Глава 24. Шанс

Единственный шанс, незримый и еле заметный.

Нет-нет! Не исправить, а важное что-то успеть.

Он тенью скользнет сквозь прутья железные клетки,

Он сердце сумеет, легко затронув, согреть.

Поверишь в него и немые сломаешь преграды.

Плевать, что ценой может стать никчемная жизнь.

Ведь жизнь без него — это часть персонального ада,

Где день ото дня стремительно падаешь вниз.

Пусть только на вечер тебе он судьбою дается,

Пусть это не больше, чем кем-то разыгранный фарс,

Пусть мир неизбежно вверх дном перевернется...

Страшнее всего — не суметь использовать шанс.

Ох, до чего же все оказалось непросто!

До этого момента Нарцисса Блэк и не предполагала, как сложно добраться до кабинета трансфигурации и встретить как можно меньше знакомых лиц. Всего-то пара коридоров, и за это недолгое время Нар­цисса умудрилась столкнуться, кажется, со всем шестым курсом школы Чародейства и Волшебства.

«И чего им по своим гостиным не сидится? Еще не хватало, чтобы кто-нибудь сказал Люциусу, что вместо занятий со Снейпом она быст­рым шагом направлялась в кабинет трансфигурации».

— Привет, — кивнула Нарцисса очередной знакомой и свернула в последний спасительный коридор. Тут же пришлось удивленно приос­тановиться, потому что за углом беседовала интересная пара. Раньше Нарцисса никогда не замечала их вместе. Ремус Люпин собственной персоной с очень уж смущенным выражением лица, что-то тихо отве­чал на вопрос… Фриды Забини. Увидев Нарциссу, он уставился на нее в упор. Это заставило Фриду обернуться и тоже впиться взглядом в сли­зеринку. Нарцисса кивнула обоим. Что еще она могла сделать в этой си­туации? Фрида изумленно вскинула брови, Люпин за ее спиной кивнул головой в сторону кабинета. Нарцисса все поняла и продолжила путь. За ее спиной раздался удивленный голос Забини:

— Что общего у тебя может быть с Блэк?

И тихий ответ:

— Ничего. С чего ты взяла, что у нас есть что-то общее?

— Она поздоровалась.

— Брось, наверняка — с тобой.

Что ответила на это Фрида, Нарцисса не слышала, потому что быс­тро проскользнула в кабинет и закрыла дверь. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Она рисковала, страшно рисковала, но иначе просто не могла. Ей во что бы то ни стало нужно узнать, что с Сириусом. Девушка глубоко вздохнула и принялась нервно расхаживать по кабинету.

«Интересно, а что общего может быть у Люпина с Фридой? Вот это действительно вопрос. Да сколько же можно болтать?!» Девушка раз­драженно посмотрела на часы: 14:05.

Дверь скрипнула, заставив ее вздрогнуть. На пороге появился Лю­пин. Он вошел, наложив на дверь запирающее заклятие. Нарцисса с удивлением проследила за его действиями.

— У меня здесь взыскание, так что никто другой, вроде бы, не должен прийти. Прости за опоздание.

Он быстро пересек помещение и бросил рюкзак на ближайшую пар­ту.

— Ну? — нетерпеливо произнесла Нарцисса.

Люпин внимательно посмотрел на нее и глубоко вздохнул.

— Да, прекрати же ты меня пугать! — не выдержала девушка. — На тебя что, веритас наложить?

Люпин опустил взгляд и тихо проговорил:

— Сириус в лазарете.

Из груди Нарциссы вырвался резкий выдох.

— И? Что? Что с ним?

— С ним произошел несчастный случай, — по-прежнему глядя в пол, проговорил Люпин, — что именно, не спрашивай. Мадам Помфри обе­щала, что он поправится к концу недели.

— К концу недели? — в ужасе выдохнула Нарцисса

— Да, так что ты не волнуйся. Хвала Мерлину, ничего серьезного.

Нарцисса обессиленно опустилась на ближайшую парту. Волна об­легчения от того, что он жив, перехлестнулась с волной отчаяния. Не­деля. С недавних пор для девушки этот отрезок времени стал длиною в целую жизнь. И снова жизнь без него. Отчаянно захотелось разреветь­ся. Вот только такой роскоши всегда сдержанная Нарцисса Блэк никак не могла себе позволить. Эмоции — это для простых смертных, не для нее.

Девушка глубоко вздохнула и посмотрела на Люпина, в который раз за сегодняшний день поразившись тому, как плохо тот выглядит. Тем­ные круги под глазами, ускользающий взгляд, осторожные движения. Она впервые подумала о том, что он тоже человек и у него могут быть свои проблемы, переживания, несчастья.

— Что с тобой произошло? — неожиданно спросила девушка.

Вопрос заставил его вздрогнуть и поднять голову.

— Ничего. С чего ты взяла?

— Брось. У тебя такой вид, словно тебя били пару дней, не переста­вая. Это как-то связано с Сириусом?

Лучше бы она не говорила этой опрометчивой фразы. Всегда такой спокойный и уравновешенный Ремус Люпин внезапно взвился и вы­крикнул:

— Да! Связано! Это я виноват в том, что произошло с Сириусом! Только я! Довольна?

Он выкрикнул это так яростно, словно на самом деле считал ее ви­новной во всех своих несчастьях.

Нарцисса подскочила от неожиданности. Она с удивлением смотре­ла на то, как серо-зеленые глаза наливаются болью и какой-то тупой безысходностью. Сейчас он поразительно напоминал затравленного зверя, оказавшегося в ловушке, и это было так страшно. Вспышки гне­ва и раздражения были присущи Сириусу или Поттеру, насколько могла судить Нарцисса по своим наблюдениям. Но она никогда не ожидала подобного от этого всегда спокойного юноши. Что же с ним происхо­дит?

