Глава 22. – Послушай же, Джиана! – настаивала Лия

– Послушай же, Джиана! – настаивала Лия. – Лорд Палмерстон изгнан из министерства иностранных дел за то, что одобрил государственный переворот, устроенный Луи Наполеоном.

– Переворот? – перепросил Алекс. – А что это такое?

– Это означает неожиданную смену правительства, – объяснила Джиана. – Хотя, – добавила она со свойственным для англичан скептицизмом, – во Франции не бывает ничего неожиданного.

Лия вернулась к новостям в “Таймс”.

– Между прочим, – заметил Алекс, – лорд Палмерстон – выдающийся государственный деятель.

– Прекрати, Алекс! – нетерпеливо вскричала Джиана. – У лорда Рассела не было другого выхода, потому что Палмерстон вел себя невыносимо.

Джнана с Алексом горячо принялись спорить о политике, но их перебила Лня:

– А что это за художник – Дж. М. В. Тернер?

– Кто? – переспросила, не расслышав, Джиана.

– Тернер. Он умер.

– Как жаль, – вздохнула миссис Сакстон. – Он был близким другом моей матери. Это был выдающийся художник, Лия. Алекс, помнишь, у нас в гостиной висят его полотна?

– Да, – ответил Алекс. Его внимание переключилось на письмо, которое он держал в руках. -Делани приезжает на Рождество, – радостно объявил он.

– Дядя Делани! – восторженно закричала Лия. – Анна, он вам очень понравится, он такой забавный! – Но, взглянув на отца, девочка добавила:

– Правда, не такой красивый, как папа.

– Но он, кажется, моложе папы? – поинтересовалась Джиана.

– Да, но, без сомнения, с возрастом он станет привлекательнее, – заверил всех Сакстон. – А теперь кто пойдет со мной в лес за елкой?

Джиана вызвалась сопровождать Сакстона.

Восторгу Лии не было конца. Она никак не хотела уходить от елки и в конце концов уснула на руках у отца. Джиана наблюдала, как Алекс осторожно стер с личика девочки следы шоколада и нежно поцеловал ее. Глаза Джианы наполнились слезами, и она быстро отвернулась. Джиана подумала, что беременность сделала ее излишне сентиментальной: с некоторого времени слезы то и дело наворачивались на глаза…

– Что-то ты подозрительно спокойна, – сказал Алекс, закрыв книгу, когда они уселись перед камином в спальне. – Устала?

– Конечно, нет, – деланно бодрым голосом ответила Джиана, которую раздражала забота Сакстона. Но, едва посмотрев в глаза Алексу, она вдруг опять заплакала. – Просто у нас никогда не было такой елки, – сказала она дрожащим голосом. – Последние два года елку нам привозили как какую-нибудь посылку – к задней двери. И ее украшали слуги! Эти чертовы слуги! – Джиана разрыдалась в голос. – Я всегда ненавидела Рождество!

Алекс молча смотрел на нее. Ему так хотелось сказать, что если она останется с ним, то он сумеет развеять горечь, скопившуюся в ее душе. Каждое Рождество будет для нее особенным. Подождав, пока она немного успокоится, Сакстон спросил:

– А как вы праздновали Рождество, когда ты была в возрасте Лии?

Громко всхлипнув, Джиана улыбнулась:

– Я получала целую гору подарков. И мне удавалось пробраться в гостиную – помогать слугам украшать елку. Мама была так занята, но пониманию детей это недоступно. Лия так счастлива.

– В этом году особенно. Ведь это ее первое Рождество с папой и мамой.

Улыбка Джианы стала еще веселее, когда Алекс продолжил:

– Елка постоит дня два в коридоре, а потом мы занесем ее в гостиную. Анна помогает Лии делать игрушки.

– Это замечательно, – сказала Джиана. – Может, Анна и меня научит?

– Кажется, я смогу помочь тебе, – улыбнулся Алекс. – Я неплохо делаю елочные украшения.

– Ты ими увлечен так же, как орхидеями?

– Больше. Если хочешь, то на Рождество наш дом будет открытым для всех.

– Конечно, хочу. – У Джианы загорелись глаза. – Ты не будешь против, если я приглашу Латимеров?

Сакстон скривил рот, но все же произнес:

– Нет, это хорошая мысль.

