Господи, отверзи врата слезам моим

Всякая тварь меня пугала, пока был я ребенком, и всякую тварь жалею теперь, когда возрос. Пока я был ребенком, всякая тварь мне сильнее меня казалась. Теперь чувствую себя сильнее мира и жалею всех.

Ибо научился я стоять с Тобой, Господи, окруженным воинством бессмертным, словно соснами горными. Из Тебя расту я, словно дерево из скалы.

Пока я был ребенком у каждой твари учился и шел за каждой, как за учителем. И научился смерти и немощи, и научился взывать к Тебе.

Искал я сильного, чтоб ухватиться за него и спастись от перемен и колебаний. И глаза мои его не видели, и уши не слышали, и нога моя, где бы ни ступала, не находила его. Воздвигает время всех детей своих, чтобы схватиться с ними, и ломает их, и гнет, и с корнем выдирает шутки ради, и смеется страху и ужасу.

Бросался я к цветам и говорил себе: красотой своей они сильней меня. Но приходила осень – гибли цветы, и не мог я им помочь, но уходил в слезах и бросался к дереву высокому.

Но приходил срок, и погибали корни дерева, и на землю оно падало, словно воин побежденный, и уходил я в слезах и бросался к камню, говоря: он сильней меня, я спокоен с ним.

Но приходил срок, и рассыпался камень в пыль, и ветер уносил ее, и уходил я в слезах и бросался к звездам, говоря: звезды сильнее всех, буду их держаться и не упаду.

Но обнял я звезды и начал с ними шептание тайное и услышал стоны умирающих, и от них отвернулся в слезах и к людям бросился, говоря: люди свободно движутся и ходят прямо, сила в них, буду их держатся и не упаду.

Но приходил срок, и видел я сильнейшего из них, беспомощно скользящего в немую бездну времени и одного меня оставляющего.

Обозрел я в страхе всю вселенную и сказал: ты сильнее всех, вселенная, тебя буду держаться, сохрани меня от скольжения в бездну бессловесную. И ответ услышал: раньше зари вечерней утону я в бессловесной бездне, и завтра уже не я буду, но другая вселенная. Тщетно на меня надеешься, я спутник немощный.

Снова к людям я бросился, к мудрым из мудрейших, и просил совета. Но ссорились меж собой они о том, чей совет мудрее, пока смерть, взмахнув крылом не помирила спорщиков.

И обратился к людям вновь, к самым из них весёлым, и спросил, что думают. Что могли сказать мне, плотью мыслящие! Обратили в шутку и смеялись надо мной, пока смерть не подняла костыль свой и не покрыла плесенью их язык.

Снова к людям я пошел, к тем, что меня родили, и спросил у них. Потемнели лица их морщинистые, увлажнились очи, и едва ответили: в неведении родились мы, в неведении и тебя родили и разделили с тобою неведение.

Опять к людям обратился я, пошел спросить друзей своих: друзья мои, что вы думаете? Долгим было молчание, пока в смущении глаз не подняли и не ответили: давно хотим тебя спросить, что ты думаешь?

Постучал я с вопросом своим в дверь последнюю, открылась она, и увидел я, как выносят из нее мертвеца.

Когда стало некуда стучать мне, слезы иссякли и ужас пронзил меня когтями до костей.

Тогда последняя слеза скатилась на дно души моей, и стукнула в дверь неизвестную, отворилась дверь, и явился Ты, Царь мой и Отче мой, весь окруженный воинством бессмертным, словно горными соснами в неопаляющем пламени.

И свет заиграл, словно арфа многогласная, и услышал я слова Твои: Я есмь Тот, Кого ищешь ты, Меня держись. Сущий – имя Мне.