Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Реконструкция системы 4 page
Самоконтроль (yama) разъясняется также посредством приведения списка этических ценностей, которым в процессе йогической практики предстоит стать установками индивидуального сознания. Это ненасилие, правдивость, честность, воздержание и неприятие даров. Рассматриваемый список отнюдь не является перечнем равноважных пунктов. Его смысловое ядро – ненасилие (ahimsa), воздержание от причинения вреда живым существам каким бы то ни было способом и во все времена. Остальные виды самоконтроля, а также исполнение религиозных предписаний "практикуются как дополнительные [средства] именно для того, чтобы придать ненасилию совершенную форму". Вачаспати Мишра поясняет: "...если все остальное происходит при несоблюдении правила ненасилия, то это равнозначно тому, что оно не совершается вообще, ибо в этом случае все виды самоконтроля (yama) бесплодны (nisphala)". Правдивость (satya) определяется посредством привлечения эпистемологического идеала системы Патанджали – видеть вещи как они есть. Однако правдивость касается не только соответствия слов и эпистемологического идеала, сюда включается и разум, мыслительность. Нужно отметить также, что в определение правдивости вводится идея праведного намерения: речь не должна приносить зло, иметь отрицательные для живых существ последствия. Худшее из зол – внешнее подобие добродетели. Честность (asteya) раскрывается через противопоставление беззаконному (ashastrapurvaka) присвоению чужой собственности, воровству. Отсутствие алчности – собственная форма честности. Помимо перечисленных определяются еще два вида самоконтроля – воздержание в половой сфере и удовлетворении скрытых потребностей и неприятие даров (aparigraha). Все эти виды самоконтроля, "не ограниченные кастой, местом, временем и обстоятельствами", принимают универсальный характер и именуются Великим обетом (сутра 31). Вьяса разъясняет данное положение на примере ненасилия, конкретно демонстрируя четыре типа ограничений, препятствующих универсализму Великого обета (mahavrata). Следующее вспомогательное средство йоги – соблюдение религиозных предписаний (niyama). Здесь Патанджали тоже приводит список: чистота, удовлетворенность, подвижничество, самообучение и преданность Ишваре. Чистота комментируется Вьясой как внешняя, или телесная, так и внутренняя – устранение загрязненности сознания. Удовлетворенность – ограничение потребностей сферой насущно необходимого. Подвижничество – терпеливое перенесение крайних противоположностей (dvandvasahana), но не только это. Подвижничество предполагает обеты молчания, внешней невозмутимости, умерщвления плоти, "лунный пост" и т.п. Вачаспати Мишра отмечает, что последний обет и ему подобные разъяснены в "Вишну-пуране", т.е. субкомментатор эксплицитно указывает на связь адептов системы Патанджали с вишнуизмом: вишнуитские ритуалы входят в практику йогического подвижничества. Последние два пункта списка – это самообучение, т.е. изучение философских трактатов об освобождении и рецитация сакрального первослога, и упование на Ишвару, о чем уже говорилось в первой главе. Переходя к рассмотрению препятствий в практике самоконтроля и соблюдения религиозных предписаний, Вьяса дает определение ложных помыслов через перечисление суждений, которые выражают намерение нарушить моральные запреты (сутра 33). Борьба с отклонениями подобного рода осуществляется в системе Патанджали методом культивирования противоположного направления в размышлении, что именуется буквально противоядием (pratipaksha). Если вдуматься в термин санскритского оригинала, то молено заметить скрытую эпистемологическую подоплеку. Приводя пример ложного помысла: "Я убью того, кто чинит мне препятствия", Вьяса противопоставляет этому суждению не его прямое отрицание вроде: "Я не убью...", а утверждение, имеющее принципиально противоположную предметную область: "Поджариваемый на раскаленных углях сансары, я прибегаю к защите практики йоги, даруя безопасность всем живым существам". Таким образом, ложная предметная область высказывания (paksha) предполагает устранение препятствий через убийство, т.