Люпин, взяв себя в руки, сделал шаг назад и резко отвернулся. Не­сколько раз вздохнув, он тихо произнес:

— Прости. Я не хотел. Это…

— Что же вы с собой делаете, мальчики? — тихий голос Нарциссы заставил его оглянуться. Девушка смотрела в пространство и вдруг вне­запно повернулась, огорошив его вопросом:

— Я могу чем-нибудь помочь?

После этой фразы Люпину захотелось истерически рассмеяться. Во-первых, никто бы не поверил, что холодная и равнодушная Нарцисса Блэк может так искренне предлагать помощь, а во-вторых… Ее жизнь летела в тартарары прямо на глазах. Ей бы самой кто помог… а она…

Люпин посмотрел в серые глаза и в очередной раз поразился вы­держке этой хрупкой девушки. Жизнь самого юноши была страшной и необратимой, но уже привычной и предсказуемой. А вот что ожидало Нарциссу, не взялся бы предсказать никто. Но его встретил спокойный взгляд. Если она и боялась, то чертовски хорошо умела это скрывать.

— Спасибо, — искренне проговорил Люпин, — но, к сожалению, ты ничем не сможешь мне помочь.

— Ты правда считаешь себя виноватым в несчастном случае с Сири­усом?

Люпин отрывисто кивнул. Он не мог рассказать правду, но, казалось, она могла воспринимать его эмоции и отчаянные метания.

— Ты навещал Сириуса?

Вопрос застал врасплох. Юноша отрицательно помотал головой и после небольшой паузы тихо добавил:

— К нему не пускают.

— Ты боишься, — уверенно констатировала девушка, — я не верю, что ты не смог бы пройти, если бы хотел.

— Нет! То есть, да! — сдался наконец гриффиндорец.

— Глупо! — откликнулась Нарцисса, — важные шаги нельзя отклады­вать на потом. Может оказаться слишком поздно.

— Я не уверен, что Сириус захочет меня видеть, — Люпин наконец произнес вслух то, что мешало дышать два долгих дня.

Почему-то сказать это Нарциссе Блэк оказалось намного легче, чем Джеймсу, Лили, Питеру. Странно? Да нет, как раз правильно.

— Ерунда! — уверенно проговорила Нарцисса. — Сириус твой друг. Он никогда не отвернется от тебя. Знаешь, из всей вашей компании он всегда отзывался о тебе по-особому.

— Нет, они ближе с Джимом.

— Поттер — партнер в безумствах и безрассудных выходках. А ты… Порой твое присутствие не давало Сириусу перешагнуть через какие-то рамки. Не всегда, конечно, но довольно часто. Он как-то сказал, что если бы не было тебя, то совесть давно разобрала бы его на кучу ма­леньких Сириусов Блэков. Он не может злиться на тебя. Ты ему нужен.

Ремус Люпин потрясенно смотрел на светловолосую девушку в фор­ме Слизерина. Голова шла кругом.

— Я никогда не думал... — с трудом выдавил он.

— Конечно, мужчинам это, по-моему, вообще не свойственно, — весе­ло заметила Нарцисса, — и, естественно, Сириус никогда не скажет тебе об этом вслух. Считай, что за него это сделала я.

— Спасибо, — тихо проговорил Люпин.

Нарцисса отметила, что затравленность в его взгляде куда-то исчез­ла. Осталась неуверенность, но это уже не так пугало.

— Я должна попасть в лазарет, — вернулась к главному вопросу Нар­цисса.

— Нет! — Люпин взял себя в руки, и к нему вернулась привычная рассудительность. — Как ты себе это представляешь? К нему действи­тельно не пускают. Да и представь, что с тобой и с Сириусом сделает Малфой, если узнает?

— Да вы что все сговорились?! — яростно выкрикнула Нарцисса.

— Никто не сговорился. Просто когда дело касается Сириуса, ты на­прочь теряешь ощущение реальности. Подумай, к чему может привести твой порыв.

Нарцисса посмотрела в пол. Люпин прав, но что делать? Он там сов­сем один и…

— Рем, пожалуйста, придумай что-нибудь, — такое внезапное обраще­ние по имени и просящий тон заставили сердце дрогнуть.

— Пиши записку, — обреченно вздохнул юноша.

Это было немного не то, чего она ожидала, но все же... Девушка спрыгнула с парты и растерянно посмотрела на Люпина.

— Я отнесла рюкзак в спальню перед обедом.

Он улыбнулся и придвинул свои вещи. Шнурок рюкзака оказался затянутым в узел и никак не желал поддаваться, тем более при попытке развязать его одной рукой. Вторая рука юношу все еще беспокоила.

— Давай помогу! — нетерпеливо предложила Нарцисса, понаблюдав за его мучениями пару минут. Девушка подошла ближе и начала ловко распутывать затянувшийся узел изящными пальчиками. Ее распущен­ные волосы почти касались лица юноши. Просто рюкзак остался ле­жать на его коленях, и Нарцисса совсем не обратила внимания на то, как близко подошла. Сосредоточенное лицо, чуть нахмуренный лоб, нервно закушенная нижняя губа. Вдыхая легкий аромат ее духов, Ремус Люпин в очередной раз удивился несправедливости. Как такое незем­ное создание можно отдавать в лапы этого жесткого человека? Даже если Малфой не будет ее обижать, что само по себе маловероятно, он никогда не сможет сделать ее счастливой. За несколько коротких бесед с этой девушкой Люпин отчетливо понял, что критерием счастья Нар­циссы Блэк никогда не смогут стать дорогие украшения и шикарный дом. Нет! Он вспомнил колдографию, за разглядыванием которой не так давно застал Бродягу.

