Глава 45. Формула счастья. 4 page

Голоса, совещающиеся о его судьбе, слились в единый гул, и накатилось забытье. Перед тем как исчезли звуки, он почувствовал теплые руки на своих запястьях, расстегивающие и закатывающие манжеты рубашки, и негромкие заклинания, останавливающие кровь.

От прикосновений Грейнджер стало уютно и светло. С этой мыслью Драко Малфой потерял сознание.

Гермиона успела подхватить его за плечи и пристроить к стене.

— Нужно что-то делать! — она обернулась к слизеринке.

— Не смотри на меня. Я не знаю.

— Ты у нас главный эксперт по Темной магии из находящихся в сознании, — съязвила Гермиона.

— Перестаньте, — вмешался Рон. — Давайте приведем его в чувство, и все.

Гермиона виновато опустила голову. Хороша лучшая ученица по колдомедицине. Вместо того чтобы помогать — препирается. Перед тем как применить энервейт она произнесла два заклинания, которые до этого никогда не использовала на практике. Одно было незаменимо при нервном истощении, второе придавало силы.

Драко Малфой тряхнул головой и открыл глаза.

— Привет, — улыбнулась Гермиона, — как дела?

Юноша тоже чуть улыбнулся в ответ:

— Великолепно, спасибо.

В голосе прозвучал сарказм, но эффекта не достиг — слишком тихим и слабым был ответ.

Юноша сел ровнее и оглядел однокурсников.

— Блез, Брэнду нужно в лазарет. Чего-нибудь соврать Помфри, и…

— Давайте уже договоримся, что врать, — хмуро подытожил Рон. — Мы все пропустили уроки. Забини тоже нужно в лазарет — она вся зеленая. Брэнда она одна не дотащит, значит, пойдет кто-то из нас. А это — подозрение на всех. Короче…

— Придумайте что-нибудь сами, — милостиво разрешил Драко Малфой.

Рон сердито махнул рукой.

— К Брэнду заклятия применять можно? Левитации там или...

— Я бы не стал, — откликнулся слизеринец.

— Час от часу не легче, — сердито пробурчал Рон и стянул с мальчика укрывающую его мантию, недоуменно посмотрел на эмблему, потом на Малфоя, который единственный из присутствующих был без школьной мантии, и брезгливо передал Забини предмет туалета. Ухнув, поднял мальчика на руки.

— Я в сторону лазарета, — сообщил он и покосился на Гарри. Но тот не отрывал взгляд от Малфоя. Слизеринец заметил это и усмехнулся.

— Сегодня не твой день, Поттер. Так уж повелось, что девушки любят героев, — он кивнул на Блез, сжимающую его мантию, и Гермиону, сидящую рядом с ним на полу. — А ты сегодня скорее злодей…

— Малфой, — прошипела гриффиндорка и оглянулась на Гарри.

— Я бы ответил тебе, — медленно проговорил Гарри, — но подожду, пока встанешь на ноги.

— А что именно тебя беспокоит? Гриффиндорское благородство? На фоне того, что по твоей вине чуть не погиб Брэнд, отсрочка мне выглядит жалковато.

— Да пошел ты, — негромко откликнулся Гарри и рванул прочь.

— Какой же ты… — Гермиона не договорила и бросилась за Гарри, да так быстро, что оставила рядом со слизеринцем свою волшебную палочку.

— Ну и сволочь же ты, Малфой, — сквозь зубы процедил Рон. — Почему бы тебе не высказать все теми же словами своему папочке?

— Уизли… — глаза слизеринца недобро прищурились.

— Прекратите! — рявкнула Блез и, кое-как скомкав мантию, пристроила ее на подоконник. — Брэнду нужно в лазарет!

Рон двинулся прочь с ребенком на руках. Девушка же осталась стоять над слизеринцем.

— Иди. Тебе тоже нужно в лазарет, — произнес слизеринец.

— Я не оставлю тебя.

— Я в порядке. Брэнду ты нужней.

— Драко…

— Блез, иди!

В голосе столько непреклонности, что девушка поняла: ей здесь не место. Не сейчас.

