Спуск в бездну

Вместо двух прошло уже три дня, а к пещере мы не приблизились ни на шаг. Как ни старался Рикар завершить все приготовления к назначенному сроку, это у него не вышло. Нужного количества веревки не нашлось, и пришлось ее плести из молодых побегов кустарника темлиса, к нашему счастью, обильно произрастающему поблизости. Жесткие стебли темлиса поддавались плохо, их приходилось долго вымачивать в воде и только потом скручивать в жгуты.

Пока Рикар занимался подготовкой к спуску, мне пришлось взвалить все тяготы хозяйствования на себя. Слава Создателю, назначенные мною люди оказались толковыми и сметливыми. Большую часть проблем они решали без меня и только в самых тяжелых случаях обращались за помощью.

На мой взгляд, заготовка продовольствия на зиму шла слишком медленно, и я нещадно гонял беднягу Литаса. По его словам, главной проблемой был не поиск добычи – непуганой дичи хватало с избытком, – проблема была в доставке мяса в лагерь. Шестеро человек не могли обеспечить нужным количеством мяса даже наши насущные нужды, что уж говорить о запасе на зиму. Воспользовавшись отсутствием здоровяка Рикара, я разогнал свою охрану и определил их в охотники, к вящей радости Литаса. Количество принесенной добычи сразу увеличилось. Но, опять‑таки, недостаточно.

Посчитав количество пищи, которое требовалось нам в день, я ужаснулся и недрогнувшей рукой забрал у братьев‑строителей по пять мужчин, отдав их сияющему, как начищенная монета, Литасу, клятвенно заверившему меня, что теперь они принесут столько добычи, что на всю зиму хватит, а моему тезке Корису не хватит дров, чтобы закоптить все мясо.

Тезка в долгу не остался и заявил, что скорее кончится дичь в окрестностях, чем у него закончатся дрова. С трудом остановив бурную перепалку, я отправил их заниматься делом, а сам пошел к мастеру Дровину.

Под его неусыпным контролем ров почти закончили. К счастью, слишком глубоко копать не пришлось – на глубине пяти локтей оказалась сплошная скала. Лучшей опоры для стены форта и не придумаешь.

Мастер Дровин остановил земляные работы, не подходя вплотную к руслу ручья, – опасался, что слишком тонкая земляная стенка не выдержит, и тогда затопления рва не избежать. В его правоте я смог убедиться уже на следующий день – сквозь стену рва по каплям просачивалась вода и понемногу скапливалась на дне. Надо поторапливаться с закладкой первых рядов фундамента.

Это важнейшее в нашей жизни событие произошло сегодня утром – в готовую часть рва опустили первые каменные глыбы основания. К общему ликованию, возведение стены началось. Радостная новость быстро разлетелась по лагерю, вызвав веселые улыбки на лицах усталых людей и возродив надежду. В первый раз за все время я услышал, как над Подковой плывут веселая песня и смех. У рва побывало по очереди все население, и каждый норовил бросить вниз хоть один камень или горсть земли. Разъяренный Дровин ревел, как медведь, и гонял веселящихся людей. Я хорошо понимал его беспокойство – внизу должны быть самые массивные камни, – но вмешиваться не стал. Не так часто я вижу искреннюю радость своих людей.

Больше всего меня поразила улыбка на лице всегда сурового священника. Вознося благодарственную молитву Создателю, отец Флатис просто светился от радости. После молитвы он несколько раз прошел вдоль рва, делая загадочные пассы руками. Вновь я заметил на пальцах священника вспышки настолько яркого белого света, что видны они были даже под солнечными лучами.

По пятам за ним следовал всем довольный Стефий с небольшой, курящейся дымом жаровней в вытянутых руках, откуда вздымались густые клубы белого дыма. Изредка священник поворачивался и с молитвой сыпал на раскаленную решетку растолченную траву. Принюхавшись, я уловил знакомый с детства запах цветка Раймены. Отец Флатис, конечно, не удержался от соблазна и вместе со стеной обдал и меня клубами пахучего дыма. К его нескрываемому разочарованию, я не провалился под землю и не упал в корчах, а только закашлялся и, вытирая слезящиеся глаза, отскочил подальше. Вредный и злопамятный старик.

Мой тезка тоже времени не терял и за два дня успел сделать многое. И это учитывая, что под его началом только женщины, старики и дети.

На траве сушились тщательно вычищенные оленьи и кабаньи шкуры, чуть поодаль – нанизанные на тонкие ветки грибы и дикие яблоки. Та часть пещеры, которую мы определили под склад продовольствия, теперь полностью заставлена деревянными коробами, плетеными корзинами и прочими емкостями. К сожалению, большая часть из них пустовала, но я надеялся, что вскоре мы заполним их до краев. Смотря на кипучую деятельность тезки, я окончательно уверился в этом – буквально каждый кусок съестного он пытался приберечь до лучших времен.

Не далее чем вчера краем уха мне удалось услышать, как он проникновенно увещевает усталого каменщика есть поменьше:

– Нет, ну куда ты столько зачерпываешь‑то? Не стыдно? До краев уж наполнил! Имей совесть!

Каменщик, видимо, уже привыкший к нудящему, как комар, тезке, не обращал на того внимания и спокойно продолжал накладывать кашу в тарелку.

Пришлось срочно вмешаться и, отведя Кориса в сторону, попенять на излишнюю назойливость. Чтобы была сила в руках, надо есть от пуза. Иначе беда. Толку от голодных рабочих немного. Тезка повинился, пообещал исправиться, но заглянув в его плутовские бегающие глаза, я ему не поверил. Стоило его отпустить, как он опять умчался в сторону кухни. Не иначе как проверять, сколько бедняга каменщик успел съесть. Плюнув, я обреченно махнул рукой.

Рядом со входом в пещеру, впритык к нависшей над головами тыльной скале, строился общинный дом. Длинный и приземистый, с толстыми бревенчатыми стенами, с расчетом на то, что в нем придется провести долгую и холодную зиму.