– Иногда ты ведешь себя вызывающе, Алекс!

– Довольно того, что Чарльз получит твои деньги, когда затея с мистером Маккормиком провалится.

– Не будем спорить об этом сегодня, Алекс.

– Отлично. – Он погладил ее по руке. – Хочешь ко мне на колени?

Джиана с готовностью пересела к нему.

– Знаешь, – промолвил Алекс, – мне так нравится семейная жизнь. Ты обращаешься с Лией, как с дочкой.

– Я… я полюбила ее.

– А меня бы ты любила, будь мне девять лет?

– Не могу же я бороться с Лией так же, как с тобой, – ответила Джнана.

– Мне однажды пришло в голову, что мы с тобой ведем себя, как мартовские коты. Но кошка обязательно должна отдыхать.

– Похоже, ты прав, – спокойно произнесла Джиана, поцеловав Сакстона в шею. – Когда я приехала в Нью-Йорк, я, пожалуй, была… резковатой.

– “Пожалуй!” – насмешливо повторил Алекс.

– А ты… Алекс, ты был очень добр ко мне.

– Только никому не рассказывай этого, принцесса, а то моей репутации придет конец. – Положив руку ни живот Джианы, он задумчиво промолвил, обращаясь скорее к себе, чем к ней:

– Жизнь – такая странная штука.

– Да, – согласилась с ним Джиана. – Я была так счастлива, занимаясь бизнесом, и вдруг в мою жизнь ворвался ты, нахальный американец! И всего за неделю я потеряла невинность, заболела…

– Забеременела, – добавил Сакстон.

– Пожалуй, мне не стоило извиняться за резкость.

– Бродячие коты никогда не извиняются, – сказал Алекс, многозначительно приподняв брови.

***

– Алекс, не могу поверить!

– Веселого Рождества, Джиана! – поздравил ее Алекс.

– Ты сделал это для меня? – Джиана изумленно оглядывала комнату в южной части дома, которая прежде была обставлена неуклюжей, тяжелой мебелью. Теперь эта мебель, унылые серые обои и мрачные темные портьеры исчезли. На полу появился бело-голубой ковер, вдоль стен стояли книжные шкафы, заполненные великолепными изданиями, возле окна, выходящего в сад, поместился изящный дубовый стол. На его полированной поверхности стоял стакан из слоновой кости с карандашами и ручками. Рядом с ним – дагерротип, запечатлевший Лию, Джиану, миссис Карутерс и Алекса на прогулке в парке Сити-Холл. На углу стола лежала стопка бумаги со штампом “Джорджиана ван Клив-Сакстон” и адресом конторы. Над камином висела картина Борнета с изображением Нью-Йоркской гавани.

– Но зачем? – медленно повернувшись, спросила Джиана.

– Как это зачем? – удивленно переспросил Сакстон. – Ты уже начала наводить порядок в моей библиотеке, и я подумал, что тебе нужна своя собственная. К тому же, если у тебя будет свой кабинет, ты сможешь больше времени проводить дома.

Но тут глаза их встретились, и Алекс прочел во взгляде Джианы невысказанную мысль: “Но я не буду жить здесь! Еще пять месяцев – и меня уже здесь не будет”.

– Бумага. – промолвила Джиана. – Замечательно.

– Я подумал, – холодно заговорил Алекс, – что деловая женщина должна иметь именную бумагу. Надеюсь, тебе нравится?

Джиана кивнула. Подойдя к книжному шкафу, она посмотрела на корешки книг:

– Диккенс… Я люблю Диккенса.

– Здесь также есть книги греческих философов и работы современных экономистов и политиков.

– Ох, и Джейн Остин! – воскликнула Джиана, вытаскивая с полки том “Эммы”. – Как ты узнал, что она моя любимая писательница?

– Мне сказала об этом твоя мать.

– Так ты давно это задумал?

– В общем, да. Самым трудным было сделать так, чтобы ты не видела рабочих. Но ты так увлеклась клубничным мороженым, что рабочие могли делать свое дело и в вечерние часы.

Джиана поставила книгу на место.

– Надо же, кресло точь-в-точь как у тебя, только поменьше. – Джиане очень нравилось кресло Александра, но, не признаваясь в этом, она поддразнивала его, говоря, что его кресло просто огромное.