— Надеюсь, я когда-нибудь пойму тебя, Драко Малфой, — негромко проговорила Блез и пошла вслед за Уизли, уже сворачивающим в соседний коридор.

— Тогда тебе станет скучно, — шутливо произнес слизеринец, но она не ответила на шутку, даже не улыбнулась. Впрочем, он этого и не видел. Он закрыл глаза.

— Гарри! Гарри, стой! Да стой же! Мне надоело сегодня бегать, — в отчаянии выкрикнула Гермиона.

Юноша остановился и подождал. Он не смотрел на нее, он вообще не хотел никого видеть. Спрятаться, раствориться. Не видеть, не слышать... Гермиона подбежала, шумно переводя дыхание.

— Ты куда собрался?

— Не знаю, — сердито ответил Гарри. — Не все ли равно? Это из-за меня.

— Да с чего ты взял? — сердито топнула Гермиона. — Со слов сумасшедшей Забини и Малфоя, который не уснет спокойно, если не скажет тебе гадость?

— Он сейчас мог умереть. И снова из-за меня.

— Нет! — яростно крикнула Гермиона, хватая его за плечи и разворачивая лицом к себе. — Это все из-за Волдеморта, из-за Люциуса Малфоя, из-за кого угодно. Это не твоя вина. Слышишь? И не смей так думать!

Гарри смотрел в ее лицо. Красные щеки, пылающий взгляд и слезы, так не вяжущиеся с уверенностью тона.

— Я прошу тебя, — Гермиона сглотнула, и слезы потекли по щекам. — Я прошу тебя. Не уходи. Ты мне нужен.

Она привстала на цыпочки и крепко обняла юношу, прижимаясь щекой к его щеке. Больше всего на свете в этот миг Гермиона Грейнджер боялась ухода Гарри Поттера. Потому что знала: случится что-то страшное. Он уйдет не просто так — навсегда. Непременно сделает глупость, потому что чувство вины, постоянно живущее в нем, растравлено до предела злыми словами слизеринцев.

— Гермиона, я…

— Пожалуйста, я прошу.

Горячие слезы текли по их щекам, падали за воротник его рубашки, обжигали кожу.

Он никогда не видел, чтобы девушки так горько плакали. Можно устоять перед чем угодно, но не перед слезами любимой девушки. Да, любимой. Гарри подумал об этом отстраненно и спокойно, будто всегда это знал, только сформулировал мысль лишь сейчас.

— Хорошо, — глухо выговорил он.

— Спасибо, спасибо, спасибо.

От облегчения Гермиона принялась целовать его щеки, нос, подбородок быстрыми лихорадочными поцелуями. Дружескими, братскими. Пару раз попала в уголок губ.

Гарри Поттер изо всех сил сдерживал себя, чтобы не сжать ее еще сильнее в и без того крепких объятиях и не зацеловать до смерти. Моральные силы таяли с каждой секундой. Юноша глубоко вздохнул.

— Это нужно делать непременно посреди коридора и на виду у всех? — брезгливо проговорила Блез Забини.

Гермиона удивленно обернулась, Гарри разжал объятия. Слизеринка сказала эту фразу нарочито громко, чтобы услышал юноша, оставшийся за поворотом. Гермиона в этом не сомневалась. Она устало потерла висок. Когда это закончится?

Гарри же смотрел на Рона, несшего на руках мальчика, ожидая увидеть упрек, но увидел лишь растерянность и что-то еще.

— Помочь? — он кивнул на ребенка.

— Не нужно. Он легкий. Лучше побудь с Гермионой. Она, думаю, все же будет оказывать первую помощь этому хорьку.

Теперь уже на лице Рона появилась брезгливость. Блез Забини быстро посмотрела на Рона. Ее губы тронула улыбка. От Гермионы это не ускользнуло. Слизеринка обрадовалась тому, что Гермиона не останется с Драко наедине.

Детский сад!

Девушка решительно двинулась по коридору туда, где за поворотом сидел Малфой.

Гарри с минуту подумал и пошел следом.