Обсудив с Древином план строения, мы решили поделить его на пять частей. Первая часть, для семейных, будет поделена на небольшие закутки, чтобы пары имели хоть какое‑то уединение. Вторая и третья части, одинаковые по площади, для мужского и женского населения. Центральная часть общая – для совместного приема пищи и времяпрепровождения. И последнюю часть здания мы отвели под хозяйство – несколько кладовок для еды, кухня. Процесс постройки несказанно облегчало то, что не требовалось рыть яму под фундамент. Площадку под дом лишь немного расчистили и утрамбовали, перед тем как положить обрешетку из бревен. По краям вертикально вбили толстые бревна, которые послужат опорой для крыши и основой для стен. По словам мастера Древина, так строили наши предки много веков назад. Сомневаться в его словах не приходилось – я уже убедился, что если этот человек брался за дело, то делал его на совесть.

Рикар заикнулся было, что господину негоже без отдельного дома или, на худой конец, комнаты, но я жестко пресек все его поползновения внести некоторые изменения в план постройки и Древину строго наказал его не слушать. Я не видел ничего зазорного для себя в том, чтобы жить рядом со своими людьми.

Слава Создателю, погода не портилась. Скоро должны начаться проливные осенние дожди, но пока я не увидел ни одного облачка на небосклоне. Сухая и ясная погода нужна нам как воздух. Еще пару недель, пока не закончим с настилом крыши на общинном доме. А потом дожди нам уже не страшны. Стену и под дождем построим, не растаем.

В довершение всего Нилиена «обрадовала» меня известием о том, что двое женщин чувствуют себя плохо – тошнота по утрам, головокружение и прочие известные признаки. Когда я дрожащим от испуга голоса осведомился, на какую страшную болезнь указывают эти самые «известные» признаки, лихорадочно перебирая в голове все знакомые мне заразные болезни, начиная с черного мора и язвенной гнили, Нилиена фыркнула и, смерив меня уничижительным взглядом, пояснила.

Беременны! Как? Хотя что это я – сам процесс понятен. Когда успевают‑то?!

Попросив старшую кухарку приглядывать за ними и не давать тяжелой работы, я, ошарашенно покачивая головой, удалился. Признаться, эта сторона жизни как‑то выпала у меня из головы. Скоро появятся первые коренные поселенцы.

Конечно, при том условии, что мы доживем до того времени.

Забегавшись со всеми делами, я и не заметил, как быстро пролетели три дня. И на рассвете четвертого Рикар сообщил, что все готово к спуску.

* * *

Когда я заявил о своем намерении лично спуститься вниз, у Рикара случилась настоящая истерика с заламыванием рук и закатыванием глаз. Только убедившись, что я уперся рогом и не изменю своего решения, он сдался, но заявил, что пойдет вместе со мной.

Настала моя очередь убеждать здоровяка, что лучше ему остаться здесь и присмотреть за порядком. Не вышло. Проигнорировав все мои увещевания, он заявил, что покойный барон наказал присматривать за мной, вот он и присматривает. Когда я язвительно поинтересовался, будет ли он присматривать, если я решусь уединиться с женщиной, он хладнокровно заявил: «В первый раз – да!» – после чего разговор мы закончили. Он побежал подготавливать снаряжение, а я отправился раздавать последние наказы. Третьим членом группы я выбрал давешнего охранника с промокшими штанами. Прикинув все за и против, я решил, что троих человек, вполне достаточно для обследования пещеры.

Сбор снаряжения много времени не занял. Мы не планировали задерживаться под скалой больше чем на полдня и взяли минимум вещей. Из оружия – длинные охотничьи ножи на поясе, только Рикар заявил, что со своим топором не расстанется. Большую часть заплечных мешков занимали факелы и несколько баклажек с горючим маслом, туда же засунули фляги с водой и немного копченого мяса.

Оглядев принесенные Рикаром кожаные доспехи, я хмыкнул и покорно дал себя облачить в жесткий жилет из проваренной в масле кожи и нацепить на запястья пару широких браслетов из того же материала. Доспехи несколько стесняли подвижность, зато надежно защищали тело от неизбежных царапин, синяков и ушибов, а большего и не требовалось – я не верил, что в глубине пещеры, мы наткнемся на серьезного противника. Рикар и Лени облачились точно так же. На этом наши сборы закончились.

Незадолго до начала спуска один из воинов по моему указанию сбросил в уже открытый провал зажженный факел – перед тем как начать спускаться, мы должны убедиться, что расщелина не заполнена гремучим газом. Кувыркаясь в воздухе, факел полетел вниз, и мы все затаили дыхание. Если взорвется, то мало нам не покажется. Создатель миловал. Прошло несколько томительных минут, но ничего не произошло. Заглянув в провал, я с трудом различил далеко внизу тускло мерцающий отблеск огня. Так далеко, что он казался крохотной точкой.

Рикар вопросительно взглянул на меня и, дождавшись моего кивка, начал обвязываться веревкой вокруг пояса. Другой конец удерживали трое мужчин. Их задачей было понемногу стравливать веревку, опуская Рикара все ниже. Я искренне надеялся, что ее длины хватит, чтобы достать до дна. Иначе придется потратить еще один день на плетение более длинной веревки.

Приняв от Лени горящий факел, здоровяк поправил торчащий за поясом топор (и зачем он ему там?) и, обмахнув себя щепотью Создателя, медленно переставляя ноги по отвесной стене провала, начал спускаться. Трое мужчин с усилием удерживали веревку, понемногу отпуская ее.

Следом за Рикаром пойду я, а замыкающим – Лени.

Прошло уже довольно много времени, а Рикар все продолжал спускаться. Глядя, как одно за другим аккуратно сложенные кольца веревки разматываются и исчезают в провале, я начал волноваться, хватит ли оставшейся длины.

– Сколько всего веревки? – озабоченно спросил я у стоящего рядом тезки.

