Перевод: Kuromiya Ren

Скованные поцелуем

Глава первая:

Часть первая:

Снова и снова

Влюбленное сердце к прежнему виду не возвратится,

Кто же осмелится обещать вечность?

Я буду рада, если ты оставишь меня в памяти,

И я буду думать о тебе снова и снова,

Даже если время будет нам мешать.

Но я не могу остановить руку,

Что пишет «мы любим» вместо «мы любили».

Ансон Йэнь.

Мы с Юэ Инь были в магазине дизайнерской одежды, когда Мо Шао Цянь окликнул меня. В городе температура еще не опустилась ниже 20 градусов Цельсия, но в магазинах уже вывесили коллекции для нового сезона. И пока я смотрела на одежду разной длины, висевшей на вешалках и покрытой мехом, я не могла не думать, что все это похоже на стадо пухлых коз, что вместе паслись на осеннем лугу.

Но одежда – не овцы. Это люди, что покупают ее, обладают кошельками, такими же толстыми, как эти овцы.

Джек шел следом за нами, но заговорить решил, только когда Юэ Инь принялась спорить, что выбрать. Он вежливо вмешался тихим голосом:

- Вот этот красный цвет тебе подходит. Если соединить с пепельным кашемиром, что ты купила недавно, будет прекрасно.

У Джека был прекрасный голос. Он звучал, как дивная скрипка, когда смычок касался струн и выдавал чарующий вибрато. Когда он говорил на китайском, его акцент придавал ему растерянную интонацию, как у иностранца. Он не мог правильно произносить звуки, что требовали особого положения языка, в предложении, но его голос все равно очаровывал. Один лишь взгляд в его серо-зеленые глаза околдовывал Юэ Инь, она взяла то, что он порекомендовал, и отправилась в примерочную с широкой улыбкой.

Когда Джек встретил Розу, «Титаник» столкнулся с айсбергом. Лю Юэ Инь выбрала себя такое же английское имя. В десять лет она смотрела «Титаник» и забрала себе это имя. Она даже одной из целей жизни поставила встречу с личным ДиКаприо на прекрасном корабле. И там они смогли бы раскинуть в стороны руки и кричать: «Я – король мира!»

В мгновение ока прошло десять лет. И двадцатилетняя Роза встретила Джека. Потому Юэ Инь слезно умоляла меня пойти с ней в этот магазин, чтобы посмотреть на прекрасного представителя мужской части, Джека. Честно, Джек был очень красивым. Я видела нескольких кавказцев, но симпатичных, но только и всего. По словам Юэ Инь: «Стоило взглянуть в его серо-зеленые глаза, сердце заколотилось туд-дум-туд-дум».

Я закатила глаза и сказала:

- Если бы твое сердце так не билось, ты уже умерла бы.

Юэ Инь недовольно ответила:

- В тебе вообще нет романтики!

Зато у нее романтики было с головой. Она читала все романы о любви. Когда мы впервые вошли на территорию университета, то отправились в книжный. Осмотрев все полки, она поникла и сказала подавленным тоном:

- И это «престижный» университет. Я все это уже читала. Ничего нового нет?

Больше Юэ Инь туда не ходила. Она читала новые главы писателей из Интернета каждый день. А если ей не нужно было идти на пары, она лежала на кровати со своим портативным компьютером и читала свежие главы.

Через несколько месяцев она поменяла компьютер, объяснив это тем, что ее глаза устают, и ей нужен экран побольше. Однажды я даже намекнула ей написать свой роман. Но она не воодушевилась:

- Писать самой проблематично. Тебе нужно потратить тысячу юаней, чтобы стать вип-членом, а я могу читать отличные романы и в Интернете. Зачем же сочинять свое?

Я почти забыла, что она – дочь недавно разбогатевшей семьи. Не поймите меня превратно. Я не цепляла на нее этот термин. Она сама это делала. Стоило ей заговорить об отце, как она называла его: «Мой недавно разбогатевший отец». Он был богатым. И буквально сорил деньгами. На ее двадцатый день рождения он подарил ей личный вертолет. Не игрушку на дистанционном управлении, а настоящий вертолет с пилотом. Она была в таком восторге, что тут же затянула меня внутрь для полета.

Мы летали почти полдня, я чуть не оглохла. Я не могла до нее докричаться. Когда мы приземлились, она вздохнула:

- Когда я была маленькой, то любила читать романы, где действие разворачивается в особой школе для высшего класса, где главный парень прибывает на уроки на своем вертолете, приземляясь на газон. Он спускается на землю, и вуаля! – влюбляется с первого взгляда!

Она была растерянной и опечаленной, когда сказала:

- Кто же знал, что вертолеты такие шумные? Как же в нем вести романтические беседы?

Я лишилась дара речи. И не знала, что сказать. Однажды она даже отчитала отца, что свою новую машину он выбирал, как капусту, по толщине, а не по вкусу. Но, по ее словам, это были обычные ссоры отца и дочери.

Глава первая:

Часть вторая:

Зазвонил мой телефон, когда я собиралась войти в раздевалку с Юэ Инь, гимн армии народного освобождения. Боевая мелодия отражалась в богато украшенном помещении магазина. Она добралась до каждого уголка, она звучала по-боевому и даже иронично.

Я копалась в сумочке, пытаясь найти телефон, но от спешки он только ускользал от руки. Мелодия зазвучала громче, пока я доставала телефон и пыталась ответить. Тем временем, Джек и остальные продавцы едва не на коленях помогали Юэ Инь застегнуть пуговицы, даже не обращая внимания на музыку на моем телефоне.

Наконец, я смогла поймать телефон потной ладонью и сказать:

- Алло!

Мо Шао Цянь, видимо, только вышел из аэропорта. В его низком голосе в этот раз были нотки усталости, когда он спросил:

- Ты где?

Я честно ответила:

- Хожу по магазинам с подругой.

- Иди домой.

И он отключился. Юэ Инь поворачивалась в стороны, разглядывая себя в огромное зеркало на стене. Красный цвет ей невероятно шел, поражал рисунок маков, и вся эта поразительная красота блестела в свете ламп. Она спросила меня:

- Мне идет?

Я кивнула. Эксклюзивная одежда стоила невероятно дорого, как она может не выглядеть прекрасно?

Юэ Инь сказала:

- Тебе подошло бы больше, ведь у тебя кожа бледнее. Если ты оденешь это, то твоя кожа будет казаться бесконечно гладкой.

Она прочитала очень много романов. И каждый раз, когда она открывала рот, то вылетала романтическая фраза. Описывая девушку, она говорила: бесконечно гладкая белая кожа, водянистые глаза, нежная красота, что разбивает сердце; а о парне могла сказать: глаза светятся, как звезды, губы слегка изогнуты, дьявольски горд собой…

Джек повернулся ко мне и очаровательно улыбнулся.

- Этот оттенок красного тебе подойдет, но у нас есть еще и лиловое, и черное твоего размера. Они немного отличаются, но все равно прекрасны. Может, принести?

Известный дизайнерский бренд не зря носил свое название. Каждая вещь была уникальной, единственной. Если не подходил размер, то приходилось искать новую вещь. Мило звучит? Зато вы точно не встретите человека в такой же одежде, как вы.

Я искала в сумочке кошелек и ответила:

- Не надо. Я возьму эти два. Заверните.

Юэ Инь взглянула на мена через зеркало.

- Что случилось?

Я отдала Джеку кредитку и сказала:

- Появились срочные дела, нужно возвращаться.

Юэ Инь все поняла и спросила:

- Твой парень вернулся? Что же такое! Он ведет себя как император и ведет себя так, словно ты его служанка во дворце. Он посещает тебя, когда ему захочется, и исчезает бесследно на два-три месяца. Ты его испортила. Я бы на твоем месте давно его бросила.

Если я так сделаю, мое будущее будет туманным.

Джек вернулся с моей кредиткой и квитанцией, где я подписалась «Тун Сюэ» крупным почерком. Джек снова чарующе улыбнулся.

- Спасибо, мисс Тун. Вашей покупки почти хватило на то, чтобы стать нашим вип-клиентом. Но после вашей следующей покупки мы точно сделаем вас вип-клиентом.

И к чему этот вип? Только чтобы заманить за еще одной дорогой покупкой.

