Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Индивидуальная символика: случай из психоаналитической практики





Иоланда Якоби

Начало анализа

Широко распространено мнение, что методы юнгианской философии применимы только к людям среднего возраста. Действительно, психика многих мужчин и женщин, достигших средних лет, остается незрелой и нуждается в помощи для прохождения пропущенных фаз в развитии. Они не завершили первую часть процесса инициации, описанного д-ром М.-Л. фон Франц. Но верно и то, что молодые люди тоже нередко сталкиваются с серьезными проблемами по мере взросления. Если молодой человек боится жизни и ему трудно адаптироваться к реальности, то он может предпочесть ей пребывание в своих фантазиях или остаться ребенком. У него (особенно, если он интроверт) иногда можно обнаружить неожиданно богато развитое подсознание. Перевод этих богатств в область сознания может укрепить его эго и дать ему психическую энергию, необходимую для становления зрелой личности. На это и направлена богатая символика наших сновидений.

Природа этой символики и ее роль в психологии человека были описаны выше. Я хотела бы показать, как психоанализ может помочь процессу индивидуации на примере молодого инженера в возрасте двадцати пяти лет, назовем его Генри.

Генри родился в сельской местности в Восточной Швейцарии. Его отец, выходец из протестантской крестьянской семьи, был простым участковым врачом. Генри описывал его как человека с высокими моральными устоями, но довольно замкнутого, которому не легко давалось общение с другими людьми. Он был больше отцом для пациентов, чем для собственных детей. Мать Генри была главою семьи. Как-то раз он сказал: "Нас взрастили сильные руки матери". Она выросла в семье с научными традициями и глубокой любовью к искусству. Несмотря на свою строгость, мать была человеком широкой души, импульсивной и романтической (и очень любила Италию). Хотя по рождению она была католичкой, ее дети были воспитаны в духе протестантской религии отца. У Генри была старшая сестра, с которой он поддерживал хорошие отношения.

Генри был обращенным в себя стеснительным молодым человеком, с утонченными чертами лица, очень высокого роста, светловолосым и голубоглазым, с высоким лбом и кругами под глазами. Он считал, что ко мне его привел не невроз (самая распространенная причина обращения к психоаналитику), а скорее внутренняя потребность в работе над своей психикой. За этой потребностью скрывались сильная привязанность к матери и боязнь житейских проблем. Но эти мотивы были выявлены во время сеансов психоанализа, проведенных со мной. Он только что завершил учебу, получил работу на большом заводе, и перед ним стояли проблемы, типичные для молодого человека на пороге возмужания. В письме с просьбой о встрече он писал: "Мне кажется, что эта фаза моей жизни особенно важна и значима. Я должен решить, предпочесть ли мне гарантированную стабильность в жизни при неразвитом сознании или же отважиться пойти еще неведанным путем, возложив на него большие надежды". Выбор, перед которым он стоял, заключался в том, оставаться ли одиноким, колеблющимся и непрактичным юношей или стать самостоятельным и ответственным взрослым мужчиной.

Генри сказал мне, что предпочитает книги обществу; он чувствовал себя скованно среди людей и часто мучился сомнениями по поводу своих поступков. Он был хорошо начитан для своего возраста и склонялся к эстетическому интеллектуализму. Начав с атеизма, он прошел через ревностный протестантизм, но в конечном счете его религиозные убеждения стали совершенно нейтральны. Он выбрал техническое образование, понимая, что имеет способности к математике и геометрии. Ум у него был логический, приспособленный к естественным наукам, но была у него и склонность к иррациональному и мистическому, в чем он не хотел признаться даже самому себе. За два года до начала сеансов Генри был помолвлен с девушкой-католичкой, жившей ранее во Франции и некоторое время в Швейцарии. Он охарактеризовал ее как очаровательную, деловую и очень инициативную. Тем не менее, он не был уверен, сможет ли взять на себя ответственность брачных уз. Поскольку он был мало знаком с девушками, то думал, что для него может быть лучше подождать с женитьбой или даже остаться холостяком, посвятив жизнь науке. Его сомнения были достаточно сильны, чтобы помешать принятию решения; ему надо было сделать еще один шаг к зрелости, чтобы почувствовать себя уверенно. Хотя в Генри слились качества обоих его родителей, он был явно в мать. Сознательно он отождествлял себя со своей реальной (или "светлой") матерью, олицетворяющей высокие идеалы и интеллектуальные амбиции. Но подсознательно он был глубоко во власти темных аспектов своей сыновьей привязанности. Его подсознание держало в путах его эго. Вся четкость его мышления, все усилия найти твердую позицию чисто рациональным путем не помогали продвинуться дальше умозрительных построений.

Необходимость избавиться от "материнской тюрьмы" выражалась во враждебном отношении к его реальной матери и в неприятии "внутренней матери" как символа женской стороны подсознания. Но внутренняя сила стремилась удержать его в состоянии детства, сопротивляясь всему, что влекло его к внешнему миру. Даже привлекательность его невесты была недостаточной для того, чтобы освободить его от материнских уз и тем самым помочь ему найти себя. Он не понимал, что его внутренний стимул к росту (который он сильно ощущал) содержал в себе необходимость отдалиться от матери.

Моя аналитическая работа с Генри продолжалась девять месяцев, В общей сложности получилось тридцать пять сеансов, на которых он поделился содержанием своих пятидесяти снов. Такой короткий курс психоанализа вовсе не характерен. Он возможен лишь тогда, когда заряженные энергией сны, подобные снам Генри, ускоряют процесс развития. Конечно, с точки зрения теории Юнга, продолжительность времени, необходимого для успешного анализа, не задается каким-либо правилом. Все зависит от готовности личности осознать скрытые факты и от сложности материала подсознания. Подобно большинству интровертов Генри вел довольно однообразный образ жизни. Днем он был целиком поглощен работой, а вечерами иногда развлекался с невестой или друзьями, с которыми любил вести литературные дебаты. Довольно часто он оставался дома, погруженный в книги или собственные мысли. Хотя мы регулярно обсуждали события его повседневной жизни, а также его детство и юность, мы обычно довольно быстро переходили к обсуждению снов и проблем его внутренней жизни. Было необычно наблюдать, с какой силой в его снах отражалась неотложная потребность в духовном развитии.

Я должна откровенно сказать, что не все описанное здесь было рассказано Генри. В ходе психоанализа всегда необходимо сознавать, какой взрывоопасной силой могут обернуться для сновидца символы его сновидений. Если пролить слишком яркий свет на них, то это может встревожить сновидца и тем самым вызвать в нем в качестве защитной реакции стремление их рационализировать.

Или породить такое состояние, что разбор снов станет невозможным и начнется глубокий психический кризис. Изложенные ниже и прокомментированные сны ни в коей мере не являются всеми снами, которые видел Генри за время проведения сеансов. Я рассмотрю лишь несколько наиболее важных, оказавших воздействие на его развитие.

В начале нашей работы обнаружились воспоминания детства, имеющие важное символическое значение. Самое раннее из них относится к периоду, когда Генри было четыре года; "Однажды утром мне позволили пойти с мамой в булочную, и там я получил рогалик от жены булочника. Я не съел его, а с гордостью нес в руке. Присутствовали только моя мама и жена булочника, так что я был единственным мужчиной». Такие рогалики в народе называют "лунными зубами", и этот символический намек на луну подчеркивает доминирующую силу женщины — силу, воздействие которой, видимо, ощущал мальчик и которой он мог с гордостью противостоять как "единственный мужчина".