е. нагромождение еще более сложных кармических преград. Это неведение в исходном своем виде – борьба с сансарой в пределах самой сансары. Вьяса противопоставляет, а точнее говоря, замещает эту ложную предметную область другой, порождающей истинное знание: вся сансара есть препятствие, и борьба с ней уже заключена в практике йоги, в ненасильственном отношении ко всем живым существам. Отмечается также, что упражнение во взращивании pratipaksha имеет широкое применение и не ограничивается только перечисленными в данной сутре случаями. Поскольку ложные помыслы проистекают, как уже сказано, из предметной области неведения, то результат состоит в умножении страдания и отсутствии истинного знания. Неприемлемость последних и служит подтверждением необходимости для йогина культивировать, возделывать в своем сознании pratipaksha. Вьяса дает классификацию насилия, куда включены 27 его видов. Исходно оно разделяется на три класса по социальному генетическому основанию: самостоятельно совершенное, санкционированное кем-то другим, одобряемое (krittakaritanumodita). Здесь важно подчеркнуть, что Вьяса вслед за Патанджали отвергает любое оправдание насилия – как следствия принадлежности к клановой профессии, так и обусловленное временем, местом и обстоятельствами. Это общее отрицание конкретизируется здесь (сутра 34) через непризнание не только насилия – собственного произвола, но и насилия-приказа, когда тот, кто его совершает, выступает лишь в функции инструментальной причины. Отрицается также и социально одобряемое насилие, ибо все три эти вида связаны с неведением, а не с истинным знанием и приводят к "неисчислимым страданиям". Затем каждый вид классифицируется по личностно-психологическому признаку, аффективно-генетическому: насилие из жадности, из гнева и из-за невежества, а потом классификация начинает опираться на количественные показатели – по степени интенсивности в проявлении аффективной мотивации. Тем не менее Вьяса подчеркивает, что эти 27 видов не исчерпывают всю совокупность конкретных проявлений насилия, т.е. не охватывают описания единичных его проявлений, и в этом отношении можно говорить о его неисчислимости. По аналогии рассматривают ложь и другие изъяны душевной жизни (dosha). Выделение 27 подразделов насилия и прочего служит разветвленным диагностическим обоснованием для оценки поступка и поиска соответствующей pratipaksha. Что касается кармических последствий изъянов душевной жизни, то все они также разбираются на примере насилия. Здесь рассуждение строится по принципу симметрии: при лишении жертвы сил совершающий насилие обрекает свое сознание и организм, т.е. источник жизнедеятельности, на неизбежную потерю энергии. Следствием причинения страданий жертве выступает будущее страдание в новом рождении: совершающий насилие рождается в аду либо в облике животного или голодного духа. Убивая другого, он и себя ежеминутно ставит на грань смерти и жизни. Но тут кармическая ситуация принимает асимметричный вид: чтобы избыть следствия совершенного убийства, убийца продолжает существовать, ибо должен исчерпать плод своего деяния. И даже если ранее, до убийства, накопленные благие действия предопределяют счастливую форму рождения, новая жизнь все-таки не будет продолжительной. Сутры 35-45 посвящены серии лаконичных определений тех "совершенных способностей", которые йогин обретает в результате практики самоконтроля во всех его видах и соблюдения религиозных предписаний. Совершенные способности, однако, есть нечто такое, что вовне проявляется не прямо, но опосредованно – их знаком служит йогическое могущество, которое, в свою очередь, порождено победой над ложными помыслами. Перечисляются определения десяти видов такого могущества. Это исчезновение враждебности между антагонистами в присутствии йогина, утвердившегося в ненасилии. Утвердившись в истине, он может вызывать желаемое следствие своих слов; происходит как бы заклятие правдивым словом. Оно, согласно "Таттва-вайшаради", неотвратимо (apratihata) в своем действии. Честность по отношению к чужой собственности, сделавшись личностной установкой йогина, привлекает к нему "все драгоценности". Воздержание сохраняет и приумножает энергию и позволяет приблизиться к