Впрочем, я сама понимала, что никто не откажется от прекрасной вещи, что идеально ему подходит.

Я на огромной скорости вылетела из магазина и, как и ожидалось, вернулась до Мо Шао Цяня.

Когда прозвенел дверной звонок, я уже была с тапочками в руке и поприветствовала его с реверансом.

Он протянул руку и погладил мою щеку, когда переобулся в тапочки.

- Ты чуть поправилась.

Мы не виделись два месяца. Не знаю, точно ли я прибавила в весе, но он совсем не изменился. Он только вернулся с самолета, но его волосы даже не растрепались, его одежда была чистой и выглаженной, словно новой. Он не человек. Как только я его встретила, мне показалось, что он живет в стеклянном куполе, а потому был всегда с иголочки одет, всегда утонченный и энергичный.

Я только что умыла лицо, и оно было безукоризненно чистым. В магазины с Юэ Инь я ходила с легким макияжем. Но Мо Шао Цянь не хотел, чтобы я портила себя макияжем. Потому я сразу же смыла макияж. К счастью, у меня была хорошая кожа, без макияжа я сияла здоровьем.

Я отклонила голову назад, чтобы взглянуть на него. Он был очень высоким. Хотя мой рост был 1,73 метра, я была достаточно высокой для женщины, мне приходилось заглядывать ему в глаза, задирая голову. Без предупреждения он обхватил руками мое лицо и поцеловал меня, я не сопротивлялась.

- Ммм, очень чисто.

Глава первая:

Часть третья:

Целовался он умело. Наши губы соприкоснулись, и я потеряла над собой власть. Его знакомое дыхание заполоняло меня. Я ощутила укол боли, когда он нетерпеливо прикусил мою губу, а я в ответ обвила руками его шею.

Видимо, такой магический эффект оказало наше расставание на два месяца. Вроде бы кто-то говорил, что есть красота в том, чтобы долго друг друга не видеть? Но он быстр повелся на мою уловку и обнял меня, подхватывая на руки и неся по ступенькам наверх.

С ним было что-то не так сегодня. Стоило нам попасть в кровать, я поняла, как безжалостен он сегодня. Он вел себя так, словно я была врагом, которого ему нужно было одолеть. Мо Шао Цянь был, в нормальное время, чудовищем в человеческом облике. Но в кровати он становился зверем.

За шесть месяцев, что мы были вместе, я приходила в ужас, увидев кровать. Когда он приходил ко мне, я хотела спрятаться в ванной до конца своих дней и никогда не выходить. Он всегда умел уговорить меня, я, впрочем, поддавалась не сразу, и ситуация немного менялась.

Но кто же знал, что сегодня снова откроется его истинная сущность? Казалось, он хочет моей смерти. Я чувствовала себя блинчиком, что жарился на горячем масле, при этом мне казалось, что все мои внутренности разлетятся в клочья.

Мне не хватало сил кричать. Я могла лишь жалобно просить у него милосердия. Но это не сработало, он продолжал, не обращая внимания на мои мольбы. Когда он закончил, я не могла даже поднять руки и убрать их из-под него.

Я спала мало и скоро проснулась. Мо Шао Цянь спал, как убитый, что было необычно. Короткие пряди его волос упали на белую подушку, он выглядел умиротворенно и спокойно, как ребенок.

Черт! Он одним своим видом мог обмануть всех вокруг.

Я едва смогла встать и побрела в свою комнату, чтобы продолжить спать.

Не сказать, чтобы я была ханжой. Дело было в том, что Мо Шао Цянь был невыносимым. Он заявлял, что я сплю в ужасных позах. Говорил, что я могу пинаться во сне, а ему нужна была тишина вокруг для полноценного отдыха. Потому, когда все было закончено, я уходила спать в свою комнату.

Юэ Инь была права. Он вел себя как император, а я была наложницей, что слушалась его приказов и угождала ему в постели. Но мне было хуже, чем наложницам. О них хотя бы могли позаботиться евнухи после того, как они исполняли долг. Я же отползала сама.

Я смертельно устала. Я рухнула на кровать и зарылась головой в подушку, тут же уснув. Я даже забыла закрыть дверь.

И последствия разбудили меня посреди ночи. Во тьме я едва не зарыдала, когда увидела его глаза.

- Я устала.

Его пылающие губы коснулись моей ключицы, и он неразборчиво прошептал:

- Устанешь позже.

Если все так и продолжится, я умру от пыток. А ведь я могла успеть встретиться с многими красавчиками, написать книги, заработать кучу денег… Нет, так умирать нельзя. И я заставляла себя жить, не мешая ему получать удовольствие.

Я устала еще сильнее. И уснула беспробудным сном до утра. Когда я проснулась, все тело ломило. Я повернула голову и чуть не получила сердечный приступ. Я внезапно увидела лицо Мо Шао Цяна вблизи, кто бы не испугался? Я не ожидала, что он останется спать в моей кровати.

Я скривилась, увидев, в какой позе спала. Нога лежала на его животе. Я осторожно подвинула ее. К сожалению, это его разбудило. Он открыл глаза, и я едва не задохнулась. Хотя он выглядел безобидно с сонными глазами. Он тяжело вздохнул, словно собирался спать и дальше. Он редко выглядел таким мирным.

- Доброе утро.

Я быстро ответила с широкой улыбкой:

- Доброе.

Сволочь. Жизнь с ним была такой мучительной. Я все-таки закончу сердечным приступом.

Я научилась ругаться из-за Мо Шао Цяня. Стоило ему загнать меня в угол, как я была готова взорваться оскорблениями. Конечно, перед ним я их произносить не осмеливалась. Чтобы сдержаться, я представляла, как ныряю в глубокий океан с водным драконом или взбираюсь по горе, намереваясь поймать тигра.

Яркое утреннее солнце освещало комнату, пока я завтракала, окруженная розами в оранжерее из стекла. Садовник поливал их каждое утро, на лепестках роз поблескивала роса.

Хлеб с маслом и молоко, и все это было на посуде из дорогого фарфора из Англии. Цена одной чашки покрыла бы плату за целый год моего обучения. Такую жизнь вели богачи.

Я не была такой. А вот Мо Шао Цянь был богачом.

И он сейчас завтракал, пока я читала газету. Я научилась читать газеты за завтраком из сериалов, что смотрела по утрам. Глава семьи в таких сериалах всегда читал газету, пока ел. Но я была уверена, что они изучали новости, я же читала сплетни о знаменитостях.

Глава первая:

Часть четвертая:

Сян Сю пришла с Любимчиком на поводке. Любимчик – самоедская лайка двух лет – был покрыт белоснежным мехом. Когда он улыбался, то выглядел даже величественнее меня. Сян Сю – домохозяйка, в роду которой явно были филиппинцы, была нанята именно для ухода за Любимчиком. Она была очень терпеливой и заботилась о нем всем сердцем. Она обращалась с ним, как с родным ребенком, учила исполнять различные трюки по мановению руки: сидеть и так далее. Когда Мо Шао Цянь возвращался, она всегда приводила к нему Любимчика.

Мне собаки никогда не нравились. Любимчику я тоже не пришлась по душе.

Я никогда не выгуливала его. Когда Сян Сю приводила его в дом, он пробегал мимо меня, громко облаивая. Он так выводил меня из себя, что я несколько раз всерьез задумывалась от него избавиться.

Но я не могла этого сделать. Мо Шао Цянь купил Любимчика. Он же нанял Сян Сю. И дом этот купил Мо Шао Цянь. И меня он поддерживал финансово.

Когда Мо Шао Цянь гладил Любимчика по голове, тот послушно садился, давал ему пушистую лапу. Я видела, как на ладони Мо Шао Цяня почти пересекаются линии жизни и мудрости. Это и доказывало, что он был хитрым, как старый лис.

Я с ворчанием сунула в рот другой кусок хлеба, как вдруг меня отвлек заголовок в газете – «Стало известно, кто же таинственный парень Су Шаньшань».

Су Шаньшань дебютировала в прошлом году и до этого была неизвестна. Но она ворвалась в киноиндустрию как ураган, победив в номинации «лучшая актриса» на известной церемонии. С тех пор одно ее имя стало признаком качества. Вокруг нее ходили сплетни, что она встречается с загадочным режиссером, что она подписала контракт на съемку в блокбастере.