– Да.

Подхватив юбки, Джиана подбежала к мужу и крепко обняла его.

– Спасибо тебе, Алекс.

Он поцеловал ее в затылок.

– Мой рождественский подарок, конечно, куда скромнее, – проговорила Джиана, теребя пуговицу на платье – Может, он тебе и не нужен.

– Не стоило беспокоиться из-за меня, – грубо произнес Сакстон.

– Вы не любите подарков, мистер Сакстон? – изумленно спросила Джорджиана. – Даже такой великан, как вы, должен иногда радоваться.

– Я и радуюсь почти каждую ночь.

Джиана отошла от него и шутливо пригрозила Алексу пальцем:

– Стой здесь. Я вернусь через минуту.

Алекс все еще разглядывал кабинет, когда в комнату ворвалась раскрасневшаяся от бега Джиана с большим пакетом в руках

Это была картина – Алекс нащупал раму сквозь плотную бумагу.

– Это… я, – произнесла Джиана, стоя позади него. Алекс поставил полотно на стол и отошел на несколько шагов, чтобы получше разглядеть его.

– Работа господина Тернера, – прошептала Джиана. Алекс молчал. – Конечно, он был известен как пейзажист, но мама уговорила его написать мой портрет.

Алекс смотрел на портрет Джианы, где она была изображена с наивными, широко распахнутыми от удивления глазами, правда, художник не совсем точно передал их цвет. На ней был синий костюм для верховой езды, стояла Джиана рядом с великолепным скакуном, положив руку ему на холку. Позади в тумане виднелись сиреневые горы и лес. Девушка на картине была очень похожа на ту Джиану, что Алекс видел в Риме.

– Когда была написана картина?

– На Рождество 1846 года.

“Значит, за шесть месяцев до поездки в Рим, – подумал Алекс. – Тогда ее глаза еще излучали невинность и доверие”. И внезапно Алекс понял, что сделает все возможное, чтобы вернуть ее лицу это ангельское выражение.

– Мне прислали картину из Лондона пароходом, – объяснила Джиана, приплясывая от возбуждения. – Я не знала, что тебе подарить на Рождество, – ведь у тебя все есть. И я подумала…

– Я не ожидал такого роскошного подарка, – перебил ее Алекс. – Можно, я повешу твой портрет в моей библиотеке?

Джиана облегченно вздохнула:

– Он… она тебе нравится?

– Мне нравится любая Джорджиана ван Клив – и юная, и постарше. Пойдем, Джиана, я уверен, что Лия уже вытащила из постели и миссис Карутерс, и беднягу Делани.

Так оно и было. Лия сидела на постели Делани, поджав под себя ноги, и торопливо развертывала один из свертков, что он ей приготовил

– Надеюсь, вы спасете меня, – простонал Делани, взглянув на часы через монокль, который в шутку подарил ему Алекс. – Господи, только половина восьмого, и это после ночной пирушки с грогом. Алекс, неужели мы были такими же в детстве?

– Боюсь, что еще хуже, – с усмешкой заметил Алекс. – Помнишь, Санта-Клаус принес нам топорик?

– Да, и у обеденного стола бедной мамы осталось только три ножки! Но тебе было лет восемь тогда, а я еще был сущим младенцем, этаким невинным рождественским ангелочком!

Лия вскрикнула от восторга, увидев среди подарков золотой кулон в форме цветка. Кулон висел на тонкой цепочке. Девочка бросилась обнимать Делани, и дурацкий монокль выпал у него из глаза. Но Делани вернул его назад и посмотрел на Лию, состроив страшную физиономию Девочка закатилась от смеха.

Брат Алекса приехал всего два дна назад – весь увешанный подарками. Джиана очень беспокоилась, не зная, как примет ее младший из Сакстонов, но, когда Джнана посмотрела в его глаза, вся ее тревога мгновенно улетучилась. Делани был очень вежлив, мягок, с ним было легко.

– Так, значит, я скоро стану дважды дядей?

– Если ты в конце концов женишься, то я тоже не откажу себе в удовольствия побаловать нескольких племянников и племянниц, – заметил Алекс. – Ты завалил Лию подарками.