статусу учителя. Неприятие даров (последнее требование правил самоконтроля, яма) порождает знание ответов на все вопросы, связанные с прошлым и будущим рождениями и промежуточными состояниями. Таким образом, из десяти видов могущества четыре – результат практики ямы, утверждения в искусстве самоконтроля. Способностей же, порожденных соблюдением религиозных предписаний (нияма), шесть. Все они представляют собой виды личного совершенства, которого добиваются вследствие очищения тела и сознания; два важнейших аспекта – самообучение и преданность Ишваре – достигаются благодаря помощи богов и мудрецов, йогин получает способность совершенного сосредоточения (сутры 44 – 45). Асаны, т.е. специальные йогические позы, рассматриваются в сутрах 46-48. Вачаспати Мишра разъясняет, что само слово "асана" означает либо "сиденье", либо "позу сидящего". Она стабильна (sthira), удобна, дает ощущение приятного (sukham) и расслабление (sukhavaham). Названные в сутре 46 асаны подробно описываются в "Таттва-вайшаради". Они выполнимы при условии снятия естественного напряжения и сосредоточения сознания на бесконечном. Благодаря упражнению в них прекращается воздействие противоположностей, организм обретает неподверженность, устойчивость относительно противоположных влияний (dvandvanabhighatah) окружающей среды. Сутры 49-50 отведены таким важным разделам йогической практики, как сознательная регуляция процесса дыхания – пранаяма, возможная при условии овладения искусством асан. В сутре 49 Патанджали дает классическое определение регуляции дыхания: shvasaprashvasayorgativicchedah pranayamah. Каждая дыхательная пауза после глубокого вдоха или полного выдоха называется pranayama; первая из них – внешняя, вторая – внутренняя. Третий вид осуществляется, когда легкие не слишком сжаты или расширены; в этом случае движение воздуха прекращается единым усилием. Согласно традиционной точке зрения, по мере сознательного замедления дыхания пространство (desha) его распространения уменьшается. Оно подразделяется на внутреннее, при заполнении которого "жизненное дыхание" (prana) ощущается йогином даже в подошвах ног, и внешнее. В связи с разъяснением техники пранаямы вводится представление о соответствующей временной размерности, что подробно определяется в "Таттва-вайшаради". У йогина, утвердившегося в сознательной регуляции процесса дыхания, исчезает "препятствие для света" и разрушается карма, выступавшая помехой в обретении различающего знания. Из-за пранаямы генерализующая способность разума (манас) делается пригодной для концентрации (сутра 53). Это значит, что манас обобщает данные органов чувств, и его приспособленность к концентрации подразумевает изменение взаимоотношений с индриями. Завершающая проблема второй главы – подчинение органов чувств (сутры 54-55). Отвлечение их достигается при остановке сознания. Вьяса перечисляет четыре позиции, касающиеся сущности подчинения органов чувств: отсутствие страстного влечения к объектам; законный чувственный опыт, или привязанность к чувственным объектам, не запрещенная авторитетными религиозными текстами, – сфера неполного подчинения индрий; устранение или неустранение чувственного опыта по собственному желанию; наконец, чувственный опыт, свободный от аффектов. Все эти позиции не соответствуют системе Патанджали. Ссылаясь на авторитетное свидетельство, комментатор утверждает, что подчинение органов чувств – это отсутствие чувственного восприятия в результате концентрации сознания на одной точке. Отсюда прекращение деятельности органов чувств при остановке деятельности сознания. В третьей главе – "О совершенных способностях" (vibhutipada) излагается концепция сверхнормальных, или совершенных, психических способностей, получающих развитие благодаря практике йоги. Вачаспати Мишра в своем субкомментарии отмечает, что "сверхнормальные, или "совершенные", способности... являются причиной возникновения веры (shraddha) и благоприятствуют опыту сосредоточения. В сутрах 1-7 рассматриваются, однако, не сами способности, а методы (samyama) их достижения. Они определяются как "внутренние" средства йоги в отличие от пяти "внешних": самоконтроля и прочего, описанных в предыдущей главе (сутра 7). "Внутренних" способов три: концентрация сознания на конкретном телесном локусе (чакре), созерцание (дхьяна) и сосредоточение (самадхи). Порядок перечисления методов не произвольный, поскольку в нем отражена конкретная причинно-следственная зависимость. Концентрация – это фиксация сознания на соответствующем телесном локусе, например "пупочном центре" (nabhichakra). Вачаспати Мишра уточняет, что сознание может вступать в непосредственное отношение связи только с внутренними локусами, но не с внешними объектами. Созерцание (дхьяна) определяется как сфокусированность однородных состояний сознания на данном локусе, причем, говорит Вьяса, речь идет об однородном течении содержаний сознания, не нарушаемом другими содержаниями. Следует отметить, что наиболее частый перевод ключевого термина dhyana – "медитация" – мало что объясняет в существе дела. Вачаспати Мишра сообщает, что дхьяна реализуется с помощью концентрации (dharana); "однородность" потока расшифровывается как "однонаправленность" (ekagrata). Ссылаясь на "Вишну-пурану", субкомментатор указывает на "первые шесть компонентов [йоги]" в качестве обязательного условия, реализация которого предшествует практике дхьяны, без этого она невозможна (сутра 2). Третий способ – сосредоточение (самадхи) – это дхьяна, достигшая такого качественного уровня, при котором "созерцание как бы лишено собственной формы" и объект "высвечивается" сам по себе (сутра 3). Вачаспати Мишра говорит, что дхьяна в таком случае "высвечивается" (nirbhasyate) лишь как форма созерцаемого объекта, и это означает, что она проявляется как форма объекта созерцания (dhyeyakara), но не как форма самой дхьяны (dhyanakara). То обстоятельство, что сосредоточение определяется также в качестве дхьяны, "лишенной своей формы", осмысляется посредством термина shunya ("пустая"). Это состояние достигается "благодаря полному растворению во внутренней природе созерцаемого объекта" (Вачаспати Мишра). Высшая дисциплина сознания, санъяма, в системе Патанджали выступает в роли общего обозначения собственно психотехнической процедуры. По Вачаспати Мишре, термины dharana (концентрация), dhyana (созерцание) и samadhi (сосредоточение) употребляются в текстах этой школы в близком значении, и "было бы излишне трудоемким [каждый раз] приводить соответствующий термин (samjna); поэтому для краткости [Вьяса] говорит об их терминологическом употреблении (paribhasha) в сутре: "Эти три вместе [называются] санъяма". Если попытаться проанализировать этапы собственно психотехнической процедуры в контексте эпистемологической установки системы Патанджали, то необходимо иметь в виду, что ментальное конструирование как характеристика познавательной деятельности, концептуализация воспринимаемой реальности, выступает в виде различения между процессом созерцания (dhyana) и его объектом (dhyeya). В состоянии самадхи это различение устраняется. Результат практики санъямы – устойчивый "свет мудрости", мудрость сосредоточения, пребывающая в "незамутненном потоке" (nirmalapravaha), к которому не примешиваются другие содержания сознания (pratyaya). Психотехническая процедура осуществляется, как уже отмечалось, в строгой последовательности стадий: только тогда возникает "свет мудрости" (сутра 6). Совершенные способности, уточняет Вьяса, такие, как чтение чужих мыслей (parachittajnana) и прочее, обретенные посредством йоги, не должны применяться в прагматических целях, поскольку житейская практика реализуется не йогическими, а "иными средствами". Единственная цель санъямы – сама йога, т. е. освобождение (kaivalya) как ее конечный результат. Через санъяму, связанную с внешней формой тела, "устраняется ее способность быть воспринимаемой благодаря контакту между органом зрения и светом", т.е. достигается "невидимость" (сутра 21). Здесь интересно объяснение Вьясы: "Йогин становится невидимым, когда отсутствует связь между органом зрения [воспринимающего] и светом при наличии препятствия к способности быть воспринимаемым". Таким образом, речь идет не об изменении телесного вещества йогина, не о том фантастическом феномене, который описан Г. Уэллсом в романе "Человек-невидимка". Невидимость как совершенная психическая способность представляет собой обладание возможностью блокировать процесс восприятия света у других, т.