Долгое время загадку о ее паре обсуждали в газетах, а теперь неожиданно Су Шаньшань вывела его в свет. Как любительница сплетен, я уже была уверена, что это лишь очередная уловка газет ради рекламы ее нового фильма. Но я увидела фотографии. Папарацци были слишком непрофессиональными. Из всех фотографий, что они успели сделать, ни одна нормально не запечатлела лицо мужчины. Даже на самой четкой фотографии видно было лишь спину мужчины и их переплетенные с Су Шаньшань пальцы. Сбоку была приближенная картинка, сосредоточенная на их руках.

О! А почему часы на руке мужчины такие знакомые? И спина его была немного знакомой. Дизайн часов казался особым. Я долго разглядывала фотографии в газете и, наконец, поняла, что часы были турбийоном, шедевром великого часовщика, Франсуа-Поля Журне. Такие часы в Азии были лишь одни. Чтобы только создать эти часы, мастеру требовалось несколько лет. Кто бы делал по несколько одинаковых?

Я взглянула украдкой на богача по другую сторону стола. Он пил кофе, а из-под рукава выглядывали оригинальные часы. Кристалл на поверхности мерцал в лучах солнца.

И сразу в голове замелькали идеи. Во-первых, я увидела свет в конце туннеля. Я так долго ждала момента, когда я смогу вырваться из его хватки. Во-вторых, у него явно был плохой вкус. Су Шаньшань выглядела бледной поганкой на фоне его прекрасной жены. В-третьих, понять его было очень сложно. Я тоже была не так красива, как его жена. В-четвертых, все это было подозрительно. Даже если бы его заметили папарацци, пока он гулял с Су Шаньшань, он был богатым, за его спиной была целая система пиарщиков, он ладил с прессой, и эти фотографии никогда не попали бы в газету. В-пятых, Су Шаньшань не осмелилась бы выйти с ним на публику. Не каждый решится извлекать выгоду из отношений с богачами.

Шестая идея не успела сформироваться, а богач спросил:

- Что ты читаешь? Ты слишком пристально смотришь на газету.

Я спокойно улыбнулась ему и отложила газету, продолжив завтракать. И вдруг он сказал:

- Странные фотографии. Странно, что ты молчишь.

Я чуть не захлебнулась молоком. Нельзя же так пугать людей! Я не осмелилась даже сказать, что узнала его. Я вообще узнала только его часы.

Может, на моем лице проступило виноватое выражение, я чувствовала, как мои бледные щеки розовеют. А он спросил напрямик:

- А что такое? Ты не рада?

У меня не было права обижаться, несмотря ни на что!

Кто я такая? Я лишь его любовница, лишняя в его браке. Я тратила его деньги, он поддерживал меня финансово. Я жила с женатым мужчиной, разрушала его официальный брак. Если обо мне написали бы на популярном форуме Тианя, то меня обозвали бы вселенским злом.

У меня не было права не испытывать счастья. Это право оставалось за его законной женой. И я не хотела забирать этого у нее.

Я ответила:

- Су Шаньшань неплохо играет, мне нравятся ее фильмы. Если будет возможность, мог бы взять у нее автограф для меня?

Мо Шао Цянь издал звук, выражающий недовольство. Я знала, что ему это не нравится. Каждый мужчина хочет, чтобы женщины боролись насмерть ради него. Женщины должны были строить заговоры и использовать всевозможные уловки, как, например, в сериале «Война и красота», в надежде, что он хоть раз взглянет на одну из них с сочувствием.

Я так себя не вела, и ему это не нравилось.

Глава первая:

Часть пятая:

Лучше бы он нашел себе новую любовь и забыл старую. Тогда он мог бы потерять ко мне интерес и откупиться от меня, сказав, чтобы я уходила.

К сожалению, все это было лишь мечтой, которой не суждено сбыться. Мо Шао Цянь быстро сменил тему.

- Что ты покупала вчера?

Я знала, что он это спросит. Потому я даже не смотрела на то, что покупаю, а принесла ему две вещи. У меня определенно было чутье. Воодушевленным тоном я сказала:

- Последняя коллекция из Милана. Но сейчас слишком жарко, я не смогу примерять.

Мой благодетель кивнул. Правило игры: благодетель тратит деньги на того, кто ими пользуется и покупает новую одежду. Меня использовали, чтобы удовлетворить его эго. Я радовала его, тратя его деньги. Порой, правда, я все еще не слушалась его. И мое непослушание я бережно отмеряла. Я словно была кошкой, что легонько царапает кожу руки. Кокетство, женское очарование. Осторожная царапина не истекает кровью, потому что я не хотела его серьезно ранить, чтобы после этого расплачиваться.

Если так продолжится и дальше, я смогу написать руководство из 101 секрета, как стать успешной любовницей, назову его «Моя карьера любовницы». Если это разместить в сети, поднимется шум. Одно имя вызовет ажиотаж, интерес побьет все рекорды.

Он спросил меня:

- У тебя есть сегодня уроки?

- Да, - и я не врала. И все они – важные лекции. Если важного вида профессор, проверяя присутствующих, поймет, что меня нет, мне конец.

- Тогда поужинаем вместе.

Похоже, уходить он никуда сегодня не собирался.

Я ушла в дом, чтобы переодеться и долгое время искала блузку с высоким воротником. Иначе не скроешь множество синяков на моей шее, ужасное зрелище. Я мысленно проклинала Мо Шао Цяня за такую несдержанность зверя.

Я подобрала к блузке джинсы и развернулась, увидев в дверном проеме чудовище, что смотрело на меня с интересом.

- Ты очень похожа на студентку.

Вообще-то, я и есть студентка.

К счастью, пробок по пути не было, я добралась до учебного заведения вовремя. Лю Юэ Инь заняла мне место, мы, как и обычно, сидели на первом ряду. Почему вообще идет борьба за первый ряд? Потому что мы любили учиться.

Не смейтесь.

Согласно оценкам за вступительные экзамены, Юэ Инь и я занимали первое и второе место в классе на факультете прикладной химии. Я потеряла два очка, допустив ошибку в ответе. Юэ Инь была сильнее меня. Она получила идеальный результат. Похоже, комиссия даже не читала ее работу, а приняла ее, увидев ее фамилию.

Если бы в здесь поняли, какой у нее влиятельный отец, его попросили бы пожертвовать на постройку лаборатории или еще чего-то. Но здесь было много влиятельных людей, потому это не использовали.

Когда Юэ Инь решила поступить в этот престижный университет, ее отец очень обрадовался. Он мог от радости взлететь в небо и достать дочери звезду. Юэ Инь тогда сказала мне: «Мой отец постоянно занят своими делами, он даже ни одного родительского собрания не посещал, потому ничего не знал о моих оценках. Он уже думал потратить деньги и отправить меня в Америку в какой-нибудь захудалый колледж. А я стала лучшей студенткой здесь».

Потому на ее двадцатый день рождения он купил ей вертолет.

Мы были на первом курсе, осталось еще несколько лекций. Мы редко пересекались со студентами других курсов. Огромная аудитория, где ряды парт располагались ступеньками, была полня шума. Профессор говорил у кафедры, студенты спешили записывать его слова, передавали друг другу записки, слушали музыку в наушниках, писали сообщения, читали книги… Некоторые пришли учиться, некоторые просто сидели здесь. Так всегда.

Через стул от Юэ Инь сидел симпатичный парень. Негласное правило: между тобой и незнакомым человеком должно оставаться свободное место. Профессор же не обращал внимания на такие мелочи.

Я с восхищением поглядывала на него, делая заметки по лекции. Окна аудитории выходили на юг, солнце заливало комнату, свет падал на три первых ряда. Черные волосы красавчика мерцали золотом в свете солнца. Он крутил в руке ручку.

Я сверлила взглядом ручку и поймала себя на мыслях о Сяо Шане. Он научил меня крутить ручку. Научил, как нужно держать ее и двигать указательным и средним пальцем, научил хитростям, научил тому, как управлять скоростью вращений ручки…

У Сяо Шана были длинные тонкие пальцы, холодные, когда он касался моей руки, и мое лицо пылало. Эти прикосновения шестнадцатилетнего подростка были самыми лучшими моими воспоминаниями.

Осень, не зря говорят, что осень располагает к грусти. Солнечное утро было осенним, и я думала о Сяо Шане.