Перед поворотом Гермиона остановилась и вытерла слезы рукавом мантии. Платка не оказалось. Она же не знала, что будет реветь вне своей комнаты. Но с таким ритмом жизни пообещала себе взять за привычку носить носовой платок.

Глубоко вздохнула, оглянулась на Гарри, который плелся в ее сторону со скоростью черепахи: шаг вперед два назад, и шагнула за угол.

Драко Малфой сидел в том же месте и с любопытством разглядывал волшебную палочку. Ее волшебную палочку. Гермиона похлопала себя по карманам и убедилась в том, что глаза не подводят. Она приблизилась к слизеринцу, игнорируя его внимательный взгляд, и присела на корточки, старательно прикрыв колени подолом мантии. Ей было неловко. Она устала, злилась и чувствовала, что дрожит. То ли от холода, то ли от нервного потрясения.

Манжеты его рубашки были очищены от пропитавшей их крови. Видимо, он все-таки выучил заклинание. Зато то там, то здесь алели разводы. Гермиона вспомнила порез на переносице и фразу, сказанную им вечность назад. «Обычное круцио… Там на полу было стекло…»

«Час от часу не легче», — мысленно процитировала она фразу Рона и наконец подняла взгляд:

— Дай мою палочку.

— Ты плакала… — протянул слизеринец. — Не льщу себя надеждой, что из-за меня.

— Можешь порадоваться — из-за твоих слов.

— Я сказал Поттеру правду и только, — взгляд был серьезным.

— Ты сказал мстительную колкость, ничего общего не имеющую с правдой. Гарри невиновен, и ты это прекрасно знаешь.

— Я не собираюсь рассуждать о Поттере, — он внезапно поднял руку и коснулся пальцами ее щеки. Она отдернула голову.

— Понял, — со злым весельем произнес Малфой. — Попал в опалу?

И тут же веселье слетело, и глаза расширились. Гермионе даже не понадобилось оборачиваться — Гарри свернул в их коридор.

— Поттер? Ба! Какими судьбами? Соскучился?

Гарри молча пересек коридор и сел на соседний подоконник по той же стороне, где находились Гермиона и Малфой. «Чтобы не видеть слизеринца», — поняла Гермиона.

Малфой молча протянул ей палочку.

— Расстегни рубашку, — тихо попросила Гермиона.

Гарри бросил на нее быстрый взгляд, Малфой смотрел дольше.

— Боюсь, Поттер забудет о благородстве, если я исполню твою просьбу.

— Гермиона, наложи на него заглушающее заклятие, — посоветовал Гарри.

— Не обращай внимания, — попросила она, и тут же слизеринцу: — Я не шучу. У тебя рубашка в крови.

— Моя рубашка и моя кровь.

— Так! — рявкнула Гермиона так неожиданно, что оба юноши вздрогнули. — Или ты делаешь то, что я говорю, или я вызываю Помфри. Я не шучу.

Слизеринец поморщился от ее звонкого окрика и принялся расстегивать пуговицы. Запоздало Гермиона поняла, что морщится он не только из-за этого — руки болели. Но предложить ему помощь в таком интимном деле, да еще на глазах у Гарри девушка не решилась.

Малфой расстегнул три верхних пуговицы и демонстративно опустил руки. Гермиона не стала спорить, потянула рубашку чуть вверх и скинула ее с плеч. Множество мелких порезов и царапин кровоточили. Девушка почувствовала, как щеки заливаются краской. И не только от неловкости и присутствия Гарри, но и от внимательного взгляда слизеринца. Она глубоко вздохнула и встала на колени, решив, что так будет гораздо устойчивее. Не держаться же за слизеринца! Гермиона быстро произносила заклинания, стараясь полностью сосредоточиться на этом занятии и не отвлекаться на маленького дракона, следившего за ее волшебной палочкой. И все-таки нужно расспросить, что же это за медальон. Правда, случая теперь точно не представится. Грустно.

— Наклонись вперед, пожалуйста.

Слизеринец послушно наклонился, да так быстро, что прядь ее волос скользнула по его щеке, а ее щеки на миг коснулось горячее ухо. Гермиона отпрянула, нервно покосилась на Гарри, который изучал свои ногти, что-то насвистывая, и принялась залечивать царапины на спине. Сзади их оказалось гораздо больше, и некоторые были достаточно глубоки.

