Соревнование: банальный сценарий неравенства

Игра в спасение всегда подразумевает одного человека, который чувствует себя на высоте и «в порядке» (Спаситель или Преследователь), и другого, который чувствует себя не на высоте или «не в порядке» (Жертва). Неравные отношения в корне отличаются от отношений между равными, которые характеризуются взаимно поддерживаемой позицией «Я в порядке, Ты в порядке».

Типичная семья кроме игры в спасение преподает своим отпрыскам еще один урок, такой же американский, как яблочный пирог: урок конкуренции.

«Все люди от рождения равны» — это другой способ сказать «Я в порядке, Ты в порядке». Никто не лучше другого; каждый человек сложен, интересен, ценен и в большом временном масштабе так же значим, как любой другой. Каждый из нас — эксперт в одной области и невежда в другой.

Вот что нам говорят христианская этика и американская конституция, учителя и политики. Но мы в это не верим, потому что в семье нас учат сравнивать себя с другими. Нам трудно поверить в то, что все люди равны, и еще труднее поддерживать в себе эту веру.

Эта трудность является результатом того, что в детстве нас учат быть индивидуалистами и соперничать друг с другом.

Белые североамериканцы живут в обществе, пропитанном индивидуализмом и конкуренцией — качествами, необходимость которых нам внушали с ранних лет. Нам говорили, что если мы будем активно конкурировать и вести себя по-индивидуалистски, то достигнем успеха и счастья в жизни, поэтому оба названных качества стали неотъемлемой частью наших сценариев.

Эти две черты внушаются детям, чтобы сформировать из них послушных работников, которых было бы удобно эксплуатировать правящему классу, который с выгодой для себя превратит их конкурентность в продуктивность. Конкурентность и индивидуализм разрушают способность человека к достижению гармонии с собой, другими и природой. Карабкаясь на вершину с безумным рвением, мы забываем, как любить, как думать, и теряем даже след того, кем мы являемся на самом деле и чего мы на самом деле хотим.

Мы как будто живем на лестнице, где одни люди идут вверх по нашим головам, а мы сами карабкаемся вверх еще по чьим-нибудь головам. Мы можем назвать равными максимум двух-трех человек, принадлежащих к тому же рангу, что и мы. Время от времени кто-то из нас поднимается на самый верх и торжествующе смотрит вниз, а иногда нас сбрасывают в самый низ. Большую часть времени мы находимся где-то посредине между тем и этим, непрерывно борясь за то, чтобы подняться наверх, к далекой вершине, на одну ступеньку за один раз, и просто за то, чтобы удержаться на месте.

Привычка к тому, что один из партнеров всегда выше другого по положению, так сильно укоренена в нас, что такое состояние дел кажется нам естественным. Таким же естественным, как наше стремление сделать все, что от нас зависит, чтобы «продвинуться вперед». На деле же большинство людей ненавидят конкурентную борьбу. На деле мы боремся не за то, чтобы влезть наверх, а за то, чтобы удержаться на месте, потому что по нашим головам все время кто-то карабкается. Поэтому мы постоянно находимся в ловушке конкуренции и силовых игр.

Конкурентная борьба и индивидуализм — два качества, которые сильнее всего вбиваются в голову «хорошему» американцу. Люди, запрограммированные на конкуренцию, оказываются не способны к сотрудничеству и равным отношениям.

Индивидуализм

Индивидуализм создает у человека ощущение, что его достижения — результат исключительно его личных усилий, а неудачи — исключительно его вина. Преувеличенная значимость индивидуального вклада заставляет людей забыть о том, что они влияют друг на друга постоянно — принося как пользу, так и вред. Индивидуализм изолирует людей друг от друга, и они лишаются возможности восстать против сил, которые их подавляют. На человека, который изолирован от себе подобных, легко повлиять, а когда он «высовывается», его легко наказать. Несчастливому человеку индивидуализм не позволяет искать помощи в решении его проблем у себе подобных. Индивидуализм, который начиная с раннего детства, преподается нам с таким рвением, разрушительно действует на психику.

Однако я хочу подчеркнуть различие между понятиями «индивидуальность» (оно говорит об уникальности, идентичности) и «индивидуализм» (оно говорит об эгоизме, неуважении к другим людям, своекорыстии и карьеризме). Наличие у человека индивидуальности при условии уважения к мнению других людей не означает индивидуализма. Можно быть собой, не используя других и не пренебрегая ими. Индивидуальное или самоцентрированное поведение — это благо для человека и его близких. В главе 23 я подробнее объясню, почему уверенность в себе является необходимым требованием в отношениях сотрудничества. А что касается такой черты характера, как индивидуализм, я считаю, что ее нельзя внушать детям.

