Тот свет. До востребования».

За три дня до своей кончины наш почтальон заказал у жестянщика вместительный короб с крышкой, запиравшейся на ключ. И подал в местную газету объявление о том, что берётся доставить письма и даже некоторое количество бандеролей от наших горожан к их усопшим близким и знакомым на том свете.

Трудно сказать, что именно подвигло его принять столь неоднозначное решение. Возможно, им руководило стремление сделать напоследок доброе дело, или, может быть, просто профессиональная привычка, выработавшаяся у него за те пятьдесят лет, в течение которых он исправно служил по почтовому ведомству в нашем городе.

Так или иначе, но новость о том, что он намеревается доставить почту из мира живых в загробный мир, перемахнув при этом через пропасть смерти, словно бы это была какая-нибудь сточная канава, заставила наших горожан отложить в сторону все свои дела и собраться на центральной площади.

Справедливости ради надо сказать, что почтальон пользовался в нашем городе репутацией ответственного человека, который не привык бросать слова на ветер и ни при каких условиях не отступится от исполнения служебного долга, из-за чего он даже удостоился прозвища – Застёгнутый на все пуговицы.

В свете этого немаловажного обстоятельства не сложно предположить, что наших горожан привлекло в тот день на площадь отнюдь не праздное любопытство, но вполне обоснованное стремление выяснить причину столь необычной метаморфозы, которая приключилась с их земляком.

Пессимистично настроенные жители нашего города, коих, как всегда, было большинство, выражали сомнение по поводу задуманного почтальоном предприятия. И подкрепляли своё мнение тем, что смерть не торговка: мол, её нельзя обвести вокруг пальца; да и понедельник, говорили они, не лучший день для балагана.

В свою очередь оптимисты, которых тоже было немало среди наших горожан, оппонировали им на примерах одного древнего грека, а также, некоего индийского йога и даже прежнего приходского священника. Им, согласно слухам, удалось в своё время побывать на том свете и вернуться оттуда живыми и невредимыми.

В то же время, наиболее набожные из жителей нашего города обвиняли почтальона в богохульстве и призывали на его голову кары небесные. Сторонники же эволюционной теории находили его затею абсурдной и советовали ему не пятнать имя честного человека. Впрочем, как те, так и другие явились в тот памятный день на площадь.

Между тем, тот самый короб, в котором почтальон брался доставить корреспонденцию живых к их усопшим, мало-помалу, но наполнялся разного рода записками и свёртками. За подписью: "Тот свет. До востребования". Внутри записок и свёртков лежали вещи, на первый взгляд, весьма не свойственные обитателям загробного мира.

Подобная противоречивость в действиях жителей нашего города, несмотря ни на что, обладала своей внутренней логикой, которая заключается в их привычке всегда и во всём полагаться на авось. Именно это заставило вдову бакалейщика положить в короб записку с монетами, её соседа сапожника – вставную челюсть, а мою прабабушку – носки из овечьей шерсти.

В конечном итоге, короб, доверху заполненный столь необычной корреспонденцией был отправлен в дом почтальона. И уже на следующий день помещен в гроб, сделанный лучшим в нашем городе мастером гробовых дел, который предусмотрел для этого в его конструкции специальную нишу.

Что касается самого почтальона, то он строго-настрого наказал своей жене обрядить его по смерти в форменный сюртук, в один из карманов которого заранее положил листок с именами будущих адресатов, и надеть ему на голову форменную фуражку с эмблемой почтового ведомства, дабы и на том свете не отступать от правил.

Итак, он скончался в день, который и был назначен им в качестве даты собственной смерти, тем самым, лишний раз заставил жителей нашего города убедиться в его порядочности. Похороны, состоявшиеся тем же вечером, согласно его предсмертному распоряжению, отличались скромностью, каковая и приличествовала рядовому служащему.

Увенчалась ли успехом его затея или нет, точно неизвестно, ведь, ни у кого из наших горожан не было никакой возможности лично в этом убедиться, тем не менее, среди них не нашлось ни кого, кто мог бы хоть на мгновение усомниться в том, что и на том свете почившим почтальоном были приложены все усилия, дабы исполнить свой долг.

Как бы там ни было, но с тех пор, моей прабабушке не доводилось слышать жалобы её покойного мужа, являвшегося ей, по своему обыкновению, в ночь под Рождество, на то, что у него зябнут ноги. И именно это обстоятельство лично я считаю, пусть и косвенным, но крайне важным подтверждением правдивости всей моей истории.

© Сергей Маркес