О нем я думала, когда мне было совсем грустно. Такое настроение было у меня весь день. У меня даже не было аппетита, чтобы есть любимые «Четыре мясных шарика счастья». Юэ Инь взглянула на меня и спросила:

- Страдаешь без любви? Разве твой парень не вернулся?

Я тяжело вздохнула и призналась:

- Я думала о своей первой любви.

- У тебя есть парень, а ты думаешь о первой любви? Ты не человек.

- Но моя первая любовь далеко… Он на другой стороне земного шара, конечно, я думаю о нем…

- Как далеко? За Тихим океаном? Возле Атлантического? Индийского? Где он? Если все так, то почему ты не бросишь парня и не поедешь за ним?

Я снова вздохнула.

- Он в университете, что напротив нашего.

- Черт! – вспылила Юэ Инь, она даже забыла про еду, забыла о себе и указывала на меня палочками для еды. – Ты не можешь даже по ступенькам подняться. Тебе просто нужно выйти через западные врата и войти в восточные врата его кампуса. И все! А ты здесь мечтаешь! Черт, к чему были слова про то, что он на другой стороне земного шара?

Юэ Инь права. Он на другой стороне земного шара.

Пусть мне плохо, но я не пойду к Сяо Шану. Даже если это убьет меня, я не пойду.

Я лучше навеки запру чувства в сердце.

Глава вторая:

Часть первая:

На втором году старшей школы я перевелась в современную старшую школу с множеством лабораторий. Обычно туда не принимали учеников, что переводились посреди обучения, особенно, не местных. Но мой дядя задействовал все связи, чтобы меня приняли. Я тоже постаралась. На собеседовании завуч по образовательной работе устроил мне проверку. Когда я закончила с тестом по математике, он убрал листы с проверкой по химии и физике и сказал:

- Все хорошо. Больше нет нужды в тестах. Днем приступаешь к занятиям.

Я любила учиться, потому что больше мне было нечем заняться.

После смерти родителей я полгода отказывалась говорить. Дядя вспоминал, что услышал от меня слова тогда, когда я закрылась на балконе, чтобы выучить английский.

До перевода в другую школу я была прекрасной ученицей на уроках английского. Я даже не помнила, какую тему учила тогда на балконе. Зато мой первый урок английского в новой школе я прекрасно помнила. Все учителя английского были иностранцами. Моя учительница была старой леди из Англии. Когда я ответила, она прокомментировала мое произношение и сказала, что у меня слишком сильный китайский акцент. Мое лицо пылало, я опозорилась впервые.

Меня было тогда сложно ранить. Я потеряла родителей. Потеряла семью. Потеряла все счастье в жизни. Я жила с дядей, думая о каждом шаге, что делаю, скрывая свои печали. Я научилась вести себя так, как нравилось жене дяди, радовала младшую кузину и помогала ей с подготовкой к олимпиаде. До шестнадцати я была гордостью родителей – их единственной принцессой – такой ученицей гордились учителя, родственники видели во мне идеального ребенка. Но все ушло. Все, с чем я была связана, исчезло. Ради чего теперь зарабатывать хорошие оценки, если я уже не увижу маму с папой?

После школы я пряталась на стадионе и плакала. Кто-то бегал по клетчатым дорогам на стадионе неспешным темпом за моей спиной. Я сидела на траве, отвернувшись от дорожек, уткнувшись головой в колени, глядя, как слезы капают на землю. Я вспоминала многое. Чаще всего – детство, когда мама с папой водили меня в парк, катали на лодочке, на машине на аккумуляторе, покупали воздушные шарики. А еще была сахарная вата, огромная, пушистая, как облака. Стоило укусить ее, и все лицо становилось липким от сахара. Папа любил фотографировать меня в обидные моменты. Все фотографии можно было сложить в фильм. За год папа успевал как раз накопить целый фильм из фотографий со мной.

Я плакала и даже не заметила, что ко мне приблизился парень, пока передо мной не появились его кроссовки. К его белой обуви прилип листик. Он склонился, смахнув правой рукой листик, и протянул мне пачку одноразовых платков левой рукой.

Я застыла на миг, не спеша забирать платки. Он положил пачку на траву и ушел.

На следующий день я увидела его на ряду за мной. Его звали Сяо Шан.

Отец его был иностранным дипломатом. Двенадцать лет он жил за границей, потому говорил на оксфордском английском и мог легко спорить со старой леди на уроке. Математику он знал еще лучше. Даже я смотрела на него с восторгом. Более того, он не старался тяжко, чтобы все знать, а был одаренным от природы гением. В десятиминутные перемены он успевал побегать с мячом по площадке для баскетбола во дворе. Однажды он пришел на урок математики позже звонка, тяжело дыша, и встал в дверях, чтобы сообщить о своем появлении. Наш учитель математики, Лао Бэнь, обычно ненавидел опоздавших. Он повернул голову, взглянув на Сяо Шана, и никак не отреагировал. Без его разрешения Сяо Шан стоял в дверях, как статуя божества у входа. Чуть позже Лао Бэнь начал раздавать прошлую контрольную работу. У него была привычка возвращать работы по порядку от самых высоких оценок до самых низких, громко вызывая ученика и сообщая оценку. Это было жестоко для учеников, что получали низкий балл. Но ему было плевать на это. Он любил расставлять людей по порядку по оценкам.

И первым Лао Бэнь назвал Сяо Шана с его идеальными 150 баллами. Лао Бэнь повернулся, взглянув на него в дверях, и неохотно сказал:

- Почему ты там стоишь? Заходи.

Весь класс давился смехом. Сяо Шан взял свою работу из руки Лао Бэня и вежливо сказал:

- Спасибо, Лао Ши.

В этой школе было много талантливых учеников, но таких, как он, были единицы. Многие девушки в нашем классе были влюблены в Сяо Шаня, сердца в его появлении бились чаще. А кто бы не мечтал о таком выдающемся парне? Я не мечтала. Я была не в таком состоянии. После смерти родителей мне было тяжело воспринимать мир. И хотя он сидел прямо за мной, я редко говорила с ним, лишь несколько раз попросив взглянуть записи по английскому.

Ши - учитель

Глава вторая:

Часть вторая:

Лучше я узнала Сяо Шана во время зимних каникул. Старая учительница английского разделила класс на группы, чтобы участвовать в постановке пьес Шекспира, которая стала домашним заданием на зимние каникулы. В группы она нас разделяла по рядам, на которых мы сидели. Одна группа выбрала «Ромео и Джульетту», другая – «Сон в летнюю ночь», еще одна – «Гамлета»… Мы с Сяо Шаном оказались в одной группе, мы выбрали «Венецианского торговца». А в конце Весеннего фестиваля [1] каждая группа должна был представить перед всем классом свое выступление и оценить другие.

Я полюбила время репетиций во время зимних каникул. Это означало, что мне не нужно оставаться в доме дяди. Весенний фестиваль приближался, и я все сильнее чувствовала себя бездомной. Жена дяди постоянно ворчала о том, что нужно сделать до Нового года, младшая кузина страдала, желая новый ноутбук. Еще несколько лет назад ноутбуки не были так распространены. У младшей кузины уже был ноутбук «Леново», но она рассказывала, что у кого-то в ее классе есть новенькая модель «Сони». И дядя пообещал, что если она сдаст экзамен и войдет в 20 лучших, то он купит ей новый.

Кузина же оценками всегда была где-то в тридцатых местах.

Она поджала губы. А дядя сказал:

- Кривись, сколько хочешь. Посмотри на старшую сестру. Она никогда не просит у меня такие покупки. Я хотел бы купить ей телефон, но она и от этого отказалась.

Жена дяди уже выглядела раздраженной, и потому я вклинилась в разговор:

- Шуай Шуай еще маленькая. Она может использовать для учебы компьютер.

Младшая кузина вцепилась в руку дяди и заговорила с мольбой:

- Вот видишь, папа! Даже она так говорит.

Глядя на кузину, я только сильнее ощущала печаль. Во время прошлого Весеннего фестиваля и тоже тянула маму с папой за руки, прося их. Но теперь уже они ничего не смогут мне купить.

Я стала чувствительной и очень ранимой. Я любила уходить куда-то и страдать.