Малфой сидел молча, лишь дыхание было неровным. «Наверное, ему сидеть неудобно», — подумала Гермиона.

Спустя целую вечность она закончила.

— Все, можешь одеваться.

Оделся он гораздо быстрее, чем раздевался. Пара секунд, и рубашка застегнута, да еще он сдернул с подоконника над головой мантию, оставленную Блез, и набросил на себя, подобно пледу. На девушку не посмотрел.

— Встать сможешь?

— Я пока не собираюсь никуда уходить.

— Шутишь?

— Нет.

— Боишься, что проход откроется? — Гарри спрыгнул с подоконника и пытливо взглянул на слизеринца.

— Не исключено, — недружелюбно откликнулся тот.

— Глупо. В таком состоянии ты вряд ли способен повторить свой героический подвиг, — в голосе сарказм.

На лице Драко Малфоя появилась ухмылка.

— Поттер, Грейнджер отличный доктор. Я, как новенький, — на этих словах он весело подмигнул гриффиндорцу.

Гермиона возвела глаза к потолку.

— Вы когда-нибудь повзрослеете, оба?

Ей не ответили.

— Отлично, Малфой, если считаешь себя полным сил, оставайся. Пойдем, Гарри!

Гарри покосился на слизеринца. Оставить его здесь? Одного? Не в слизеринце дело... Проклятое чувство вины.

— Гарри, идем! — в голосе Гермионы появилось раздражение.

Сейчас она была в том настроении, когда первокурсники затихали при виде старосты, да и Рон с Гарри спорили с ней в такие моменты редко. К тому же девушка взяла его за рукав и потянула. Гарри пошел следом.

Драко Малфой удивленно смотрел вслед гриффиндорцам. Он-то ожидал уговоров, слез и… признаться, он надеялся, что она останется с ним, не бросит. Глупо, конечно. Все верно, Поттер сейчас для нее важнее. Чертов Мальчик-Который-Выжил. Да еще и за руку его взяла. Ну не за руку — за рукав. Не велика разница. Да еще до этого явно обнимались за углом. Драко Малфой обхватил колени и уткнулся в них лбом. Ну и пусть — плевать.

Самому было смешно от нелепости переживаний. Двадцать минут назад едва не погиб, а теперь сидит и переживает из-за вероломства Грейнджер. Заклинание, определенно, влияет на мозг.

* * *

— Гермиона, как-то нехорошо оставлять его там, — наконец подал голос Гарри.

— Мы и не будем. У Слизерина сейчас защита. Скажем кому-нибудь. Например, Паркинсон.

Они шли молча полупустыми коридорами. Гарри смотрел в пол, сосредоточенно считая камни под ногами и количество ступеней. Гермиона рассматривала картины на стенах. Звон колокола возвестил о конце пропущенного урока.

— Я на занятия не пойду, — упрямо проговорил Гарри, ожидая проповеди.

Но Гермиона пожала плечами.

— Я тоже. Нужно только вещи забрать. Или даже лучше призвать.

Вещи появились через пять минут. Рюкзак Гарри, содержимое которого чудом не вывалилось по пути, потому как Рон не потрудился его завязать, сумка Гермионы и рюкзак Рона.

— Он наверняка забудет, — пояснила Гермиона.

Слизерин нашли быстро. Точнее Паркинсон сама на них наткнулась. Встревоженная и злая.

— Паркинсон, — окликнула Гермиона, — на минутку.

Слизеринка, кажется, задумалась, не послать ли куда подальше, но все же остановилась. Подходить, правда, не стала.

Гермиона пихнула сумку Гарри и подошла сама. Ничего, сейчас сменишь гнев на милость.

В течение пары минут, пока длился изрядно сокращенный рассказ Гермионы, выражение лица старосты Слизерина менялось несколько раз. От снисходительности и скуки до тревоги, испуга и некоего подобия благодарности. Гермиона умолчала о причинах произошедшего. Сказала лишь, что Драко Малфой в таком-то коридоре в неважном состоянии, и ему может понадобиться помощь, и хорошо бы никому об этом не говорить.