Я против того, чтобы индивидуализм считался сверхчертой, обязательным условием успеха, я против восхищения им. Безусловно, индивидуальные действия некоторых людей приносят большую пользу им самим и другим людям, но в нашем обществе принято использовать индивидуальные действия политиков и ученых для доказательства полезности и выигрышности индивидуализма. При этом никто не говорит о том, как вредна на самом деле конкуренция и как ценно сотрудничество.

Соперничество

Индивидуализм идет рука об руку с соревновательностью. Так как считается, что наши победы, так же как и наши достижения, есть результат исключительно индивидуальных усилий, значит, следует думать, что все вокруг стремятся к индивидуальному успеху, то есть к победе над нами. Быть ниже кого-то невыносимо; единственная возможная альтернатива в западном обществе — пытаться удержаться наверху. Мы не только не понимаем, что такое равные отношения, мы даже не допускаем, что они возможны, потому что конкуренция у нас в крови.

Данные психологических экспериментов показали, что белые американские дети-горожане даже в ситуации, когда сотрудничество могло бы принести им пользу, выбирают соперничество, хотя конкурентное поведение лишает их вознаграждения. У старших детей эта тенденция сильнее, чем у младших, что говорит о том, что этот вид поведения является приобретенным.

Однако не все люди разделяют конкурентный стиль жизни. То же исследование показало, что американские дети мексиканского происхождения не так склонны к соперничеству, как их ровесники-англоамериканцы. В индивидуалистическом, конкурентном обществе человек, который не склонен к конкурентной борьбе, не поднимается по общественной лестнице. Он навсегда остается внизу, страдая от отчужденности. Именно поэтому, на поверхностный взгляд, соревновательность кажется полезной чертой характера: когда все люди вовлечены в соперничество друг с другом, невозможно достигнуть благополучия, не располагая сильными навыками конкурентной борьбы. Единственная альтернатива конкуренции, которая обеспечивает благополучие человека, — это коллективизм и сотрудничество между равными. Мне довелось видеть много попыток (как в коммунах, так и в личных отношениях) построить отношения сотрудничества на равных. Большинство этих попыток провалились, уступили место привычному конкурентному поведению и реализации индивидуалистического банального сценария.

Дефицит

Конкурентное поведение основано на предположении, что для удовлетворения потребностей индивида в окружающем мире не имеется достаточно ресурсов. Когда не хватает ресурсов для того, чтобы удовлетворить материальные, жизненно важные потребности живого существа, конкурентное поведение действительно является условием физического выживания. Когда на двадцать семей в день есть только одна буханка хлеба, ясно, что все двадцать семей обречены голодать. В случае, если член одной из семей, обладающий конкурентными навыками, сумеет заполучить всю буханку для своего семейства, его семья, естественно, выживет, а остальные умрут от голода. Плюсы соперничества в условиях дефицита ресурсов очевидны тому, кто победил в конкурентной борьбе. Кроме того, оно приводит к тому, что выживают сильнейшие, следовательно, вид становится более приспособленным.

Однако, когда дефицит остается в прошлом, как, например, сейчас в Соединенных Штатах, конкурентная борьба сама порождает дефицит и голод различного рода. Феномен «припрятывания» ресурса, который, как правило, сопровождает конкуренцию, заставляет одних людей брать больше, чем им нужно, в то время как многие другие, которые могли бы воспользоваться излишками, не получают вообще ничего. Конкурентное поведение, жадность и потребность создавать запасы объяснимы страхом дефицита. Но в ситуации изобилия соперничество причиняет вред как другим людям, так и самому «победителю». Пример искусственного дефицита, связанного с базовой человеческой потребностью, — экономия поглаживаний. Чувство собственной значимости в большом дефиците, поэтому людям трудно почувствовать себя умными, красивыми или здоровыми, как если бы были только одна красота, один ум и одно здоровье на всех. За «о’кейность» можно соперничать, ее можно прятать и создавать ее дефицит точно так же, как создается искусственный дефицит пищи или поглаживаний.

Я впервые пережил на собственном опыте отличие конкуренции от сотрудничества осенью 1969 года в горах Санта-Крус в лагере Сопротивления войне. Однажды вечером мы сели ужинать. В центр круга мы перед этим сложили и составили все продукты, заготовленные для ужина. На мой привычный к дефициту взгляд, еды было явно недостаточно, чтобы насытить всех. Я был напуган перспективой остаться голодным и был в сильном конфликте с обстоятельствами. Затем порции начали передавать по кругу, и каждый съедал столько, сколько хотел, после чего передавал блюдо дальше. Еда циркулировала снова и снова, и, к моему удивлению, я скоро почувствовал, что насытился. Но в то же время из-за того, что я был приучен к дефициту и занимал индивидуалистическую, соревновательную позицию, мне казалось, что я поел недостаточно. Когда мне передавали блюдо, я брал больше, чем мне было надо, и чувствовал вину за это; я представлял себе, как некоторые блюда возвращаются ко мне; когда блюдо шло по кругу, я беспокоился, что оно уже никогда ко мне не вернется. Одним словом, я был не способен получать наслаждение от пищи, потому что меня мучили страх дефицита и ощущение конкуренции.