Юная девушка стоит на берегу озера и со счастливой улыбкой кор­чит веселые рожицы в объектив. Ее удивительные волосы треплет ветер. Подол платья разорван, а на коленке красуется кое-как накле­енный пластырь: кривой, непонятного цвета. Она почему-то босиком. Но все эти мелочи едва заметны. Все затмевает яркая счастливая улыбка. Глядя на нее, кажется, что ничего страшного в нашем глу­пом мире просто не может произойти, пока не погаснет эта улыбка. Юная девушка... Вестница радости и добра.

Люпину никогда не доводилось видеть Нарциссу Блэк такой. А Си­риусу доводилось. Ремусу в тот день как никогда стала понятна при­вязанность друга. Она была самой необыкновенной девушкой, которая только могла появиться на свет. И Люпин не видел ничего более кра­сивого, чем эта простая колдография. Секрет был прост: Сириус Блэк видел ее такой удивительно красивой и такой беззаботно счастливой. Магия любви... Разгадка сущности Нарциссы Блэк была проста. Только юноша, смотревший в тот летний день сквозь объектив своей фотока­меры, мог сделать ее счастливой. Ни деньги, ни платья… Только он.

Люпин поднял голову и встретился с внимательным взглядом. Ока­зывается, борьба с завязками была окончена, и Нарцисса вот уже какое-то время нетерпеливо смотрела на него, ожидая дальнейших действий. Ремус Люпин моргнул, чтобы прекратить гипнотическое воздействие этих глаз, и смущенно опустил взгляд к своему рюкзаку. Краем глаза он заметил, что девушка в нетерпении перекатывается с носка на пятку. Он начал лихорадочно рыться в рюкзаке. Наконец на свет были извле­чены письменные принадлежности: кусок пергамента, перо и черниль­ница. Нарцисса быстро схватила их и устроилась за ближайшей партой. Люпин невольно улыбнулся этой порывистости. До чего же разной она могла быть: холодная и сдержанная, импульсивная и порывистая, язви­тельная и жестокая, чуткая и трогательная. Почему-то казалось, что в условиях ее будущей жизни, одна часть ее натуры исчезнет, растворит­ся в догмах и предрассудках. Было безумно жалко.

Нарцисса подняла голову и встретилась с его внимательным взгля­дом:

— Прости, я забыла сказать «Спасибо», — смущенно улыбнулась она.

Люпин улыбнулся в ответ и только рукой махнул.

Нарцисса опустила голову и стала смотреть на пергамент.

Ей хотелось написать так много. Сказать, наконец, как сильно она любит, как он нужен, как важно его присутствие для нее в эту послед­нюю неделю, как…

Девушка обмакнула перо в чернильницу, и на чистый лист пергамен­та легли аккуратные строчки:

«Привет.

Выздоравливай, пожалуйста, быстрее.

Очень тебя жду.

Я».

Нарцисса посмотрела на свое творчество и усмехнулась. Да уж! Рас­сказала все, что хотела. Все было не то и не так. Просто ей было важно видеть его глаза, когда она скажет ему все, что так жжет душу. Нет, она скажет сама: губами, руками, сердцем. Такое не должна передавать без­ликая записка.

Девушка подняла голову и посмотрела на Люпина.

— Так себе получилось. Остальное я надеюсь сказать при встрече.

Люпин вздохнул. В эту минуту он позавидовал Сириусу. Здравый смысл подсказывал, что завидовать нечему, но сердце отказывалось его слушать. Перед ним сидела удивительная девушка, которая… любила. Это было видно невооруженным взглядом. Для самого Ремуса Люпина путь в это царство закрылся еще в раннем детстве. Страшные клыки оборотня закрыли его раз и навсегда. Юноша знал, что ему суждена жизнь одиночки. Это значит: никто никогда не полюбит, не будет се­мьи. Хогвартс дал ему друзей, и Люпин был благодарен всей душой. Юным мальчишкам все это казалось забавным приключением. Но чем старше становился Ремус Люпин, тем отчетливей понимал свою отчуж­денность и непохожесть. Любовь — это вера. А ему никто не сможет верить. Ремус до сих пор помнил ужас в глазах Лили Эванс, когда та случайно услышала его с Джимом разговор и поняла, кто он на самом деле. Тогда Лили просто убежала. Ей понадобилось время, чтобы при­нять. Но все же она необыкновенная девушка, потому что позже нашла в себе мужество понять Ремуса и всеми силами старалась втянуть его в нормальную жизнь. Иногда Люпину казалось, что она заботится о нем даже больше, чем о Джиме. Но это только казалось. Огромного сердца Лили хватало на всех, кроме девушки, сидящей сейчас напротив старо­сты Гриффиндора.

Лили ненавидела Нарциссу Блэк. Она отказывалась понимать Си­риуса. А Люпин очень хорошо понимал. Нет, он не мог сказать, что влюблен в Нарциссу. Он не должен испытывать это чувство. Он свыкся с этим. Просто он завидовал Сириусу, когда осознавал, что это проти­воречивое сердечко бьется только для него, ради него и о нем. Люпин отдавал себе отчет в том, что ничего хорошего эта любовь не принесет ни другу, ни этой девушке. Завидовать нечему — у них отнимают самое важное, частицу себя. Но завидовал. Потому что у них хоть и в про­шлом, но было что-то самое важное, а у него не будет никогда.

Люпин вздохнул, посмотрев на Нарциссу, спрыгнул с парты и взял из ее руки протянутый листок.

— Сириус очень обрадуется.

Нарцисса улыбнулась.

— Неделя. Почему мне так не везет?

Люпин не понял вопроса, но на всякий случай пожал плечами.