Большая часть репетиций проходила в доме Сяо Шана. Его дом был просторным, а из взрослых там были лишь бабушка с дедушкой.

Порой нас угощали там корешками лотоса со сладким рисом, порой – клейким рисом, иногда – пельменями…

Еда была невероятно вкусной. Бабушка Сяо Шана была с юга, потому готовила блюда той кухни. Я была единственной девушкой в группе, потому бабушка была со мной мягче, чем с остальными, стараясь хорошенько меня накормить.

А я все еще не привыкла к суровым северным зимам. Из-за сухого воздуха у меня часто шла носом кровь. И однажды мы репетировали свои фразы, когда одноклассник закричал:

- Боже, Тун Сюэ, у тебя кровь идет из носа.

Я опустила голову, и капли крови упали на вязаный свитер… белый свитер. Красная кровь на белой поверхности смотрелась ужасно. Я боялась вида крови, и тело тут же ослабело, я едва не потеряла сознание. Сяо Шан помог мне дойти до ванной, придерживал мне волосы, пока я холодной водой протирала шею. Бабушка тоже помогала, вытирая полотенцем воду с шеи. Она приговаривала:

- Бедный ребенок! На нее даже смотреть больно.

Прохладная рука Сяо Шана касалась моей шеи ледяной водой. Он гладил шею, а кровь продолжала капать в раковину. Поток воды смывал ее, и от шума мне становилось только хуже. Я видела, как вода уносит кровь. Он периодически спрашивал:

- Как ты себя чувствуешь? Почему кровь все еще идет?

Бабушка заворчала на него за нетерпеливость, а потом нащупала у меня пульс. Она немного зажала вену, но потом попросила Сяо Шана так сделать.

- Ты сильнее меня. Прижми слегка пульс, тогда кровотечение уймется.

Его рука оказалась сильной, пальцы яростно сдавили вену, на моих глазах выступили слезы. Он тут же отпустил, увидев мою реакцию. Бабушка возмутилась:

- Зачем столько силы? Это ведь девичья рука, она нежная.

И хотя я плакала и истекала кровью, я попыталась помешать бабушке ругать его.

- Ничего страшного. Он хотел быстрее помочь мне передавить поток крови.

Сяо Шан вдруг рассмеялся.

- Передавить? Что за странное слово?

Бабушка ударила его.

- Он еще и смеется!

Я уже не помнила, когда у меня остановилась кровь. Я помнила лишь, что в носу у меня были шарики из ваты, а я съела несколько пирожных с мармеладом. Бабушка посоветовала мне съесть их:

- Мармелад из ююбы улучшает кровь, ешь его побольше.

1 – также известен как Китайский Новый год.

Глава вторая:

Часть третья:

Никогда не забуду дни, что мы провели за репетициями пьесы, в основном, из-за доброты, что бабушка Сяо Шана проявила ко мне. Она была очень хорошей со мной.

Когда до Весеннего фестиваля оставалось всего ничего, слова наших ролей были выучены на отлично. В один из дней репетиция закончилась раньше, и я не помню, кто это предложил, но мы пошли на каток. Я прибыла с юга, потому не знала, как кататься на коньках. С тех пор, как мы начали репетировать, наша небольшая компания сдружилась, и отношения эти были нерушимыми, они были прочнее стали. Несколько ребят настояли, чтобы я все равно пошла с ними. Даже Сяо Шан сказал:

- Мы там будем, ты не упадешь.

Обув коньки, я не знала, как сделать первый шаг. Одноклассники взяли меня за руки, я осторожно ступила вперед. Они увеличились скорость, и я хотела кричать от страха. Один из одноклассников потерял терпение и, обернувшись, позвал Сяо Шана.

- Держи ее, - и обратился ко мне. – Сяо Шан прекрасно катается.

Сяо Шан учил меня с невероятным терпением. Он делал шаги назад, описывал, как мне себя вести в том же стиле, что и рассказывал решение задачи по математике. Он всегда излагал все последовательно, его мысли не путались, а объяснения получались понятными и простыми.

А, когда он похвалил меня, я покраснела.

- Просто я умею кататься на роликах, потому смогла держать равновесие.

Отец купил мне первые ролики, когда приехал из командировки в США. Я все еще помню, что они были розовыми. Отец любил покупать мне розовые вещи, потому что считал, что девочки должны любить нежный розовый цвет. Ролики были большими, потому я смогла носить их несколько лет. Позже похожие ролики начали продавать в Китае, но они выглядели проще. Научил меня кататься тоже отец. Он держал меня за руку, и я каталась по баскетбольной площадке перед нашим домом. Через несколько лет у меня уже получалось отлично.

Я резко упала. Сяо Шан помог мне встать и пожурил:

- О чем ты думаешь? Ты еще не научилась кататься, так что не отвлекайся.

Я молчала. Порой я спрашивала его о непонятных местах в английском тексте, и он полдня объяснял мне вопрос, но мыслями я была далеко. Он терялся и думал, что я глупая. Мне еще никогда не говорили, что я глупая. Все учителя раньше хвалили мою любовь к учебе. Но рядом с Сяо Шаном я всегда выглядела глупо, потому что он был слишком умным.

Он боялся, что я снова упаду, потому больше не отпускал мою руку, удерживая меня, пока я медленно катилась по льду. В тот день дул ветер, но я не чувствовала его холод. На мне даже не было шапки. Лишь шарф был обернут вокруг шеи и головы. Я была уже почти взрослой, и меня никогда еще так долго не держал за руку парень, пусть мы и были в перчатках. Я вспомнила о последнем разе, когда меня держал за руку мальчик. Это было в начальной школе во время выступления первого июня, в международный детский день. И от этой мысли мое сердце забилось быстрее, слишком быстро, это даже доставляло неудобство. Сяо Шан же выглядел спокойным, хоть и крепко держал меня за руку, словно он был с младшей сестрой или одноклассницей. Впрочем, я и была его одноклассницей. Я больше не поворачивала голову, чтобы посмотреть на него, сосредоточившись на том, чтобы вести себя естественно.

После катка мы отправились в магазинчик, чтобы выпить чая с молоком. С чашками, над которыми поднимался пар, мы вдыхали приятный аромат напитка. Все начали обсуждать планы на Новый год, кто-то даже предложил ходить на фестиваль в храм. Я не издала ни звука, сосредоточившись на чае. Когда я съела шарик тапиоки, я вдруг услышала голос Сяо Шана:

- Ой, у тебя лицо замерзло!

Я коснулась щеки. Там был участок, что ощущался твердым и шершавым. У меня никогда еще не было обморожения. Я слышала, что из-за этого кожа может трескаться, могут появиться язвы. Если я не избавлюсь от обморожения, я испорчу свое лицо? Я отставила чашку с чаем и принялась тереть шершавый участок, делая поскорее избавиться от него. Сяо Шан сказал:

- Не три. Чем больше трешь, тем хуже будет. У меня есть дома змеиное масло, нам дали родственники. Я принесу завтра. Намажешь его два раза, и все пройдет.

На следующий день был канун Нового года. Мы заранее договорились, что репетиций не будет от кануна Нового года до пятого января, чтобы все смогли праздновать. Мне показалось тогда, что он говорил это в общем. Я не думала увидеть его в канун Нового года. Я не ожидала услышать телефонный звонок, когда только встала с кровати. Младшая кузина еще спала, потому жена дяди, испугавшись, что звук разбудит ее, поспешила взять трубку. Она недолго слушала, а потом позвала меня:

- Это тебя.

Глава вторая:

Часть четвертая:

Я боялась, что жена дяди разозлится, потому редко давала номер телефона, потому не знала, кто может звонить мне в канун Нового года. Когда я нервно ответила по телефону, то услышала голос Сяо Шана.

- Боже, твой номер так сложно найти. Пришлось спрашивать у президента класса.

Жена дяди сидела на диване рядом со мной, то скользя по мне взглядом, то буравя пристально. Мне ни разу не звонили одноклассники-парни. Я боялась, что она не так поймет, потому поспешила спросить:

- Я думала, сегодня нет репетиции?

- Ты уже забыла? Я же говорил, что принесу тебе змеиное масло. Можешь выходить и забирать.

Я не знала, что сказать.

- Ох…

Он сказал:

- Я буду ждать у входа на станцию Фусинмэнь.