Когда настало время следующего приема пищи, я разрешил себе поверить, что еды хватит на всех, и испытал чистейшее ощущение удовлетворенности, потому что получил столько, сколько мне было нужно, в результате равных отношений и сотрудничества, а не потому, что я хватал самые большие куски.

Эта история показывает, как мы становимся индивидуалистами и вступаем в соревнование друг с другом, потому что верим, что соревнование поможет нам добиться желаемого, хотя на деле оно вредит нам.

Нас учат конкурентному поведению с ранних лет, в семье и особенно в школе. Спортивные соревнования, оценки, тестирование — все это упражнения, развивающие навыки соперничества, — ситуации искусственного дефицита, которые готовят нас к миру бизнеса и к рынку труда. Мальчиков учат соперничать прямо, девочек — в более тонкой, косвенной форме. Для программирования конкурентного поведения особенно значимо отношение родителей к проблеме соперничества братьев и сестер. Конкуренция между сиблингами, поощряемая родителями, часто становится первым опытом соревнования и индивидуалистического поведения, который позже будет повторяться и усиливаться в различных жизненных ситуациях.

Силовые игры

Основная межличностная операция, которая вводит в обиход соревновательность и индивидуализм, — это силовая игра. Силовая игра — это транзакция, в результате которой один человек получает от другого то, что он хочет, против воли последнего (см. гл. 17).

Силовые игры приобретают грубую форму, включающую физическое насилие, или утонченную форму, где желаемое получают с помощью слов или иных манипуляций.

Самый жестокий вариант силовой игры — когда один человек силой отнимает хлеб у другого и причиняет ему физический ущерб, если тот пытается вернуть свою собственность. Тот же эффект может быть достигнут и психологическими средствами, которые тоже являются разновидностью силовых игр и приводят к аналогичному исходу. В любом случае суть силовой игры в том, что нечто, принадлежащее по справедливости одному человеку, изымается у него и переходит в руки агрессора. Отношения, основанные на силовых играх, превращают жизнь человека в вечную войну, в которой не бывает победителей.

Силовые игры — постоянная составляющая жизни детей и интегральная часть программирования неравных отношений.

Экономия поглаживаний, игнорирование, отчужденность от ощущений собственного тела, игра в спасение, силовые игры и половые роли (о которых пойдет речь в следующей главе) — это базовый курс, предназначенный для подавления автономного развития детей. Как с этим бороться, я расскажу в части 5 настоящей книги.

Часть 3

Отношения

Глава 13 Полоролевое программирование мужчин и женщин (Ходжи Викофф)

Следующие две главы были написаны Ходжи Викофф, Я включил их в свою книгу, так как мне кажется, что они содержат важное дополнение к теории банальных сценариев.

Как мужчины, так и женщины в процессе социализации приучаются развивать одни части своей личности и подавлять другие. Полоролевое программирование вносит свой вклад в создание жесткого стереотипа поведения человека, который реализуется на протяжении всей жизни, или банального сценария (см. гл. 7). Банальные полоролевые сценарии присутствуют в каждом мгновении нашей повседневной жизни.

С самого первого дня в детей начинают вкладывать понятие о женской и мужской половой роли, а соответствующее роли поведение поощряется в течение всей жизни. Классически мужчина должен быть рациональным, продуктивным и трудолюбивым и не должен быть эмоциональным, любящим и чувствующим, что он чувствует. С другой стороны, у женщин не одобряется логическое мышление, умение организовать финансовую жизнь семьи и самостоятельность. Женщина должна дополнить мужчину недостающими ему эмоциональными функциями, а мужчина берет на себя заботу о деловой стороне жизни. Естественно, я описала крайние проявления мужской и женской половых ролей. В реальности никто из людей не соответствует этим ролям в точности (и многие из-за этого страдают!). Тем не менее у каждого есть тенденция определять себя в терминах мужественности или женственности (в соответствии с тем, как она определяется в данном обществе).

Одно из нездоровых следствий полоролевой социализации — то, что она создает «пробелы» в личности, которые ограничивают ее потенциал, не давая человеку возможность стать целостным. По указанной причине многие мужчины и женщины чувствуют себя неполноценными, когда у них нет партнера противоположного пола, поэтому стремятся дополнить себя до целого с помощью другого человека. Кроме чувства неполноценности они также ощущают, что они «не в порядке», потому что ни с кем не состоят в близких отношениях. Как два фрагмента паззла или две половинки целого, мужчины и женщины часто стремятся найти кого-то, чтобы заполнить внутреннюю пустоту и компенсировать свои недостатки. Поэтому как только они находят кого-то мало-мальски подходящего на роль «компенсатора», то стремглав несутся навстречу заранее определенным отношениям зависимости.

Date: 2016-07-25; view: 243; Нарушение авторских прав