Нарцисса протянула ему перо и чернильницу.

— Спасибо тебе за все.

— Пожалуйста. Если бы в моих силах было тебе помочь…

Нарцисса снова улыбнулась и направилась к выходу. Сняв запираю­щее заклятие, она обернулась:

— Ты очень хороший человек, Ремус. Всегда помни об этом.

С этими словами девушка вышла из кабинета. Люпин какое-то время смотрел на закрывшуюся дверь. Она сказала это. Несколько простых слов, и камень на сердце потерял часть своего веса.

* * *

Вторник. Среда. Четверг.

Безликие одинаковые дни. Скучные уроки, на которых профессора тщетно пытаются завладеть ее вниманием. После них — обед, на кото­ром вопреки здравому смыслу она периодически поглядывает на проти­воположный стол в безумной надежде, что именно сейчас место рядом с Джеймсом Поттером окажется занято. Уроки. Сидение по вечерам в комнате Люциуса. Странное, непонятное. Они почти не разговаривают. Он укладывается на кровать с учебником по какому-нибудь предмету, она пытается делать домашнее задание, сидя за его письменным сто­лом.

Перешептывания в гостиной каждый раз при ее появлении... Глупые вопросы Белинды из серии «ну как?»...

Все раздражает и злит. Хочется достать волшебную палочку и на­ложить на всех парочку заклинаний, чтобы они исчезли, растворились. Она будто не живет эти несколько дней. Ожидание неотвратимого за­ставляет сердце сжиматься. Но чем тяжелее на душе, тем спокойнее черты ее лица. За эти несколько дней она словно покрывается непро­зрачной маской спокойствия и равнодушия. Юная Нарцисса Блэк про­водит генеральную репетицию всей своей последующей жизни.

* * *

Пятница. Нарцисса спустилась в гостиную. Выходить никуда не хотелось и медленно, но верно ее накрывала полная апатия ко всему происходящему. И если утро и так начиналось не слишком хорошо, то оклик Белинды Макнейер испортил его окончательно. Нарцисса обре­ченно обернулась и принялась равнодушно внимать лекции на тему «как ты могла уйти без меня? Мне, по-твоему, хочется тащиться на за­втрак одной? Подруги так не поступают...». Мелькнула мысль — поинте­ресоваться, кого Белинда понимает под словом «подруга», но Нарцисса поленилась. Ей не хотелось вступать в перепалку. Выйдя из гостиной, девушка наткнулась на Люциуса Малфоя. Это уже начинало казаться каким-то роком. Или он просто за ней следит?

— Привет, — бодро поздоровался он.

— Привет, — Нарцисса попыталась придать своему голосу жизнера­достности и отметила про себя, что приветствие Белинды получилось более искренним. Надо будет над собой поработать.

Люциус лениво кивнул Белинде и, протянув руку, обнял Нарциссу за талию. Девушка с удивлением обнаружила, что это уже становится привычным жестом. То ли еще будет…

Они так и направились на завтрак втроем. Белинда, которая никог­да не скрывала симпатии к Люциусу, начала выпытывать его мнение о шансах Слизерина на получение Кубка по квиддичу в этом году. Нар­цисса вяло подумала, что не замечала за «подругой» любви к спорту. Да! Нужно учиться быть такой же гибкой. Ведя непонятную Нарциссе беседу, трое слизеринцев свернули в очередной коридор, и Нарцисса споткнулась, потому что обнимавший ее Люциус резко остановился. Девушка удивленно вскинула голову и увидела его напряженный про­филь. Нарцисса проследила за его взглядом. Метрах в пяти стоял Фред Забини, опираясь на широкий подоконник по обе стороны от сидящей на нем девушки. Он что-то яростно доказывал. Но остановился Люци­ус, конечно же, не из-за Фреда. Нарцисса перевела взгляд на жениха. Тот уже успел взять себя в руки и медленным шагом двинулся вперед. Только внезапно напрягшаяся рука на талии Нарциссы выдавала его чувства. Однако девушку он выпустил только тогда, когда они порав­нялись с близнецами Забини. Фрида вскинула глаза и, взглянув на ее лицо, резко обернулся Фред. Легкая неловкость, и Фред протянул руку Люциусу для приветствия. Люциус отпустил талию Нарциссы и креп­ко пожал протянутую ладонь. Затем он повернулся к Фриде и ровным голосом сказал:

— Доброе утро!

— Доброе! — ответила девушка и посмотрела на Нарциссу.

— Здравствуй, — проговорила Нарцисса, отчаянно пытаясь понять значение взгляда Фриды.

«Что общего у тебя может быть с Блэк?» — некстати вспомнился воп­рос, обращенный к Ремусу Люпину в начале этой ненавистной недели.

— Здравствуй, — легко ответила Фрида, так и не дав Нарциссе воз­можности разгадать.

— Ну, мы завтракать, — нарушил неловкую паузу Люциус Малфой.

— А мы — уже, — откликнулся Фред.

Это напоминало высокоинтеллектуальную беседу пациентов клини­ки Святого Мунго, причем отделения душевнобольных. Нарцисса ре­шительно шагнула вперед и, кивнув на прощание Фреду, прервала эту «содержательную» беседу. Через пару шагов ее догнала Белинда, а еще через секунду между ними вклинился Люциус, снова обняв Нарциссу за талию. Его пальцы жестко впились в ребра. Нарцисса едва успела подумать, что стоит ему напомнить о том, что ему навряд ли нужна жена-калека, как из дверей главного зала, до которого они успели дой­ти, вышел… Сириус Блэк.

