Посвящается Дню Победы.

Это мои тексты собственного сочинения. Оцените.

Переживания

Яргиз нервно теребила шелковый платок, который в прохладную погоду заменял ей шарф. Красивым и редким именем ее наградил дедушка по линии матери. На юной особе было модное кашемировое пальто, брюки и блузка, туфли на высокой шпильке, волосы собраны в тугой «калачик» на затылке. От такого офисного стиля она быстро уставала, но, в силу занимаемой должности, это было необходимо.

В пасмурный осенний вечер даже под пальто было не так тепло, как хотелось бы. Когда загорелся зеленый свет светофора, она не сразу ступила на проезжую часть, так как, как раз в это время перебирала весь свой лексикон, дабы подобрать нужные слова для предстоящей беседы. Перебежав дорогу, она направилась к кафетерию со скромным названием «Отличный». Переступила порог, оглядела зал, увидела знакомый силуэт за столиком в укромном местечке заведения и вдруг поняла, что не только нужные, но и не нужные слова куда-то улетучились, в итоге она осталась наедине со своим волнением и громко стучащим сердцем. Захотелось развернуться и на цыпочках выйти за порог, но это расценивалось бы как побег с места преступления, в довесок ко всему «силуэт» обернулся на звук стучащих каблучков по кафельному полу и расплылся в широченной улыбке. Яргиз виновато улыбнулась и залепетала всякую всячину, чтобы отвлечь внимание от своих туманных мыслей. Молодой человек приблизился, нежно поцеловал в щеку, медленно, в такт ее лепету, кивая головой, помог разоблачиться и, аккуратно придерживая за локоть, усадил на стул. Опустившись на деревянное сооружение, больше похожее на пенек со спинкой, Яргиз поняла, что ее оправдания уже закончились и больше нечего сказать. Не переставая улыбаться, она заглянула в глаза своему молчаливому собеседнику и, в который уже раз, подумала о том, что может быть ей не стоит заводить этот разговор. Пока она думала об этом, не заметила, как к ее руке нежно прикоснулись. Она опустила глаза, посмотрела на мужские крепкие руки, с мозолями на косточках. Большие, мужские и одновременно бесконечно нежные руки казались сейчас такими родными, теплыми и бархатистыми.

- Я соскучился – еле слышно прошептал Ильдар.

- И я тоже соскучилась – голос дрогнул, Яргиз подумала о том, что возможно это их последняя встреча. Она больше не будет ощущать тепло его рук на своих руках, видеть эту обворожительную улыбку, адресованную именно ей, только ей и чувствовать кожей взмах длинных, пушистых ресниц.

- Что-то не так? Что случилось? – молодой человек обхватил обеими руками руки девушки.

- Знаешь, мне нужно тебе кое-что сказать. Только давай сначала я все скажу, а ты меня, пожалуйста, не перебивай, потом уже скажешь свое мнение относительно всего этого. Хорошо?

- Хорошо, я согласен. – Ильдар заулыбался, он подумал о том, что, скорее всего его любимая от кого-то что-то услышала и, уже приготовился опровергать сплетни.

- Просто мне будет сложно - параллельно отвечать на твои вопросы, которые у тебя по ходу нашего с тобой разговора могут возникнуть и говорить то, о чем я думаю уже несколько дней.

- Не томи, что случилось? – Ильдар услышал серьезные нотки в ее голосе и засомневался в своих догадках, улыбка сошла с губ, лицо стало суровым.

- В общем, понимаешь, я уже давно об этом думаю и с каждым разом все больше и больше убеждаюсь в том, что… только не сердись, пожалуйста,… что… ну, в общем … я больше не могу с тобой встречаться. Я не говорю «не хочу», а «не могу». Чувствую, что ты мой и не мой одновременно, это напрягает, мягко говоря. Это тяжело! Я пыталась первое время не думать об этом, но… не могу. Чувствую себя такой лживой, обманщицей, просто сил нет. Представляю себя на ее месте, представляю, что будет, если кто-нибудь узнает из тех, кто не должен знать. Очень много всяких мыслей лезит в голову, из-за которых просто разрывается голова. Я просто НЕ МОГУ так больше, у меня не получается, понимаешь, я пыталась, честное слово, пыталась. Но никак. Плюс ко всему чувствую, что несу огромный грех, это ведь тяжкий грех. Ты знаешь? Я решила покаяться в грехах совершенных, потому что понимаю, что они возвращаются бумерангом если ни ко мне, то к моим близким, а мне бы этого не хотелось. Я решила читать намаз, стану настоящей мусульманкой. Я уже разговаривала со знакомыми, которые сведущи в этом деле – мне помогут разобраться, научат. Я, конечно же, могла бы тебе соврать, придумать что-нибудь, но не могу. Хочу, чтобы ты знал правду. Так лучше будет.

