изготовлять де­сятки типов каменных, костяных и деревянных орудий, строить искус­ственные жилища, стал прикрывать тело шкурами животных – появи­лась примитивная одежда. В конце периода, около 40 тыс. лет назад, появились вкладыши из кремневых пластинок, украшения из кости и рога. Были изобретены копьеметательный снаряд, рыболовный крючок, гарпун, игла, нож и жировой светильник с фитилем. Люди научились сооружать довольно сложные жилища – обтягивать шкурами деревянный каркас, в качест­ве строительного материала использовали также кости крупных живот­ных, например, мамонтов. Шили меховую одежду типа комбинезона. Мезолит характерен главным образом для Северной и Средней Ев­ропы (10-6 тыс. до н.э.). В этот период человек начал шлифовать и сверлить камни, изготавливать топоры с рукояткой, однополозные са­ни, лодку и весло, лук и стрелы. Для наконечников стрел стал ис­пользовать миниатюрные каменные пластины – микролиты, размер ко­торых не превышал 2,5 см. Они же, вставленные в деревянную или костяную рукоятку, служили режущей кромкой жатвенного ножа (серпа) для сбора дикорастущих злаков. Изобретение лодки, а также сетей рез­ко повысило роль рыболовства.

На Ближнем Востоке около 9000 г. до н.э. начинается переход к производящему хозяйству – земледелию и животноводству («неолитическая революция»). На европейском континенте первые следы производящей экономики относятся к рубежу 7-6-го тыс. до н.э. (на юге Балканского полуострова). В Европе в целом неолит датируется 5-3 тыс. до н.э. Этой эпохе принадлежит целый ряд культурных инноваций, среди которых посуда из обожженной глины (керамика), пряде­ние и ткачество (с помощью простейшего ткацкого станка) из шерсти, конопли, крапивы, льна. Одежда из шкур стала отходить в прошлое. Появились кремнедобывающие шахты, что свидетельствует о начале горного дела. Значительные изменения произошли в строительстве. Стена и дом, изобретенные еще в период мезолита на Ближнем Восто­ке, появились и в других районах мира. Строительными материалами служили кирпич-сырец, глина для обмазки, дерево (жерди и целые ство­лы); появились землянки. Кремневые изделия в период неолита достигли совершенства. Изготавливались мелкие и крупные орудия из камня и кости, в том числе для обработки дерева – шлифованные топоры, долота, тесла, связанные с земледелием мотыги и зернотерки.

Одним из величайших культурных достижений человечества яви­лась металлургия, зародившаяся на Ближнем Востоке около 6000 лет до н.э. Человек начал производить мелкие изделия (орудия труда, ору­жие, украшения) из самородной меди и других металлов, обработанных методом холодной ковки. Наступал меднокаменный век – особая про­межуточная эпоха, связанная с формированием предпосылок цивилизации. Эта стадия отмечена изобретением колеса, паруса, гончарного круга, лошадиной сбруи. В Северной Европе медь появилась только около 3000 года до н. э. Однако везде преобладали еще неметалличе­ские орудия. Железные орудия получили широкое распространение в начале 1 тыс. до н.э. И только в 1 тыс. н. э. на базе развитой черной ме­таллургии в Центральной и Северной Европе сложились государства и цивилизации. Если судить по роли железа и стали в мировой экономике, желез­ный век в известном смысле продолжается до сих пор.

Социальная и семейная организация людей (неандертальцев), со­впадали – племя составлял один род с неупорядоченными половыми отношениями (промискуитет). Такая форма общества была прогрессив­ной по сравнению с иерархической праобщиной, напоминающей ста­до: равенство всех мужчин и женщин в половых отношениях вело к устранению конфликтов, к сплочению общества. Однако при неболь­ших размерах первичных родов и отсутствии контактов между ними в течение больших промежутков времени все члены их становились близ­кими родственниками. Кровосмешение вело к биологическому вырож­дению и исчезновению вида. Недостатком промискуитета была культурная замкнутость племени: рядом в течение тысяч лет сосущест­вовали стоянки людей, принадлежащих к различным археологическим культурам.