Эта станция метро была ближе всех к дому дяди. Идти туда минут десять. И я тут же согласилась:

- Хорошо.

Я повесила трубку и сказала жене дяди, что нам нужно исправить сценарий пьесы, потому меня позвали одноклассники. Я не знала, почему вру ей. Может, если бы я сказала, что одноклассник решил принести мне змеиное масло, она не так поняла бы.

Но жена дяди не придала этому значения. А вот дядя спросил:

- И где вы собираетесь?

- В Лонгуань. Далековато отсюда.

Я не покраснела, сердце не стало биться быстрее, когда я продолжила врать. Сяо Шань жил в районе Гончжуфэнь, и он сам сказал, что будет ждать на станции метро. Но ложь никто не заметил.

- Если будут пробки, я могу не успеть к ужину.

Я хотела, чтобы у меня стало больше времени, чтобы побродить по улице, даже если бы пришлось заходить в супермаркет. Я хотела погулять в одиночестве.

Жена дяди сказала:

- Постарайся прийти пораньше. Скоро ведь Новый год.

Напоследок дядя дал мне сто юаней, пока я обувала туфли. Я не хотела брать его деньги.

- Бери. Если будут пробки, и ты не успеешь к ужину, купишь себе гамбургер.

Он протягивал деньги, а я отпихивала его руку, а жена дяди, наблюдая за нами, улыбнулась:

- Твой дядя хочет дать тебе деньги, не отказывайся. Мы же не чужие.

Мне пришлось после этого принять деньги.

Я отправилась на станцию с сотней юаней в кармане. Сяо Шана было видно издалека. Он был высоким и длинноногим и выглядел впечатляюще.

Я помахала ему. Было прохладно, но он даже не надел под пальто свитер, да и пуговицы пальто были расстегнуты на воротнике, показывая вязаный шарф. Увидев меня, он широко улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

- А ты быстро.

Я была в шапке, но забыла шарф. Лицо пылало от холодного ветра, пока я спешила к нему, особенно, в зоне, где я обморозила кожу. Я потерла руками лицо и спросила:

- Где масло?

В ответ он даже не двинулся, только спрятал руки с карманы.

- Я еще не ел. Можешь отблагодарить завтраком.

В голове всплыло слово «удача». К счастью, у меня были сто юаней, что дал мне дядя. Я сказала:

- Тогда в Макдональдс.

Он не возражал.

- Отлично!

Я не ожидала, что Сяо Шан будет таким голодным. Он в одиночку съел целых два набора, но даже не выглядел сытым. К счастью, о третьем он не попросил, иначе мне не хватило бы денег. Он ел быстро, но очень медленно пил. Он не успел допить даже один из двух горячих напитков, что входили в наборы. Я же ела медленно. И пока я медленно жевала еду, он медленно пил. Я была наедине с парнем и даже не знала, что сказать. Я смотрела, как двигаются его ресницы. Он был таким сосредоточенным, пока потягивал напиток через трубочку, его длинные ресницы дрожали, словно на них танцевали невидимые феи. И вдруг мне стало страшно на него смотреть. Я схватила салфетку и опустила на нее взгляд.

Я свернула из нее толстого журавлика оригами. Сяо Шан внезапно рассмеялся и отпустил соломинку, сказав:

- Что это? Гадкий утенок?

Я растерялась. Хотя он и получился пухлым, но оставался журавликом оригами, так ведь?

Он забрал журавлика и развернул салфетку.

- Ты неправильно его сложила.

Он сделал нового журавлика, и этот был красивее. Когда он ушел в уборную, я боролась с желанием взять журавлика и спрятать себе в карман. Когда я все же забрала его, Сяо Шан вернулся и помахал мне.

- Идем.

Покинув заведение, мы остановились на углу улицы на пронизывающем холоде. Он передал мне змеиное масло. Маленькую стеклянную бутылочку с круглой крышкой. Сосуд был изящным, полным маленьких деталей. А внутри желтое масло застыло из-за мороза.

- Спасибо.

Он спросил:

- Ты ведь живешь неподалеку?

Глава вторая:

Часть пятая:

Я кивнула.

Он пару секунд молчал, а потом сказал:

- Ладно, мне пора на метро.

- И я уже пойду.

- Пока!

- Пока.

Я развернулась и медленно пошла прочь, сунув руки в карманы пальто. Один карман был тяжелее из-за пузырька со змеиным маслом, в другом же кармане лежал журавль оригами. После нескольких шагов я вдруг услышала, как меня кто-то зовет. Я обернулась, и увидела, как Сяо Шан бежит ко мне с широкой улыбкой, открывавшей белые зубы.

- Забыл пожелать тебе счастливого Нового года.

Канун Нового года. Я улыбнулась ему.

- Счастливого Нового года.

Я стояла и смотрела, как он уходит, исчезает в потоке прохожих. Он шагал очень быстро. И хотя небо было пасмурным, мне казалось, что на него падает сквозь тучи луч солнца. Потому его силуэт был заметен даже в толпе.

Я долго бродила по улицам в тот день, а в дом дяди вернулась, когда небо начало темнеть в сумерках. Оказавшись дома, я увидела, как жена дяди готовит на кухне, а он помогает ей, пока младшая кузина смотрела телевизор, устроившись на диване. Я снова ощутила себя чужой в этой уютной семейной атмосфере. Я прошла на кухню, поздоровалась с дядей и его женой и удалилась в свою комнату.

Журавлик оригами, когда я его вытащила из кармана, успел помяться. Я попыталась выровнять его, зажав между страницами дневника. Я не очень любила писать в дневнике, потому я лишь подписала на бумажном журавлике дату.

- С днем рождения, Тун Сюэ.

Эти слова я сказала самой себе. Из гостиной громко шумел телевизор, за окном вдалеке промчалась машина, ведь моя спальня выходила на проезжую часть, потому в комнате всегда стоял шум. А я впервые за шестнадцать лет проводила день рождения в одиночестве. Никакого торта, подарков, пожеланий и теплых улыбок родителей. Теперь все мои дни рождения будут такими.

Когда каникулы закончились, наша постановка «Венецианского купца» проиграла «Ромео и Джульетте» с небольшим разрывом. Девушкой, игравшей Джульетту, была Ли Жисянь [1]. Согласно значению своего имени, она была элегантной и внешне, и в поведении, красавицей со щедрым сердцем. Она была примерной ученицей на уроках английского, как-то даже представляла нашу школу в городском соревновании по английской речи для средних классов. Некоторые называли ее прекрасным цветком нашей школы (то есть, самой красивой девушкой), но здесь таких было несколько, потому определить самую красивую было сложно. Но ее исполнение Джульетты вызвало бурю аплодисментов класса. Она была потрясающей. Но забрала на себя почти все внимание с Ромео.

Позже учительница английского выбрала самых сильных исполнителей, чтобы они сыграли «Ромео и Джульетту». Сяо Шан стал Ромео, а Ли Жисянь осталась Джульеттой. И теперь пьеса была полна красивых парней и девушек, хорошо владеющих английским. Следующие два года эта пьеса исполнялась при каждом посещении гостей и важных лиц школы.

Обморожение на моей коже прошло. Хотя змеиное масло пахло ужасно, но после нескольких использований оно помогло. Я даже не использовала всю бутылочку, а все уже исчезло. С новым семестром учеников пересадили. Сяо Шан больше не сидел рядом со мной. Он все еще бегал на баскетбол на переменах. Он был постоянно занят после уроков: репетиции «Ромео и Джульетты» с Ли Жисянь, тренировка для олимпийских соревнований… Я же все свое время посвящала учебе. Порой я просила у Сяо Шана тетради по английскому, потому что у него все было понятно записано. Хотя редкие ученики просили у него записи.