е. определенным способом регулировать реакцию чужого зрачка на свет. По аналогии упоминается у Вьясы "неслышимость" и пр. К области совершенных способностей относится в системе Патанджали и "знание о предстоящей кончине", достигающееся благодаря санъяме относительно кармы и "дурных предзнаменований" (сутра 22). В комментарии Вьясы даются две классификации: дихотомия кармы и трихотомия дурных предзнаменований. Карма, созревающая на протяжении одной жизни, приносит результат либо непосредственный, либо отстоящий во времени. Благодаря санъяме, объект которой – карма, ограниченная одной жизнью и определяющая ее продолжительность, у йогина возникает знание сроков кончины. Дурные предзнаменования разделены на три группы в зависимости от сферы соотнесения: к самому йогину, к другим живым существам и, наконец, к существам божественным. Эти предзнаменования служат указанием на близкую кончину. Совершенные способности, которые Патанджали именует "силой дружелюбия" и прочими благими чувствами (сутра 23), возникают благодаря санъяме на дружелюбии, сострадании и радости. Взращиваются эти чувства соответственно по отношению к трем объектам: к существам, пребывающим в счастливом состоянии; к тем, кто подвергается страданию; к склонным к добродетели. Культивирование этих чувств и рождает силу дружелюбия, силу сострадания и силу радости, что возможно лишь благодаря сосредоточению. "Силы" означают "энергии, не встречающие препятствий". Те, кто склонен к греху, должны вызывать у йогина лишь беспристрастность, нейтральность, которая по своей природе не есть чувство. Таким образом, санъямы на бесстрастии не может быть по определению, и следовательно, никакой силы бесстрастия не возникает. По-видимому, имеется в виду энергетическое неучастие в грехе. Совершенные способности, трактуемые как обретение силы, включают также "силу слона", "силу царя гарудов Вайнатеи","силу ветра" и пр. Все они достигаются посредством санъямы на этих объектах (сутра 24). В сутрах 26-29 определяются совершенные способности знания внешних объектов, включая и строение тела. Так, благодаря направлению деятельности манаса (интеллекта) на "тонкие", скрытые или весьма удаленные объекты йогин обретает постижение их сущности (сутра 25). Санъяма, объектом которой выступает Солнце, порождает космологическое знание, или "знание Вселенной" (сутра 26). В комментарии к этой сутре Вьяса довольно подробно излагает строение космоса. Согласно "Вьяса-бхашье", Вселенная охватывает семь миров: мир земли (от ада Авичи до вершины горы Меру), мир "промежуточного пространства" (от вершины Меру до Полярной звезды – планеты, звезды, созвездия) и над ним пятеричный Небесный мир ("Свар", включающий мир Махендры, Великий мир Праджапати и Мир Брахмы, состоящий из трех ступеней). Ад Авичи ("Без избавления") – как бы нижний предел, дно Великого ада, над которым надстраиваются шесть его ступеней. Великий ад – вместилище несчастных форм существования, являющихся кармическим следствием прошлой деятельности. В целом мир земли последовательно опирается на твердь, воду, огонь, ветер, акашу (особый вид пространства, выступающий средой распространения звука) и на тьму. Земная поверхность имеет своим центром "золотую царицу гор Сумеру", четыре стороны которой ориентированы по странам света. Гора Сумеру – центр континента Джамбудвипа, а всего континентов семь. К северу и югу от Сумеру располагаются по три цепи гор и по три равнинные области. Семь континентов омываются семью морями. Вся космологическая структура, в свою очередь, замкнута внутри Мирового яйца, этой "мельчайшей частицы прадханы, подобной светлячку в воздушном пространстве" (Вьяса). Выше земли, говорит Вьяса, "планеты, созвездия и звезды, прикрепленные к Полярной звезде, движутся, подчиняясь импульсу [космического] ветра. Все они расположены над Сумеру и вращаются вокруг нее". Солнце в данной картине мира связано с вершиной горы Сумеру, "прикреплено" к ней. Таким образом, дилемма геоцентризма и гелиоцентризма в этой системе астрономических представлений как бы не имеет под собой почвы: "...