Другое воспоминание детства относится к периоду, когда ему шел пятый год Оно касается сестры Генри, которая пришла домой после экзамена в школе и увидела, что он строит игрушечный амбар. Амбар был сделан из деревянных кубиков в форме квадрата, окруженного забором, выглядевшим словно крепостная стена замка. Генри был доволен своим сооружением и с вызовом сказал сестре "Ты только начала ходить в школу, а уже отдыхаешь". На это она ответила, что у него весь год как выходной. Такой ответ не на шутку потряс мальчика. Он почувствовал себя глубоко задетым тем, что его строительный успех не был воспринят серьезно. Даже много лет спустя Генри не забыл горечь обиды и несправедливости по поводу неприятия его постройки. Его проблемы более позднего возраста, касающиеся утверждения мужественности и конфликта между реальными и фантастическими ценностями, уже были видны в его ранних переживаниях. Эти проблемы просматриваются также и в образах его первого сна.

 

 

Первый сон

Через день после первого визита ко мне Генри увидел следующий сон:

"Я был на загородной прогулке с экскурсионной группой незнакомых мне людей. Мы шли в Циналротхорн. Вышли мы из Самадена и, пройдя около часа, остановились на привал, во время которого устроили театральную постановку. Мне не дали никакой роли, пришлось довольствоваться зрительской. Я особенно запомнил одну исполнительницу—молодую женщину в длинном развевающемся платье, исполнявшую патетическую роль. В полдень я захотел пойти на перевал. И поскольку все другие решили остаться, пошел один, оставив снаряжение. Я оказался на прямо противоположной стороне долины и полиостью потерял ориентировку. Хотел было вернуться к своей компании, но не знал, на какой склон горы забираться. Мне некого было спросить об этом. В конце концов встретившаяся старушка указала дорогу, по которой следовало идти.

Затем я поднялся с другой стороны, не откуда шла наша группа утром. Чтобы вернуться к ней, мне нужно было повернуть вправо и затем идти вдоль горного склона. Я шел вдоль ограды фуникулера по правой стороне. Слева от меня непрерывно проносились мимо вагончики, в каждом из которых скрывался маленький надутый человечек в синем костюме. Какой-то голос сказал, что они мертвые. Я боялся вагончиков, приближавшихся сзади, и постоянно оглядывался назад, чтобы на меня не наехали. Но мое беспокойство оказалось напрасным. В месте, где я должен был повернуть направо, были люди, ожидавшие меня. Они повели меня в гостиницу. Начался ливень. Я сожалел, что со мной не оказалось снаряжения — рюкзака и мотоцикла, но мне сказали, чтобы я не забирал эти вещи до следующего утра, и я послушался".

В проведении психоанализа д-р Юнг придавал большое значение первому сну пациента, потому что, по его мнению, он часто имеет характер предвосхищения. Решение обратиться к психоаналитику обычно сопровождается эмоциональным потрясением, возбуждающим глубокие психические уровни, в которых рождаются архетипическис символы. Вот почему первые сны часто представляют "коллективные образы", которые намечают перспективу для комплексного анализа и позволяют психотерапевту заглянуть в глубь душевных конфликтов сновидца.

Что говорит нам приведенный выше сон о будущем развитии Генри? Прежде всего следует изучить некоторые ассоциации, приведенные самим Генри. Деревня Самаден была местом жительства Юрга Дженача, знаменитого в XVII веке швейцарского борца за свободу. "Театральная постановка", упоминавшаяся во сне, напомнила ему о романс Гете "Годы учения Вильгельма Мейстера", который очень нравился Генри. В женщине он увидел сходство с персонажем картины швейцарского художника XIX века Арнольда Беклина "Остров смерти". "Мудрая старушка", как он называл ее, явно ассоциировалась, с одной стороны, с его психоаналитиком, а с другой — с горничной из пьесы Д Б. Пристли "Они пришли в город". Фуникулер напомнил ему амбар с крепостными стенами, который он построил в детстве.

Сон Генри описывает "экскурсионный поход за город" (разновидность пешего туризма), что поразительно перекликается с решением Генри начать посещать сеансы психоанализа. Процесс инициации часто символизируется путешествием, предпринимаемым для открытия невиданных стран. Такое путешествие описывается Джоном Буньяном в "Пути пилигрима", а также в "Божественной комедии" Данте. "Путешественник" в поэме Данте подходит в поисках дороги к горе, на которую хочет взобраться. Но, увидев трех странных животных (мотив, который также появляется в одном из более поздних снов Генри), он вынужден спуститься в долину, а затем в преисподнюю. (Позднее он все-таки поднимается к чистилищу и в конце концов попадает в рай). Исходя из этой аналогии, можно предсказать, что Генри предстоит пережить сходный период потери ориентации и блужданий в одиночку. Первая часть этого жизненного путешествия, олицетворяемая восхождением на гору, является восхождением от подсознания к возросшей зоркости эго, то есть к выросшему сознанию.

Как исходный пункт похода упомянута деревня Самаден. Как раз в этом месте Дженач (которого можно принять за воплощение стремления к свободе в подсознании Генри) начал свою кампанию за освобождение швейцарского района Велтлин от французов. Дженач имел и другие сходные с Генри черты. Он тоже был протестантом, влюбившимся в девушку-католичку, и, подобно Генри, обратившемуся к психоаналитику, чтобы освободиться от привязанности к матери и страха перед жизнью, также боролся за освобождение. Это можно истолковать как благоприятное предзнаменование будущего успеха Генри в обретении свободы. Цель упомянутой прогулки — Циналротхорн — гора в Западной Швейцарии, о которой он не имел представления. Значение слога "рот" (красный) в слове "Циналротхорн" затрагивает эмоциональную проблему Генри. Красный цвет обычно символизирует чувство или страсть; здесь он указывает на значимость чувств, не развитых у Генри в достаточной мере. А значение слога "хорн" (рог) напоминает рогалик, который Генри в детстве получил в булочной.

После короткого перехода объявлен привал, и Генри может вернуться к пассивности, характерной для его натуры. Эта особенность подчеркнута упоминанием о "театральной постановке". Посещение театра, являющегося имитацией реальной жизни, является обычным способом уклонения от активной роли в драме жизни. Зритель может сопереживать событиям, разворачивающимся на сцене, продолжая потакать своим фантазиям. Такой вид отождествления позволял грекам испытывать состояние катарсиса, имеющее подобие в психодраме, изобретенной американским психиатром Дж. Л. Морено и до сих пор применяемой в терапевтических целях. По всей видимости, схожий процесс развития происходил в душе Генри, когда его ассоциации вызвали воспоминания о Вильгельме Мейстере — персонаже романа Гете, описывающего возмужание молодого человека.

Неудивительно и то, что на Генри произвела впечатление и романтическая внешность девушки. Она напоминает ему мать и одновременно олицетворяет женское начало в его подсознании. Связь, которую Генри ощутил между ней и картиной Беклина "Остров смерти", указывает на его депрессивное настроение, так хорошо переданное на полотне, где изображена напоминающая священника человеческая фигура в белом одеянии, которая правит лодкой, перевозящей гроб на остров. Мы имеем здесь важный двойной парадокс. Кажется, что нос лодки направлен в противоположную от острова сторону, а "священник" представлен лицом неопределенного пола. В ассоциативном восприятии Генри эта фигура явно гермафродитическая. Этот двойной парадокс совпадает с двойственностью Генри; противоположности в его душе все еще слишком расплывчаты для их четкого разделения.

После подобной интермедии спящий Генри внезапно осознает, что уже полдень и ему необходимо продолжить свой путь. Поэтому он вновь отправляется на перевал. Горный перевал — это хорошо известный символ "переходного состояния", ведущего от прежнего типа мышления к новому. Генри должен идти один. Для его эго важно выдержать предстоящее испытание без какой-либо помощи. Поэтому он идет без снаряжения, и это символизирует, что багаж его интеллекта стал обременителен или что ему следует изменить привычную реакцию на окружающее.