Моим любимым предметом была математика, к тому же, я была любимой ученицей учителя по математике (Лао Бэня). А больше всего Лао Бэню не нравился Сяо Шан. И хотя у него были прекрасные оценки, он был непослушным учеником. Когда Лао Бэнь давал задачу, он всегда вызывал к доске меня и Сяо Шана, чтобы мы решили ее там. Мы решали одну задачу разными способами. Мой способ был самым надежным, а Сяо Шан выбирал самый простой. Чтобы сократить время, он всегда использовал самые смелые ходы, которые никто не ожидал, словно сражался с самыми опасными техниками мечом. Я же следовала проверенными способами, чтобы избежать ошибок. Лао Бэню нравилось смотреть, как мы соревнуемся, решая задачу. Если я решала раньше Сяо Шана, он награждал меня улыбкой. Если быстрее справлялся Сяо Шан, он стоял, сцепив руки за спиной, и смотрел, как я дописываю в ускоренном темпе последние шаги, словно он был старым наставником в фентези мире и боялся, что его ученик проиграет в схватке противнику. Я же тоже любила решать задачи с Сяо Шаном, мы стояли у доски рядом. Мел царапал твердую поверхность доски, краем глаза я улавливала ряды цифр, написанные им, а сам он был полон духа соперничества, что передавался мне, приятное ощущение расцветало в груди. Я всегда стремилась победить его, но мы заканчивали почти одновременно. Но в тех случаях, когда все же определялся победитель, он по количеству побед меня опережал.

1 – Жи-сянь получилось из иероглифов китайской пословицы «жи тай сянь я», что означает элегантный и телом, и душой.

Глава вторая:

Часть шестая:

Как-то раз, когда мы решили задачу, мы вернулись за парты. Лао Бэнь сказал приятные слова:

- Нужно просто ставить их в пару, и мы получим идеальное решение, - он не совсем правильно подобрал слова, и класс покатился со смеху. Я густо покраснела и не осмеливалась поднимать голову остаток дня. Слова еще долго помнил мой класс, даже некоторые ученики из других классов помнили известные слова Лао Бэня. Но редкие одноклассники подтрунивали надо мной и Сяо Шанем. Я решила, что они думают, что мы все же не подходим друг другу. Сяо Шан был выдающимся и умным, а я была обычной среднестатистической хорошей ученицей. Зато несколько учеников смеялись над Сяо Шанем и Лин Жисянь. Девушки обычно говорили ей:

- О, Джульетте, где же твой Ромео? – а парни порой, когда стояли с Сяо Шанем в коридоре, а мимо шла Лин Жисянь, говорили:

- О! Джульетта, Ромео здесь!

Лин Жисянь была очень доброй. Она не обижалась на эти насмешки. Чаще всего она склоняла голову и улыбалась тем парням. У нее был сильный характер. Теплый и добрый темперамент. У нее было много друзей. Но не множество девушек, а много хороших друзей-парней.

На свой день рождения Сяо Шан пригласил весь класс в «Пицца Хат», потому что выиграл приз в олимпиаде. Классный руководитель был в восторге. Он понимал, что Сяо Шану теперь будет проще поступить в престижный университет. И он решил дать нам возможность пойти куда-то всем вместе. Это была самая веселая встреча класса, даже лучше, чем наши посиделки после вступительных экзаменов. Все потому, что это был второй год старшей школы, мы хотели собраться с силами перед последним и самым страшным годом. Потому такие перерывы теперь будут очень редко.

После «Пицца Хат» классный руководитель и несколько учителей ушли. А мы решили пойти в ресторан-барбекю, но не есть, а пить. Парни в тайне пили там пиво, а девушки – кока-колу. Не помню, что я ела тогда, но помню, что одноклассник с кличкой Обезьяна настаивал, чтобы Сяо Шан пил с ним. Сяо Шану пришлось пару раз выпить, но все же отказаться продолжать. Вмешалась Лин Жисянь:

- Не заставляй его пить. Или он будет пьяным.

Хо Юдон с болью на лице пробормотал:

- О, Ромео, Ромео! Зачем же ты Ромео?

Все рассмеялись от странной интонации голоса Обезьяны. А он сказал:

- Если не пьет Ромео, то пьет Джульетта! Почему бы тебе не помочь? – она уже хотела взять стакан пива, но Сяо Шан отобрал его.

- Все хорошо. Я выпью.

Сяо Шан отклонил голову и медленно выпил стакан пива. Все девушки хлопали, а парни свистели. После этого Обезьяна криво улыбнулся и схватился за его плечо.

- И это хороший персонаж пьесы!

Я сидела в углу и ела крылышки-гриль. Они были такими острыми, что мне приходилось постоянно запивать их водой, желудок побаливал.

Разошлись все не так и поздно. Все разделились на группы по три и пошли домой. Я жила в другой стороне, потому собиралась в одиночку идти на станцию, чтобы поймать последний поезд домой. Но вдруг меня догнал Сяо Шан и сказал:

- Я пойду с тобой.

Я спросила:

- Ты разве живешь в западной стороне?

Он сказал:

- Родители вернулись, потому я иду домой, - он поторопил меня. – Скорее! Иначе мы пропустим последний поезд.

Мы спешно пробежали стометровку до станции. Пока мы спускались в подземку, слышали гул приближающегося поезда. Мы бежали изо всех сил. Когда мы оказались на платформе, послышался писк раскрывающихся дверей. Они собирались закрыться на нас, и Сяо Шан стрелой ворвался в вагон, схватил меня за руку и втащил за собой. Я чувствовала, как закрываются двери, они чуть не прищемили мои волосы.

Я прижалась к его груди. Под мягкой тканью футболки слышалось биение его сердца. Тук, тук, тук, тук… Его сердце билось быстрее моего. Мы быстро бежали, и теперь никак не могли перевести дыхание. Я ощущала от него слабый запах пива. Он был намного выше меня. Его дыхание касалось моей макушки, раздувая волосы на лбу. Кожу покалывало. Я чувствовала, что краснею от шеи до кончиков ушей. Я не могла взять себя в руки, лишь подняла голову. Он тоже смотрел на меня. Его глаза потемнели и сверкали, на меня словно сыпались звезды с ночного неба, а я уже не знала, как дышать.

Я потеряла счет времени. Сяо Шан все же отпустил меня. Но взял меня за руку. Я не осмелилась поднять голову, но попыталась вырваться. Он держал меня крепко. Он сказал:

- Здесь есть место.

Я пробормотала:

- Это неправильно.

- Да, - он улыбнулся и сказал. – Мы едем не в ту сторону.

Я могла лишь безмолвно смотреть, услышав объявление об остановке. Мы ехали не туда. Я думала лишь о беге, преследовала его, спешно выхватила свой пропуск. Но даже не поняла, что он пошел не на ту платформу, а просто последовала за ним на другой поезд.

Он же был радостным, даже смеялся. Я не понимала причину такой радости, но я никогда не забуду его смех. В свете вагона его лицо было немного размытым из-за игры теней. И даже после стольких лет я еще вспоминаю его смех в мечтах.

Глава третья:

Часть первая:

Днем шофер Мо Шао Цяня подозвал меня, чтобы узнать, должен ли он приезжать и забирать меня после занятий. Вполне в стиле Мо Шао Цяня. Люди, которых он нанимал, не упускали шанса повести себя так же, как он. Хотя снаружи они вели себя невероятно вежливо. Я так же вежливо ответила, что ему не нужно приезжать. Я могла дойти сама.

Мо Шао Цянь в городе бывал редко, мог отсутствовать от десяти дней до двух недель. Но он был богатым, у него оставались здесь машина и шофер. А еще дом, собака и я. Заметьте, я шла после собаки.

Вечером я шла в толпе учеников по двору. Казалось, все куда-то спешили, кто-то направлялся в кафетерий, кто-то – за водой. Забавно смотрелись ученики с книгами в одной руке и пустой емкостью для воды в другой, но это было нормально. Ученики спешили в разные места, порой с ними шли друзья, что весело общались. Когда рядом не было Мо Шао Цяня, я могла оставаться в общежитии. Как и те ученики, я шла за водой в наушниках, слушая музыку.

Пока я переходила улицу, меня чуть не сбила машина, потому что посреди переход я замерла, увидев Сяо Шаня. Я не была уверена, что это был он, ведь не смогла толком разглядеть. Только спину, что могла принадлежать ему, на другой стороне улицы. Я не могла даже шагнуть вперед, потому что поток машин разделял нас, я осталась на островке посреди дороги. Я не знала, врут ли мне глаза, или обманывает разум.

Я была потерявшейся, смутившейся, и явно не в себе. Может, не стоило думать о нем. Я не должна была думать о прошлом. Хотя наши университеты были рядом, буквально через улицу, я никогда его не видела. За прошедшие три года он стал словно пузырек, что уже испарился в бесконечном море людей. И я убедила себя, что больше его и не увижу.