На этом уровне развития у человека и общества уже проявилось культовое сознание. Самая древняя его форма – фетишизм, поклоне­ние предметам труда, растениям, животным, камням, огню, которые играли важную роль в первобытной жизнедеятельности. Становление первичного племени-рода, осознание своего единства через кровное родство послужило превращению фетишей в тотемы, которые перво­бытные люди воспринимали как своих первопредков, прародителей. В представлении первобытного человека о мире отразилось прежде всего его отношение к природе, стихии, которые противостояли чело­веку и его освоенному пространству (хаос у древних греков или лес у славян). Древнее название леса («ванам», т. е. «вне» человека) сохрани­лось в одном из названий славян – венеды (лесные люди). Дикие животные стали объектом поклонения; медведь, змей, поз­же – леший, олицетворяли лес, затем они воплотились в одном из бо­жеств славянского пантеона – Велесе, боге-покровителе скота, покры­того шкурой, с козлиными рогами. Его особое положение выразилось, например, в том, что в Киеве он стоял не среди других богов на Владимирской горке, а отдельно, на Подоле. Лес ассоциировался у древнего человека с темнотой, холодом, а потому и с севером, с землей, поскольку солнце уходит под землю. Природе противостоял прежде всего сам человек, который являлся единственной основой упорядоченного и потому не враждебного мира (космоса). Поэтому, например, в древнеиндийских ведах боги сделали мир из тела первого человека (Пуруши); отсюда – символика всякой жертвы, которая лишь замещает настоящую – человеческую. Жертво­приношение иногда сопровождалось и каннибализмом. Древний человек был уверен в успехе лишь того дела, за которое приносил самый ценный дар – человеческую жизнь. Даже в XIV в. хри­стианский номоканон налагает 12 лет церковного покаяния и 300 по­клонов на того, кто положит в фундамент дома человека. Очеловечивается и сам дом – у него есть лицо («наличники»), глаза (око – окно). Только мир, над которым человек произвел какое-то действие, не враждебен. Работающий в лесу («Полещук») должен был хотя бы очертить себя кругом. Отсюда и «черт» – тот, кто за чертой, и магия кольца, пояса. Память о первобытной жизни сохранилась в некоторых современных представлениях и обрядах. Речь идет о негативных культах предков, не­которых моментах погребального ритуала. Память о каннибализме от­разилась в представлении об упырях – живых на вид, розовощеких, но пьющих кровь и не имеющих имени.

Современный человек появился в результате перехода от коммуналь­ной праобщины к дуальной организации: племени из двух родов, в котором мужчины одного племени берут в жены женщин из другого. Это изменение было связано с запретом на половые отношения внутри праобщины в период охоты, полевых работ и т.п. для повышения работо­способности. Число запретов со временем возрастало, но они не каса­лись представителей других общин. Отношения между членами сосед­них общин эволюционировали: от похищения женщин (невест) и встреч в священных рощах, где парам не угрожало преследование, до «узако­ненных» отношений между женщинами и мужчинами разных племен. Дуальной организации племени соответствует возникновение парной семьи – крайне неустойчивой, не локализованной (без постоянного жи­лища). Появление дуальной организации племени тесно свя­зано с матриархатом. Главенствующая роль женщины в родоплеменной структуре привела и к развитию традиционно женских видов труда, собирательство превращалось в огородничество, постепенно форми­ровалось мотыжное земледелие. Таким образом, именно изменение семейно-социальных отношений стимулировало новый этап развития производительных сил, которое содействовало лик­видации матриархата. В общественном сознании и ритуальных обрядах матриархат отра­зился в культе богини-матери и других женских божеств: матери-оленихи (сохраняется связь с тотемизмом), рожаниц (мойры в греческой мифологии – богини судьбы). Культ предков получил положительное звучание, в орнаментах появились женские фигуры и родовое древо. Утверждение женщины во главе рода и приоритет женских видов труда привел к изменению мировосприятия.