Но он не достигает перевала, теряет ориентировку и оказывается снова в долине. Эта неудача показывает, что в то время как эго Генри решается на активность, другие составляющие его психики (представленные остальными членами компании) остаются в прежнем состоянии пассивности и отказываются сопровождать эго (когда человек видит во сне себя самого, это обычно символизирует его сознательное эго; а другие персонажи означают мало известные или совсем не известные, неосознанные качества его психики).

Генри оказывается в ситуации, где он беспомощен, но стыдится признаться в этом. В этот момент он встречает старушку, и она указывает верный путь. Ему ничего не остается, как принять ее совет. Приходящая на помощь старушка является хорошо известным символическим образом мифов и сказок, обозначающим мудрость вечной женской натуры. Будучи рационалистом, Генри колеблется, принимая от нее помощь, поскольку это потребует Sacrincium intеllectus — пожертвовать или отказаться от рационального образа мышления. (Это требование к Генри будет часто выдвигаться в более поздних снах). Такое жертвоприношение неизбежно: оно относится к его участию в сеансах психоанализа и к повседневной жизни.

Старушка вызвала у него ассоциацию с горничной из пьесы Пристли о новом "сказочном" городе (может быть, по аналогии с Новым Иерусалимом Апокалипсиса), в который герои пьесы могут войти только после ритуала посвящения во взрослые. Эта ассоциация, похоже, показывает, что Генри интуитивно понимал эту конфронтацию как нечто решающее для него. Горничная в пьесе Пристли говорит, что в городе "ей обещали собственную комнату". Там она будет самостоятельной и независимой, к чему и стремится Генри.

Если человек с таким техническим складом ума, как у Генри, сознательно хочет стать на путь духовного развития, он должен быть готов поменять свои прежние взгляды. Вот почему, следуя совету старушки, он должен начать восхождение с другого места. Только тогда он сможет понять, на каком уровне надо свернуть, чтобы добраться до группы, которую он покинул, то есть прийти к другим составляющим своей психики. Он идет вдоль ограды фуникулера (мотив, который, вероятно, отражает его техническое образование), держась правой стороны, являющейся стороной сознания. (В истории символов правая сторона обычно представляет область сознания, а левая — подсознания). Слева от него бегут маленькие вагончики, в каждом из которых спрятан маленький человечек. Генри опасается, что незамеченный вагончик, бегущий вверх, может ударить его сзади. Его беспокойство оказалось напрасным, но это показывает, что Генри боится того, что находится, так сказать, позади его эго.

Надутые, одетые в синее люди, вероятно, символизируют бесплодные рациональные мысли, возникающие машинально. Синий цвет часто означает функцию мышления. Тогда как люди могут означать идеи или подходы, развеявшиеся на интеллектуальных высотах, где воздух слишком разрежен. Они могут также обозначать лишенные жизни составляющие психики Генри. В его сне звучит комментарий по поводу этих людей: "Какой-то голос сказал, что они мертвые". Генри один. Чьи же это слова? Это имеет огромное значение. Д-р Юнг отождествлял появление голоса в сновидениях с вмешательством Самости. Он выражает знание, корни которого лежат в коллективных основах психики. То, что скажет голос, не подлежит обсуждению.

Понимание того, что Генри постиг "безжизненность" формул, к которым он был слишком привязан, означает поворотный пункт в сновидении. Он в конце концов достиг нужного места, чтобы отправиться в новом направлении: направо (осознанное направление) — к сознанию или внешнему миру. Там он обнаруживает ждущих его людей, то есть он готов осознать ранее не известные аспекты своей личности. Поскольку его эго самостоятельно преодолевает встретившиеся опасности, что ведет к достижению большей зрелости, он может присоединиться к группе (то есть к коллективу) и обрести кров и пищу.

Потом начинается ливень, снимающий напряжение и повышающий плодородие земли. В мифологии дождь часто воспринимался как "любовный союз" неба и земли. В Элевсинских мистериях, например, после очищения водой к небесам обращались с призывом: "Да будет дождь!" А землю призывали: "Будь плодородной!" Это понималось как священный брак богов. Таким образом, можно сказать, что дождь — это "растворение" в буквальном смысле слова.

Спустившись вниз, Генри снова сталкивается с коллективными ценностями, представленными рюкзаком и мотоциклом. Он прошел через фазу укрепления своего самосознания, доказав, что может настоять на своем, и вновь обрел потребность в контактах с обществом. Однако он принимает предложение своих друзей подождать и забрать вещи на следующее утро. Таким образом, он второй раз следует советам, приходящим извне: в первый раз — совету старушки, то есть подчиняется некой субъективной силе, архетипическому персонажу; второй раз — коллективному стереотипу. Сделав этот шаг. Генри минует еще один этап на пути к зрелости.

Как предвосхищение того внутреннего развития, которое Генри рассчитывал обрести путем психоанализа, этот сон был исключительно обещающим. Конфликтующие противоположности, держащие душу Генри в напряжении, были изображены весьма отчетливо: с одной стороны, его осознанная потребность к росту, и тенденция к пассивному созерцанию — с другой. Кроме того, трогательный образ девушки в белых одеждах (представляющий чувствительность Генри и его романтические настроения) контрастирует с вздувшимися трупами в синих костюмах (символизирующими бесплодие его интеллектуальной сферы). Однако преодоление этих препятствий и достижение равновесия между ними станут возможными для Генри только после весьма суровых испытаний.

 

 

Боязнь подсознания

Проблемы, встретившиеся в первом сновидении Генри, проявились впоследствии и в других снах: это колебания между активностью мужского начала и пассивностью женского и тенденция прятаться за интеллектуальным аскетизмом. Он боялся мира, но мир притягивал его. Главным образом, он боялся брачных уз, означавших необходимость ответственного отношения к женщине. Такая двойственность часто встречается на пороге возмужания. Хотя по своим годам Генри миновал эту фазу, его внутренняя зрелость не соответствовала возрасту. Это часто встречается у интровертов с их страхом перед реальностью и внешней жизнью.

Четвертый сон, увиденный Генри, ярко иллюстрирует его психологическое состояние:

"Мне кажется, будто я видел этот сон бесконечно много раз. Военная служба, кросс на длинную дистанцию. Я бегу один по своему маршруту. Я никак не добегу до финиша. Буду ли я последним? Маршрут мне хорошо знаком, будто я видел его наяву. Старт в роще, на поляне, покрытой сухими листьями. Местность мягко спускается к идиллическому ручейку, который так и приглашает путника сделать привал. Потом пыльный сельский тракт. Он ведет к Хомбречтикону — деревеньке вблизи горного озера в окрестностях Цюриха. Берега ручья вес в ивах, как на картине Беклина, на которой бредет задумчивая фигура. Наступает ночь. В деревне я спрашиваю, как выйти на маршрут. Мне говорят, что через семь часов дорога приведет к перевалу. Я внутренне собираюсь и продолжаю свой путь".

Однако на этот раз у сна другой конец:

"После заросшего ивами ручья я попадаю в лес. Там натыкаюсь на косулю, она убегает. Я горжусь, что заметил ее. Косуля появилась с левой стороны, я поворачиваюсь направо и вижу трех странных существ — полусвиней, полусобак с лапами как у кенгуру. Их морды почти одинаковы, а уши длинные и обвислые, как у собак. Может быть, это переодетые люди. Когда я был мальчиком, я однажды нарядился в цирковой костюм, изображающий осла".

Начало этого сна и первый сон Генри удивительно схожи. Снова появляется сказочная женская фигура, а обстановка ассоциируется с другой картиной Бсклина. Это картина "Осенние раздумья", что наряду с сухими листьями, упомянутыми выше, подчеркивает осеннее элегичное настроение. Очевидно, этот внутренний пейзаж, передающий меланхолию Генри, очень близок ему. Он снова в коллективе, но на этот раз вместе с друзьями по военной службе участвует в кроссе.