день и ночь сменяются по мере движения Солнца, как бы прикрепленного к вершине Сумеру", а движение небесных тел подчинено своим собственным законам. Любопытно, что в целом космология, представленная во "Вьяса-бхашье", соотносима с буддийской картиной мира в узловых пунктах (см. наши комментарии к сутре 26). Подробный сравнительный анализ двух космологических схем позволит прояснить культурологический смысл сходства и различия, выявить общеиндийскую основу и те особенности, которые обусловлены конфессиональной мировоззренческой принадлежностью. Важно, на наш взгляд, остановиться здесь на проблеме числовых космологических универсалий – "три", "пять" и "семь". Членение космоса по вертикали на три мира (земной мир, промежуточный и Свар) демонстрирует очень раннюю космологическую универсалию архаических, а точнее, первобытных культур. Если и дальше вглядываться в космологическую схему "Вьяса-бхашьи" по вертикали, то обнаружится количественная несимметричность по отношению к промежуточному миру: семь подземных сфер и пять божественных миров. В космологических моделях первобытных культур чаще всего наблюдалась вертикальная симметрия подструктур. "Пять" – кросс культурная числовая универсалия – в этнологических исследованиях обычно объясняется по аналогии с пятью пальцами человеческой руки. Это, в свою очередь, означает, что "пять" указывает на присутствие антропоморфных представлений. Такое объяснение вполне приложимо к рассматриваемому материалу: боги Небесного мира подобны людям, причем боги нижних небесных сфер привержены чувственным и магическим наслаждениям, а принадлежащие высшим – брахмачарины, приверженные созерцанию. Числовая универсалия "семь" особенно интересна в том виде, как она дана в "Вьяса-бхашье". В этнологии существуют два объяснения ее генезиса. Во-первых, предполагается, что "семь" – это сумма числовой космологической индексации по вертикали (деление на три мира) и по горизонтали (ориентированность по четырем странам света). Подобное объяснение вполне приложимо к описаниям строения мира Вьясой, причем частота употребления этой универсалии и различные аспекты ее приложимости свидетельствуют о большой культурной значимости, смысловой нагруженности числа. Второе объяснение, предложенное Б. А. Фроловым [1964], сводится к тому, что семь составляет четверть лунного месяца; это весьма важно для культур, опиравшихся на лунный календарь. Одновременно семь – число звезд в созвездии Большой медведицы, где Полярная звезда есть альфа этого созвездия. Данное объяснение, разработанное на основе анализа археологического материала бесписьменных культур, находит благодаря приложимости к тексту "Вьяса-бхашьи" новое подтверждение. Завершая космологическую инкорпорацию, комментатор возвращается к основной проблеме шастры – проблеме религиозного освобождения. Несмотря на то что боги высших сфер предаются практике созерцания, они погружены в сансару, правда, пребывают в сфере счастливых форм рождения. Лишь йогины, достигшие освобождения, "не располагаются ни в одном из миров", ибо все эти миры в своей совокупности – сансара. Санъяма на Луне дает, согласно системе Патанджали, знание расположения звезд, а на Полярной Звезде – законов движения небесных тел (сутры 27-28). Описание совершенных способностей знания завершает определение способности знания строения тела, хотя такое определение отнюдь не означает знание только анатомии. Упоминание Вьясой "трех гуморальных составляющих – ветра, желчи и слизи", а также крови позволяет прийти к заключению, что речь идет о знании организма и его функций. Это достигается посредством санъямы на пупочной чакре. Иными словами, сутра 29, закончившая рассмотрение совершенных способностей знания, одновременно открывает описание способностей, достигаемых посредством санъямы на определенных телесных локусах. Совершенная способность не ощущать голода и жажды достигается, по системе Патанджали, санъямой на области гортани: "хорда под языком, за ней горло, за ним гортань" (сутра 30). Любопытно, что именно данная локализация, согласно современным представлениям психофизиологии, отвечает за возникновение речевых возбуждений в процессе осознания чего-либо – ив состоянии