Пэнси молча выслушала, отрывисто кивнула, развернулась к Гермионе спиной, сделала несколько быстрых шагов и резко оглянулась:

— Спасибо, Грейнджер!

— Не за что.

Слизеринка отрывисто кивнула Гарри и почти бегом бросилась по коридору.

* * *

Они были в пустой гостиной. Гарри лежал на диване, бесцельно теребя в руках подушку, Гермиона с ногами забралась в кресло и гладила урчащего Живоглота, Рон сидел на коврике у камина и то сворачивал, то вновь разворачивал свиток пергамента с письмом матери. Они не пошли на занятия. Пообщались с Макгонагалл, которую уведомили о несчастном случае с Брэндом, наперебой соврали о деталях и были отпущены отдыхать.

Вот и отдыхали. Гарри будто в рот воды набрал, Рон тоже был хмур и молчалив, Гермиона задумчива. О произошедшем не было сказано ни слова.

— Может, сходим к Хагриду? — наконец не выдержала тягостного молчания девушка.

Гарри пожал плечами, Рон что-то промычал. Гермиона встала, приняв это за согласие.

Посещение Хагрида тоже не развеселило. Поболтали, попили чаю, немного посмеялись над детенышем очередного монстра, которого Хагрид любовно называл «деткой» и сетовал на то, что смех друзей его пугает. И отправились восвояси.

Остаток дня прошел по тому же невеселому сценарию. Разве что к компании добавилась Кэти, которой удалось слегка расшевелить Гарри. Вечером он даже начал улыбаться. Гермиона с Роном переглянулись и посчитали это добрым знаком.

Успокоившись, Гермиона отправилась спать, предварительно вытребовав у Рона обещание не сводить с Гарри глаз.

Сидя в своей комнате, она с тоской сжимала подушку. Злилась, ненавидела, сердилась и отчаянно переживала за слизеринца, который наверняка видел десятый сон. Мог бы хоть весточку прислать.

Было отчего-то тревожно.

* * *

Рон вышел из душа и посмотрел на кровать друга. Полог был задернут.

— Гарри, — шепотом позвал он. — Спишь?

Гарри не ответил. Рон чуть отдернул полог, увидел очертания тела и со вздохом устроился на своей кровати. Спать сегодня не придется. Мало ли что взбредет в голову Гарри Поттеру. Если бы Рон Уизли догадался повнимательнее рассмотреть постель друга… Но мы ведь видим то, что хотим видеть.

Неслышно отворилась дверь в коридор, кто-то из припозднившихся учеников протиснулся в проем с портретом, удивленно оглянувшись на толкнувшую его пустоту... Мантия-невидимка — удобнейшая вещь.

Гарри Поттер быстрым шагом шел по коридорам Хогвартса. Его путь лежал к месту, которое они покинули утром. Сердце стучало ровно, на душе было спокойно. После принятого решения он сразу успокоился. Образ Гермионы еще заставлял сомневаться в правильности выбора, но он вспоминал о мальчике, бьющемся в судорогах на полу, и сразу все вставало на свои места. Все, находящиеся рядом с ним, в опасности. Малфой прав, и Забини права. Гарри сделает этот шаг, и всем сразу станет легче.

Родных у него не было, а о друзьях и семействе Уизли он старался не думать. Они вместе. Они переживут. Они сильные. Как часто мы делаем страшные глупости во благо.

В нужном коридоре было сумеречно и прохладно. Юноша отбросил мантию на пол и шагнул к стене. Свечения не было. Ну и что с того? Гарри провел ладонью по холодному камню. Постучал.

— Ну же давай, — негромко проговорил он. — Открывайся, черт тебя подери! Ну же!

Он ударил раз, другой. Пальцы занемели от удара. Тогда он сжал кулаки, и, в исступлении молотя ногами и кулаками по стене, выкрикнул:

— Ну же! Открывайся! Вот он я! Слышишь?

