И целостность государственного суверенитета

КОНСТИТУЦИЯ РОССИИ

Ильягуев Д.М.,

соискатель ученой степени кандидата юридических наук,

преподаватель кафедры «Государственное и международное право»

Московского государственного университета приборостроения и информатики

На сегодняшний день среди ученых юристов ведутся острые дискуссии по вопросу конституции, ее норм, а также их иерархии в соотношении с нормами международного права и международных договоров Российской Федерации. Однако, чтобы понять реальную силу конституции, нужно определить ее сущность и отличить от других правовых источников. Конституция, в зависимости от государства представляет собой либо единый закон, закрепляющий в своих институтах основы государственного и общественного строя, либо ряд основных законов (неписанная конституция), соответствующих этим институтам. Соответственно, конституция закрепляет и регулирует наиважнейшие общественные отношения в сфере организации высшей политической власти и формировании правовой системы страны, а также утверждает правовой статус личности и определяет степень участия гражданского населения в политической жизни государства. Исходя из этого, конституция является фундаментом правовой системы страны, обладает наивысшей юридической силой в системе правовых источников и содержит нормы прямого и отсылочного действия, в том числе, закрепляет основные принципы, дающие возможность их развития в текущем законодательстве, но не допускающие противоречия первоисточнику. Конституция Российской Федерации в ч. 1 ст. 15 не допускает противоречия принимаемых Россией иных источников права, не определяя их типа. А связи с тем, что Российское государство – есть целостное суверенное публично-правовое образование, никакое другое государство, ни межгосударственное объединение и никакая международная организация не вправе в принудительном порядке распространять свою волю на территорию независимого государства или закреплять какие-либо нормы во внутригосударственном праве, что справедливо закрепляется в ст. 4 Конституции. Однако, в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ предельно ясно утверждена доминантность норм международных договоров Российской Федерации над нормами законов Российской Федерации, а соответственно, и над нормами конституции, так как не определен статус закона, а конституция – есть закон. Следует отметить, что в естественной школе права, популярной у современных конституционалистов, бытует мнение о том, что конституция не является по своей сути законом, а представляет собой лежащую в правовой или не правовой сфере систему принципов, определяющих смыл направления правовой системы, необязательно имеющую формально-юридическое выражение.[1] Эта научная позиция вызывает сомнение, так как закон, есть официальный документ, принимаемый непосредственно населением путем референдума либо органами представительно-законодательной власти государства, обладающий высшей юридической силой и содержащий правовые нормы, регулирующие наиважнейшие общественные отношения. Нельзя также согласиться с социологической (лассальянской) концепцией конституции, которая помимо писанной выделяет и реальную (фактическую) конституцию. Фактическая конституция, также называемая Ф. Лассалем естественной, является действительным отношением между общественными силами и поэтому существовало и в рабовладельческом, и в феодальном обществе. Но такое понимание конституции является больше социологическим, чем правовым, и потому неприемлемо для построения концепции соотношения конституции и норм международного права.[2] Разрешаемая нами научная задача требует рассмотрения конституции, как источника права в формально-юридическом ключе. Именно Конституция России принимается всенародным голосованием, в то время как текущее законодательство принимается органами представительно-законодательной власти, которая закрепляет проанализированные интересы представляемых во внутригосударственном праве. Соответственно, текущее законодательство, в том числе, формируется гражданским населением, однако в отличие от конституции, его принятие осуществляется через посредников в лице парламентариев. В этой связи, Конституция РФ соответствует всем критериям, отнесенным теорией конституционного права к признакам закона, как нормативно-правового акта, обладающего высшей юридической силой. И вследствие того, что в одной статье (ст. 15 Конституции РФ) мы можем наблюдать двойное противоречие, необходимо реализовать отсылочный характер норм конституционного права, и, следовательно, обратиться к соответствующему текущему законодательству. В ст. 22 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» оговорен особый порядок принятия Россией обязательств по международным договорам, а именно: в случае противоречий норм международного договора нормам Конституции РФ, Россия, желающая выразить согласие на их принятие, должна принять соответствующий федеральный закон, но только после внесения соответствующих поправок в Конституцию РФ или же пересмотра ее положений в установленном порядке. Однако, установленный порядок внесения любых изменений предусматривает принятия еще и федерального конституционного закона, либо более сложной процедуры осуществления законотворческой деятельности, включая всенародный референдум. И, в случае осуществления полномочными органами либо гражданским населением процедуры принятия норм международного договора, противоречащих нормам Конституции РФ, в правовой системе страны формируется ряд новых законов и реформируется сама Конституция, которой и впоследствии не будут противоречить нормы международных договоров, что опять же подтверждается ч. 1 ст. 15 Конституции РФ. Но является ли эти поправки безусловно обязательными для России? Да, если Россия желает их внесения в целях обеспечения интересов российского общества, но никогда, в случае отсутствия внутригосударственной заинтересованности в реализации ряда международных стандартов. В принципе это логично, так как договор – есть соглашение, т.е. волевое решение двух или более субъектов, подразумевающее взаимный интерес и его обеспеченность, выражающееся в наложении на всех участников обязательств, предусматривающих определенную ответственность за их несоблюдение. Что же касается общепризнанных принципов, то исходя из «Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН» от 24 октября 1970 года они носят декларативный характер и, в том числе, призывают к невмешательству во внутренние и внешние дела государств, закрепляют принципы их суверенного равноправия, а также самоопределения народов. Также, следует отметить факт признания норм международного права частью правовой системы страны справедливым, так как любая ратификация подразумевает принятие соответствующего текущего закона, а соответственно, установления представительно-законодательным органом новых норм, обеспечивающих, в первую очередь, национальные интересы, а уже во вторую, соответствие международным стандартам, опять же, исходя из национальных интересов[3]. Такая позиция естественна для любого государства, так как принудительное вмешательство во внутренние дела государства является навязыванием внешнеполитической идеологии либо узурпацией политической власти над суверенным государством и гражданским обществом со стороны других государств или международных организаций. Также, следует отметить, что допущение возможности принудительного политического влияния со стороны извне нарушает целостность государственного суверенитета и создает систему двойного подчинения гражданского населения, как к внутригосударственной, так и надгосударственной политической власти, что перечеркивает основы понимания фактического народовластия в отдельном государстве, и более того, приобретает оттенок тенденции постепенного захвата политической власти над всем мировым сообществом единой правящей элитой.

[1] По мнению представителей естественно-правовой концепции права, конституция – это, своего рода «общественный договор», учреждающий законодательную власть, которая, в свою очередь, принимает законы в обычном их понимании, то есть как нормативно-правовой акт, обладающий высшей юридической силой. См.: Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. // Гоббс Т. Собрание сочинений. В 2-х т. Т. 2. М., 1989.; Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. Трактаты. / Пер. фр. М., 1998. В этой позиции наблюдается системная ошибка. Любой закон по своей сути соглашение, компромисс разных социальных групп, выраженный либо непосредственно на референдуме, либо опосредовано парламентариями. Следовательно, конституция и закон тождественны, как виды общественного договора о наделении правами и возложении обязательств на субъектов, которыми являются как публичная власть, так и общество. Таким образом, общественный договор определяет характер взаимоотношений между публичной властью и обществом, отделяя первую от последнего.

[2] Лассаль Ф. Сущность конституции. Что же дальше? СПб.: Молот. 1905.

Гражданское население может и не согласится с поправками, которые необходимо внести в конституцию для имплементации международного договора. Подобной точки зрения придерживается известный современный конституционалист С.А. Авакьян. См.: Авакьян С.А. Конституция России: природа, эволюция, современность. М., 2000.