– Семьдесят локтей есть, господин. Связали вместе все, что было, – ответил тот, измеряя взглядом оставшееся количество. – Локтей пятьдесят уже ушло. Что ж это за яма‑то такая?

– Господин! – воскликнул один из опускающих веревку мужчин.

– Да?

– Веревка ослабла. Кажись, до самого дна опустился.

Подбежав к провалу, я два раза сильно дернул веревку и спустя мгновение ощутил ответное дрожание. Все верно. Рикар достал до дна и подает сигнал, что все в порядке. Подождав еще немного, давая Рикару время отвязаться, я приказал:

– Поднимайте веревку. Да аккуратней, смотрите, чтобы она о край не терлась.

Следующим пойду я. Прислушавшись к своим ощущениям, я с изумленно понял, что нет ни страха, ни волнения, а скорее нетерпение и азарт. Желание поскорее увидеть собственными глазами, что именно скрывается под каменной толщей.

– Видно, потеря памяти и хорошее дело сотворить может, – задумчиво покачал головой присутствующий здесь же тезка, пораженно поглядывая в мою сторону.

– Как? Как? – удивленно переспросил я. – Что ты имеешь в виду?

– Да ничего, господин, – засмущался тот. – Вырвалось невзначай.

– Вот и продолжай, раз вырвалось, – надавил я.

– Я, правда, толком не знаю, господин, только слухи. Да и маленький я был, когда произошла та история.

– Рассказывай!

– Ну… не знаю, правда или нет, господин, но говорят, в детстве вы на один из праздников, аккурат под вечер, в колодец замка угодили, и до самого утра пропажи никто не хватился – барон с куртизанкой в ту ночь к соседям на бал укатили. Вам от силы годков пять было. Хозяин вернулся только под утро – тогда и хватились. Барон в гневе тогда многим шкуру спустил, что не доглядели, проворонили.

– Правда, господин, чистая правда, – подтвердил кряжистый воин лет пятидесяти, споро выбирая веревку из провала. – Помню, сильно радовался, что не я в страже стоял в ту ночь. Хорошо, что в тот год засуха стояла, колодец обмелел сильно. Старый хозяин страшно тогда лютовал, что не уберегли дитя малое. Тогда‑то и наказал Рикару с вас глаз не спускать.

– Так, – подбодрил я его, – и что дальше было?

– А как достали вас оттуда, мокрого и дрожащего, так с тех пор и повелось – темноту и тесные места вы не переносили, задыхаться начинали. Болезнь такая развилась. Даже в карету сесть не могли, а ночью обязательно везде свет, чтобы ни одной тени не было. Свечей напастись не могли, – усмехнулся воин.

– А сейчас стоим и поражаемся, – заулыбался тезка. – И темно здесь, и тесно, вон как свод над головой нависает, а вы и не замечаете вовсе. Случись такое месяц назад, давно уж сомлели бы. Вот и говорю я – значит, и потеря памяти хорошему делу послужить может.

Я растерянно замер, лихорадочно обдумывая услышанное. Вообще все вполне логично. Страхи и фобии прошлого присущи моему старому «я», тогда как «я» нынешнее еще не успело обзавестись ничем подобным. К счастью.

Тряхнув головой, я отогнал непрошенные мысли и, подхватив свободный конец веревки, надежно обвязал вокруг пояса. Поправил ремни заплечного мешка и, приняв от тезки пылающий факел, распорядился:

– Давайте, травите понемногу.

Все оказалось гораздо проще, чем я думал. Веревка надежно меня удерживала, и все, что требовалось, – смотреть, куда ставишь ноги. Сверху донесся нестройный хор голосов:

– Удачи, господин.

– Вы там осторожней, господин.

Огня факела хватало, чтобы освещать небольшое пространство вокруг меня и уплывающую вверх стену. Темная, практически отвесная, лишь с небольшими уступами и карнизами, она казалась бесконечной. На мгновение меня посетила безумная мысль, что это плавное падение в бездну никогда не кончится и я вечно буду болтаться над пропастью, но тут неудачно поставленная нога соскользнула с выемки, и, ощутимо хлопнувшись о стену и чудом не выронив факел, я растерял все мысли и сосредоточился на спуске.

Периодически опуская голову, я видел все приближающийся свет факела, становящийся ярче с каждым мгновением. Спустя несколько минут мои ноги коснулись дна. Рикар сноровисто отцепил веревку и подал сигнал поднимать. Теперь надо дождаться Леви.

– Вы в порядке, господин? – заботливо осведомился здоровяк. – Не ушиблись? Темно тут больно. Но вы не бойтесь, господин. Можно еще факелов запалить. Тут осторожней – этот камень шатается. Давайте, господин, перешагивайте…

– Рикар! – не выдержав, рявкнул я. – Я тебе не маленький ребенок, а ты не моя нянька! И хватит уже называть меня господином! Я с вами опять свое имя забывать начал! Только и слышу – господин то, господин се… И темноты я не боюсь! Лучше по делу скажи – осмотреться успел?

– Да, г… – поперхнулся здоровяк, ошарашенный всплеском эмоций. – Там целый коридор ведет вниз. Уклон есть, но небольшой, обойдемся без веревок.

Пройдя несколько шагов, я убедился в его правоте. Мы преодолели лишь часть громадного разлома, рассекшего тело скалы на две части. Узкий, но достаточно высокий, чтобы не пригибать голову, он начинался отсюда и шел под уклоном вниз, к самому сердцу Подковы.

* * *

Вот уже два часа мы исследовали внутренности скалы. К моему глубочайшему удивлению, естественный коридор, образованный расколовшейся скальной породой, и не думал заканчиваться. Он причудливо изгибался, сворачивал под резким углом в сторону, поднимался и опускался. И общее направление не менялось – мы спускались все ниже и ниже.

Рикар вооружился куском угля и неустанно чертил на серых стенах разлома стрелки, указывающие направление нашего движения, и другие, понятные только ему знаки. Мое робкое замечание, что пока нам не встретилось ни одной развилки и можно не бояться заблудиться, было небрежно проигнорировано.

