Солнышко у тебя в углу

В осенний солнечный день Медвежонок ходил у реки и думал.

«Вон сколько солнца, - думал Медвежонок, - и на деревьях, и на воде, а потом солнце уйдёт, станет темно, хмуро и ничего не останется. Как бы так сделать, чтобы, когда солнце заходит, у нас с Ёжиком оставалось солнечное тепло».

Он остановился, поднял палку и стукнул по воде.

Полетели золотые брызги.

- Ну вот, - сказал Медвежонок. - Вон сколько солнца!

И Медвежонок стал думать дальше.

«Конечно, в деревьях солнца много. За лето деревья набирают столько солнца, что осенью оно выходит золотыми листьями. Ещё солнце у деревьев внутри. Положишь сучок в печку - он так и заполыхает».

- Это я знаю, - вслух сказал Медвежонок. - Это - огонь.

«Если ж набрать сухих листьев и поставить их в банку, - думал дальше Медвежонок, - будет очень красиво. Будто солнышко у тебя в углу. Но оно не греет. Что же придумать?»

Он остановился и стал глядеть на золотую реку.

На прибрежных кустах серебряными паутинками вздрагивала тишина.

«Нет, нельзя, чтобы всё это так пропало… Надо что-то придумать…»

- А что если, что если… Ур-ра! - завопил Медвежонок и побежал к Ёжику.

- Ёжик, - сказал Медвежонок, - бери два ведра, сито и туесок.

- Зачем? - спросил Ёжик.

- Потом расскажу. Бери!

Они схватили два ведра, сито, берестяной туесок и помчались к реке.

- Да зачем всё это? - по пути спрашивал Ёжик.

- Сам увидишь.

Солнце стояло высоко, река была золотая.

- Куда бы приладить сито? - оглядывался Медвежонок.

- Да зачем?

- Погоди. Ага. Вот сюда. - И Медвежонок прислонил сито к камню. - Теперь черпай воду и лей.

- Куда?

- В сито.

- Зачем?

- Увидишь.

И Медвежонок начал черпать воду из реки и лить в сито.

- Ты мне скажешь всё-таки, что ты делаешь?

- Скажу. Потом.

Вода проливалась сквозь сито и стекала обратно в реку.

- Да помогай, - сказал Медвежонок.

И Ёжик стал помогать.

Так они трудились полдня.

- Давай-давай, - подбадривал Ёжика Медвежонок. - Видишь, солнце стало заходить, теперь его особенно много.

- Где?

- В воде.

- Ну и что? - чуть не крикнул Ёжик.

- А то, - присел, умаявшись, Медвежонок. - Вода стечёт, а солнце останется. А мы его - в туесок.

- Солнце?

- Ага.

- Так здесь же ничего нет.

- Это кажется, - сказал Медвежонок. - Как же ничего нет, если в реке было столько солнца?

И он открыл туесок и аккуратно, чтобы не просыпать, пересыпал в него оставшееся в сите солнце.

- Ну вот, а теперь закроем крышечкой и - домой.

- Так там же ничего нет!

- Глупый, - только и сказал Медвежонок.

… Волоча ведро и сито, с туеском под мышкой, в сумерках они подошли к дому Ёжика.

Воздух был звонкий-звонкий, и палые листья хрумтели под ногами.

- Ну, открывай, - сказал Ёжик, когда вошли в дом.

- Нет, - сказал Медвежонок. - Не сейчас. Мы откроем его зимой, когда будет мести метель и свистеть вьюга. Откупорим, и запахнет рекой, рыжим солнцем; мы вспомним, как хорошо сегодня потрудились, и солнышко обогреет нас.

Медвежонок поглядел в круглые глаза Ёжика, придвинул табуретку и поставил туесок с солнышком в уголок.

Три муравья

По одной пыльной дорожке шли три муравья. Один волок соломинку, другой тащил сосновую иголку, а третий катил перед собой маленькую еловую шишку.

Стояла жара, трещали кузнечики, и пахло перегретой хвоей.

- Фу! - сказал Первый Муравей. - Жарко! - И сбросил с плеча соломинку.

Второй Муравей положил рядом с ней сосновую иголку и утёр лапкой вспотевший лоб.

Третий Муравей остановился, и еловая шишка, которую он катил перед собой, тоже остановилась.

Все трое уселись на пыльной обочине, развели костёр, повесили над огнём котелок с водой, и сладкий, горьковатый дымок пополз в небо.

- Не люблю работать по жаре, - сказал Первый Муравей. - С утра оно как-то сподручнее…

- Да, - поддержал Второй. - Утром как бы, работая, отдыхаешь.

- Это смотря какая работа… - сказал Третий.

- Конечно, тебе хорошо, - обозлился Первый Муравей. - Кати себе шишку да кати, а ты бы попробовал соломинку унести!

- Или сосновую иголку, - поддакнул Второй. - Она хоть и не велика, да тяжёлая!

- Или, скажем, вчерашний день… - продолжал Первый Муравей. - Я цветок кашку тащил. Еле добрался к вечеру. Упарился!..

- А я, - сказал Второй Муравей, - вчера хворостинку волок. Думал - погибну. С утра ещё ничего шло, а как солнце пригрело… Ну никакой мочи нет!..