Я направилась в сторону, где видела его. Я шла следом на большом расстоянии, хоть и понимала, что его там не будет. И я все же сдалась. Даже если это была спина Сяо Шана, что с того?

В вагоне метро я склонилась к поручню и вспоминала ночь, что случилась много лет назад, когда мы с Сяо Шанем бежали за последним поездом в расписании. Я все еще помнила, как у нас колотились сердца. И сейчас я понимала, что судьба ясно намекнула нам о будущем. С самого начала мы с Сяо Шанем выбрали ошибочное направление, а потому не могли вернуться туда, куда хотели бы попасть.

Я вернулась в поместье, и Мо Шао Цянь попросил меня переодеться к ужину. Так лучше. Я была в ужасном настроении сегодня. Если бы мне пришлось остаться с ним дома наедине, я могла нечаянно сорваться и показать что-то не то.

Мы прибыли в ресторан при крутом клубе, и я поняла, почему он привел меня сюда.

Ужин сегодня оказался выставкой любовниц богатых мужчин. Всего четыре человека сидели за столом, а женщин было пять. Один привел сразу двух прекрасных дам, что сидели по обе стороны от него. Когда мы с Мо Шао Цянем вошли в частную комнату, то услышали, как кто-то насмешливо сказал:

- Директор Ван интересен сегодня. По двум зайцам выстрелил.

Я узнала директора Ванна. Он был в новостях два дня назад, потому что перерезал ленту вместе с городским мэром.

Я никак не отреагировала, ведь Мо Шао Цянь никогда не брал меня на такие мероприятия. Официальные вечера были не для меня, ведь я даже не была его женой. А такие собрания, как сегодня, были шансом похвастать женщинами. Я же была лишь студенткой, вряд ли мною можно было похвастать.

Пригласил всех директор Ван, он сидел во главе стола. Я не забыла, как училась этикету. Я понимала, как за столом сидят хозяин и гости.

Похоже, богачи уже устали есть изысканные морепродукты, потому что вся еда была приготовленной, а не сырой. Вкус был невероятным. Мужчины толком не говорили, сосредоточившись на блюдах и напитках.

Я боялась сказать что-то не так и причинить неудобства Мо Шао Цяню, потому сосредоточилась на еде и старалась почти ничего не говорить. Дамы, которых привел директор Ван, были неописуемо красивыми и на вид были не старше меня. Поражало их пристрастие к алкоголю. Они поднимали бокалы с вином и постоянно произносили тосты в честь директора Ванна.

Они общались с Мо Шао Цянем. Я задумалась, где директор Ван нашел этих искусительниц-богинь. Они напоминали сестер Ю из «Сна в красном тереме»*. И, присмотревшись к происходящему на вечере, я поняла, что почетным гостем был Мо Шао Цянь, а остальные были приглашены лишь для сопровождения.

Дамы развлекали всех своим вниманием. Никто не чувствовал себя лишним. Они умудрились развеселить нескольких мужчин так, что они громко смеялись, даже девушки за столом улыбались, глаза их сверкали. Только не Мо Шао Цянь.

И дело было не в том, что у дам не хватало способностей, чтобы развеселить его. Просто он привык быть Мо Шао Цянем. Похоже, его поведение показалось для двух дам поражением. И они без предупреждения сосредоточили свое внимание на мне. Одна из них, подняв бокал с вином, сказала нежным тоном:

- Никогда не видела эту маленькую сестренку. Раз это наша первая встреча, выпьем за это.

* - один из четырех классических китайских романов. Сестры Ю были известны своим развратным поведением и умением соблазнять.

Глава третья:

Часть вторая:

Я не успела отреагировать, а она опустошила бокал вина. Я не знала, что делать. Другая женщина вмешалась:

- Пока все развлекаются, почему бы директору Мо и мисс Тун не выпить вместе, чтобы мы могли присоединиться к тосту?

Как можно пить алкоголь, словно воду?

Я растерялась. Меня осадили со всех сторон, но я умудрилась взглянуть на лицо Мо Шао Цяня. Я не хотела многого, но знала, что стоит ему немного нахмуриться, как они от меня отстанут. К сожалению, лицо его не изменило выражения. А женщины пытались уговорить меня выпить еще. Как я одна могла им давать отпор?

Мне пришлось выпить несколько бокалов. И хотя это было лишь красное вино, щеки мои порозовели, горя, голова стала легкой. Если я буду пить дальше, то опьянею. Тело уже замедлилось. Желудку было еще хуже, руки дрожали. В таком состоянии я набралась смелости потянуть Мо Шао Цяня за рукав под столом. Он даже не посмотрел на меня. Я не знала, помогал он мне или ему не понравилось мое состояние, когда он сказал:

- Не давите на нее. Она не может пить.

- Ох, мистер Мо, боитесь за нее? – недовольно заговорила первая, но она не злилась. Другая женщина сдвинула брови, глаза ее сверкали. Она добавила:

- Мистер Мор, если это вам не нравится, почему бы вам не выпить за мисс Тун?

Мо Шао Цянь выдавил улыбку.

- Послушай, каким тоном ты это сказала. Я не буду пить за ее здоровье.

Все за столом покатились от хохота, ведь говорил он все серьезно. Что-то во мне заледенело, я невольно схватилась за бокал. И в этой пьяной эйфории я сказала:

- Все в порядке. Я могу выпить сама!

Этими словами я словно разворошила улей пчел. Две «сестры Ю» тут же нацелились на меня. Я выпила бокал вина, они хлопнули в ладоши и тут же попросили официанта наполнить следующий. Они не прекращали. Остальные тоже присоединились к веселью.

Я не знала, сколько выпила. Я даже осмелилась бросить вызов «сестрам Ю». Я держала бокал и уговаривала их выпить. А потом потеряла сознание и не помнила ничего.

Когда я медленно пришла в себя, я уже была в машине – майбахе Мо Шао Цяня. Это я настояла, чтобы он купил эту машину. Пару лет назад он не мог решить, брать бентли или майбах. И я сказала – бентли. Хотя понравился мне майбах. Я знала, что он о моем вкусе не лучшего мнения, потому предлагала купить бентли. А он, в результате, купил майбах.

Машина была связана с романтикой. Как-то Юэ Инь весь день ворчала, что все главные красавцы в романах катаются на такой машине. К сожалению, ее богатый папа не понял такую красоту и отказался ее покупать.

Заоблачная цена машины была из-за наполнения. Кожаные сидения были ручной работы. Кожа была мягкой, она была ровной и после процесса обработки и ручной работы ее покрасили и украсили. Стежок за стежком, части сшили вместе, чтобы получилось сидение. Я не знала, сколько животных убили для одного сидения. И мне было жаль всех их, когда меня на него стошнило.

Мо Шао Цянь сказал шоферу остановить машину. Я выбралась из нее и продолжила тошнить. Все четыре двери были открыты, шофер салфетками вытирал салон.

Я не знала, сколько он использовал одеколона, чтобы убить запах. Когда я вернулась в машину, могла ощущать только мужской одеколон Тиффани. Мо Шао Цянь любил эту марку. У него была бутылочка одеколона даже в машине. Но мне от этого запаха тоже хотелось тошнить.

Я дотерпела до дома. Я неловко взобралась по ступенькам и направилась в ванную. Я даже смогла принять ванну и не утонуть. Не высушив волосы, я рухнула на кровать и уснула мгновенно.

Я плохо спала. Снился кошмар. Снилась удушающая тьма, я не могла даже закричать. Я полностью утратила власть над телом и не могла пошевелиться. Что-то тяжелое, словно огромный камень, давило на меня, но при этом я будто тонула в воде. Меня постоянно тянуло то вверх, то вниз, а я не могла сопротивляться... Все меня оставило. Я была поймана в эту безнадежную тьму,… не было сил даже закричать. Я не могла двигаться. Словно руки и ноги больше мне не принадлежали. Мышцы застыли, казалось, что кожа отсутствует, словно я превращалась в пену, как русалочка.

Но я знала, что это был не сон, а реальность. Я не могла вырваться. Из последних сил я открыла глаза. В темноте я видела лишь глаза Мо Шао Цяня. Они были темными и сосредоточенными. Он словно смотрел не на меня, а изучал кого-то нез