Господи Небесный, приими душу мою как рабу Своею

Индус проклинает карму. Мусульманин проклинает кисмет[1]. Христианин проклинает грех. Все проклинают проклятие свое, ибо, воистину, всякое проклятие суть несвобода.

Все проклинают несвободу свою, проклятие несвободы – единственное благословенное проклятие.

Все восстают против тленности, засасывающей в себя, подобно трясине, и празднующей победу свою. Но не любят игроки того, кто играет с тем, кто его слабее и знает о победе своей над немощным.

Не проклинает индус неволю – проклинает порабощение тому, что ниже его. Не проклинает мусульманин неволю – проклинает порабощение тому, что ниже его. И христианин не проклинает неволю, проклинает порабощение тому, что его ниже. Ни один не восстает против господина как господина, но противится господству того, что ниже его.

Мир господина ищет и в поиске его попадает под пяту рабов и, получая от них в пищу тлен, бунтом пытается доказать достоинство свое.

И вновь держал я совет с собою, вопрошая: разве невозможно сбросить с плеч своих карму – гору превысокую, древнюю, как мир, и, как мир, тяжкую, разве невозможно сбросить ее с плеч своих?

Разве невозможно малой капле воды отыскать путь из‑под горы к свету белому? Разве невозможно пламени в недрах горных проложить себе путь и к вершине вырваться, на которой ждет его солнце?

И вновь держал я совет с собою, вопрошая: разве невозможно стать проклятием проклятию? Разве невозможно погонщику верблюдов спасти себя и животных своих от самума, возвратившись назад с пути, не имеющего оазисов?

Разве невозможно сыну войти в имение отца своего с властью отца?

Разве невозможно исполняющему закон стать законодателем?

И снова советовался я с собою, вопрошая: разве невозможно тебе покинуть ниву греха, где семя единое дает жатву стократную?

Разве невозможно нашедшему ниву лучшую худшую оставить?

Разве невозможно тому, кто узнал злодея в своем спутнике, назад повернуть и бежать от него?

Но страх мой отвечает мне: а что, если нет нивы иной? Что, если не найдется другого спутника?

Мужество мое отвечает мне: когда о Брахме говоришь, не говоришь ли о ниве иной? И когда об Аллахе говоришь, не говоришь ли об ином спутнике? Когда говоришь о Христе, не говоришь ли о спасении?

Вседержитель Небесный, приими душу мою к Себе в рабыни. Се, свобода моя единственная, да Тому служу, Кто меня выше.

Date: 2016-08-30; view: 241; Нарушение авторских прав