сна, и в состоянии бодрствования. Нужда организма в воде и пище становится у человека осознанной потребностью, только пройдя через акт осознавания и соответствующее этому речевое возбуждение. Когда процесс блокируется, голод и жажда не осознаются и не причиняют беспокойства. Неподвижность достигается при санъяме на "трубе под гортанью внутри" (сутра 31). Вероятно, эта локализация соответствует бронхиальному дереву. Санъяма на области черепной коробки (shirah kapala) порождает видение существ, "передвигающихся в пространстве между небом и землей" (сутра 32). Далее Патанджали вводит представление о способности к интуитивному озарению (pratibha, синоним taraka) – начальной форме знания, порождаемого различением (сутра 33). С помощью интуитивного озарения "йогин познает все" (Вьяса). Остается неясным, проявляется ли данная совершенная способность спонтанно в процессе санъямы на черепной коробке или как-то иначе. Санъяма на сердечной области, на "лотосе сердца", в котором, согласно Вьясе, локализуется способность сознавания, порождает "постижение сознания" (сутра 34). Оно настоятельно необходимо, поскольку вне этого невозможно перейти к санъяме на "том, что существует для собственной цели", т.е. на Пуруше, радикально отличном от сознания как такового. Таким образом, материал "Вьяса-бхашьи", комментирующий сутры 9-15, представляет собой изложение концепции сознания-носителя, противопоставленной абхидхармистскому учению о принципиальной бессубстанциальности потока психической жизни. Направленность контраргументации строится так, чтобы позиция оппонентов-сарвастивадинов, утверждавших, что "все есть дхармы", выглядела не более чем поверхностным описанием предмета, не учитывающим подлинной основы самоидентичности сознания – привязки всех его состояний к субстанции-носителю. (Подробно буддийский взгляд на дхармы изложен нами в соответствующих разделах комментария.) Материал сутр 16-54 полностью посвящается "рассмотрению области санъямы йогина, который обрел все средства для достижения желаемой цели" (Вьяса). Первая из совершенных способностей, на которой останавливается Патанджали, – "знание прошлого и будущего". Вьяса комментирует это, опираясь на концепцию parinama: знание прошлого и будущего достигается вследствие санъямы относительно изменений качественной определенности, отличительных признаков и условий существования, т.е. того "тройственного изменения, которое испытывается непосредственно в личном опыте" (сутра 16). Затем рассматривается совершенная способность "знания звуков, издаваемых всеми живыми существами". Она обретается благодаря различению объекта слова и значения, которые обычно смешиваются ввиду ложного их отождествления (сутра 17). Комментатор в этой связи разворачивает довольно пространное лингвофилософское рассуждение. Слово понимается в качестве "целостной последовательности артикулируемых звуков, соотнесенной в результате условного соглашения с данным объектом и передающей [содержание] единичного ментального акта". Слово, или обозначающее (vacaka), – знак объекта, т.е. обозначаемого (vacya). Вьяса придерживается традиционной лингвофилософской концепции, согласно которой различие между словом (shabda) и звуком (dhvani, varna) имеет абсолютный характер. Их отождествление, когда комплекс звуков принимается за слово, в рамках данной концепции полагалось категориальной ошибкой. Такой взгляд опирался на следующее рассуждение: передача значения – это функция слова; звук (nadanusamhara, т.е. нераздельность звучания) – лишь способ обнаружения слова. Правильное понимание языка становится возможным благодаря насыщению рассудка обычных людей "следами бессознательных впечатлений" в процессе языкового общения. Комментатор стоит на той лингвофилософской точке зрения, что любое слово, будь то имя или глагол, способно выражать смысл законченного предложения: имя подразумевает предикат, глагол – все необходимые актанты. В этом его позиция отличается от воззрений некоторых иных школ, утверждавших, что носителем смысла в предложении выступает глагол, а все прочие части речи лишь служат ограничителями, конкретизирующими этот смысл. Date: 2016-08-29; view: 241; Нарушение авторских прав |