Сердце сделало в груди немыслимый кульбит, больно стукнувшись о ребра. Или это просто Люциус еще сильнее сжал пальцы? Как же она ждала этого момента, как мечтала скорее увидеть его. Родной! Люби­мый! Нарцисса изо всех сил старалась не расплакаться от безграничной нежности и облегчения. Он выглядел не совсем здоровым: бледный, темные тени под глазами. Сердце девушки сжалось. Она отдала бы все на свете за возможность броситься сейчас ему на шею и вновь почувс­твовать такое знакомое тепло рук, такой родной запах: свежей листвы и морского бриза. Сириус вскинул голову и остановился. Его взгляд едва скользнул по Люциусу Малфою и остановился на ней. Глаза манили, притягивали, что-то пытались сказать. Нарцисса сглотнула. Ей каза­лось, что прошла целая вечность. На деле же, всего пара секунд. Прос­то мудрое время остановилось для двух отчаянно колотящихся сердец. Джеймс Поттер врезался в затормозившего в дверях Сириуса, заставив того качнуться вперед и схватиться за дверной косяк в попытке удер­жать равновесие. Мгновение разрушилось. Мир вокруг наполнили лица и звуки. Растерянное лицо Поттера, боль в ребрах от сжимающих ее пальцев…

— Привет, — одними губами произнес Сириус.

Толпа студентов заставила его наконец сдвинуться с места.

Девушка тихо ответила:

— Привет!

Этим коротким словом хотелось сказать так много. Он понял. По­ток студентов развел их в разные стороны. Оказалось, за эти несколько секунд они умудрились создать пробку в обе стороны. Равнодушные безучастные студенты, торопящиеся кто на завтрак, кто на уроки, без­жалостно разорвали хрупкую связь взглядов и чувств.

Нарцисса вошла в главный зал и подумала, что Люциус сейчас прос­то убьет ее. Он ведь предупреждал, что не потерпит выставления ду­раком себя любимого. К ее удивлению, едва они вошли внутрь, он ее отпустил. Садясь на свое место, Нарцисса подумала, что что-то не так. Взгляд на юношу подтвердил опасения. Он мрачно смотрел в свою та­релку и не замечал ничего вокруг. Посидев так пару минут, Люциус резко встал и, сообщив, что ему пора, быстрым шагом направился к выходу. Нарцисса проводила его взглядом и посмотрела на гриффин­дорский стол. Ремус Люпин сидел на своем месте и, размазывая завтрак по тарелке, упорно не желал диалога с Лили Эванс.

Почувствовав чей-то взгляд, Лили подняла голову и с неприязнью посмотрела на Нарциссу. Та наградила ее не менее приветливым взгля­дом и снова посмотрела на Люпина. Он наконец поднял голову. Их глаза встретились. Нарциссе показалось, что Люпин сейчас отчаянно нужда­ется в поддержке. Он словно не мог на что-то решиться, и нравоучения Лили отнюдь не прибавляли ему храбрости. Затравленный взгляд… Нарцисса посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

Девушка вспомнила недавний разговор и поняла, что он тоже его вспомнил. Нарцисса уверенно кивнула. Люпин с надеждой посмотрел на нее. Нарцисса кивнула еще раз. Неважно, что она не знала того, что ее ждет через несколько дней. Сейчас она постаралась выглядеть как можно уверенней и поделиться частью своей уверенности с Люпином. Юноша чуть улыбнулся и положил ложку на стол. Это был уже дру­гой человек. Нарцисса поняла, что он решился. Ремус Люпин встал и быстро направился к выходу. Нарцисса проводила его взглядом и пос­мотрела на Лили. Зеленые глаза метали молнии. Нарцисса улыбнулась улыбкой победительницы. Она сильнее. В ней есть то, чего никогда не будет в этой хваленой гриффиндорке. Стальной стержень, который не позволит сломаться даже в самые страшные моменты ее будущей жиз­ни. Она выстоит, она сможет. А еще она наградит даром этой внутрен­ней силы своего единственного сына. Но все это будет потом. Сейчас же Нарцисса просто усмехнулась и повернулась к Белинде, которая вот уже пять минут настойчиво что-то спрашивала.

* * *

Сириус Блэк находился в смятении. Он, конечно, понимал, что за завтраком непременно встретит Нарциссу. Но завтрак прошел, а она так и не появилась. Сириус едва успел расслабиться, как… До чего же она была красива. Его маленькая любимая девочка. Ее неземную кра­соту не портила даже эта пародия на человека, впившаяся в ее талию. Хотя при виде этой картины появилось отчетливое желание, проломить ему башку. Сириус вот уже несколько минут пытался прийти в себя. Он сказал Сохатому, что догонит, а сам уже довольно продолжительное время невидящим взглядом смотрел на метель за окном. Что-то стран­ное в ее взгляде никак не давало покоя. Что изменилось с момента их последнего разговора? Тогда она сказала, что не хочет ничего менять. А сегодня... Сириус наклонился и прижался лбом к холодному стеклу. Еще и часа не прошло с момента его выхода из лазарета, а он уже так устал. Нет, травмы уже не беспокоили. Бывало и похуже. Просто этот короткий отрезок времени выдался тяжелым.

Лили упорно пыталась окутать его коконом заботы, но сегодня это почему-то вызывало раздражение. Нет! Он очень любил и ценил Лили. Она была замечательным другом. Только зловредным червячком мозг точила непрошеная мысль: если бы не ее наставления все эти три меся­ца, все могло бы быть по-другому. Не то чтобы он винил Лили… Своя голова на плечах есть. Вот только когда тебе шестнадцать, и мир рушит­ся на глазах, очень хочется услышать чей-нибудь совет и малодушно пе­реложить ответственность за свои поступки на чужие плечи. В этот раз этим кем-то оказалась Лили. Сириус ничего не мог с собой поделать, раздражение теребило душу.

