Тут нечего быть серьезным. Но я боится, взвешивает. Приближается смерть. Я — это вес. Я не может смеяться.

Все мои старания — создать в вас такой глубокий смех, чтобы он остал­ся при вашем исчезновении. Танец остается, танцующий исчеза­ет. Тогда жизнь становится необыкновенно прекрасной — и только тогда жизнь прекрасна.

Так что не думайте обо мне, как о других религиозных деятелях, кото­рые очень серьезны. Если они серьезны, они не могут быть рели­гиозны — это мой критерий. Если ваши святые не могут смеять­ся, они, в лучшем случае, — подавившие себя грешники. Потому что подавивший себя не может смеяться, он всегда боится. Вме­сте со смехом можно выпустить наружу многое другое. Теперь он не может выпустить наружу только один смех. Ведь ему прихо­дится подавлять в себе все: секс, раздражение, зависть, нена­висть, любовь. Нельзя выражать только часть себя: или вы выра­жаете себя полностью, или все в себе подавляете. Вашим, так на­зываемым, святым приходится подавлять себя полностью. А по мне, святой тот, в ком нет ни малейшего подавления, во всем его существе. Когда он смеется, то смеется. Вовлечено все его суще­ство — все в нем колышется от смеха.

Запомните это — и особенно в связи с хасидизмом. Хасидизм создал величайшую традицию смеющихся святых; это один из прекрас­нейших вкладов хасидизма.

Хасидский мудрец не из тех, кто отрекается от мира. Он живет в мире, потому что отрицание его — слишком серьезно. Он не уходит с яр­марки — он поднимается над ней. Он живет там же, где и вы, но живет по-другому. Он живет рядом с вами, но, в то же время, он существует где-то еще. Он соединил сансару — мир и саньясу — от­речение.

Когда я посвящаю вас в саньясу, я делаю то же, что и хасид. Я не гово­рю вам: отправляйтесь в Гималаи — это было бы выбором, а вы­бор всегда серьезен: что-то приходится оставить, отрезать часть своего существа, искалечить себя.

Выбирая, вы двигаетесь в определенном направлении; тогда целое не воспринимается. Если вы живете в мире, то отвергаете отречение, саньясу, вы отвергаете медитацию. "Это не для нас, мы люди это­го мира". Но приходит день, когда вы уже сыты этим миром по горло, и оставляете его. Теперь вы боитесь в него вернуться. "Мы не от мира сего. Мы живем вне мира!" Но и в том, и в другом го­ворит только половина вашего сердца, вы не целы, вы не полны.

Date: 2016-08-29; view: 256; Нарушение авторских прав