- Яргиз, что с тобой? Ты о чем думаешь?

- Э-э-э…, нет-нет, все нормально, так …о работе задумалась. Много ее накопилось в последнее время, ничего не успеваю.

- М-м-м, может быть горячий кофе, ты, наверное, замерзла?

- Да, не откажусь. Спасибо. Слушай, у меня такая интересная история произошла сегодня на работе. Представляешь, заходит клиент и говорит…

Все хорошо, что хорошо кончается.

_________________________________________________ __________________________

Посвящается Дню Победы.

- Акбар!!! Назад!!! Взорвешься!!!
Рывком поднял тело с постели, сел, оглянулся по сторонам: стол, белая скатерть, за окном солнце светит, птицы поют и … ти ши на. Сердце бешено колотилось, глаза были напряжены так сильно, что в них почувствовалась резь. Плюхнулся на мягкую подушку, и выдохнул два слова: «Слава Аллаху!». Улыбнулся, зажмурил и снова распахнул глаза, повторил: «Слава Аллаху!».

«Сегодня холодно, намного холоднее чем вчера. Хочется глотнуть кепяточек. Хм-м, уже даже не думаю о чае или молоке, или горячей картошке, или о курочке со шкварчащей румяной корочкой. Стоп! Рассудок может помутиться от таких мыслей. Вот закончится война и… нет, не получается поднять настроение. Наверное, уж очень все это опостылело? Так и есть. Но надо, слышишь, просто необходимо, хотя бы ради интереса, дожить и увидеть, что будет дальше. И будет ли вообще?
Сон медленно, но верно заглушил все мысли, тревоги и он не заметил, как уснул. Ему снился, уже в который раз, родной дом. Он открывает дверь, переступает порог, из кухни доносятся звуки – мамка «колдует» над ужином, подходит к зеркалу в прихожей, вглядывается в отражение и не узнает себя. Перед ним чужой человек, седовласый старец с глубокими морщинами–канавками, избороздившими все его лицо. Затем он идет к себе в комнату, садится в любимое кресло–качалку и неожиданно оказывается посреди поля. Кругом ни души, ветер развивает его седые волосы, он порывается встать, но у него это не получается. И вдруг начинается бомбёжка. Он по-прежнему не может двинуться, а вокруг взлетает на несколько метров вверх и снова опускается земля с клоками травы. Из-за гари стало тяжело дышать, еще несколько безрезультатных рывков и… он проснулся, понял, что это был сон, но, прислушавшись, осознал реальность происходящего. Со всех сторон доносились вопли раненых, пытающие подбодрить крики еще живых и режущий слух звук летящего металла. Вскочил на ноги, схватился за свое ружье, вспомнил, что патроны закончились еще вчера, вытащил из-за ремня штык-лопату и, выпрыгнув из окопа, с криком «Алғаа-а-а-аааа!!!» помчался вслед своим сослуживцам, навстречу врагу. Он бежал, ничего не видя перед собой, он бежал, а по его измученному лицу катились слезы. Этими слезами он прощался с фронтовыми друзьями, с родными, с жизнью, наконец. В душе клокотало море эмоций - обида, страх, отвага и желание жить, просто жить!
Разглядев перед собой камуфляж фашиста, боец изо всех сил начал наносить удары с целью сбить фрица с ног. И это ему удалось, но тут он почувствовал, что ноги его не слушаются, а веки стали тяжелыми. Он увидел небо, оно было чистым и спокойным, медленно плыли облака. Его глаза закрылись, а по щеке снова покатилась слеза…

- Все, решено, ампутируем, обе ноги, - решительно произнес человек в ослепительно белом халате с бурыми пятнами высохшей крови на нем.
- Что со мной? – сам себя еле услышал боец. Последнее, что он помнил, это то, как сбил фашиста с ног.
- Прости, но другого выхода нет, тебя ранило осколком снаряда, к сожалению ноги…твои ноги… - воспаленные, уставшие глаза доктора опустились.
- Что с ними? Что с моими ногами?- и он снова потерял сознание.»