А еще Лунатик. Сириус поморщился. Он понимал, каково сейчас Люпину, да вот только не смог найти в себе силы подойти и погово­рить. А ведь всю неделю готовил этот разговор. Какие-то непринуж­денные шутки и легкие фразы, призванные доказать, что он ничуть не винит друга и давно все забыл. Да, уж. Забудешь тут, когда несколько ночей подряд просыпаешься в холодном поту от вида страшных клы­ков в нескольких миллиметрах от своего лица. Поговорить надо. Вот только как? Сегодня он малодушно кивнул всем сидящим за столом, но весь завтрак общался только с Сохатым. Люпин тупо смотрел в свою тарелку, от этого в душе что-то сжималось. Но ведь не обратился и не заговорил. Черт!

— Привет! — тихий знакомый голос заставил обернуться.

Ремус Люпин словно материализовался из его мыслей. Осунувший­ся, с болезненным блеском в глазах, он нервно теребил рукав своей ман­тии.

— Привет! — попытался улыбнуться Сириус.

— Рад, что ты поправился, — Люпин неловко дернул плечом.

— Да уж. Я тоже.

Все шло не так. Куда делись отрепетированные остроты? В глазах Люпина что-то медленно и неудержимо таяло. С катастрофической ско­ростью испарялась уверенность, переданная взглядом Нарциссы Блэк.

Люпин зачем-то кивнул и сказал:

— Ну, ладно, я это…

Он развернулся и быстро пошел прочь.

— Стой, — крикнул Сириус.

Звонкий голос эхом отразился от высоких стен. Люпин резко обер­нулся.

— Подожди, — Сириус сделал шаг навстречу, — в общем, я хотел ска­зать, что все это — ерунда.

Сириус обвел рукой что-то незримое.

— Ты не виноват. Я сам не должен был. Я же все прекрасно знал.

Он чувствовал, что говорит не слишком убедительно и связно, но ничего другого сейчас просто не приходило в голову.

Люпин медленно подошел и посмотрел прямо в глаза. Глаза серо-зеленого цвета. Когда он превращался, они не меняли цвет, только вы­ражение. Сириус мотнул головой, отгоняя воспоминание о последнем созерцании этих глаз в непосредственной близости.

— Нет, Сириус, я опасен. И я все прекрасно понимаю. Мне уже не одиннадцать. Я знаю, что никогда не смогу…

— А вот об этом даже не думай! — резко перебил Сириус. — Ты все сможешь. Понятно? Опасен, говоришь? Покажи хоть одного, кто, имея под рукой волшебную палочку и десяток заклинаний, не опасен. Не­счастный случай может произойти с кем угодно. Мы вместе почти шесть лет, и это первый раз, когда случилось такое. А сколько за эти шесть лет каждый из нас оказывался в лазарете? А? Все, что произош­ло, произошло по моей вине. Ясно? Я сглупил и поплатился за это. Это мне нужно просить прощение.

Люпин все это время не отрывал глаз от лица друга. Его охватила та­кая волна облегчения и благодарности. Нарцисса оказалась права. Си­риусу он нужен такой, какой есть. Он действительно сказал это не так, как Нарцисса. Все-таки девушки мудрее. Люпин слабо улыбнулся.

— Спасибо за записку, Сохатый ее передал, — Сириус улыбнулся в ответ.

— Я должен был отнести ее сам, но побоялся, — признался Люпин.

— Зря, — Сириус толкнул его кулаком в плечо.

Люпин повторил его жест, а потом они крепко переплели правые руки, а левыми по-братски обнялись. Что-то неуловимо налаживалось. Это давало… Надежду.

* * *

Нарцисса попыталась вникнуть в вопрос Белинды.

— В чем ты пойдешь на бал?

— На бал? — переспросила Нарцисса.

— О Мерлин! Завтра бал, а она забыла. Ты с ума сошла? Идет на бал с одним из самых красивых парней в школе и не помнит об этом. Люциус ведь тебя пригласил?

Девушка автоматически кивнула, про себя подумав, что Люциус не счел нужным ее приглашать. По-видимому, их совместный поход и так предполагался, так что он не стал тратить силы и время. Бал! Завтра! Вот оно!

Нарцисса обернулась к Белинде:

— Да, платье у меня уже сшито. А ты с кем пойдешь? — она хотела увести разговор от своей персоны.

— Да у меня несколько предложений, так что я пока решаю. Кста­ти, видела, как Сириус Блэк сегодня впал в ступор, когда нас увидел? — Белинда хитро улыбнулась, вызвав недоумение Нарциссы. — Как же все-таки жалко, что он попал в Гриффиндор. Эх! А еще до сих пор не могу понять, что он нашел в этой курице, с которой таскается послед­ние несколько недель. Вот и на бал наверняка с ней пойдет.

Белинда снова вздохнула. Нарцисса посмотрела на нее и подумала, отчего она никогда не замечала интерес Белинды к Сириусу? Возмож­но, раньше Белинда это скрывала, обращая внимание на то, что Сириус и Нарцисса общаются. Сейчас же она явно расстраивалась по поводу похода Сириуса на бал с какой-то девушкой. Нарцисса снова улыбну­лись. Ей было плевать, с кем Сириус придет на бал. Она твердо реши­ла, что уйдет он с ней. Девушка не знала, как сможет это сделать, но в результате была уверена. Она сможет. Ради задуманного она многое сможет. Есть Северус и Люпин. Она что-нибудь придумает. Нарцисса оглянулась на Снейпа, который как раз в этот момент выходил из зала. Все-таки она не одна.