- Не знаю, - проворчал Третий Муравей. - Я вот уже целую неделю шишки катаю. Приспособился.

- Эка! Шишки!.. - опять рассердился Первый Муравей. - Я тебе говорю, ты бы попробовал соломинку утащить! - И он зло посмотрел на Третьего Муравья.

- Я весь прошлый год солому таскал, - сказал Третий Муравей, - а в этом мне шишки положены.

- Ему шишки положены! - передразнил Первый Муравей. - Ничего тебе не положено. Вот сейчас бери соломинку и тащи!

- А ты что же, шишку покатишь?

- Покачу!

- Нет уж! - сказал Третий Муравей. - Шишка - моя. Ты как считаешь? - обратился он ко Второму Муравью.

- Шишку должен катить я! - сказал Второй.

- Нет, я! - сказал Первый.

- Я!!

- Нет, я!!

Они вцепились друг в друга и покатились по пыльной дорожке…

Третий Муравей укрылся в тени травинки, заложил лапки за голову и стал смотреть в небо. Высоко-высоко плыли белые облака.

«Интересно, смог бы я утащить такое облако? - думал Третий Муравей. - Конечно, целиком его не ухватишь, а по кусочкам, пожалуй бы, смог…»

«Я!.. Нет, я!..» - кричали за поворотом дорожки муравьи. «Я! Нет, я!» - разносилось по всему лесу.

А Третьему Муравью было так грустно всё это слышать, что он решил забраться на самую верхушку сосны, поближе к белому облаку.

Он откатил с дороги и спрятал в траве свою шишку и, петляя между сучков, стал подниматься на сосну.

Чем выше он поднимался, тем прохладнее и веселее ему становилось.

На самой верхушке он перевёл дух, огляделся и закинул голову.

Прямо над ним плыло облако.

Муравей поудобнее устроился и стал смотреть, как оно проплывает.

«Само оно ходить не умеет, - думал он. - Кто-то его тащит. Наверное, есть такой… Небесный Муравей, который таскает облака…» - «А почему его не видно?» - спросил он сам у себя. И, подумав, ответил: «Потому что он голубого цвета!»

«Вот бы мне стать Небесным Муравьём, - думал он, сидя на сосне. - Днём бы я таскал облака, а ночью - звёзды. А в следующий год мне бы вышло таскать тучи и луну… А ещё на следующий - месяц и солнце… А потом - всё сначала! А пока надо катить шишку…»

И он спустился вниз, отыскал в траве свою шишку и покатил её к муравейнику.

Первых двух муравьёв и след простыл.

В дорожной пыли валялись соломинка и сосновая иголка.

Старая коряга

На реке жила страшная чёрная Коряга. У неё была огромная голова, горбатое тельце и цепкие когтистые пальцы. С них клочьями свисала отвратительная скользкая тина. Все боялись Коряги, и она радовалась, что все бояться её.

Подошёл однажды к берегу реки Козлик. Посмотрел в воду, задрожал от страха и заплакал. А Коряга обрадовалась и пошевелила скрюченными когтистыми пальцами.

«Ах, какая я отвратительная! - думала она. - Отвратительнее меня нет на свете!»

И действительно: что могло быть отвратительнее старой чёрной Коряги?

Утки боялись нырять возле неё, плотвички проносились мимо, сом огибал стороной, и даже облака морщились, проплывая по реке в этом месте…

Но однажды Коряга очень удивилась, увидав неподалёку страшилище похлеще себя.

У страшилища были злые глаза на тоненьких ниточках, огромные усы и невообразимые клешни вместо лап. «Щёлк-щёлк!» - щёлкало страшилище клешнями и двигалось задом наперёд.

- Кто ты? - спросила Коряга.

- Я-то я, - сказало страшилище. - А кто ты?

- Как это - кто я? - возмутилась Коряга. - Я - Коряга!

- А я - Рррак! - прохрипело страшилище и злобно щёлкнуло.

«Он такой страшный, - подумала Коряга, - что нисколько меня не боится. Надо с ним дружить!»

- Дорогой Рак! - обратилась она к страшилищу. - Сейчас полдень. Не желаете ли поблаженствовать в тени? Возле меня лежит такая зловещая тень…

- Как же! - радостно хохотнул Рак. - Зловещая тень - одно из моих любимых удовольствий!

И он подполз вплотную к Коряге и примостился в её тени.

- А вам не жарко? - в свою очередь любезно спросил он.

- Мне - нисколечко! - соврала Коряга, хотя солнце в это время стояло прямо у неё над головой. - А как вы оказались в наших краях?

- Полз, - односложно ответил Рак.

- А я вот не умею ползать, - с лёгкой грустью призналась Коряга. - Но зато я всё время шевелю пальцами.

- Вы шевелите, шевелите… - сказал Рак, задрёмывая.

Коряга сонно шевелила пальцами и думала:

«Как приятно иметь друга, который страшнее тебя».

А Рак, засыпая, подумал:

«Ей, наверное, кажется, что я такое же страшилище, как она».

В реке было тепло, тихо, и большие солнечные зайцы прыгали по дну…