Айкын ата больше почувствовал, нежели увидел, как, только что распечатанный лист бумаги, в том месте, где он соприкасался с пальцами был скомкан. Отложил ни в чем не повинный лист и подумал о том, что, на самом деле, бумага все стерпит. Почувствовав легкую слабость, решил, что на сегодня хватит. Из прихожей донесся звук открывавшейся двери.
- Пап, это я. Не побеспокоил тебя?
- Конечно же, нет, Рустам, проходи.
- Я тебе тут твои любимые груши принес, сказали, что свежие, наверное, только сегодня утром сорвали, - донесся задорный смех.
- Рустам, помоги мне, - попросил Айкын ата, - что-то я сегодня устал, полежать немного хочется.
- Да, пап, сейчас, - на ходу обувая домашние тапочки Рустам подбежал к отцу и помог ему перебраться с инвалидного кресла на диван, укрыл пледом и, пожелав приятных снов, осторожно прикрыл за собой дверь.

25.04.2009 г.

P.S.: данный текст я направляла на конкурс, объявленный столичной газетой на тему "Великая отечественная война". К сожалению, первое место досталось ни мне. Но я не расстроилась,ведь главное участие. Тем более что первое место присудили моей родной сестре. Так что все - равно ПОБЕДА. Вот так вот.

___________________________________________________________________________

М-да...

Горячий, густой кофе на столе... алая роза в вазе... свежий ветер, нет, скорее сквозняк. Он тоже может быть свежим, весенним, ароматным, бодрящим, а может и не быть таковым... от него может нести старыми, сгнившими тряпками, дешевыми сигаретами, перегаром... М-да...

Р.S.: как легко перейти от хорошего, белого, мягкого к...

Ощущения

***

- У тебя получится! Слышишь меня?!! Давай! - Сансей потуже затянул оранжевый пояс на талии девушки, с силой потер ей уши, - Мы с тобой!
- Угу, - она не посчитала нужным что-то еще добавить к произнесенному звуку. Этого вполне достаточно, чтобы показать Сансэю, что ты собрана, сконцентрирована и больше ни о чем не думаешь, как о том, что сейчас предстоит сделать.
Кто-то толкнул к татами. Она встретилась взглядом с противником. И почему-то все вокруг как - будто отступило назад, появился невидимый высокий забор между зрителями и местом для спарринга, который не только не позволял видеть, но и слышать окружающих. Теперь было видно только противника и рефери. А слышно только биение собственного сердца, причем присутствовало ощущение того, что оно находится намного выше положенного расположения. Краем глаза увидела чье-то искаженное в крике лицо, всмотревшись в него, поняла, что это сестренка, которая очень переживала и теперь, перебежав на противоположную сторону татами (чтобы находиться напротив), пытаясь дать дельные советы, что-то кричала и беспорядочно размахивала руками. Улыбнувшись ей она снова взглянула на противницу, которая, не сводя маленьких, крысиных глаз с нее, сердито дернула концы своего синего пояса, возможно заблаговременно показывая свое превосходство.
Рефери взмахами рук подзывает обеих к центру татами, поклон, боевая стойка (говорящая о том, что спаррингующиеся готовы), резкий взмах руки... "Вперед!", - сама себе скомандовала она.
Ей показалось, что вокруг слишком тихо, неужели никто не подбадривает криками, советами?
Первый удар она специально пропустила, дабы почувствовать силу соперницы, предугадать следующий. Она старалась смотреть ей прямо в глаза, как учил Сансэй. Через мгновение стало понятно, что соперница не собирается работать ногами, она будет идти как бульдозер на поставленную цель. И наносить удары только руками. И уже через еще одно мгновение опасения подтвердились, навалившись всем телом она начала толкать, нанося удары вкривь и вкось, из-за чего было сложно подставить блок под очередной. В таком положении трудно нанести удар ногой в область головы, дабы заслужить очко. Ей пришлось, прикрыв руками торс и обмениваясь ударами, понемногу отходить, высматривая открытые места на теле "бульдозера". И тут ее осенило, противница совсем не следит за ногами, значит можно нанести удар именно по ним. Судя по телосложению - ноги сплошь покрыты, ну, если ни мышцами, то хотя бы жировыми клетками. Но попробовать стоит.
Слегка отскочила вправо, согнув в колене правую ногу, занесла ее над ногой, ничего не подозревавшей, и увлекшейся своим натиском противницы. Резко развернула ногу так, чтобы колено оказалось внизу, и со всей силы опустила свое колено на бедро наступающей. От чего та пошатнулась. Следом продолжила свою атаку прямыми ударами в грудь, носящие больше отталкивающий эффект, чем болевой. Правую ногу, прижав к животу до упора, тут же отпустив как пружинку, сопровождая вложенной силой, нанесла удар в солнечное сплетение. Собрав всю свою силу, волю, желание и стремление к победе, сжав кулак направила его в область печени. Но, каким-то чудом противница увернулась и она почувствовала это "проваливание", о котором так часто говорил Сансэй. Когда человек наносит удар, он конечно же надеится попасть в цель, поэтому вкладывает как минимум 70 % своей силы. А когда с этими же процентами он "проваливается", то теряет эту силу вдвойне. Это очень неприятные ощущения.
Затем последовал звук расстегнувшейся заколки и водопад черных вьющихся волос посыпался на лицо и плечи (уже потом, в раздевалке, она услышит много комплементов по поводу этого момента). На минуту все замерли, затем, как по команде, со всех сторон посыпались резинки для волос. Дрожащими руками и раздосадованная тем, что в такой, возможно решающий для нее момент, ей пришлось остановиться, она схватила резинку, попавшую ей в руки, собрала свои волосы и показала рефери, что готова продолжать бой.
Снова боевая стойка, взмах руки рефери, обе противницы через мгновение были в полуметре друг от друга и... летящий мешок с песком - закончилось время для спарринга.
Она стояла и думала о том, что ей нужно было поступить по-другому, нужно было начать бой с удара ногой, чтобы противница почувствовала силу, мощь и возможно все оказалось бы иначе. Что ей нужно было больше уделять времени растяжке, дабы в нужный момент, можно было бы на любой дистанции с противником нанести решающий удар. Что нужно было собрать волосы ни заколкой, а резинкой, и вообще...

