О Сверрире конунге и бондах

Сверрир конунг в ту зиму обложил бондов военной повинностью: каждое тягло должно было выставить одного человека, а сверх того дать еще фунт муки и голову скота.[304]Конунг распустил по домам трёндов, а вместо них набрал войско из округов. Жители Вика немало роптали на эти поборы. И вот бонды задумали такое, отчего впоследствии пострадали многие: они устроили заговор против конунга, и это дело держалось в такой тайне по всей Раумарики, что в назначенный час они выступили все одновременно, а с ними и простолюдины, так что в том фюльке поднялся каждый – и свободный, и раб.[305]Они убили всех сюсломаннов, какие там были поставлены, каждого в своем округе. Во главе этого заговора стояли Симун Лагманн из Тугн, Амунди Щетина из Греттисвика и Халлькель из Ангра. Они сговорились обо всем в Осло. Там они встречались в церкви Халльварда и обсуждали между собой те тяготы, которые на них возложил конунг.

В среду на великий пост,[306]они убили в Тунсберге Бенедикта, сюсломанна Сверрира конунга, со всеми его людьми, Олава Масляная Голова в Воруме, Пэтра брата Лукаса в Ауморде, а с ним еще восемь человек, и так – всех, кто оказался на месте. На всех дорогах, которые вели к городу, они поставили дозорных. В пятницу[307]до конунга дошли слухи, что бонды начали подниматься, однако эти слухи показались ему недостоверными. Он велел наведаться к ополченцам, и вскоре выяснилось, что все они ушли из ближней округи. Конунг велел послать за ними, но они не вернулись ни в субботу, ни в воскресенье. В воскресенье[308]к конунгу явился один бонд. Он сказал конунгу, что против него собралось войско и скоро будет здесь, и он посоветовал им быть начеку, потому что, мол, те придут не позднее следующей ночи или рано поутру. Он сказал, что сам видел войско бондов. Как только конунг получил это известие, он приказал трубить сбор всего войска и созывать горожан и купцов. Конунг рассказал эту новость перед всем городским людом и просил горожан и купцов дать ему еще войска и сказал, что им придется самим защищать свое добро и свободу. Те встретили его речь возгласами одобрения. Все войско было тогда поделено на отряды, а потом конунг велел людям поужинать. После этого он приказал трубить сбор, и так и сделали. Горожане и купцы тем временем снесли все добро, какое могли, в церкви. Конунг разослал во все стороны верховых дозором, а позднее вечером он велел в другой раз трубить и созывать всех людей на лед перед городом. Оттуда конунг повел их в Акрсхаги и расположился там на ночь. Потом конунг поехал к Солангру, прихватив с собою еще несколько человек. Там он оставил лошадь на склоне, а сам спустился вниз к озеру. А на озере в это время собралось огромное войско бондов и держало совет. Конунг послушал, что они говорят, а потом пошел туда, где оставил лошадь, и поскакал вниз на лед, а затем мимо изгородей прямиком к кораблям. Он пробыл там некоторое время и оттуда вернулся назад к своему войску. Уже занимался день[309]когда конунг приказал трубить сбор на льду между островом Снельда и материком. Конунг попросил внимания и сказал так:

– Здесь сошлось большое войско, и вся наша надежда на помощь всемогущего бога. Против нас собралась банда маркаманнов[310]и жителей Теламёрка, но, по всему видно, они уже убрались отсюда. А теперь скажите, все ли здесь наши люди, или к нам примкнул кто-нибудь из бондов?

Тут ему было сказано, что здесь все свои.

– Тогда, – говорит конунг, – нам необходимо позаботиться о кораблях. Пускай войско разойдется рубить лед перед кораблями.

В этот самый миг к ним подбежал какой-то человек и сказал, что с востока через Лангамоси и Рюгинаберг идет войско и что там жители Скауна и островитяне, а еще жители Фольда и Хэггена. В ответ конунг сказал:

– Тогда мы примем другое решение.

Он был на коне и поскакал туда, где стояло войско горожан, и заговорил так, что его услыхали и те и другие:

– У нас две возможности: либо бежать от бондов, либо принять бой. Не дело просить у бондов пощады. Сдается мне, однако, что они смелее наносят удары в спину, чем в лицо.