* * *

Северус Снейп брел по коридору в сторону слизеринского подзе­мелья за учебниками. Настроение было неважным. Завтра дурацкий школьный бал, а ему, как водится, не с кем пойти. Опять насмешки. Нет, лучше уж остаться в комнате и почитать или поспать. С этими мыслями он завернул за угол и увидел умильную сцену братания Сириуса Блэка и Ремуса Люпина. К Люпину лично Снейп никаких претензий не имел. Тот, наоборот, периодически выступал стопором Поттера и Блэка, не раз спасая Снейпа от еще большего унижения. Но кто же виноват, что он сейчас так трогательно обнимался с ненавистным гриффиндорцем? Упустить такую возможность слизеринец не мог.

Короткая вспышка, и руки Блэка и Люпина намертво приклеились друг к другу. Ребята дернулись в разные стороны, пытаясь понять, что же произошло. Люпин сообразил первым:

— Заклятие. Черт. Бродяга, не дергайся. Не поможет.

Блэк отчаянно озирался по сторонам и что-то яростно бормотал. Лю­пин фыркал от смеха.

Снейп вышел из тени, наслаждаясь триумфом:

— Трогательно, блин, — с чувством произнес он. — Прям рука не под­нимается лишить такого зрелища остальных.

Он мерзко ухмыльнулся и прошел мимо нервно смеющегося Люпи­на и отчаянно мечущегося Блэка.

— Снейп, это последний сознательный поступок в твоей жизни! –прорычал Блэк вдогонку.

«Испугал! Ты сначала освободись». Слизеринец быстро свернул за угол. Периферического зрения достигла вспышка света. Кто–то освобо­дил проклятых гриффиндорцев.

«Сердобольные, мать вашу! Что ж до спальни можно и пробежаться, а в школу чинно пойти в толпе однокурсников. Уроков сегодня совмес­тных, к счастью, нет».

С этими мыслями Снейп рванул с места, подгоняемый топотом ног из соседнего коридора.

* * *

Люциус Малфой медленным шагом брел по территории Хогвартса. Метель бросала в лицо холодные иголки снега, и ледяной ветер проду­вал до костей. Но семнадцатилетний юноша ничего этого не чувство­вал. Он снова и снова переживал короткую встречу перед завтраком. Фрида, такая красивая, такая нежная, такая далекая… Люциус остано­вился и поднял голову вверх. Небо бросило в лицо целую пригоршню снега. Серое равнодушное небо. Люциус вспомнил встречу с Блэком. Нужно было поставить Нарциссу на место, нельзя ей позволять не то что здороваться, даже смотреть в сторону этого выскочки. Вот только сил утром на это не хватило. Последние силы ушли на то, чтобы выгля­деть спокойным в ее присутствии.

Звон колокола заставил Люциуса вздрогнуть. Юноша оторвался от размышлений и осознал, что он вообще-то шел на травологию. Сегодня что-то перекроили в расписании. Он обратил на это внимание утром. Люциус направился к теплицам. Травология традиционно проводилась совместно с Пуффендуем. Можно расслабиться и даже над кем-нибудь поиздеваться. Не Гриффиндор, конечно, достойно не ответят, но порой хотелось похамить безнаказанно.

Люциус вошел в теплицу и заметил, что в подсобной комнате, где находилась спецодежда Слизерина, одиноко висит его роба. Не муд­рено. Все давно на занятии. Юноша надел брезентовую робу поверх школьной мантии и, нацепив на лицо обворожительную улыбку, кото­рая должна была искупить в глазах мадам Спраут его опоздание, шаг­нул в класс.

Как и ожидалось все прошло гладко. Немного пожурили, но даже не сняли баллы. Люциус умел быть очаровательным, когда хотел. Он еще раз улыбнулся преподавателю, шагнув к своему обычному месту у края огромного стола. Он посмотрел на стоящие перед учениками растения и попытался вникнуть в объяснения учителя. Отвлекло движение на­против. Люциус вскинул голову на пуффендуйцев и замер. Напротив него стоял Фред Забини с каким-то уж очень напряженным взглядом. Люциус оторопел. С какого перепугу Фред там, а не рядом с ним? Но переместив взгляд на соседа Фреда, Люциус сглотнул. Вратарь сборной Когтеврана с внимательным видом слушал объяснения мадам Спраут. Когтеврана? Люциус скользнул взглядом по ученикам напротив. Точно! Запоздало в памяти всплыли пометки в расписании. Перед ним стояли действительно когтевранцы, причем вперемешку со слизеринцами. По-видимому, кто как встал. Люциус нервно сглотнул и скосил глаза на своего соседа. Вот тебе и расслабился. Сердце рухнуло куда-то в район желудка, едва он увидел тонкие пальчики Фриды Забини, нервно высту­кивающие какой-то ритм на поверхности стола.

Люциус медленно обернулся и встретился с ее глазами:

— Привет, — глухо выдохнул он.

— Привет, — согласилась девушка.

— Что делаем?

— Собираемся отделять черенки от Полоскуньи Трехцветной, — про­светила Фрида.

— А-а, — протянул Люциус, ничего не вынеся из объяснения.

— А теперь разбейтесь на пары с соседом и возьмите по кадке с рас­тением. Все переходим в теплицу номер двенадцать, и там, на приготов­ленных рабочих местах, приступаем к заданию.

— Мы соседи? — спросил Люциус.

— По-видимому, — пожала плечами Фрида. — А это, вроде как, наша кадка.

Она показала на деревянную емкость с непрезентабельного вида растением.

Люциус кивнул и, забросив рюкзак за спину, поднял кадку. Сделав пару шагов в сторону выхода, он почувствовал, как лямка рюкзака со­скальзывает. Попытка закинуть ее обратно движением плеч потерпела фиаско.

— Постой, — раздался позади голос Фриды.

Люциус послушно остановился. Она догнала его и поправила спол­зающий рюкзак.