Два боковых судьи отдали свое предпочтение синему поясу, два - оранжевому, дополнительная минута.
Эта минута пролетела, возможно, для обеих спаррингующихся, со скоростью света. Противница не отступалась от своей тактики, наносила удары руками, иногда сопровождая их ударами ног в область икр. Она тяжело дышала, даже один раз, нерасчитав, упала. Закончилась минута, снова ничья. Обеих отправили на весы.
Встав на весы и задрав голову кверху, она ни о чем не думала, просто вцепилась в свой оранжевый пояс, как в спасательный круг.
Еще через минуту человек, который записывал показания весов, показал рефери свои обе открытые ладони. Сначала она не поняла, чтобы это могло означать, но после услышала до боли знакомый голос: "Десять, десять, десять килограммов - разница! Разница в десять килограммов!!!" - это кричала сестренка.

***
Второй и третий спарринги оказались намного сложнее для нее, чем первый. Соперницы превосходили и по весовой категории и по технике.
***
- Мам, я не заняла ни одного из призовых мест, - голос задрожал, мама что-то успокаивающее говорила в трубку. Совладав с комом в горле, сказала, - да, мам, я цела, все в норме. Спасибо за поддержку. Завтра буду дома. Целую. Всем привет.
Прошла в ванную, посмотрела на себя в зеркало. Нижняя губа совсем распухла - на последнем спарринге соперница была выше почти на полторы головы, и ей не составило труда нанести удар ногой в подбородок, отчего губа просто лопнула.
***
Мама была уверена, что ее дочь по приезду откажется посещать секцию "Каратэ Кекусинкай", чему она была бы втайне рада. Но каково же было ее удивление, когда появившаяся, к вечеру следующего дня, дочурка (с многочисленными синяками и лопнувшей губой) заявила, что ей следует больше тренироваться.

P.S.: я так и не дошла до черного пояса – мне пришлось бросить спорт. Но я до сих пор без ума от него. Я до сих пор храню свои (оранжевый, синий, желтый) пояса.