Всю эту ситуацию (как, впрочем, и воинскую службу) можно рассматривать как символ судьбы среднего человека. По словам Генри, она олицетворяет саму жизнь. Но сновидец, не желая приспосабливаться к ней, движется один, что, судя по всему, всегда было характерно для Генри. Вот почему у него складывается впечатление, что все происходит будто наяву. Его мысль, что он никогда не добежит до финиша, указывает на обостренное чувство неполноценности и неверие в победу на длинной дистанции.

Его путь ведет в Хомбречтикон. Это слово напоминает об его тайных планах вырваться из дома (слог "horn" означает "home"—дом, а слог "brеch" — "break", то есть порывать), но поскольку ему не удается сделать это, он снова, как и в первом сне, теряет ориентацию и вынужден спрашивать дорогу.

Сны уравновешивают с большей или меньшей точностью состояния ума, характерные для сновидца во время бодрствования. Романтический женственный образ осознанного идеала Генри балансируется появлением во сне странных женоподобных животных. Инстинктивное начало в Генри передается чем-то женственным.

Лес представляет область подсознания — темное место, где обитают животные. Сначала появляется, но лишь на мгновение, косуля — символ женской застенчивости, пугливости, невинности. Затем Генри видит трех животных со странной, отталкивающей внешностью. Они, вероятно, представляют неструктурированную инстинктивность—этакую мешанину из инстинктов, содержащую сырье для дальнейшего развития. Их необычность в том, что они практически безлики, а значит, лишены малейших проблесков сознания. У многих людей свинья ассоциируется с грязной сексуальностью. (Цирцея, например, превращала мужчин, возжелавших ее, в свиней). Собака может ассоциироваться с верностью, хотя и с распущенностью тоже—из-за неразборчивости в выборе партнеров. А кенгуру всегда олицетворяет материнство и нежную заботу о детенышах.

Эти животные представляют лишь зачаточные черты личности, да и то беспорядочно перемешанные. "Исходный материал" в алхимии часто символизировался такими сказочными чудовищами — гибридами различных животных. С точки зрения психологии они, видимо, символизируют первоначальное состояние полного отсутствия сознания, из которого зарождается индивидуальное эго, начиная свое развитие к зрелости.

Боязнь чудовищ у Генри проявляется в попытке придать им видимость безвредности. Он хочет убедить себя, что они лишь люди, нарядившиеся, как он в детстве, на маскарад. Его беспокойство естественно. Человек, обнаруживающий внутри себя таких чудищ, олицетворяющих отдельные черты своего подсознания, имеет основания для страха.

Другой сон также свидетельствует о страхе Генри перед глубинами подсознания.

"Я — юнга на паруснике. Как это ни странно, паруса наполнены, несмотря на абсолютный штиль. Моя задача — держать трос, крепящий мачту. Довольно странно, что ограждение палубы — это стена, покрытая каменными плитами. Все это сооружение лежит точно на границе между водой и одиноко плывущим парусным судном. Я крепко держусь за трос (не за мачту), мне запрещено смотреть на воду".

В этом сне Генри находится в психологически пограничной ситуации. Ограждение защищает его и закрывает ему обзор. Ему запрещено смотреть в воду (где он может обнаружить неизвестные силы). Все эти образы отражают его сомнения и страх.

Человек, испытывающий, подобно Генри, страх перед посланиями из глубин своего "я", так же боится женского начала в самом себе, как и реальных женщин. То, очарованный, он стремится к женщине, то, напуганный, спешит исчезнуть, чтобы не стать се "жертвой". Он не осмеливается показать возлюбленной (то есть идеализированному партнеру) свою животную сексуальность. Как типичное следствие привязанности к матери, Генри испытывает сложность общения с одной и той же женщиной как в эмоциональном, так и в чувственном плане. Его сны приносят неоднократные свидетельства его желания освободиться от этой дилеммы. В одном сновидении он был "монахом, выполняющим секретное задание". В другом — инстинкты заманили его в публичный дом:

"Вместе с сослуживцем по воинской части, имеющим опыт по части любовных похождений, я оказался в незнакомом городе на темной улице в очереди перед каким-то домом. Вход был только для женщин, поэтому в фойе мой друг надел небольшую карнавальную женскую маску и поднялся наверх по лестнице. Возможно, я сделал то же самое, но отчетливо не помню".

Решение, предлагаемое этим сном, возможно, и удовлетворит любопытство Генри, но только ценой обмана. Как мужчине, ему не хватает храбрости войти в дом, который является, судя по всему, борделем. Только избавившись от 1 своего мужского начала, он может заглянуть в этот мир, запретный для его сознания. Сон, однако, не говорит нам о том, решился ли Генри войти. Он еще не преодолел свою скованность—понятная неудача, если принять во внимание возможные последствия от посещения подобного заведения.

Приведенный сон, на мой взгляд, указывает на гомоэротичсскую предрасположенность Генри: ему кажется, что женская маска сделала бы его привлекательным для мужчин. Эта гипотеза подтвердилась следующим сном:

"Я увидел себя снова мальчиком пяти или шести лет. Мой друг тех дней рассказывает, каким непристойным делом он занимался с директором завода. Мой друг положил свою правую руку на пенис этого мужчины, чтобы погреть его и одновременно погреть собственную руку. Директор был близким другом моего отца, которого я обожал за широту взглядов и разносторонность его натуры. Но мы смеялись над ним, как над «вечным юношей»".

Для детей такого возраста эротическая игра гомосексуальной направленности — обычное явление. То, что Генри до сих пор возвращается к ней во сне, свидетельствует о сопряженности у него подобных влечений с чувством вины и, следовательно, о сильном их подавлении. Все это связано с его глубоко лежащим страхом крепко "привязаться" к какой-либо женщине. Другой сон и вызванные им ассоциации наглядно демонстрируют этот конфликт

"Я принимаю участие в свадебной церемонии незнакомой пары. Утром небольшой свадебный кортеж возвращается с празднества — молодожены, шафер и подружка невесты; они входят в большой двор, где я жду их. Мне показалось, что молодые уже поссорились, и свидетели тоже. В конце концов они нашли выход — мужчины и женщины уходят порознь".

Генри пояснял: "Вы видите здесь войну полов, как ее описывает Жироду". Затем он добавил: "Дворец в Баварии, внутренний двор которого я и увидел во сне, стал последнее время обезображен в результате временного расселения в нем бедняков Побывав там, я задался вопросом, не лучше ли сводить концы с концами на красивейших античных руинах, чем вести активную жизнь в окружении уродств большого города. Я также подумал, когда был свидетелем на свадьбе у одного знакомого, долго ли продлится его брак, потому что его невеста произвела на меня неприятное впечатление".

Стремление удалиться от активных ролей к интроверсии, боязнь неудачного брака, переживаемая во сне отчужденность полов—все это безошибочные симптомы сомнений, находящихся под покровом сознания Генри.

 

 

Святой и проститутка

Психическое состояние Генри было с наибольшей точностью отображено в следующем сне, раскрывшем его боязнь примитивной чувственности и его желание укрыться от нее в своего рода аскетизме. Это показывает, в каком направлении пошло его развитие. Вот почему это сновидение будет проанализировано более подробно.

"Я на узкой горной тропинке. Слева внизу — пропасть, справа — стеной нависает скала. В скале выбито несколько пещер-убежищ для укрытия одиноких путников от непогоды. В одной из них полускрытно живет проститутка. Странно, что я вижу ее сзади, со стороны скалы. У нее рыхлое и бесформенное тело. Я с любопытством разглядываю ее и трогаю за ягодицы. Внезапно мне кажется, что это не женщина, а мужчина.