— Спасибо.

Она кивнула в ответ. Люциус притормозил в дверях, пропуская де­вушку вперед, и столкнулся с Фредом. Тот был, похоже, жутко недо­волен таким раскладом, но от возражений воздержался. И правильно сделал. Иначе Люциус не ручался за итог «беседы».

Войдя в теплицу номер двенадцать, он увидел Фриду в самом даль­нем конце помещения. Люциус пробрался к ней и опустил кадку на пол между двумя резиновыми ковриками, предназначенными для студен­тов. Фрида уже стояла на коленях и деловито раскладывала какие-то инструменты. Люциус отбросил рюкзак в сторону и опустился на коле­ни напротив.

Они начали работать в молчании. Причем Фрида ловко разгребала землю ручками в ярких перчатках, затем осторожно отрезала черенок от растения и складывала в подставленную Люциусом миску. Черенки все время норовили выпрыгнуть, и юноша старался как можно быстрее прикрыть миску своей ладонью в такой же перчатке.

— У тебя здорово получается, — проговорил он.

— Да уж. Травология мне всегда давалось легко.

— В отличие от меня.

— В отличие от тебя. Растения нужно любить. Тебе не хватает люб­ви.

— Ты права, — Люциус в упор посмотрел на нее. — Мне не хватает любви.

— Подай секатор, пожалуйста. Тот, что побольше.

Люциус протянул то, что она просила и, не удержавшись, сжал ее пальцы. Словно электрический разряд коснулся его руки даже через пе­чатки.

— Люциус, не надо, — попросила девушка.

— Почему? — хмуро спросил он.

— Просто не надо, и все.

— Как скажешь, — холодно ответил юноша.

— Не обижайся. Просто ты ведешь себя, как эгоист. Ты думаешь, для меня это все легко?

— А ты думаешь, это легко для меня? — Люциус яростно хлопнул миской об землю и придавил вылезающие черенки крышкой.

— Мистер Малфой, поосторожнее, — тут же окликнула мадам Спра­ут.

Фрида опустила глаза и продолжила работу:

— Знаешь, мне всегда казалось, что у нас ничего не закончится. А вот… — девушка нервно усмехнулась. — Ты не виноват. Просто нам луч­ше как-то смириться, и свыкнуться с этим, и прекратить изводить друг друга. Я не могу спокойно находиться в главном зале. У меня кусок в горло не лезет от твоего взгляда. Я не могу спать, потому что всегда думаю о том, что ты вот-вот откроешь мою дверь. А этого все не проис­ходит и не происходит... И тогда я понимаю, что этого не будет никогда. Все закончилось, понимаешь? Просто… закончилось.

Фрида говорила все это, глядя в пол. Люциус видел только ее пылаю­щую щеку, когда она отвернулась. Его сердце сжалось и невыносимо за­ныло. Он понял, что сейчас она уже не осознавала, что говорит это все ему. Складывалось впечатление, что Фрида Забини шепчет эти мучи­тельные слова для себя, убеждая, уговаривая отчаянно ноющее сердце.

Люциус наплевал на все и схватил ее за руку. Он стремительно ста­щил с себя и с нее эти дурацкие перчатки, переплел их пальцы. Элек­трический разряд заставил задохнуться. Как давно он не чувствовал тепло ее рук.

— Фрида, — отчаянный шепот. — Фрида! Фрида!

Он не мог ничего ответить ей. Она была права от первого до послед­него слова. Что бы он сейчас не сказал, все было бы ложью. Люциус от­чаянно хотел аппарировать в этот момент куда-нибудь на необитаемый остров и остаться там навсегда. Ведь в его руках сейчас было все, что ему нужно в жизни. На растение с дурацким названием упала крупная слезинка. Вторая горячая капля коснулась их переплетенных рук. Сер­дце сжалось.

— Не надо, — умоляюще прошептал Люциус.

Фрида выдернула руку и какое-то время лихорадочно работала. По­том наконец подняла голову. Ее глаза слегка покраснели. И больше ни­чего не выдавало расстройства.

— Ты уже пригласил Нарциссу на бал?

— Нет, — автоматически ответил Люциус.

Он смотрел в эти глаза, и ничего вокруг не было.

— Ты не слишком-то внимательный кавалер.

Она отвела взгляд, и Люциус попытался вникнуть в смысл беседы.

— Что ж поделать, какой есть. А ты с кем пойдешь?

Он постарался придать голосу беззаботность. Легко подхватил сека­тор, решив принять активное участие в работе.

— С Ремусом Люпином.

Секатор в руке вдруг обрел вес, и Люциус выронил его на землю, попав по пальцам руки, на которую опирался. Лезвие содрало кожу, и на костяшках пальцев появилась кровь.

— Осторожно! — воскликнула Фрида и, взяв его за руку, принялась произносить какие-то заклинания над ранками. Люциус отчужденно наблюдал за ее действиям.

— Почему гриффиндорец? — наконец задал он совершенно идиотский вопрос.

— Люциус, — Фрида остановила кровь и выпустила его руку. — Что за глупые предрассудки? Они такие же люди. Все мы просто люди, вне зависимости от цвета школьной формы.

— Он младше на год, — поделился наблюдением Люциус Малфой.

— И что? Он очень хороший.

Люциус поднял секатор с земли и начал кое-как кромсать несчаст­ное растение. Фрида никак не прокомментировала его работу. Остаток урока прошел в молчании. Выходя из теплицы, Люциус понял, что в очередной раз жизнь дала урок. Чертовы гриффиндорцы! Он сделает все, чтобы испортить жизнь Ремусу Люпину в школе или после нее. Не важно.

Главное — пережить ближайшие несколько часов и не сойти с ума.

Глава опубликована: 02.02.2011