Стена не отвечала. Это была обычная холодная стена, и ей не было дела до его криков. Ей не было дела даже до ударов, отдававшихся болью в разбитых кулаках.

— Поттер! — раздалось за спиной. — Мне уже можно вызывать бригаду из Мунго или еще понаслаждаться спектаклем?

Юноша резко оглянулся. На подоконнике в нескольких метрах от него сидел Драко Малфой. Будто и не уходил. Хотя нет, вместо школьной формы на нем было что-то черное. Отсюда не видно. Значит, вернулся.

— Какого черта… — пробормотал Гарри. — Что ты здесь делаешь?

Слизеринец спрыгнул с подоконника, отряхнул ладони, а потом доверительным тоном сообщил:

— Не поверишь, наблюдаю за тем, как один полоумный в… — быстрый взгляд на часы, — два часа ночи стучит лбом в стену с криками «откройся! Откройся!».

Он очень похоже передразнил Гарри.

— Зачем ты здесь? Боишься, что проход откроется? — Гарри не отреагировал на издевательства. Он не будет реагировать на слова этого придурка. У него есть дела поважнее.

— Нет. Просто не спалось, в комнате скучно, а тут такой спектакль. Я знал, что ты придешь. Значит, мантия-невидимка. Так вот как тебе удавалось…

— Скучно? А что так? Забини уже не веселит? — в голосе Гарри прозвучал сарказм.

— Еще слово в том же духе, Поттер…

— И что? Что ты сделаешь, Малфой? Пожалуешься папочке? — все-таки не выдержал — в голосе появилась злость.

С секунду слизеринец молчал, стараясь взять себя в руки, а потом ухмыльнулся:

— Ну, мне хотя бы есть кому пожаловаться. Согласись, Поттер.

Кулак Гарри уже летел в лицо слизеринца, а сам он еще отстраненно думал: «Почему Малфою всегда удается вывести меня из себя, не прилагая никаких усилий?».

Слизеринец увернулся, но не слишком ловко — кулак задел скулу, и юношу отбросило к стене. Со вторым ударом Гарри помедлил. Малфой рисковал сегодня. Плевать, что он подонок. Неважно, что делал это исключительно для Забини.

— Убирайся отсюда, — зло выговорил Гарри, отступая на шаг.

— Только после тебя, — в тон ему ответил слизеринец, отлепляясь от стенки и вытаскивая волшебную палочку.

— Ты что тупой? Не понимаешь нормальных слов?

— Нет, это ты тупой! — слизеринец зло потер ушибленное место. — Какого черта ты лезешь на рожон?

— Это мое дело!

— Кто там, милая?

Из-за угла послышались шаркающие шаги. Оба юноши оглянулись. Гарри метнулся к мантии, схватил ее и… набросил на застывшего у стены слизеринца. Почему? Зачем? Он не мог ответить на этот вопрос. Наверное, пресловутое благородство, о котором все время твердит Малфой. Сиюминутное решение. Наитие.

— Так-так, — появившийся из-за угла Филч радостно потирал руки. — Ну, наконец-то, Поттер!

Гарри сглотнул, приготовившись врать о причинах своего присутствия здесь.

— Никак волшебная дуэль, мистер Малфой?

Что? Гарри, оторопев, оглянулся на взъерошенного слизеринца, который тут же швырнул в него мантию. Вот и делай добрые дела. Мантию захотелось выстирать. Интересно, а мантии-невидимки можно стирать? Нужно будет спросить у Гермионы. Или хотя бы очищающие заклятия использовать...

Вся эта чушь упорно гнездилась в его голове, пока он шагал за радостным Филчем, бросившим им короткое:

— Следуйте за мной.

Наверное, если бы здесь не было Малфоя, Филч бы заливался соловьем, рассказывая Гарри о том, что бы он с ним сделал. Сейчас же завхоз молчал. Лишь лицо светилось злорадством. Интересно, за сквибом идут два волшебника. Шибануть заклятием, стереть память, и все. А ведь нет. Идут, как бычки на расправу. «А вообще во всем виноват Малфой», — подвел Гарри итог глупостям, пронесшимся в голове за считанные секунды.