Это же существо выступает затем в роли святого. На его плечи наброшено короткое пальто пурпурного цвета. Он спускается вниз по тропинке и заходит в другую, более просторную пещеру, обставленную грубо отесанными стульями и скамейками. С надменным видом он выгоняет оттуда всех присутствующих, в том числе и меня. Затем заходят и располагаются его последователи",

Образ проститутки вызвал у Генри ассоциацию с "Венерой из Виллендорфа" — археологической находкой эпохи палеолита, представляющей из себя небольшую резную фигурку пышнотелой женщины—возможно, богини природы или плодородия. Затем он добавил:

"Впервые я услышал о том, что прикосновение к ягодицам является ритуалом плодородия, когда совершал поездку по району Валлис (кантон французской Швейцарии), где посетил древние кельтские могилы и раскопки. Там мне рассказали, что здесь когда-то был гладкий склон, выложенный плитками и намазанный самыми различными снадобьями. Бесплодные женщины съезжали по нему, как с горки, раздевшись, чтобы избавиться от бесплодия". Пальто "святого" было прокомментировано Генри следующим образом: "У моей невесты есть жакет сходного покроя, но белого цвета. В вечер накануне сновидения мы ходили на танцы, и она надела этот белый жакет. С нами была ее подруга в пурпурном жакете, который мне понравился больше".

Если принимать сновидения не за картину исполнения желаний (как учил Фрейд), а за "самовыражение подсознания", как считал Юнг, то следует признать, что психическое состояние Генри вряд ли можно было бы отразить лучше, чем в образе "святого", встретившегося в упомянутом сне.

Генри — "одинокий путник" на узкой тропе. Но (может быть, благодаря сеансам психоанализа) он уже на пути вниз с негостеприимных высот. Слева, со стороны подсознания, путь ограждает жуткая пропасть. Справа, со стороны сознания, путь блокирует застывшая каменная стена его взглядов. Но в пещерах (которые, быть может, представляют, так сказать, неосознаваемые участки в сфере сознания Генри) можно укрыться от непогоды или, другими словами, передохнуть, когда внешнее напряжение становится слишком угрожающим.

Пещеры — это плод целенаправленной человеческой работы: "вгрызания" в скалу. В некоторой степени они напоминают провалы, образующиеся в сознании, когда способность к сосредоточению достигает предела и рассеивается, что позволяет всяческим фантазиям легко заполнять голову. В такие моменты могут открыться необычнейшие вещи, вводящие в глубинные основы психики и озаряющие на мгновение те области подсознания, где игра воображения не знает границ. Более того, пещеры в скалах могут олицетворять лоно Земли-Матери, таинственные пустоты, где происходит преображение и возрождение.

Таким образом, данный сон, судя по всему, представляет интровертный уход Генри в себя, когда мир вокруг становится слишком тяжел для него; уход в себя как в некую "пещеру" в сознании, где он может предаваться своим фантазиям. Такая интерпретация также объясняет, почему он видит женскую фигуру, воплощающую присущие его психике черты женственности. Бесформенная, мягкотелая, полускрытая — проститутка олицетворяет в его подсознании подавленный образ женщины, к которой Генри никогда и не приблизился бы в реальной жизни. Видимо, такие женщины для него всегда являлись абсолютным табу, несмотря на тайное восхищение ими (в противоположность слишком почитаемой матери), что характерно для мужчин с материнским комплексом.

Идея свести отношения с женщиной к чисто животным и чувственным, исключив иные, часто бывает соблазнительна для таких молодых людей. Тогда его душа и сердце не затрагиваются, а значит, он остается в конечном счете "верным" своей матери. Вот так однажды установленное матерью табу на связь с любой другой женщиной действует, несмотря ни на что, в психике сына.

Отойдя, судя по всему, до конца в глубь пещеры (своих фантазий), Генри видит проститутку только со спины. Он не смеет заглянуть ей в лицо. Но "со спины" означает также со стороны ягодиц — той части тела, которая меньше всего отличается у человека и животных (и стимулирующей чувственную активность мужчин). Прикасаясь к ягодицам проститутки, Генри подсознательно осуществляет своего рода ритуал плодородия, аналогичный тем, что практикуются во многих первобытных племенах. Наложение рук используется при лечении, таким же образом прикосновение руки может иметь смысл предохраняющего или несущего проклятие жеста. Затем во сне возникает мысль, что этот персонаж все-таки не женщина, а мужчина-проститут. То есть образ становится гермафродитическим, подобно многим мифологическим персонажам (и подобно священнику в первом сне). Неуверенность в отношении собственного пола часто наблюдается в период полового созревания — вот почему гомосексуальность в юности не считается чем-то необычным. Не является это исключением и для Генри с учетом структуры его психики, что подтверждают и его предыдущие сны.

Подавление подобных мыслей (равно как и неуверенность в вопросах пола) могло стать причиной путаницы относительно пола проститутки. Женщина, притягивающая и одновременно отталкивающая сновидца, сначала превратилась в мужчину, а затем в святого. Второе превращение полностью лишает этот персонаж сексуальности и подразумевает, что избежать реальности секса можно лишь одним способом: ведя аскетический и святой образ жизни, отвергая желания плоти. Такие неожиданные и захватывающие преображения обычны для сновидений: нечто обращается в свою противоположность (как проститутка—в святого), словно для того, чтобы показать, что даже крайние противоположности могут, трансмутировав, поменяться местами.

При разборе сна Генри также сообщил, что пальто святого показалось ему имеющим какую-то значимость. Пальто часто символизирует маску (у Юнга — "личина"), в которой индивидуум является окружающим. Это делается с тем, чтобы, во-первых, произвести определенное впечатление на людей, и, во-вторых, скрыть свой внутренний мир от чужих любопытных глаз. Личина, которой Генри наделяет святого из сна, говорит нам об его отношении к невесте и ее подруге. Цвет пальто у святого тот же, что у жакета подруги невесты, понравившегося Генри, а его покрой — как у жакета невесты. Это может означать, что подсознание Генри стремилось придать элемент святости обеим женщинам, чтобы защитить себя от их женской привлекательности. К тому же цвет пальто — красный, что, как отмечалось выше, традиционно символизирует чувство и страсть. Таким образом, духовность этого святого приобретает эротическую окраску — нередко встречающееся сочетание у мужчин, подавляющих свою сексуальность и старающихся полагаться исключительно на свой "дух" или здравый смысл.

Однако для молодого человека такое бегство из мира плоти не естественно. В первой половине жизни следует научиться принимать свою сексуальность как. должное, ибо она необходима для сохранения и продолжения человеческого рода. Судя по всему, анализируемый сон напоминает Генри как раз об этом.

Покинув пещеру, святой направляется вниз по тропинке (спускаясь с вершин в долину) и заходит во вторую пещеру, где стоят грубо отесанные лавки и стулья, что напоминает об укрытиях ранних христиан, в которых они молились или спасались от преследования. Эта пещера выглядит как целебное и святое место — место медитации и тайного преображения земного в небесное, плотского в духовное. Генри не позволяют следовать за святым, а выгоняют из пещеры со всеми присутствующими (то есть вместе с его подсознательными образованиями). Вероятно, Генри и всем, кто не из числа последователей святого, было сказано, чтобы они жили снаружи. Сон как будто говорит, что Генри должен сначала преуспеть во внешней жизни, прежде чем сможет погрузиться в религиозную или духовную сферу. Похоже, что образ святого символизирует еще и Самость (в почти не различимом, зачаточном виде), но Генри еще недостаточно зрел, чтобы тесно контактировать с ней.