Идти приходилось медленно и осторожно – не более как час назад впереди идущий Лени провалился по пояс в незаметную на первый взгляд трещину. Застрял плотно, как пробка в винном горлышке. Рикар, изрыгая проклятья, подхватил его под мышки и выдернул одним махом, попутно высказав Лени все, что думал о слепых и тупых. Робкие оправдания Лени – дескать, в неверном свете факела трещина не видна была вовсе – услышаны им не были. С каждым днем я убеждался все больше, что это отличительная черта Рикара – он слышит только то, что хочет.

Слава Создателю, Лени отделался только ободранными коленями и ушибленным задом, и ничто не мешало нам продолжить путь.

Я обратил внимание, что с каждой минутой воздух становится все более сырым. На полу появились мокрые пятна, кое‑где со свода срывались звонкие капли воды. Судя по всему, мы приближались к большому количеству воды.

Спустя еще полчаса коридор круто свернул налево, и, проследовав по нему, мы были вынуждены остановиться – сразу за поворотом он резко обрывался, как будто небрежно обрезанный исполинским ножом. Со всех сторон зияла черная пустота.

Подойдя к краю, я поднял факел повыше и попытался рассмотреть, куда занесла нас нелегкая. Больше всего это было похоже на исполинскую пещеру. Дрожащий свет факела не смог дотянуться до противоположной стены. Принюхавшись и не уловив подозрительного запаха, я швырнул факел вниз. Кувыркнувшись пару раз в воздухе, он с глухим стуком упал на дно пещеры. Прикинув на глаз расстояние до тусклого круга света, я решил, что высота не больше десяти локтей.

– Господин, посмотрите наверх, – пораженно воскликнул Лени.

Задрав голову и высунувшись из коридора, я глянул наверх и пораженно ахнул. Такого я еще не видел. Нависающий над нами каменный свод был густо покрыт… сосульками. Длинными каменными сосульками всевозможных форм и размеров. Самые маленькие достигали размера взрослого человека. Если такая упадет на меня, то пронзит насквозь с такой же легкостью, с какой повар нанизывает кусок отбитого мяса на вертел. Что это такое? Магия?

В голове что‑то щелкнуло, накатило, и тут же исчезло легкое головокружение, оставив после себя услужливое пояснение – огромная карстовая каверна, наличие сталагмитов и сталактитов объясняется присутствием воды и ее долгим воздействием на протяжении веков. Естественное образование без магического вмешательства. Более того, теперь я знал не только название, но и принципы возникновения тех же самых сталактитов, например.

Откуда? Что за выверты памяти? Я очень сомневался, что в свою бытность бароном Ван Исер усердно грыз камень науки. Думаю, что я и в замковой библиотеке‑то ни разу не был, а если и был разок, так то, наверно, по пьяному делу не туда свернул.

– Какой же мороз нужен‑то, чтобы камень в сосульку превратить? – пробормотал Лени, запустив пальцы в шевелюру на затылке.

– Это сделал не холод, – машинально ответил я, опустив голову и разминая затекшую шею. – Это сделала вода. По капле. И понадобились долгие годы и много воды.

– Вода?! – Лени выпучил глаза и, повернувшись к Рикару, зачастил: – Рикар! Ты слышал господина? Слышал? Ты вот вино из запасов трогать не разрешаешь, а зря! От воды и в нас сосульки каменные вырастут!

– Помолчи! – рявкнул здоровяк, влепив Лени звонкий подзатыльник. – А то рот зашью! – И, обращаясь уже ко мне, продолжил: – Господин, что дальше делать будем?

– Надо спуститься вниз. Здесь должна быть вода.

– Хорошо, господин. Не беспокойтесь – вода здесь есть и много.

– Откуда ты знаешь?

– А вы прислушайтесь, господин.

Последовав совету здоровяка, я замер, начал прислушиваться и через мгновение понял, о чем говорил Рикар, – в звук капающей со свода воды вплетался вибрирующий шум водного потока, низвергающегося с большой высоты. Водопад.

Похоже, моя безумная идея полностью оправдалась.

– Спускаемся! Хочу взглянуть поближе.

Сказать легко… Воплотить это в жизнь оказалось гораздо тяжелее. Веревки не осталось, да и толку от нее не было – в голом коридоре закрепить ее было просто не за что. Чтобы видеть, куда ставить ноги и за что цепляться, Рикар подпалил еще три факела и кинул их к подножию стены на небольшом расстоянии друг от друга. Дополнительный свет вырвал из темноты обширный участок дна с выросшими из него такими же каменными сосульками, что и на своде. Только эти были направлены остриями вверх. Приятная перспектива. Если сорваться во время спуска, то окажешься нанизан, как букашка. Или как жертва палача, посаженная на кол.

Первым отправился Лени – как выразился Рикар, если что случится, то потеря не большая, зато в вине экономия солидная будет, – потом он сам, а я замыкал цепочку. Все оказалось проще, чем виделось со стороны, и спустя некоторое время мы все благополучно оказались внизу, избежав мучительной смерти. Отсюда шум бурлящей воды слышался гораздо отчетливей, и мы двинулись на звук.

Свет факелов вырывал из темноты причудливо искривленные колонны, будто высеченные безумным скульптором. Медленно продвигаясь, мы осторожно обходили растущие из пола каменные шипы и проходили сквозь высокие арки. Не верилось, что все это создано без вмешательства человеческих рук. Потрясающее зрелище. Проняло даже обычно невозмутимого Рикара.

Подземное озеро. Мы стояли на берегу большого подземного озера. Оно занимало большую часть открытой нами каверны, и, судя по всему, где‑то был естественный водосток – с противоположной от нас стороны в озеро обрушивался бурлящий водопад, но, несмотря на это, уровень воды оставался прежним.

Лени нагнулся и, зачерпнув воды, попробовал на вкус:

– Вкусная! – вынес он приговор. – Точь‑в‑точь как в нашем ручье. Холодная, аж зубы ломит.