– Дорогой брат, – промолвил Делани, – женщин так много! Я просто не могу решиться. А тебе удалось поймать на крючок самую красивую из них.

– Я не рыба, сэр! – воскликнула Джиана. – И надеюсь, что ты не уговоришь Алекса отрастить такую же бороду, как у тебя. У него такие черные волосы, что он будет похож на разбойника.

Делани потрогал свои русые бакенбарды.

– Алекс – слишком важная персона, чтобы закрывать собственную физиономию, – насмешливо сказал он. – А у меня, Джиана, безвольный подбородок.

– Джиана! Посмотри! – закричала Лня, вытаскивая из кучи подарков бледно-зеленого нефритового барашка размером с яблоко. – Ой, да у него в голове дырка!

– Это для твоих карандашей, малышка, – сказал Делани. – Ну, а теперь, Лия, позволь мне встать, да отвернитесь, вы, женщины, а то я смущаюсь. – И Делани опустил на пол из-под одеяла волосатые загорелые ноги.

Алекс со смехом взял своих дам под руки и увел из спальни.

***

– Калифорния очень далеко отсюда, Делани, и пройдут годы, прежде чем туда проведут железную дорогу.

Отпив кофе, Делани заговорщически подмигнул Джиане и произнес:

– Ну вот! Теперь он будет уговаривать меня заняться бизнесом вместе с ним.

После суетливого дня Джиане очень хотелось спать. Было уже совсем поздно, но Лия, взбудораженная рождественскими приготовлениями, никак не хотела ложиться. Наконец ее уложили, а Джиана, Алекс и Делани уютно устроились перед елкой.

– Четыре года – срок немалый, – заговорил Алекс. – Ты уехал из дому совсем другим человеком и очень переменился.

– Я был счастлив, – задумчиво проговорил Делани. – Очень счастлив… Знаешь, как это ни странно, но в детстве я ненавидел отцовскую верфь, запах опилок… Я даже не хотел ехать в Сан-Франциско пароходом. – Делани улыбнулся брату. – Алекс, я купил пароходную линию. Нефритовый барашек – из Китая, его привезли на одном из моих судов.

– Похоже, – промолвила Джиана, – ты занялся нужным делом. Золото. В этом слове есть какая-то волшебная притягательность, своеобразная магия. – Она взглянула на золотой браслет, подарок Делани.

– Такие вещицы, – объяснил младший Сакстон, – делают ремесленники. Этим людям не повезло с разработкой золотых жил, вот они и промышляют изготовлением украшений.

Допив свою чашку, Джиана поняла, что пояс стал ей узок.

– Я совсем забыл, – продолжал Делана, – что значит жить среди людей. Еще каких-нибудь семь лет назад население Сан-Франциско составляло меньше пятидесяти человек. А сейчас, когда золото стало притягивать туда людей, в этом городе живет уже больше пятидесяти тысяч! Правда, в Сан-Франциско еще нет комфортабельных домов, но жизнь кипит вовсю.

– Ты говоришь так, братец, словно собираешься остаться в Калифорнии.

– Так оно и есть.

– Ох! – чуть не подпрыгнула Джиана, взглянув на Алекса.

– Что, снова?

– Да, и очень сильно. – Джиана снова подскочила. – Думаю, ему не по нраву мое платье.

– Нет, – заметил Делани. – Просто он истинный сын своего отца и уже сейчас хочет сообщить вам, кто будет хозяином в этом доме.

– Пока хозяин я, – потягиваясь, произнес Алекс, – а когда он родится – посмотрим. Джиана, тебе пора в постель. – Он предложил ей руку.

– Но если я усну, то Рождество наступит без меня.

“А другого уже не будет, не так ли?” – хотелось крикнуть Алексу…

Алекс вполуха слушал болтовню Джианы, наблюдая, как она раздевается в спальне. Ему достаточно было взглянуть на ее стройные ноги, чтобы почувствовать жгучее желание, но когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, то увидел, что Джиана крепко спит.

– Черт! Не могу в это поверить! – пробормотал он.

Алекс слегка дотронулся до ее живота и ощутил легкий толчок. “Ну почему, – думал он, засыпая, – почему все не может быть иначе?”

Date: 2015-07-11; view: 310; Нарушение авторских прав