 

 

Сеансы психоанализа: дальнейшее развитие

Несмотря на первоначальный скептицизм и внутреннее сопротивление, Генри начал проявлять живой интерес к процессам, идущим в его психике. Он был явно под впечатлением своих сновидений, которые, по-видимому, уравновешивали его сознательную жизнь, помогая ее осмыслить и разобраться в природе присущих ему раздвоенности, колебаний и пассивности.

Через некоторое время появились сны с более позитивным содержанием, указывающие, что Генри на верном пути. Спустя два месяца после начала сеансов он рассказал о следующем сне:

"В гавани небольшого поселка недалеко от моего дома на берег окрестного озера поднимали локомотивы и грузовые вагоны, затопленные во время минувшей войны. Сначала подняли большой цилиндр, напоминающий котел локомотива. Затем огромный, весь в ржавчине вагон. Общая картина представляла ужасное, но романтическое зрелище. Извлеченные предметы предстояло вывезти по железной дороге с соседней станции. Затем дно озера превратилось в зеленую лужайку".

Мы видим здесь у Генри заметное внутреннее продвижение. Локомотивы (символизирующие, по всей видимости, энергию и динамичность) были "затоплены", то есть погружены в подсознание, но теперь они поднимаются на дневной свет. Вместе с локомотивами поднимаются и вагоны, в которых можно перевозить различные ценные грузы (качества психики). Теперь, когда эти "предметы" снова стали доступны сознанию Генри, он сможет понять, сколько активной энергии может быть в его распоряжении. Преображение темного дна озера в лужайку подчеркивает потенциал его позитивной деятельности.

В своем "путешествии в одиночку" к зрелости Генри иногда получал помощь от своего женского начала. В двадцать четвертом сне он встречается с девушкой-горбуньей:

"Я иду в школу вместе с незнакомой молодой девушкой небольшого роста с изящной внешностью, но обезображенной горбом. Многие другие ученики также заходят в здание школы. Но они расходятся по классам перед уроком пения, а мы с девушкой садимся за маленький квадратный стол, и она дает мне индивидуальный урок пения. Я чувствую к ней порыв жалости и поэтому целую ее в губы. При этом я сознаю, что тем самым я нарушаю верность невесте, хотя этот поступок можно и оправдать".

Пение—это один из способов непосредственного выражения чувств. Но Генри (как мы видели) опасается своих чувств, он знает их лишь в идеализированной юношеской форме. Тем не менее, в этом сне его учат петь (что означает "чувствовать"), причем за квадратным столом. Стол с его четырьмя равными сторонами, олицетворяет мотив "четырехуровневости", часто символизирующий завершенность Таким образом, привязка пения к квадратному столу означает, скорее всего, что Генри должен "включить" свою чувственную сторону, чтобы достичь психической целостности. Фактически урок пения усиливает его чувства, и он целует девушку в губы. Тем самым он в определенном смысле привязался к ней (иначе он не испытывал бы чувства неверности); он понял, как обходиться с "женщиной внутри себя".

Следующий сон показывает, какая роль отведена этой маленькой горбунье во внутреннем развитии Генри:

"Я в незнакомой мужской гимназии. Во время уроков я тайком пробрался туда — не знаю зачем. Я прячусь в комнате за небольшим квадратным шкафом. Дверь в коридор полуоткрыта. Я боюсь, что меня найдут. Мимо проходит кто-то взрослый, не замечая меня. Тут заходит маленькая горбунья и сразу же обнаруживает меня. Она вытаскивает меня из укрытия".

В обоих снах не только появляется одна и та же девушка, но и происходит это в одном и том же месте — в школе. В каждом случае Генри должен научиться чему-то такому, что поощряет его развитие. Судя по всему, он предпочел бы удовлетворить свою тягу к знаниям, оставаясь незамеченным и играя пассивную роль.

Образ уродливой девочки присутствует во многих сказках. Обычно в этих сказках уродливость горба скрывает большую красоту, которая обнаруживается, когда приходит некто, чтобы освободить девушку от колдовского заклинания — часто путем поцелуя. Не исключено, что девушка в сновидении Генри является символом его души, которую также необходимо освободить от "заклятия", обезобразившего ее.

Когда девочка-горбунья пытается пробудить пением чувства Генри или вытаскивает его из темноты укрытия (на свет дня), она действует подобно поводырю, приходящему на помощь к слепому. Генри может и должен в каком-то смысле принадлежать одновременно и своей невесте, и маленькой горбунье (первой — как представительнице реальных женщин внешнего мира, а второй — как воплощению анимы, обитающей во внутреннем мире его психики).

 

 

Сон с гаданием

Люди, всецело полагающиеся на рациональное мышление и игнорирующие или подавляющие иные проявления своей психики, часто имеют необъяснимую склонность к суевериям. Они прислушиваются к прорицателям с их пророчествами и легко могут быть обведены вокруг пальца магами и заклинателями. И поскольку сны уравновешивают внешнюю жизнь человека, то доступная днем опора на интеллект неизбежно сменяется ночью встречами с иррациональным.

В ходе сеансов Генри испытал это явление на себе весьма ощутимо. Ему приснились четыре необычных сна иррационального содержания, ознаменовавшие определенные этапы его духовного развития. Первый сон был через десять недель после начала сеансов. Генри так изложил его:

"Совершая в одиночку полное приключений путешествие по Южной Америке, я почувствовал, наконец, желание возвратиться домой. В расположенном на горе чужом городе я хотел попасть на железнодорожную станцию, инстинктивно ожидая, что она находится в центре города, на самой круче. Я боялся опоздать на поезд. Но, к счастью, сквозь ряд домов справа от меня, стоящих впритык друг к другу глухой стеной, словно в средневековом городе, открылся арочный проход. Он, вероятно, ведет к станции. Вся сцена очень живописна. Светлоокрашенные фасады домов освещены солнцем, а в мрачной тени арки видны сидящие на мостовой четыре оборванца. Со вздохом облегчения я поспешил к арке, когда впереди меня неожиданно появился похожий на охотника незнакомец, очевидно также спешащий попасть на поезд.

Когда мы приблизились, четыре привратника, оказавшиеся китайцами, вскочили, не давая нам пройти. В завязавшейся драке один из них поранил мне ногу длинными ногтями своей левой ступни. Нашу судьбу предстояло решить гаданием: пропустить ли нас или лишить нас жизни.

Начали с меня. Моего попутчика связали и отвели в сторону, в это время китайцы гадали, используя для этого маленькие палочки из слоновой кости. Приговор оказался не в мою пользу, но мне дали еще один шанс. Меня заковали в кандалы и отвели в сторону, так же, как ранее моего попутчика. Теперь он занимает мое место. В его присутствии гадание должно вторично решить мою судьбу. На этот раз решение в мою пользу. Я спасен".

Бросаются в глаза необычность содержания и исключительная важность значения этого сна, богатство его символики и краткость. Однако мне показалось, что рассудок и сознание Генри хотят проигнорировать этот сон. С учетом его скептицизма по отношению к продуктам своего подсознания, важно было избежать опасности рационалистического разбора сновидения со стороны Генри, позволяя сну воздействовать на него без стороннего вмешательства. Поэтому сначала я воздержалась от толкования сновидения. Вместо этого я рекомендовала ему почитать знаменитую китайскую книгу предсказаний "И Цзин" и вопросить ее о своей судьбе (аналогично гаданию китайцев в сновидении). "И Цзин", или "Книга перемен" — одна из самых древних книг мудрости. Созданная во времена, от которых остались лишь мифы, за 3000 лет до нашей эры, она дошла до нас в своем первозданном виде. Согласно Рихарду Вильгельму (сделавшему ее перевод на немецкий язык и снабдившему ее прекрасными комментариями), и даосизм, и конфуцианство — две основные ветви китайской философии — имеют один и тот же первоисточник: "И Цзин". Книга исходит из гипотезы единства человека с окружающим его космосом и дополняющими друг друга противоположностями Инь и Ян (то есть женского и мужского начал). Она состоит из шестидесяти четырех "знаков", каждый из которых представляет гексаграмму — рисунок из шести линий. Эти знаки включают все возможные комбинации Инь и Ян. Сплошные линии считаются соответствующими мужскому началу, а прерывистые — женскому.