— Идиот, — обратился он к идущему рядом слизеринцу, — на кой черт ты это сделал?

— Свои идиотские благородные замашки оставь для девочек из Гриффиндора. Их, может, и поразишь.

— Это был здравый смысл, Малфой. Хотя ты о таком понятии, наверное, и не слышал. Одному проще объяснить, что делал в этом коридоре. А двое, да еще мы с тобой — это уже дуэль.

— Вот и замотался бы в свою тряпку сам, а я бы нашел общий язык с Филчем.

В словах слизеринца был резон, но ему, в жизни не испытывавшему того, что выпало на долю Гарри, разве объяснишь?

— Запугал бы его папочкой? — съязвил гриффиндорец.

Слизеринец не ответил. Гарри удивленно оглянулся на отставшего Малфоя и увидел, как тот молча падает на пол.

Что было потом, Гарри помнил смутно. Филч вызвал Помфри. Долгие объяснения, уверения, что он не накладывал заклятий. Снейп, старающийся испепелить взглядом, Макгонагалл, сердито поджимающая губы. Они все хотят правды. И Гарри готов сказать правду, но не Снейпу, которому не доверяет ни на йоту, и не Минерве Макгонагалл, которая сейчас настроена лишь карать. Он скажет Дамблдору, когда тот вернется. Несколько часов ничего не решат. К тому же никто из этих людей не в силах его понять.

Краем уха он слышит диагноз, поставленный Малфою. «Нервное истощение». Его отпустили, но Филча отрядили в провожатые до самой гостиной.

А потом было утро… Столько от Гермионы он не слышал, пожалуй, за все годы знакомства. И гневные речи о его безрассудстве и эгоизме: как он мог не подумать о них. И вопросы, что именно сказал Малфой, и действительно ли Гарри не накладывал на него заклятия. Он рассказал все, как было. Не утаил и свой удар.

Гермиона прижала ладонь к губам, Рон промолчал. Однако хмурился в течение всего рассказа. Потом от Гермионы получил уже Рон за то, что плохо смотрит за другом. Гарри попытался возмутиться, но девушка завелась всерьез. Он почти не помнил, что она говорила. Помнил лишь ее тоненькие пальчики, которые она заламывала в течение всего выговора. Ему так хотелось сжать ее руки, которые покраснели от столь активной жестикуляции. Хотелось поцеловать каждый пальчик и осознать наконец, что он мог умереть этой ночью, но не умер. Что это счастье — видеть ее и Рона. Но он просто стоял и смотрел на ее руки, не в силах сделать шаг вперед, не слушая, что говорят ее дрожащие губы. В этот миг он даже не чувствовал себя полностью живым.

* * *

На следующий день Гермиона ушла спать, предварительно отняв у Гарри мантию-невидимку, и еще раз проведя воспитательную беседу с хмурым Роном.

У себя в комнате она сидела на кровати, обхватив колени, и смотрела в окно. Да, в лазарет не пускают сов. Но это понимала голова. Сердце же отчаянно колотилось из-за каждого шороха и скрипа.

На следующий день его не было на уроках. Гермиона поняла, что дело серьезно. В лазарете до сих пор находился Брэнд. Мадам Помфри заверила Гермиону, что с мальчиком все в порядке еще в день инцидента. Брэнд должен был проспать около трех суток и полностью восстановиться. Навещать его было бессмысленно. Но вечером третьего дня Гермиона направилась в больничное крыло. Сердце колотилось, а совесть жалила змеей. Да, она убедилась, что с Гарри все в порядке. Он в компании Кэти, и сидеть с ними третьей лишней глупо. Но совесть ведь знала истинную причину ее похода в лазарет.

У Брэнда она побыла ровно две минуты. Посмотрела на мирно посапывающего мальчика, коснулась прохладного лба, поправила подушку и вышла из-за ширмы. Дошла до второй занавешенной кровати. Стояла долго, прислушиваясь к шорохам и звукам. Но там было тихо. Видимо, второй пациент спал. Рука сама потянулась к ширме, но девушка ее отдернула. Она не станет заглядывать к этому несносному человеку. Он спровоцировал Гарри, он вечно говорит гадости, он… Как же она по нему скучает!

