Классическая условно-рефлекторная модель и кортико-висцеральная теория (И.П. Павлов)

В20-30-е годы XX века И.П. Пав­лов с учениками создали физиологическую модель внутреннего психологического конфликта. В опытах над животными было об­наружено, что к развитию соматических нарушений приводит «сшибка» рефлекторных процессов, иначе говоря, одновременная активизация с помощью одного и того же условного стимула кон­фликтующих между собой безусловных рефлексов, например пи­щевого и оборонительного. Таким образом, согласно этой модели, в основе психосоматических расстройств человека также лежит «сшибка» условных рефлексов, имитирующая ситуацию неопреде­ленности, содержащую логически неразрешимые противоречия. Еще один физиологический механизм психологических срывов - образование патологических условных рефлексов.

Клиническим приложением павловской условно-рефлектор­ной теории стала кортико-висцеральная теория К.М. Быкова и И.Т. Курцина (1950-е годы), объясняющая происхождение внут­ренних (точнее - психосоматических) болезней следующим об­разом: кора головного мозга может непосредственно влиять на со­стояние внутренних органов (по механизму условных рефлексов), поэтому непосредственной причиной психосоматических заболе­ваний является нарушение динамики физиологических процессов (баланса возбуждения и торможения) на уровне коры головного мозга. Исходя из этих представлений был предложен неспецифи­ческий метод лечения внутренних болезней с помощью охрани­тельного торможения (длительного искусственного сна).

• Синдром дефицита удовлетворенности по К. Блюму) является еще одной физиологической моделью психосо­матических и собственно психологических расстройств.

Опыты на животных продемонстрировали нейрофизиологи­ческий механизм, который в естественных условиях лежит в ос­нове возникновения чувства удовлетворения. «Центры удоволь­ствия» мозга выделяют такие нейромедиаторы, как дофамин и серотонин, которые затем инициируют выброс так называемых эндогенных опиатов, или эндорфинов («эндоморфинов»). Что же касается человека, выброс эндогенных опиа-тов - «медиаторов счастья» - создает у него ощущение физического благополучия, вызывает чувство удовлетворения (вплоть до блаженства), эмоци­ональную приподнятость (доходящую до эйфории). Недостаток же эндогенных опиатов вызывает тревогу и депрессию. Под дей­ствием различных факторов, связанных с неестественным (неэкологичным, нефизиологичным) образом жизни современного человека, этот биохимический механизм сбивается. Биологиче­ский «маятник» начинает раскачиваться между крайними поло­жениями - «удовлетворенность» и «дискомфорт» - чаще и с большей амплитудой. В результате человек начинает обостренно чувствовать именно моменты дискомфорта и старается скорее вернуться к удовлетворенности, однако нейромедиаторные ре­сурсы последнего состояния постепенно истощаются. Стремле­ние устранить тревогу и депрессию приводит человека к попыт­кам восполнить лежащий в основе эмоционального дискомфорта биохимический дефицит с помощью следующих средств:

а) приема психоактивных веществ, что ведет к нарушению влечений, к разнообразным химическим формам зависи­мости (алкогольной, наркотической, никотиновой), а так­же к зависимости пищевой - к стремлению употреблять легкоусваиваемые углеводы, что приводит к перееданию;

б) поведения, связанного с риском, будь то навязчивое влечение к азартным играм или многие так называемые экстремальные виды спорта (включающие риск для жизни и здоровья);

в) повышенной агрессивности, в том числе - приводящей к антисоциальному поведению.

Следствием описанного эмоционального дисбаланса являют­ся и разнообразные психосоматические расстройства, возникаю­щие на тревожно-депрессивном фоне.

• «Психосоматическая» семья - понятие, где принципиально новым в рас­сматриваемом аспекте является попытка привлечения микросоциальных ус­ловий существования человека для объяснения соматических заболеваний, увязывания определенной специфики межличностных отношений в семье с физиологическими процессами в организме. В 70-е годы XX в. набрала силу зародившаяся в 50-е годы системная семейная психотерапия, в рамках которой больного и болезнь рассматривают не изолированно, а в конкретном семейном контексте. Согласно модели С. Минухина, для психо­соматической семьи являются характерными:

1) «сверхвключенность» родителей в жизнь и проблемы ребенка, что ме­шает развитию его самостоятельности, автономии;

2) сверхчувствительность каждого члена к дистрессу других членов семьи;

3) низкая способность менять правила взаимодействия при меняющихся обстоятельствах (ригидность);

4) избегание выражения несогласия и открытого обсуждения конфликтов;

5) ребенок и его болезнь часто играют роль стабилизатора, своеобразного буфера в скрытом семейном или супружеском конфликте (пошатнув­шийся брак родителей скрепляется необходимостью заботы о ребенке). Особый стиль взаимоотношений в такой семье ведет к дефектам развития ребенка в плане невозможности его автономного функционирования, ему ста­новятся необходимыми внешние «объекты-регуляторы» для обеспечения пси­хологического и физиологического равновесия. Таким объектом чаще высту­пает «психосоматическая мать», описываемая как авторитарная, открыто тревожная и латентно враждебная. Отец, неспособный противостоять доми­нантной матери, находится в такой семье на периферии. Сложившиеся непра­вильные семейные взаимоотношения могут формировать у ребенка такие формы поведения, при которых в его психологические реакции включаются и опре­деленные физиологические компоненты, которые становятся привычными и ведут к заболеванию. В других случаях провоцирует экзацеребрацию заболева­ния и утрата привычных «объектов-регуляторов». Например, ребенок вырос и завел свою семью, но зависимость от матери как привычного регулятора его психологических и физиологических функций осталась.