Каждый знак описывает перемены в человеческой или космической ситуации и предписывает, как следует поступать в такое время. Считая эту книгу оракулом, китайцы спрашивали у нее совета, определяя, какой из знаков относится к данному моменту. Для этого они брали пятьдесят маленьких палочек, в результате манипуляций с которыми получали нужное число. (Генри, кстати, говорил, что читал однажды — видимо, в комментарии Юнга к книге "Секрет золотого цветка" — о странной китайской игре, используемой для гадания).

В наши дни, чтобы посоветоваться с "И Цзин", обычно используют три монеты. Каждый бросок одной из них соответствует одной линии. Орел, означающий сплошную мужскую линию, считается равным трем, а решка, соответствующая прерванной женской линии, — двум. Монеты бросают шесть раз. Затем строят гексаграмму, содержащую ответ на заданный вопрос.

Однако какое значение имеет такое "предсказание будущего" для нашего времени? Даже будучи согласным с тем, что "И Цзин" — кладезь мудрости, сложно поверить, что подобные обращения к оракулу представляют из себя нечто большее, чем оккультный эксперимент. Действительно, обычному современному человеку, сознательно отвергающему как древнюю чепуху все методы гадания, трудно представить, что здесь скрыто нечто серьезное. Однако это вовсе не чепуха. Как показал д-р Юнг, этот метод основан на "принципе синхронности" (проще говоря, смысловом совпадении). Эта трудная для восприятия новая идея описана в его очерке "Синхронность — как принцип акаузальной связи". Юнг отталкивается от допущения существования некоего внутреннего знания, соединяющего некое физическое явление с неким психическим состоянием таким образом, что явление, кажущееся "случайным" или "совпадением", может нести определенную смысловую нагрузку, которая часто передастся в символической форме через сновидения, совпадающие с этим явлением.

Спустя несколько недель после знакомства с "И Цзин" Генри последовал моему предложению (со значительной долей скептицизма) и бросил монеты. Предсказание произвело на него огромное впечатление. Коротко говоря, его содержание удивительным образом перекликалось с несколькими местами из его сновидений и с его психологическим состоянием в целом. В этом случае явное "синхронное" совпадение заключалось в том, что знак, на который указали монеты, назывался "Мэнь" — "Юношеское безрассудство". Комментарий к этой гексаграмме включает несколько моментов, аналогичных встретившимся в сновидениях. Согласно "И Цзин", три верхние линии этой гексаграммы символизируют гору и означают "сохранять спокойствие"; кроме того, их можно истолковать как "ворота". Три нижние линии символизируют воду, пропасть и луну. Все эти образы являлись Генри в его снах. В комментарии помимо прочих утверждений, применимых к Генри, было следующее предупреждение "Для безрассудного юноши самое безнадежное дело — увлекаться пустопорожними фантазиями. Чем упорнее он цепляется за них, тем вероятнее, что они сменятся унижением".

В такой форме и другими сложными путями предсказание как будто напрямую затрагивало проблемы Генри. Сначала он пытался не думать о нем, но его мысли, как и сны, постоянно возвращались к этой теме. Откровение "И Цзин", видимо, очень глубоко затронуло его, несмотря на загадочность формулировок. Его покорила та самая иррациональность, существование которой он так долго отрицал. То спокойно, то раздраженно он читал строки, судя по всему тесно совпадавшие с образами его сновидений, а затем сказал: "Мне необходимо обдумать все это как следует", — и оставил меня, не дожидаясь окончания сеанса. Он отменил следующий сеанс по телефону из-за гриппа и больше не появлялся. Я ожидала, "сохраняя спокойствие" и предполагая, что ему требуется время, чтобы "переварить" предсказанное.

Прошел месяц. Наконец Генри появился вновь, весьма возбужденный, и рассказал, что произошло за это время. Сначала его рациональное мышление, на которое он всегда полагался, перенесло сильный шок, от которого он пытался оправиться, избегая думать об этом. Вскоре, однако, он вынужден был признать, что полученное предсказание преследовало его. Он намеревался еще раз обратиться к "Книге перемен", потому что в его сновидении гадали дважды. Но комментарий к знаку "Юношеское безрассудство" строго запрещает вопрошать оракула второй раз. Две ночи Генри бессонно ворочался в постели, а на третью ночь ему во сне явился ослепительный образ великой силы: шлем и меч, парящие в пустоте.

Генри тут же взял "И Цзин" и, открыв ее наугад на комментарии к знаку 30, к своему изумлению прочел следующие строки: "Привязанность и огонь обозначаются кольчугами и шлемами, копьями и другим оружием". Тогда он почувствовал, что понимает, почему книга запрещает дважды советоваться с ней. Ведь в его сне эго было отстранено от участия во втором обращении к оракулу — во второй раз вопрошал судьбу не он сам, а охотник Точно так же не Генри, а его практически не осознанное действие задало второй вопрос "И Цзин", открыв книгу наугад, и натолкнулось на образ, совпавший с его ночным видением.

Генри был настолько взволнован, что я решила воспользоваться моментом, чтобы попытаться истолковать сон, вызвавший такое преображение. С учетом развития событий в сновидении было ясно, что его содержание соотносится с содержанием внутреннего мира Генри, а шесть персонажей сна — олицетворяют качества его психики. Такие сны относительно редки, но тем сильнее их эффект. Вот почему их можно назвать "преображающими снами".

Когда сон столь выразителен, то лишь немногие его элементы ассоциируются у сновидца с чем-то личным. Все, что Генри пришло в голову по поводу этого сновидения, было воспоминание о недавней попытке устроиться на работу в Чили, окончившейся отказом, потому что там не принимали холостых мужчин. Он также вспомнил, что некоторые китайцы отращивают ногти на левой руке в знак того, что вместо работы посвящают себя медитации.

Неудача с получением работы и отобразилась в сновидении Генри. Во сне он переместился в жаркий южный мир — дикий раскованный и чувственный в противоположность европейскому, что отлично символизирует царство подсознания.

В этом царстве нет места культивации интеллекта и швейцарского пуританизма, господствующим в сознательном мышлении Генри. Фактически это та реальная "страна теней", о которой он так мечтал. Однако, оказавшись там ненадолго, он, похоже, не почувствовал себя особенно уютно. От темных, хтонических материнских сил (олицетворяемых Южной Америкой) его тянет во сне назад, к светлому — реальной матери и невесте. Внезапно он понимает, как далеко он оказался от них — один в "чужом городе".

Это повышение сознания передано в сновидении "кручей" — горой, на которой стоит город. Поэтому, поднимаясь к вокзалу, Генри поднимается на более высокий уровень сознания в "стране теней", откуда надеется "найти путь к дому". Задача восхождения на гору уже ставилась перед ним в первом сне. И в сновидении о святом и проститутке, во многих мифических сказаниях гора часто олицетворяет место откровений, где происходят преображения и перемены.

Понятие "город на вершине" — это также хорошо известный архетипический символ, то тут, то там встречающийся в разных обличьях в истории культуры человечества. Город, имеющий в плане мандалу, воплощает ту "область души", в центре которой обретается обитель Самости (сокровеннейшей сердцевины психики, вместилища целостности).