– Неудивительно, – усмехнулся я и, последовав его примеру, зачерпнул немного озерной воды. – Думаю, что ручей берет свое начало где‑то над нами, вон от того водопада. Я почти уверен в этом.

Рикар флегматично пожал широченными плечами – его эти вопросы интересовали меньше всего, Какая разница, откуда берется вода? Главное, чтобы она была, а откуда – это дело десятое.

Под подошвой сапога хрустнуло, и, опустив глаза, я обнаружил, что под ногами разбросано множество сухих ветвей, листьев и прочего растительного мусора. Значит, питающий озеро водопад берет свое начало где‑то на поверхности. Иначе не объяснить. Странно. Судя по имеющейся у нас карте, ближайшая река находится за много лиг от нас. Это какое же расстояние вода преодолевает под землей, прежде чем бурлящим потоком обрушиться в озеро?

– Рикар, Лени, соберите ветки и разожгите костер там, где повыше. Да дров побольше подкиньте. Я хочу хорошенько осмотреться здесь.

Мужчины сноровисто принялись собирать все, что может гореть, а я решил проверить пришедшую в голову мысль. Подойдя к кромке темной воды я вытянул факел и всмотрелся. Вода была кристально чистой, и в свете факела я легко рассмотрел песчаное дно и покачивающиеся нити водорослей. Замерев на месте и продолжая всматриваться, я скоро был вознагражден за свою стойкость – в свете факела промелькнула стайка теней и растворилась в глубине. Озеро обитаемо.

Все верно. Если ширины подземного русла достаточно, чтобы с легкостью притащить обломки бревен и сучьев… Рыбы здесь должно быть более чем достаточно. Я прикинул, какие выгоды это может нам сулить, и после недолгого раздумья решил, что никаких преимуществ это не дает – к моему глубокому сожалению, подземное озеро находилось на слишком большом удалении от лагеря. Тратить полдня, чтобы добраться до места рыбалки, это уже слишком. А после того как я осуществлю свой замысел – а теперь я в этом полностью уверен, – добраться сюда будет почти невозможно.

– А‑аа‑а‑аа‑а… – Захлебывающийся от ужаса вопль Лени разнесся по огромной пещере и эхом отразился от стен. Я кинулся по направлению к источнику звука, на ходу нащупывая рукоять ножа. – М‑мертвяки! Господин, бегите! Мертвяки!

«Нам конец», – промелькнуло у меня в голове. Если с одним восставшим из царства мертвых еще можно справиться нашим жалким оружием, то сразу с несколькими практически невозможно. Одна надежда на массивный топор Рикара.

Я наконец‑то справился с кожаным ремешком на ножнах и выхватил нож. Перепрыгнул через вынесенное волнами на песок бревно и огромными прыжками понесся по направлению к мерцающему свету. Бессвязные вопли сражающегося Лени не прекращались ни на миг, и это обнадеживало – значит, еще жив и сопротивляется. Я не представлял, что могу сделать с жалким ножом против неподатливой мертвой плоти, но оставлять своих людей в беде не собирался. До места схватки осталось несколько шагов, когда воздух, казалось, завибрировал от яростного вопля Рикара:

– Дреф! Склирс вонючий! Мертвяки, говоришь?! Нападают, говоришь?! – потряс пещеру взбешенный рев здоровяка. – Я тебе все кости сейчас переломаю! Ты где?! Куда побежал?! А ну иди сюда!

– Рикар, да ты чего? – заканючил невидимый мне Лени, судя по голосу, он поспешно удалялся в противоположную от нас сторону. – Ну попутал, бывает. С каждым может случиться.

Выдохнув, я обессиленно плюхнулся на дно пещеры, прислонившись спиной к одной из каменных сосулек. Руки тряслись крупной дрожью, сердце было готово выскочить из грудной клетки, про подламывающиеся колени и говорить нечего. Собравшись с силами, я просипел:

– Рикар! Лени! Что у вас там случилось, накажи вас Создатель?!

– Ничего, господин! Ничего, заслуживающего вашего внимания, – откуда‑то слева тонким голоском пропищал Лени.

– Вот ты где! – рявкнул здоровяк. – А ну тащи свой зад сюда. Я тебе все кости пересчитаю!

– Да ладно тебе, Рикар, я же не специально. Я и правда, думал, что это мертвяки в темноте притаились. За деревяшкой нагнулся и нос к носу с ним столкнулся. Зубы оскаленные, вместо глаз дыры чернеют… Чуть сердце не лопнуло.

– Лучше бы лопнуло! – уже остывая, пробурчал Рикар. – Ладно, не бойся, тащи сюда факелы. Господин, вы в порядке?

– Нормально, – отозвался я, с кряхтением поднимаясь на ноги и шагая к Рикару. – Что там с мертвяками? Померещились, что ли?

– Нет, господин, – издалека выкрикнул Лени, благоразумно избегая приближаться. – Там они лежат рядком. Только песочком присыпало.

– Так ты подойди и покажи господину, чего глотку рвешь, – предложил Рикар, ласково поглаживая топорище.

– Хватит! Лени, иди сюда и покажи, где твои мертвяки. Рикар, убери топор.

– Уже иду, господин. А Рикар точно топор убрал?

– Иди сюда! – не выдержал я под злорадное посмеивание здоровяка.

– Да плюньте вы на этого трусливого дрефа, господин. Тут они. Посмотрите.

Рикар подхватил с песка оброненный Лени факел и пошагал к кромке озера. Сделав всего несколько шагов, он остановился и опустился на колено, рассматривая что‑то на песке.

Освещенные дрожащим светом факела, полузасыпанные белым песком, на берегу покоилось два человеческих скелета, из которых один, казалось, сжимал другой в своих объятиях. Полное отсутствие плоти и выбеленные временем кости говорили о том, что они провели здесь не один год.

Мы с Рикаром замерли в почтительном молчании. Несмотря на прошедшее время, отчетливо видно, что один из скелетов ранее принадлежал крупному широкоплечему мужчине, тогда как другой был гораздо меньших размеров. Мужчина и женщина.