Дуализм племени отражался в дуальном восприятии мира – дуализм неба и земли. Причем мать-земля имеет приоритетное значение. Женщина становилась символом продолжения рода, плодородия, что нашло выражение во многих ритуалах, праздниках – весенних праздниках любви. В русском языке душа, отождествляющаяся у мно­гих народов с ночным мотыльком, обозначалась словом «бабочка» – от «баба». Так как фактически понятие семьи еще отсутствовало, празд­ники – общественные (предков поминали в обществен­ном месте – на кладбище). Когда матриархат изжил себя, признаком этого стало критическое отношение к женскому божеству (высмеивание), раздвоение божества (в дальнейшем – героя). Появляются боги-близнецы, один из которых продолжает восприниматься как положительный, а другой – как ко­мический (или отрицательный) зеркальный персонаж.

Дальнейшее развитие земледелия привело общество к неолитиче­ской революции. В 6-3 тыс. до н.э. присваивающее хозяйство сменилось производящим, наметилось первое разделение труда на зем­леделие и скотоводство. Понимание важности сезонных сельскохозяйственных работ при­вело к выдвижению на первое место культа солнца. Если ранее солнце отождествлялось только с огнем (символ его – крест = скрещенные па­лочки для добывания огня трением), то теперь оно становится верхов­ным божеством. Появилась сюжетная мифология – цикл праздников солярного (солнечного) культа: святки (от слова «свет») – рождение нового солнца, начало годового цикла; масленица – весеннее равно­денствие (позднее перенесенная на более ранний срок в связи с Пасхой и постом); Ивана-купалы – летний солнцеворот. В обиход вошло понятие сторон света, с чем связан и переход к квад­ратному жилищу. Круг, который прежде отделял человека от леса (ха­оса), становится символом дикой природы, а вписанный в него квад­рат – символом жилища, культуры вообще. У ариев выработался риту­ал сожжения покойника – в квадратном срубе под насыпанным сверху круглым курганом. Появляются культы животных, связанных с солн­цем: петуха, коня (беременность лошади длится солнечный год, 12 ме­сяцев, в отличие от коровы, у которой – 10 месяцев, с ней связан культ луны).

Второстепенное положение мужчины при матриархате привело к двум сдвигам в структуре общества: к относительному уменьшению их численности и тем самым к фактическому увеличению социальной ценности, а главное, к относительному обособлению мужчины в роде и та­ким образом к увеличению его работоспособности. Так, в австралий­ских племенах и до ныне все женщины с детского возраста оказываются замужем (реализация преимуществ матриархата, хотя главенствует в семье уже мужчина), а практически все мужчины наиболее работоспо­собного возраста (до 30 лет) неженаты и производят значительную часть общественного продукта, отдавая его в качестве выкупа за будущую жену. Кроме того, обряд оплодотворения матери-земли про­водился мужчинами, земледелие считалось мужским занятием.

Повышение значимости труда мужчины и переход к патриархаль­ному роду отразились на содержании обрядов. Так, появился обряд, напоминающий свадьбу. В ходе ритуала высмеивались неженатые мужчины, символически хоронили женское божество. Собственно муж­ские праздники, связанные со сбором урожая, – осенние, семейные: поминки предков в кругу семьи, введение в дом животных (символ одо­машнивания), внесение в дом огня.

Вырождение мифов каждой предыдущей ступени социального развития привело к появлению различных литературных жанров (фоль­клора), в частности, сказок. В них отразилась и борьба человека с природой, единоборство со змеем, медведем, великаном. В сказках о Животных отразился и тотемизм: воспроизводятся отношения между тотемами, некоторые животные (тотемные группы) выступают как очеловеченные герои. Наиболее типичны сказки о животных-плутах. В них содержится не только моральная оценка отдельного тотема, но и всего прошлого состояния общества как аморального (с позиций чело­века более поздней культуры). Для родового общества характерны сказки, главными мотивами которых были сватовство и поиск невесты. Распространены темы о си­ротках и приемышах, которые призваны вызывать сочувствие и укреп­лять заветы родовой взаимопомощи. Богатырские сказки и героические песни являются отражением индивидуализации, выделения личности из общества, служат основой для возникновения героического эпоса — становятся и идеологией, и литературой.