Гермиона обхватила себя за плечи и резко развернулась к выходу. Ведет себя, как последняя дура.

— Может, ты все же заглянешь, или тебе больше нравится стоять там?

Девушка осторожно отодвинула ширму. Сердце стучало, как сумасшедшее.

— Как ты догадался?

— Солнечный свет, — пояснил он.

— Не поняла...

— Солнечный свет высветил твою тень.

Она посмотрела на бледное лицо и тут же отвела взгляд от его глаз. На тумбочке стоял стакан воды, и лежала книга по рунам. Та самая, которую дал Брэнд. Гермиона неловко потопталась у входа. Стула для посетителей не было, видимо, Забини садилась прямо на кровать. Уподобляться Забини девушка не стала — осталась стоять.

— Гарри мне все рассказал.

Молчание. Лишь внимательный взгляд.

— Зачем ты все время напоминаешь ему о том, что он сирота?

— Так легче его разозлить, — пожал плечами слизеринец.

— Боже мой, какой же ты жестокий. Зачем? — бессильно проговорила Гермиона.

Драко Малфой на миг прикрыл глаза. Он мог бы рассказать, что ему нужно было любым способом отвлечь Поттера от стены. Ведь он не знал, как поведет себя проход в присутствии жертвы. Лично Драко не знал других способов увлечь гриффиндорца. Только уколоть. Заставить забыть в своей ярости обо всем на свете. Драко это умел и пользовался этим. Но не говорить же правду Грейнджер. Она не поймет. Для нее нежная душа Поттера — святое. Ничто не может оправдать попытки ранить его.

— Он забавно злится, — подал голос Драко.

Не стал открывать глаз, чтобы не видеть ярости и ненависти. Через минуту взглянул на еще колышущуюся ширму.

Все правильно. Все так и должно быть.

* * *

Дни летели с сумасшедшей скоростью. Рождество не просто стояло на пороге, оно во весь голос возвещало о своем приближении. Оно пело рождественскими мелодиями из музыкальной гостиной. Оно с каждой минутой одевало замок в украшения и ожидание чуда.

Повсюду сновали взбудораженные студенты. Все сбились с ног в поисках подарков и попытках придумать сюрпризы. Кажется, сами стены старого замка были пропитаны праздником. То здесь, то там вспыхивали маленькие фейерверки, а серый камень пестрел узорами из шаров и гирлянд.

Раньше подобное радовало. Но сейчас Гермиона Грейнджер с тоской наблюдала за этим великолепием. И дело не только в ностальгии — последнее Рождество в Хогвартсе. Дело было совсем в другом. Его парта пустовала, так же как и его место в главном зале. Девушка с грустью понимала, что скучает. И ничего не может с этим поделать.

Несколько раз за эти дни она доходила до дверей лазарета и поворачивала обратно. Брэнд уже вовсю резвился в группе первокурсников — повода посетить лазарет не было. Хвала Мерлину, Брэндон ничего не помнил. Ему объяснили, что у него случился обморок в результате переутомления. На первом курсе действительно сложная школьная программа. Да еще привыкнуть в распорядку, да еще дополнительные занятия… которые, к слову, решили отменить по причине вполне приличной успеваемости первокурсников. Макгонагалл вынесла благодарность Гермионе. Снейп, надо полагать, Малфою.

Вот еще одна «хорошая» новость. К мукам совести на тему лжи во спасение добавлялись все новые и новые проблемы.

Тревожил Гарри. На него в последние дни нападало такое беспричинное веселье, что Гермиона тихо паниковала. Кэти уверяла, что Гарри давно не был таким милым и замечательным. Гермиона с Роном и Джинни, в общих чертах посвященной в историю, переглядывались и согласно качали головами. Гарри о прошедших событиях говорить отказывался, уверял, что он в полном порядке. В доказательство много смеялся, шутил. На что Джинни как-то заметила: «Как перед бедой».

Date: 2015-07-17; view: 369; Нарушение авторских прав