* * *

После долгого пребывания под землей солнечный свет почти ослепил меня. Светило наполовину скрылось за Подковой. Закат. Оказалось, что мы пробыли в пещере целый день. Прикрыв слезящиеся глаза ладонью, я несколько раз сморгнул, приглашающе махнул вышедшим из темноты пещеры здоровяку и Лени и, прихрамывая, потащился в сторону кухни, источавшей умопомрачительные запахи съестного. Желудок одобряюще заурчал.

Слава Создателю, никаких потерь в личном составе и даже просто ущерба мы не понесли – если не считать за ущерб то состояние ужаса, в которое вверг меня Лени, когда наткнулся на пару скелетов на берегу подземного озера.

Припомнив скелетов, я хмыкнул – теперь бедному Лени проходу не дадут, уж Рикар постарается разнести эту историю как можно дальше.

Скелеты оказались очень занятной парочкой – нам пришлось заняться ими, так как оставлять непогребенные останки в Диких Землях было верхом глупости, и невольно обнаружили много интересного. Рикар настаивал на том, чтобы просто переломать кости и расплющить черепа, но пойти на такое кощунство я не мог. Опасения Рикара я понимал и разделял – именно из оставленных без присмотра и должного обряда останков зарождаются зомби, костяные пауки и прочая мерзость. Все, что для этого требуется, – труп или скелет да толика темной магии некроманта. Проблему с найденными останками мы решили иначе.

К тому времени наши мешки заметно опустели. Переложив содержимое мешков Рикара и Лени в мой, мы аккуратно поместили останки несчастных в освободившиеся. На поверхности ими будет кому заняться и провести достойный похоронный обряд.

От долгого нахождения в сырой пещере немногочисленные вещи покойных превратились в мусор. У мужчины сохранился изрядно покрытый ржавчиной простой пехотный меч в сгнивших кожаных ножнах, одежда пришла в полную негодность. В трухе, оставшейся от сапог, мы нашли несколько серебряных и россыпь медных монет – по всей видимости, раньше они находились в давно рассыпавшемся в прах кошельке. Правое запястье охватывали позеленевшие от патины медные наручи.

Собирая хрупкие кости женского скелета, мы наткнулись на некоторое количество изящных золотых украшений с вкрапленными драгоценными камнями. Одно только это уже указывало на то, что при жизни эта особа была родом не из обычной крестьянской семьи. Украшения покрылись патиной и требовали хорошей чистки. В песке рядом с телом обнаружился кинжал тонкой работы – несомненно, с наложенной магией Крепителя, выглядевший так, как будто совсем недавно его тщательно вычистили. И самую интересную находку мы едва не проглядели – переплетенная в кожу небольшая книжица, полузасыпанная песком. Обнаружить ее удалось лишь благодаря зорким глазам Лени, углядевшим уголок книги, выглядывающей из песка.

Переложив кости и находки в мешки, мы тщательно осмотрели каверну, но больше ничего не нашли. Можно направляться к выходу, что мы и сделали с нескрываемым облегчением. Холодная и мрачная атмосфера подземного озера начинала ощутимо давить на разум, и хотелось как можно скорее оказаться снаружи под ласковыми лучами солнца.

Возвращение прошло без приключений и заняло гораздо меньше времени. Единственным испытанием для меня стал подъем по крутому склону – для не совсем зажившего бедра это было чересчур, и под конец я начал ощутимо припадать на больную ногу. Но все когда‑нибудь кончается. Благополучно преодолев изнуряющий подъем, мы оказались у болтающейся веревки, а дальше требовалось лишь обвязаться покрепче и подать условный сигнал. Дежурившие наверху мужчины споро вытащили нас на поверхность, и на этом путешествие по темным недрам Подковы закончилось.

Опустившись на грубо сколоченную лавку, я со стоном облегчения вытянул ноющую ногу. Старшая повариха Нилиена самолично поднесла глиняную кружку с горячим травяным чаем, и, сделав первый обжигающий глоток, я от удовольствия зажмурился. Хорошо.

– Нилиена, пошли кого‑нибудь к святому отцу, да пусть передадут, что дело срочное. Еще мне нужен мастер Дровин. Ну а пока они не пришли, от куска мяса не отказался бы.

– Я уже здесь, сын мой, – прошелестел отец Флатис, выходя из‑за моей спины и садясь напротив. – Случилось что?

Едва не поперхнувшись, я кивнул. Сумел же подкрасться незаметно старый… Где их всему этому учат – знание лечебных трав, бесшумное передвижение? Не удивлюсь, если священник и мечом неплохо владеет. Ладно, это подождет, но мысленно зарубку я себе поставил.

– Отец Флатис, там, внизу, мы нашли два тела. – Священник ощутимо напрягся, и я поспешил его успокоить: – Наш бренный мир они покинули давненько и, судя по всему, умерли своей смертью. Во всяком случае не от меча. Останки мы принесли с собой, а дальше уже ваша забота, святой отец.

– Я проведу обряд незамедлительно, сын мой. Они и так слишком долго ждали, – склонил седую голову священник и поспешил к темнеющему входу в пещеру. Краем глаза я заметил кинувшуюся за ним несуразную фигурку Стефия.

Мастера Дровина пришлось ждать – работы над фундаментом шли постоянно, мастер не хотел терять ни мгновения из отпущенного нам времени. В этом я с ним полностью согласен.

Ожидая мастера, я успел расправиться с солидным, истекающим жиром куском оленины. Сидящие рядом Рикар с Лени не отставали, и долгое время слышался лишь звук перемалывающих пищу челюстей.

Когда мы, сыто отдуваясь, отодвинулись от стола, на нем оставались лишь дочиста обглоданные кости и пятна жира. Подоспевшие женщины быстро забрали опустевшие тарелки и заново наполнили кружки с чаем. Лени с тоской повел длинным носом, уныло глядя на содержимое своей кружки. Вина почти не осталось, и тратить его старались экономно.

Багровый шар солнца окончательно исчез за скалами, погрузив лагерь в сумерки. На небосклоне зажглись первые звезды. Непроницаемая ночная темнота еще не наступила, но ждать осталось недолго. Один за другим начали зажигаться костры дозорных. Чуть поодаль от лагеря вспыхнуло пламя высокого погребального костра, высветив силуэт стоящего рядом священника, воздевшего руки к небу. Черный дым отвесным столбом поднимался в сумеречное небо, унося с собой прах сжигаемых останков. Спите спокойно.

Вот и первые похороны на новом месте. К счастью, не из числа моих людей.

– Звали, господин? – спросил подошедший Дровин. Даже в сгущающихся сумерках было заметно, как сильно он утомлен – темные круги под глазами, устало опущенные плечи. Оно и понятно – не мальчик уже, шестой десяток разменял, а прыгает горным козликом день напролет.

– Ты садись, мастер, – указал я на скамью напротив. – Нилиена!

– Слушаю, господин.

– Ужин для мастера Дровина сюда несите. Да вина налейте. Живо давайте!

– Да чего уж там, – смущенно забормотал Дровин, тяжело усаживаясь. – Все работали.

– Не спорь. Заслужил. Что со стеной? – сменил я тему.

– Фундамент готов. Завтра первый ряд основания заложим, – довольно усмехнулся Дровин. – Пора уже и второй ров отрыть, да ручей мешается.

– С ручьем проблем не будет. Не зря же мы весь день в потемках лазили, – заулыбался я и, видя вопрос в глазах мастера, пояснил: – Отведем русло в ту трещину, что в пещере.

В нескольких словах я поведал Дровину о результатах наших подземных исследований и объяснил, почему ручей больше не является головной болью. Все просто – по пройденному сегодня нами разлому вода пробежит до огромной каверны с каменными сосульками и вольется в подземное озеро.

До глубокой ночи мы спорили, как именно пройдет новое русло, рисуя пальцами прямо на столешнице, и наконец пришли к согласию, что пустим ручей вдоль тыльной скалы до самой пещеры. Трудность только в том, что придется вырубать русло в сплошном камне, но мастер заверил меня, что его люди справятся с этой задачей.

До своей лежанки из нарубленных веток я добрался глубоко за полночь и провалился в сон, стоило голове коснуться одеяла. Сновидений не было.

* * *

Дождь лил как из ведра. Осенний ливень превратил утоптанную землю в жидкое грязевое месиво, в котором по щиколотку увязали ноги. Первый дождь. Первое предупреждение наступающей зимы: кто не спрятался, я не виновата…

Из‑за сплошной пелены дождя видимость сократилась до одного шага, и приходилось напрягать глаза, всматриваясь вперед. Вместе с Рикаром мы вышли проверить дозорных. Осторожность не помешает. Поежившись от холодного ручейка, умудрившегося заползти за шиворот и отправившегося в долгое путешествие по спине, я в очередной раз возблагодарил Создателя за щедрый подарок – не будь у нас пещеры, сейчас мокли бы под дождем.

Утром небо заволокли густые черные тучи, поднялся сильный порывистый ветер. Не дожидаясь ударов грома, мы начали действовать и задолго до первых упавших капель дождя успели укрыть под сводом пещеры все наши немногочисленные пожитки. Место нашлось и для людей. Благодаря тому, что выходное отверстие чуть приподнято – буквально на две ладони, – вода не могла попасть внутрь, и пещера оставалась сухой. Женщины расстелили оленьи шкуры, запалили с десяток жировых светильников, и пещера приобрела вполне уютный вид.

Дождь несколько спутал нам карты – при таком сильном ливне нечего и думать о продолжении работ или охоте. Снаружи остались лишь несколько дозорных, разместившихся на строящейся стене. Остальные собрались в пещере. Впервые за несколько недель все оказались в одном месте и никуда не торопились. Волшебным образом откуда‑то возникли музыкальные инструменты, и пещера наполнилась звуками музыки и песен.

Подниматься на стену мы не стали, а лишь прошли вдоль нее, окликая дозорных. Убедившись, что все в порядке, и пообещав, что скоро их сменят, мы пошлепали обратно к пещере, скользя по грязи и старательно обходя особенно глубокие лужи.

С того дня, как мы побывали у подземного озера, прошло две недели. Вернее не прошли, а незаметно пролетели за заботами и проблемами. Успели сделать многое, еще больше не успели, но Подкова преобразилась до неузнаваемости.

Ручей исчез. Выбивающийся из‑под скалы поток воды теперь попадал не в старое русло, а в большую и широкую яму. Оттуда по вырубленному в скальной толще глубокому руслу вода уходила в пещеру и дальше – к подземному озеру. Ту часть русла, что проходила внутри пещеры, накрыли прочным настилом из связанных жердей.

Люди Дровина тоже на месте не стояли и успели сделать немало – в ров опустили самые большие камни, в пустое пространство между ними глубоко забили многочисленные бревна и засыпали щебнем вперемешку с землей. На получившемся основании сколотили решетку из толстых бревен и опять засыпали щебнем и землей. Все это несколько раз трамбовали, досыпали щебень и снова трамбовали. Адская работенка. Фундамент получился широкий и крепкий. Шириной десять локтей и в длину больше трехсот, он полностью перекрывал ущелье поперек. На готовый фундамент лег первый ряд обтесанных каменных блоков, которые подгоняли так плотно друг к другу, чтобы между ними не оставалось щелей. Особенно с внешней стороны, чтобы возможный враг не смог зацепиться даже кончиком пальца. Или кончиком склизкого щупальца…

Работа продвигалась настолько медленно, что я вынужденно отказался от одновременной постройки общинного дома и отправил освободившихся людей на стену. Это принесло немедленную пользу. К сегодняшнему дню стена возвышалась на высоту человеческого роста и прочно упиралась концами в стены ущелья. Теперь уже можно представить себе высоту крепостной стены, когда она будет отстроена полностью. Чем выше поднималась стена, тем лучше становилось у меня настроение.