Удивительно, что место расположения Самости представлено в сновидении Генри как пункт перевозки людских масс: станцией железной дороги. Вероятно, это объясняется тем, что Самость (если сновидец молод и находится на относительно низком уровне духовного развития) обычно символизируется объектом из области личного опыта сновидца, часто банальным, что компенсирует высокие устремления спящего. Только у зрелого человека, знакомого с образами своей души, Самость реализуется в символах, соответствующих ее уникальному значению.

Хотя Генри и не знает точно, где находится станция, он предполагает, что она расположена в центре города, на самой круче. В этом видна помощь, как и в предыдущих снах, со стороны его подсознания. Рассудок Генри настроен на его профессию инженера, поэтому ему хотелось бы, чтобы и внутренний мир был связан с плодами рациональной деятельности цивилизации, вроде железнодорожной станции. Сон, однако, отвергает эту позицию и указывает совершенно иной путь.

Этот путь ведет под темную арку. Ворота в виде арки символизируют обычно порог — место, где витают опасности, и место, разделяющее и объединяющее одновременно. Вместо железнодорожной станции, которую искал Генри, соединяющей нецивилизованную Южную Америку с Европой, Генри оказывается перед темными арочными воротами, проход к которым преграждают четыре китайца в лохмотьях, растянувшиеся на земле. Сон не делает различий между ними, и поэтому их можно считать четырьмя еще не вполне оформившимися аспектами мужской целостности. (Число "четыре" — символ цельности и завершенности, олицетворяет архетип, которому д-р Юнг уделил немало внимания в своих работах).

Таким образом, китайцы представляют части бессознательного мужского начала в психике Генри, которые невозможно игнорировать, потому что они блокируют путь к Самости (то есть к психическому центру), который еще надо расчистить. Пока эта проблема не будет решена, он не сможет продолжить свое путешествие.

Не зная о грозящей опасности, Генри спешит к воротам, рассчитывая попасть наконец на станцию. Но на пути туда он встречает свою "Тень" — не дававшее о себе знать в реальной жизни первобытное начало, появляющееся в облике грубого охотника. Появление этого персонажа означает, вероятно, что к интровертному эго Генри присоединилось (как противовес) его экстравертное начало, представляющее его подавленные эмоциональные и иррациональные черты. Этот теневой персонаж выходит, минуя рассудочное эго, на передний план и, олицетворяя активность и самостоятельность элементов подсознания, становится выразителем судьбы. С его участием происходят все дальнейшие события.

Сновидение подходит к ключевому эпизоду. Во время схватки Генри и охотника с четырьмя неряшливыми китайцами левая нога Генри оказывается исцарапанной ногтями левой ноги одного из четырех китайцев. (Здесь, похоже, европейская натура рассудочного эго Генри конфликтует с олицетворением древней мудрости Востока, противостоящей его эго. Китайцы означают совершенно другой психический континент, пока еще не знакомый Генри и кажущийся ему опасным). Можно также сказать, что китайцы олицетворяют "желтую землю", поскольку эта нация привязана к земле как немногие другие. А Генри как раз должен впустить к себе земные, хтоническис качества. Его подсознанию, с представителем мужской целостности которого он столкнулся в своем сновидении, присущи хтонические материальные черты, которых недостает его интеллектуальной рассудочной сфере. Таким образом, то, что он распознал в четырех оборванцах китайцев, показывает, что Генри обрел большее внутреннее понимание природы своих противников.

Генри слышал, что китайцы иногда отращивают ногти на левой руке. Но в сновидений говорится о ногтях на левой ноге; утрируя, это почти когти. Это может указывать на то, что убеждения китайцев настолько отличаются си-взглядов Генри, что причиняют ему боль. Как мы знаем, рассудочное отношение Генри к хтоническому и женскому началам, к материальным глубинам своего характера было крайне неопределенным и двойственным. Это отношение, символически представленное как его "левая нога" (и отражающее "точку зрения" его женского неосознанного начала, которого он все еще боится), было ущемлено китайцем. Однако это "ущемление" само по себе не вызвало перемены в Генри. Любое преображение требует в качестве предпосылки "конца света": крушения старого мировоззрения. Как отмечал д-р Хендерсон в начале этой книги, на церемониях инициации юноша должен пройти через символическую смерть, чтобы стать мужчиной и быть принятым в племя в качестве полноправного члена. Так и научные логические убеждения инженера должны исчезнуть, уступая место новым.

В психике инженера — "технаря" все иррациональное должно быть подавлено, и потому оно часто проявляется в драматических парадоксах мира сновидений. Так, иррациональное появляется в сновидениях Генри в виде гадательного сеанса чужеземного происхождения — страшной и непонятной силы, предопределяющей человеческие судьбы. Рациональному эго Генри не оставалось другого выхода кроме безоговорочной капитуляции — настоящей Sacrificium intellectus.

Однако рассудочное мышление такого неопытного и незрелого человека, как Генри, недостаточно готово к подобному акту. Он упускает шанс фортуны, и его жизнь — на кону: он схвачен, не может продолжать действовать как раньше или вернуться домой, то есть уклоняться от обязанностей взрослого человека. (Именно к пониманию этой ситуации и подталкивал Генри "великий сон"). Затем рассудочное и цивилизованное эго Генри связывают и отводят в сторону, позволяя дикарю-охотнику занять его место и вопросить оракула. Жизнь Генри зависит от ответа "И Цзин". Но когда эго изолировано, то элементы подсознания, олицетворяемые теневым персонажем, могут прийти на помощь и разрешить проблему. Это становится возможным, если признать существование таких элементов и убедиться в их силе. В этом случае они могут стать нашими осознанно воспринятыми спутниками. Генри был спасен благодаря тому, что охотник (его Тень) выиграл в сеансе гадания, заменив его.

 

 

Перед лицом иррационального

Последующее поведение Генри красноречиво продемонстрировало, что последний сон (наряду с тем, что сновидение вкупе с книгой предсказаний "И Цзин" поставило его перед фактом существования глубинных иррациональных сил внутри себя) оказал на него очень глубокое влияние. С тех пор он увлеченно вслушивался в сообщения своего подсознания, а сеансы психоанализа становились все более неспокойными. Напряжение, до сих пор угрожавшее глубинам его психики разладом, выплеснулось наружу. Тем не менее он мужественно надеялся, с каждым разом все сильнее, на то, что все закончится хорошо.

Не прошло и двух недель после сна с гаданием (мы еще не успели на наших сеансах обсудить и истолковать его), как Генри приснился другой сон, в котором он вновь столкнулся с проблемой вызывающего беспокойство иррационального:

"Я один в моей комнате. Множество гадких черных жуков выползают из дырки и расползаются по моему письменному столу. Я пытаюсь загнать их назад в отверстие при помощи волшебства. Мне это удается, только четыре-пять жуков снова вылезают из стола и расползаются по всей комнате. Я отказываюсь от их дальнейшего преследования: они уже не кажутся мне столь отвратительными. Я поджигаю место, где они прячутся. Подымается столб пламени. Я боюсь, что моя комната загорится, но ничего подобного не происходит".

На этот раз Генри уже приобрел некоторый опыт в толковании своих снов и попробовал сам объяснить увиденное. Он сказал: "Жуки — это мои плохие свойства. Их пробудил психоанализ, и они теперь выходят на поверхность. Существует опасность, что они могут отрицательно сказаться на моей профессиональной работе (символизируемой письменным столом). Но я не осмеливаюсь раздавить жуков, напомнивших мне что-то вроде черных скарабеев, собственными руками, как сначала собирался, и поэтому решаю применить «волшебство». Поджигая их укрытие, я, так сказать, призываю на помощь какое-то божество, поскольку взметнувшийся ввысь язык пламени ассоциируется у меня с огнем, озаряющим ковчег

Date: 2016-08-31; view: 221; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию