Не улетай, пой, птица!

Повеселимся, Поросёнок!

- А как?

- Давай попрыгаем!

И они запрыгали: Заяц - через пенёк, Поросёнок - через поваленную осину.

- Так не развеселишься, - сказал Заяц. - Иди сюда!

И подвёл Поросёнка к упавшей сосне.

Весенний лес, набитый солнцем и птицами, стоял в зелёном дыму.

- Прыгай! - сказал Заяц.

- Боюсь, - сказал Поросёнок.

- Смотри! - сказал Заяц. И прыгнул.

- У тебя ноги длинные, - и Поросёнок лёг животом на сосну.

- Да не так, - сказал Заяц. - Смотри!

Птица пела далеко и тревожно, потом подлетела ближе, запела радостно и светло.

- Ты не смотришь, - обиделся Заяц. - Так я тебя не научу.

- Я смотрю, - сказал Поросёнок.

«Где же она сидит?» - разглядывая ветку за веткой, думал Поросёнок.

- Смотри в третий раз! Больше не покажу.

Заяц прыгнул, и тут Поросёнок её увидел.

Она была совсем крошечная, серый такой комочек, а пела так, что у Поросёнка защемило в груди.

- Будешь прыгать или нет? - спросил Заяц.

- Ты прыгай, - сказал Поросёнок. Он, не отрываясь глядел на птицу.

Вот она наклонила голову и…

Такого Поросёнок ещё никогда не слышал.

- Главное не бойся, - говорил Заяц. - И отталкивайся двумя ногами сразу. Понял?

- Ага, - сказал Поросёнок. «Если бы я умел так петь, если бы я только чуть-чуточку мог, как она. Я бы…»

- Ну прыгай! - сказал Заяц.

Поросёнок подпрыгнул, лёг животом на поваленную сосну и закрыл глаза.

- Эх ты! - сказал Заяц. - Учи тебя! - И убежал.

- Птица, - шептал Поросёнок. - Не улетай, пой, птица! Я не умею прыгать, не умею петь, но, когда ты поёшь, мне кажется, мне кажется… я могу всё.

Птица пела, а поросёнок лежал ничком на упавшей сосне, и ему казалось, что он сам - вольная птица, летит высоко над землёй и машет лёгкими крыльями. Прибежал Заяц.

- Ну, будешь прыгать? - спросил он. - Да чего же ты плачешь? Вот глупый! Да я тебя научу, научу! Надо только отталкиваться двумя ногами сразу.

Кукуня

- Капает и капает, и - туман, - разве это погода?

- Нет, - сказал Кукуня, новый знакомец Ёжика и Медвежонка.

- А ты сам откуда? - спросил Ёжик.

- Я - здешний. Мама у меня куница, от неё - хитрость.

- А папа? - спросил Медвежонок.

- Папа - бобр. Всё плотины строил.

- Значит, ты - хитрый? - спросил Ёжик.

- Смышлёный, - сказал Кукуня. - Я - смышлёный, трудолюбивый, люблю поспать, поесть, поплотничать, повеселиться…

- И плавать любишь? - спросил Ёжик.

- И плавать.

- А кувыркаться?

- Нет, - сказал Кукуня. - Кувыркаться не люблю. У меня от этого голова болит.

Они сидели посреди туманного леса в беседке, которую построил Кукуня.

Накрапывал дождь, пахло землёй и листьями.

- А что ты ещё любить? - спросил Медвежонок.

- Черёмуху.

- А ещё?

Кукуня задумался. Он был небольшой зверёк с маленькой головой и мохнатыми лапами. Больше всего он походил на собаку таксу, если бы она надела пушистые валенки.

- А ты откуда пришёл? - спросил Ёжик.

- Из-за реки.

- А зачем построил вот эту?.. - Медвежонок не знал, как назвать беседку.

- Не знаю. Где-то видал, - сказал Кукуня. - Дождь не мочит, а стен нет.

- А если ветер?

- В дом уйду.

- А где дом?

- Построю.

- Ты к нам надолго? - Медвежонок обошёл Кукуню и даже потрогал его лапой.

- А что?

- Интересно, - сказал Ёжик.

- Посмотрю, - сказал Кукуня. - Понравится - останусь, не понравится - уйду.

- А куда? - спросил Медвежонок.

- Мало ли! Захочу - вернусь к себе за реку, захочу - пойду дальше.

- А куда? - спросил Ёжик.

- Пойду к белым медведям, к песцам. Меня северные олени любят.

- А ты и на севере был?

- Был.

- И на юге?

- Везде. Я даже на Ките плавал.

- Врёшь! - сказал Медвежонок.

- Я старый, - сказал Кукуня. - Годы мои большие. Чего мне врать?

- А сколько же ты живёшь? - спросил Ёжик.

- Лет 300, - сказал Кукуня. - А может, 500. Не помню.

- Мою бабушку помнишь?

- А как же! Славная была Ежиха.

- А моего дедушку?

- Печальный был Медведь, - сказал Кукуня. - Всё на скрипке играл.

- Правильно! - воскликнул Медвежонок. - У меня и скрипка в шкафу осталась.

- Бери, говорит, Кукуня, свою скрипку. Сыграем!

- Это кто говорит?

- Это твой дед. Мне.

- А ты и на скрипке можешь?

- А мне - что топором, что на скрипке.

И Медвежонок уточкой полетел домой и вернулся со скрипкой. Пока он бегал, Ёжик ни о чём не спрашивал, а только глядел на Кукуню во все глаза.

- Ну-ка, давай скрипку!

Кукуня потрогал струны, взмахнул смычком - скрипка запела. Кукуня играл по-деревенски - просто и от души. Скрипка то плакала, то хохотала. И Медвежонок с Ёжиком то сидели, насупившись, то пускались в пляс.

- Нет, лапа не та, - вздохнул Кукуня, опуская смычок. - Эх, бывало, сядем с дедом твоим на два пенька, да как грянем, как потащит, потащит он вверх, а я - кругами хожу. Волки плакали.

- Куда потащит? - спросил Ёжик.

- Кого?

- Ну, туда… Душу.

И Кукуня снова взял скрипку и заиграл так, что Ёжик с Медвежонком заплакали.

- Хороший у тебя дед был, - сказал Кукуня. - Редкий Медведь, жаль только, моя скрипка сгорела.

- Бери, - сказал Медвежонок. - Бери дедушкину!

- И никуда не уезжай, - сказал Ёжик.

Кукуня зажмурился, посидел так с закрытыми глазами, взял скрипку - и накрапывающий дождь, и лес, и туман - всё смешалось с запахом земли и листьев, и беседка, построенная Кукуней, вместе с друзьями уточкой поплыла над землёй.

Урюк

- А можно сказать - бушует весна? - спросил Ёжик.

- Конечно!

И Заяц понёсся через лес, и Ёжик с Медвежонком следом.

Заяц прискакал к дикой вишне.

- Глядите! - сказал Заяц. - Как снег!

- Цветёт, - сказал Ёжик.

- Пахнет…

- Нюхайте! - сказал Заяц.

И все стали подпрыгивать и нюхать.

- Снегом, - сказал Медвежонок.

- Свежестью!

- А почему - бушует? - Ёжик остановился. - Ведь когда бушует - всё свищет, летит?

- А дожди? - сказал Заяц. - А птицы?

- Верно! Дожди - летят, птицы - свищут!

- И облака, - сказал Медвежонок. - Облака тоже летят.

- И бабочки!

- При чём здесь бабочки?

- Как? А цветы? - и Заяц показал на вишню.

- Персики, - сказал Медвежонок. Знаешь, как персики цветут? Урюк!

- Нет у нас персиков!

- Сирень, - сказал Ёжик. - Вот уж цветёт!

- Сирень - сиреневая, при чём здесь вьюга?

- А белая?

- И липы, - сказал Заяц. - Отцветут, и лепестки так и летят.

- Вместе с яблоневыми…

- И урюк! - сказал Медвежонок.

- Отстань ты со своим урюком!

- Как метель! - Медвежонок хотел, чтоб не забыли урюк.

- И дожди! - крикнул Ёжик.

- И облака!

- И черёмуха!

- И слива!

- И черешня!

- И вишня!

- Вот потому-то - бушует!

- Не-а, - сказал Медвежонок. - Уж если кто по-настоящему бушует, так это - урюк!

Сова-сова

В эти самые лучшие часы, когда солнце уже садится, но ещё не наступили сумерки и от деревьев на снегу - длинные глубокие тени, - в эти часы Ёжик садился у окна и мечтал.

То же самое делал Медвежонок.

А у Зайца не было сил мечтать, потому что Заяц просто не мог сидеть на месте.

Вот и сегодня он сперва сбегал к Ёжику, потом - к Медвежонку, и обоих застал сидящими у окна, глядящими в затухающий лес.

- И птицы не поют! - огорчился заяц. - Поговорить не с кем.

Белка сидела у печки с вязанием.

Хомячок съел кашу и теперь пил компот.

Филин ещё не проснулся.

И Волк видел последний сон.

«Взойдёт луна, вылезет на поляну и - завоет», - подумал Заяц.

Он знал, что Ёжика с медвежонком сейчас трогать нельзя; с Белкой и Хомячком - скучно; и поэтому Заяц один прыгал по остывающему насту и просто не знал, куда себя деть.

С Лисой у Зайца сложились особые отношения, и поэтому он решил сбегать к Лисе.

- Лиса-Лиса, бон суа! - сказал Заяц.

- Бон суа! Добрый вечер, Заяц!

У Лисы была французская бабушка, и она учила Зайца по-французски.

- Коман са ва? Как дела? - спросил Заяц.

- Са ва комси комса. Так себе, - сказала Лиса.

- Сова-сова, - обрадовался Заяц. - Так себе.

- Учи, - сказала Лиса.

И Заяц полетел по лесу, повторяя:

- Сова-сова! Сова-сова! Сова-сова!

- Тебе чего? - спросил Филин. - Чего надо?

- Ничего, - сказал Заяц.

- А чего зовёшь?

- Я тебя не звал.

- Как же не звал? - рассердился Филин. - Прыгаешь, кричишь: «Сова! Сова!» Это я же!

- Это по-французски - так себе! - сказал Заяц.

- Это я - так себе?

- Нет, это по-французски «так себе», а ты - очень и очень хороший!

- То-то, - сказал Филин. - А что будет по-французски Волк-волк?

- Ещё не знаю.

- А Лиса-лиса?

- Надо спросить. Сбегаю и спрошу.

«Сова-Сова!» - пол по дороге к Лисе Заяц и с порога спросил:

- Сова-сова - так себе, а Лиса-лиса?

- Не сова-сова, а са ва комси комса, - сказала Лиса. - А Лиса-лиса - это я, и больше никто.

- А Волк-волк?

- Волк-волк - по-французски ничего не значит.

«И всё-таки что-то здесь не так, - зубря „сову-сову“ и в третий раз огибая лес, на бегу думал Заяц. - Сова-сова - так себе, значит, а Волк-волк - ещё хуже».

Он до того задумался, к тому же, не переставая вопил «сову-сову», что не заметил Волка.

- Ты кого славишь? - схватил Зайца Волк.

- Сова-сова - так себе! - выпалил Заяц.

- Вот именно! Кому она нужна, твоя Сова? Бегай и кричи: Волк! Волк!

- Что ж мне тебя кричать, когда ты ничего не значишь?

- Я?

- Ну да. Для французов ты - тьфу!

«Неужто Волк для них - ничто?» опечалился Волк. Он так расстроился, что даже отпустил Зайца.

- Совсем, - горько вздохнул Заяц. - Представляешь, Волченька, ты - Волк, а тебя как будто и нет.

- Ничего, Заяц, - сказал Волк. - Это, может, меня у французов нет, у них и леса-то нет. Зато здесь мы с тобой - у-ух!

- Ух! - кивнул Заяц.

- Ну, беги, - потрепал по ушам Зайца Волк. - Тянись к знанию.

И, по-волчьи осклабившись, показал страшные зубы:

- Беги-беги! Учись! Пусть знают наших!

И Заяц, ликуя, помчался по лунному лесу, зовя Сову-сову - хищную птицу, которая, может, там, у французов, и означает ни то ни сё, ни так ни сяк, так себе, а у нас - тихую жуть.

Солёные ножки

- Почему ты всё знаешь, Заяц?

- От бабушки. Если б вы знали, какая у меня была бабушка!

- И считать тебя научила?

- И считать.

- И писать?

- И писать.

- А мой дед, - сказал Медвежонок, - всё на печке сидел. А бабка ему ножки солила.

- Как это?

- Нагреет воды, выльет в ушат, туда - соли и золы из печки.

- Зачем? - спросил Ёжик.

- Для здоровья. Бывало, скажет: «Ну, Медведюшка, давай ножки солить!» Дед обрадуется - очень он это любил.

- А моя бабка, - сказал Ёжик, - была неграмотной. Зато дедушка в свистульку свистел.

- Мой на скрипке играл, - сказал Медвежонок. - Сунет лапы в ушат, а сам за скрипку. Бабка сядет, голову набок - пригорюнится.

- Он что, только грустную играл? - спросил Заяц.

- Что ты! Бывало, и плясовую. Я пляшу, бабка плачет.

- Отчего? - спросил Ёжик.

- Очень деда любила.

- А мой сгинул, - сказал Заяц. - Дед сгинул, отец сгинул, мать пропала. Одна бабушка у меня была. Зато какая бабушка! Посадит к окну, даст уголёк - рисуй, Зайчик!

- А мои вместе свистели, - сказал Ёжик. - Дед бабку тоже научил. Проснутся - и свистят.

- Вот никогда не слышал, чтобы ежи свистели, - сказал Заяц.

- А они - тихонько. Свистят себе и свистят. Когда я чуть побольше стал, мне тоже свистульку сделали.

- Бузинную?

- Не, из липы. Дед липовые любил. У них звук… с шершавинкой.

- А сейчас можешь? - спросил Заяц.

- Забыл. И потом - я свистульки делать не умею.

Помолчали.

Тихо и хорошо было в осеннем лесу.

- Я бы вас извлекать корень научил, - сказал Заяц. - Да, боюсь, не смогу: бабка со мной две зимы билась.

- Что мы - кроты?

- Ты нас и так вон сколькому научил! - сказал Ёжик.

- А давайте ножки солить!

И тут все обрадовались, согрели воды, насыпали золы, соли, и Ёжик неслышно, про себя, засвистел в свистульку, Заяц сквозь слёзы увидел свою любимую бабушку, а Медвежонок радовался, что вот все сидят, солят ножки, а вспомнил, как надо солить, он, Медвежонок.