С недавних пор, чтобы покинуть пределы лагеря, приходилось пользоваться приставными лестницами. Это доставляло определенные неудобства, но с ними я готов примириться. Особенно возмущались охотники, которым с каждым днем приходилось поднимать тяжелые туши оленей и кабанов все выше и выше. Древин разводил руками и клятвенно обещал вскоре соорудить поднимающуюся платформу, тогда необходимость в лестницах отпадет окончательно.

Я критически оглядел затянутое серой пеленой небо и, повернувшись к здоровяку, спросил:

– Как думаешь, до завтра распогодится?

– Кто знает, господин, – пожал плечами Рикар. – Я отсюда и неба‑то не вижу.

Тут он прав. Громоздящиеся с трех сторон высокие скалы создавали впечатление, будто стоишь на дне глубокого колодца и видишь лишь маленький клочок неба. Хотя что это я? Колодец и есть.

Оборотная сторона медали: с одной стороны, мы надежно защищены толстыми скалами Подковы, что позволяет сосредоточить все силы на единственном проходе, а с другой – эти же скалы делают нас слепыми, как кротов, и не позволяют видеть, что происходит вокруг нас. Плохо. Я хочу быть в курсе всего, что делается в непосредственной близости от Подковы.

А еще хуже, что эта мысль пришла ко мне в голову только сейчас. Эту зияющую дыру в обороне поселения нужно срочно заткнуть, и есть только один способ – постоянный дозорный пункт на вершине Подковы. Двух человек будет достаточно, чтобы держать в поле зрения всю местность вокруг поселения. Вот только как туда попасть?

Еще один серьезный недостаток стал очевиден с первым же дождем – по скалам обильно стекала дождевая вода и скапливалась на территории поселения. Если раньше она могла уйти через русло ручья, то теперь этой возможности не было. В случае затяжных дождей нам грозило затопление. Придется устроить дренажные канавы. Благо есть куда отвести излишек воды.

Проливной дождь помог выявить многие недочеты в обустройстве поселения, которыми следовало незамедлительно заняться: соорудить пару навесов, сделать в пещере запас сухих дров, настелить мостки, чтобы не месить грязь… Много чего.

Опять задрав голову и щурясь от попадающих в глаза дождевых капель, я осмотрел отвесно уходящие вверх скалы. Думаю, что хоть на одной из трех найдется достаточно много трещин и выступов, за которые смогут уцепиться крепкие пальцы смельчака. Добраться до кромки, закрепить там несколько надежных канатов, и полдела сделано. Еще лучше – построить сразу два подъемника и один установить на плоской вершине Подковы. Но это со временем.

– Рикар, у нас найдется умелец, способный подняться на вершину и затащить туда веревку?

– Найдется, господин, – сразу ответил Рикар.

Меня насторожило то, что здоровяк ответил не раздумывая. Это означало, что на скалу полезет первый несчастный, кого угораздит попасться Рикару на глаза.

– И кто же он? – решил я получить ответ на волнующий меня вопрос.

– Лени!

– Лени?! – поразился я. – С чего ты взял, что он может подняться по отвесной скале?

– Если сумел спуститься, то и подняться сможет, – решительно отрубил Рикар.

Усмехнувшись, я последний раз посмотрел на мрачное дождливое небо и зашел в пещеру, откуда доносились манящие звуки музыки и веселые голоса. Люди радовались возможности отдохнуть и провести время с семьями и друзьями. Да и мне не хотелось быть этот день в одиночестве.

Дела подождут до завтра.

Город Кильтроу. В двух днях пути от начала Диких Земель.

– Шевелитесь, бездельники! Чего возитесь?! – визгливым голосом закричал закутанный в теплый плащ старик. – Отоприте ворота!

Подстегнутые криком стражники засуетились еще больше, впрочем, без особого толка. Массивный железный засов с трудом снимали с крюков объединенными усилиями шестеро человек, где уж тут справиться трем бедолагам стражникам с ночной смены.

«И принес же вас Темный посреди ночи, чтоб вам пусто было», – глядя на брызгающего слюной старика, с ожесточением подумал Дескленд – жирный и вечно потеющий начальник ночной стражи городских ворот, но вслух сказал совсем иное:

– Засов тяжел больно. Помощь не помешала бы, – кивнув на неподвижно замерший за спиной старика десяток всадников.

– Помощь? – вкрадчивым голосом переспросил старик. – Хорошо, будет тебе помощь.

Наклонившись к толстяку, старик ухватил его за плечо и, заглянув в заплывшие жиром глаза, произнес несколько фраз на непонятном певучем языке.

Вздрогнув всем телом, начальник стражи развернулся и деревянным шагом направился к воротам. На глазах изумленных стражников никогда не отличавшийся силой толстяк Дескленд подлез под толстенный брус засова, с легкостью вытащил из пазов и сбросил на загудевшую от удара мостовую. После чего, не теряя времени, уперся руками в одну створку ворот – на следующий день на каменной мостовой обнаружили глубоко вдавленные следы начальника ночной стражи Дескленда – и играючи отворил ее. Совершив сей подвиг, толстяк низко поклонился старику и пошагал к двери сторожевой башни.

Старик визгливо засмеялся и, пришпорив коня, покинул город. Следом потянулись так и не сказавшие за все время ни единого слова сопровождающие всадники. За воротами отряд перешел на галоп и вскоре исчез в темноте.

Потрясенные стражники с трудом закрыли ворота, плюнули на валяющийся в пыли засов и потянулись в сторожевую башню – там их ожидал припасенный бочонок пива. Самое то, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы.

Однако выпить пива так и не удалось. Когда они зашли внутрь, их глазам предстала страшная картина – раздевшийся догола начальник стражи Дескленд, что‑то деловито бормоча под нос, срезал со своего истекающего кровью тела одну за другой полоски плоти и аккуратно раскладывал их на столе, выкладывая понятные только ему причудливые узоры…