Все стали просить, чтобы он решал сам, как и прежде, это, мол, самое лучшее. Тогда он спросил горожан, собираются ли они прислать ему людей на подмогу, или каждая из сторон будет действовать в одиночку, «потому что мы, берестеники, можем сказать вам, как говорится в старой пословице: друзья познаются в беде». Бонды и горожане отвечали, что предоставят конунгу такое войско, какое только смогут.

Битва на горе

Сверрир конунг обратился к своему войску и сказал:

– Вот мое решение: не станем дожидаться, пока бонды окружат нас со всех сторон, но двинемся навстречу тому войску, что стоит здесь на Рюгинаберге, а там собрались те, кто пришел с востока, от самого Свинасунда. Поднимемся с севера к Нуннусетру, и тогда никто не пройдет в город, а Паль Ремень с отрядом уппландцев пускай наденут лыжи и поднимутся на гору как раз над ними и разузнают, много ли у них войска.

Они так и сделали и поднялись на гору восточнее того места, где стояли бонды. Снегу выпало много, на лыжах идти было хорошо, а без лыж не пройдешь: чуть сойдешь с дороги и как раз провалишься с головой. Стало светать, а погода стояла ясная. Когда Паль со своими людьми взошел на гору, оказалось, что вся местность сверху донизу, от Гьёлураса до Фрюсьи и Акрсхаги, так далеко, сколько видел глаз, была заполнена людьми. Паль и его люди поспешили назад к конунгу и сказали ему, что делается. Конунг был тогда у Мёртустоккаре. Он остановился и выслушал известие, которое они принесли, а знамя его вместе с передовым отрядом войска двигалось тем временем через долину и наверх в гору. Одни шли в гору по проезжей дороге, а другие карабкались вверх по такому крутому склону, что если одна нога стояла прямо, то другую впору было ставить на колено. Бонды издали боевой клич и ринулись по горе вперед, пустив в ход копья и топоры. Им было с руки метать оружие вниз, себе под ноги, а те из них, кто стоял на западной стороне горы, обстреливали берестеников справа. Дорога была крутая и такая узкая, что на ней помещалось в ряд не больше четырех-пяти человек. Берестеники были сильно изранены, а иные убиты. Им так и не удалось взойти на гору, а когда пал тот, кто нес знамя, берестеникам пришлось выдержать жестокий бой, чтобы вернуть его себе. Тут берестеники поняли, что им не выстоять, и побежали. Передние бросились прямо на тех, кто стоял внизу под горой, а там все войско покатилось друг на дружку. На Рюгинаберге у берестеников пало семнадцать человек. Сверрир конунг подошел туда и сказал:

– Позор всем, кто бежал и лежит здесь вповалку!

Затем конунг сказал:

– А теперь приободритесь-ка, добрые воины, хотя мы и получили изрядную взбучку. Как сказал тюлень, которому прострелили глаз, «на море такое случается часто», бонды одержали над нами верх, и все произошло точь-в-точь, как в том сне, что привиделся мне нынче ночью. А снилось мне, будто бы у меня была книга и вся она состояла из отдельных листов и была такая огромная, что покрывала собой большую часть страны, и из этой книги был похищен один лист – это бонды отняли у меня моих людей. Не стоит страшиться бондов, им придется тем хуже, чем больше их соберется.

Потом конунг заговорил опять и сказал:

– Двинемся вверх по дороге с той стороны, где более пологий подъем, и пройдем восточнее бондов.

Они так и сделали, а когда поднялись на гору, то увидали, что с севера идет войско бондов и что с виду оно – точно лес.

Тогда конунг сказал:

– Ты, Сигурд Лавард, и ты, Хакон, мой сын, оставайтесь здесь на Мёртустоккар со своими отрядами и, подняв знамя, идите на тех, кто находится наверху на горе, чтобы они не напали на нас с тыла. А я поверну на север и пойду против того войска, что двигается оттуда.

После этого конунг со своими людьми повернул на север к мосту через Фрюсью. По другую его сторону стояло войско бондов. Они принялись перестреливаться через реку, но не могли сойтись. Кое-кто был ранен. Потом конунг вышел со своими людьми на лед, так как туда стали подходить жители Вестфольда и Теламёрка, а с ними – раумы.[311]Те, кто прежде стоял у моста, подтянулись к ним, так что там собрались все главные силы бондов, и это войско оказалось таким огромным, что любой, кто не был отчаянным храбрецом счел бы безумием вступать с ним в бой.