Первобытная культура имеет синкретический характер, т. е. функ­ции отдельных форм общественного сознания не специализированы, да и сами функции выделяются весьма условно. Искусное выполнение наскальной живописи указывает на их эстетическое предназначение, но несомненна и их культовая, магическая роль. Рисунки животных, растений, змей – это тотемные изображения. Раненые животные, по­раженные нарисованными и реальными копьями (о чем говорят цара­пины на них – следы попаданий) рисовались с явной целью обеспечить удачную охоту. Некоторыми чертами наскальная живопись (30-15 тыс. до н. э.) на­поминает детский рисунок. Расположены изображения совершенно произвольно относительно вертикали и горизонтали, часто перекры­вают друг друга, на их фотографиях невозможно отличить, где верх, где низ. Для автора было главным общее значение изображе­ний, а не его отдельных деталей: отсутствуют некоторые части тела (да­же голова); незаконченные рисунки указывают на то, что художнику безразлично, откуда начинать рисунок – с хвоста, ноги. Развитие информационной функции рисунка ведет к его схематизации и пре­вращению в орнамент (культовая функция), в письменность, в чер­теж – схему разделки туши – «рентгеновский стиль». Позд­няя многоцветная живопись (например, в Тассили) изображает различ­ные скотоводческие обряды и вполне успешно могла выполнять функ­цию учебного пособия. Первобытное искусство эволюционирует и в техническом отноше­нии: от рисунка пальцем на глине и отпечатков рук – к многоцветной живописи; от царапин и гравиров­ки – к барельефу; от фетишизации скалы, камня с очертаниями жи­вотного – к скульптуре.

Человек учился измерять пространство и время, что создало пред­посылки к возникновению научного знания. Основой измерения про­странства человеку служило его собственное тело и его части: пядь (рас­стояние между большим и указательным пальцами), стопа, локоть, шаг, размах плеч (сажень), верста (расстояние слышимости голоса – от слова «верещать»). Измерение времени (позднее) было неразрывно связано с конкрет­ными трудовыми процессами и важными для их выполнения явления­ми природы: «тулуп о трех зим», «борзая по другой осени», «корова по четвертой траве», «лошадь по третьей сохе», «расшива (лодка) по вто­рой воде», «сокол трех мытей (линек)». Названия числам давались в неразрывной связи с конкретными предметами, поэтому в примитивных культурах они различались в за­висимости от того, нужно считать животных, дни или неодушевлен­ные предметы. Например, современные обитатели острова Фид­жи 10 лодок называют «боло», а 10 кокосовых орехов – «каро»; точно так же североамериканские индейцы 10 лодок, участвующих в воен­ных действиях, называют не так, как те же самые лодки, используемые для перевозки продовольствия. Для создания арифметики числа должны были стать не только уни­версальными, т.е. применимыми к любым качественно различным мно­жествам, но и иметь одинаковый статус. Однако в архаической культу­ре числа были неразрывно связаны с мифологией и космологией. Чис­ло один не только обозначало единичный предмет, но и того Единого, от которого произошел весь мир. Смысловую нагрузку несут и другие члены числового ряда, даже в наши дни известны священные числа 3, 7 и 9, несчастливое число 13 и др. Количественное содержание числа стояло на втором плане. Мифологической оставалась и астрономическая картина мира: звез­ды, луна, солнце, планеты и созвездия не просто одухотворялись, но и отождествлялись с героями или животными. Обряды поклонения све­тилам требовали знания, когда они появятся в той или иной точке не­ба, а потому и астрономических наблюдений – более точных, нежели определение по звездам сроков сельскохозяйственных работ.