Одного человека звали Али. Он был сыном Халльварда и лендрманном Сверрира конунга. Он сказал:

– Не лучше ли нам построиться, государь?

Конунг ответил:

– Не в обычае берестеников строиться во время сражения. Мы бросаемся в бой с шумом и громом, малыми группами, и потому впереди может оказаться любой, кто захочет.[312]Ринемся же на них со всей стремительностью, и я уверен, что бондам не сдержать нашего натиска. А с нами приключилось, как в той поговорке: не упадешь, дороги не найдешь.

Потом он приказал трубить и сказал:

– А теперь вперед, все воины Христа, люди креста и святого Олава конунга,[313]и не держите строя!

Конунг сидел на вороном коне. На нем была отличная броня с крепким панцирем, а поверх нее красная рубаха, широкий стальной шлем, как носят в германских землях, и под ним – ворот брони. Меч он держал на боку, а копье – в руке. Он ехал во главе своего войска, так что конь его встретил грудью щиты бондов. По обе стороны от него, подняв мечи, шли в бой берестеники. Они так яростно нападали на бондов, что те из них, кто был впереди, рады были бы оказаться где-нибудь подальше, будь это в их воле, и никому не хотелось сражаться в этой битве впереди соседа. Бонды так и падали со всех сторон, других обуял ужас, а потом все их войско бросилось бежать в сторону Акрсхаги. Берестеники нещадно обрабатывали им спины и сгоняли их на землю. Там на льду полегло множество бондов.

Жители Тунсберга и все, кто пришел с побережья, зашли во фьорд на кораблях, пристали там у расселины скалы и высадились на берег. У них было огромное и хорошо вооруженное войско, потому что это были горожане из Тунсберга и купцы. Они двинулись вперед по льду, думая, что те, другие, их дожидаются. Но стоило берестеникам увидеть их ряды, как они повернули им навстречу. Тогда конунг сказал:

– Нам предстоит еще одно дело, и оно не заставит себя ждать. Повернем-ка на них и отправим их торговать туда же, куда и прежних.

Потом он велел трубачу трубить во всю мочь. Войско двинулось вперед по льду так стремительно, как будто не знало устали, а тунсбергцы, завидев их, остановились и столпились все в одном месте. Они ожидали, что к ним на помощь придет то войско, которое стояло выше на лугу, но берестеники налетели на них и по своему обыкновению нанесли им такой сокрушительный удар, что тунсбергцы как шли вместе, так и полегли, словно их волной опрокинуло. Те, кто остался жив, бросились бежать, и сопротивление их было недолгим. Берестеники гнали их перед собой по льду и многих убивали, потому что большинство их было обуто в башмаки с шипами, тогда как у отступавших башмаки были с гладкими подошвами, а лед сделался скользким от крови.

Конунг скакал за ними по пятам и не покладая рук награждал ударом копья всякого, с кем вступал в схватку, берестеники же, если было нужно, довершали дело. Там полегло немало добрых купцов: Свейн Свейтарскит, Сигурд Каменщик и многие другие. Тунсбергцы бежали к своим кораблям, а некоторые из них вскарабкались вверх на пастбище навстречу бондам из Вестфольда и примкнули к ним.

Рассказывают, что, когда конунг велел пересчитать свое войско, у него вышло около двадцати пяти сотен человек, а когда они встретились с этим скопищем бондов, стало казаться, что это войско их – всего-навсего небольшая горстка людей и что бондов там будет двадцать человек на одного. Конунг же потому не захотел строить свое войско, что он подумал, как бы бонды не окружили его, и оттого во время погони оба войска рассыпались, и это пошло на пользу и тем и другим. Тогда во многих местах происходили большие сражения, так что об этом можно было бы рассказать немало историй, но нельзя записать все в одну книгу. И потому здесь говорится больше всего про те события, во время которых двигалось вперед конунгово знамя и в которых участвовал он сам.

Date: 2016-07-18; view: 245; Нарушение авторских прав