Восток – дело тонкое

– Это самое важное свидетельство из всех, рассмотренных ранее. Вот теперь пусть присяжные...

– Если кто-нибудь сможет это объяснить, я даю ему серебряную монету. В этом нет и крупицы смысла.

– В этом нет смысла? Тем лучше: таким образом мы избавлены от необходимости искать его здесь.

Говорят, что в Китае совсем еще недавно любимого предка можно было приобрести в аптеке. Причем по весьма сходной цене и самого отменного качества – не хуже какого-нибудь гесперопитека. И даже без рецепта. Так, профессор Шлоссер, исследуя в своей лаборатории в Германии привезенные из Китая окаменелые «кости дракона» (весьма популярный компонент восточных снадобий), купленные в одной из пекинских аптек, нашел среди них зуб, который по его мнению вполне мог в свое время украшать отеческую улыбку нашего дикого пращура. Шлоссер не скрывал своего мнения на этот счет, и слухи о том, что человек вполне мог произойти от обезьяны не где-нибудь, а именно в Китае, распространились довольно широко. Хотя зуб был явно человеческим, а выяснить как и откуда он попал в аптеку, было невозможно. К тому же весьма скоро этот зуб исчез совершенно таинственным образом. Впрочем, это было лишь самое первое таинственное исчезновение, связанное с китайской историей обезьяночеловека.

Во время I Мировой войны в Китай снаряжается шведская палеонтологическая экспедиция, которая начала регулярные раскопки пещер Чжоукоутянь (что, собственно, и означает «кости дракона») в 40 километрах к юго-западу от Пекина. Не найдя ничего сенсационного, в 1922 году экспедиция вернулась в Европу, где ученые занялись кабинетной обработкой находок – идентификацией, описанием, систематизацией. Среди окаменелостей обнаружились еще два человеческих зуба, которые соответственно были снабжены биркой: Homo sp. (человек разумный), и отправлены пылиться в хранилище. Однако четыре года спустя про эту находку напомнил в своем докладе на международной научной конференции в Пекине канадец Дэвидсон Блэк. В 1914 году он проводил вместе с сэром Графтоном Эллиотом Смитом экспертную оценку вышеупомянутого Пилтдаунского человека в Манчестере, а теперь перебрался на восток для чтения лекций по анатомии в Пекинском медицинском институте – в глубине души он лелеял надежду найти своего собственного обезьяночеловека.

Блэк настаивал на продолжении раскопок Чжоукоутяня, и вскоре, в октябре 1927 года, был обнаружен еще один окаменевший человеческий зуб. Поднаторевший на Пилтдаунских находках, Блэк пристально осмотрел зуб и понял, что в нем есть что-то неизъяснимо обезьянье. Всему миру тут же было объявлено о новом открытии – Sinanthropus pekinesis (китайский человек – синантроп – пекинский). Похоже, не окажись гесперопитек такой свиньей, у него бы появился восточный брат. Теперь же даже люди отказывались признать родство на основании одного лишь зуба. Но Блэк не унывал. Взяв долгосрочный отпуск без содержания, он, как некогда Дюбуа, повез своего древнего родственника, точнее – то, что от него осталось, в кругосветное путешествие. Для удобства и надежности зубу был сделан медный завинчивающийся футляр, прикрепленный золотой цепочкой к часовому браслету.

Рекламное турне возымело на власть имущих большее воздействие, чем на ученых, и Фонд Рокфеллера выделил 20 тысяч долларов на продолжение исследований. Средства по тем временам немалые даже для Америки, не говоря уже о Китае, где рабочие были рады и пяти долларам в месяц. В 1929 году в Пекине под руководством Блэка создается специальная Лаборатория исследования кайнозоя. Должность штатного эксперта по геологии получает соратник Блэка по пилтдаунской кампании, опальный монах Тейяр де Шарден. Результаты не заставили себя долго ждать. В том же сезоне в раскопе была обнаружена крышка черепа – почти точно такая же, как у Яванского лже-питекантропа. Хотя череп был далеко не полным, Блэку даже удалось «определить» объем мозга этого существа – 964.40027 см3 (точности измерения, составившей 0.00001%, могут позавидовать даже специалисты в области космической техники). Правда, по закону все находки принадлежали Китаю, – только что (1925-27 гг.) пережившему национальную революцию, сопротивляющемуся натиску красных партизан и в любой момент готовому вступить в войну с Японией – а потому не могли быть представлены на суд независимых зарубежных экспертов. Тем не менее синантроп, о существовании которого так долго говорил Блэк, официально был обнаружен.

К концу года из Китая поступили еще более ошеломляющие сведения – в Чжоукоутяне найдены десять окаменевших полных человеческих скелетов. Дэйли телеграф от 16 декабря 1929 г. сообщала подробности, указывая на высокую сохранность находки – даже кости лицевого отдела черепа не были разрушены. Хотя в газетах было много разноречивых сведений, в главном разногласий не было: официальный доклад Блэка научной общественности об открытии состоится в Пекине 29 декабря. Однако никакого доклада в указанный день не последовало, равно как и не было опровержения на сообщения о находке. О человеческих скелетах просто больше не вспоминали – никто, нигде и никогда. Окаменевшие кости исчезли так же неожиданно, как и появились, а вместе с ними исчезла и память о них. Их как бы и не существовало вовсе. Похоже, что хотя по недосмотру исследователей нежелательная информация и просочилась в прессу, урок Дюбуа все же пошел им на пользу – предъяви они вместе с черепом синантропа обнаруженные в том же раскопе человеческие скелеты, никто не поверил бы, что это существо могло быть предком живших одновременно с ним людей.

Зато все внимание было переключено на синантропа. По имевшейся крышке черепа и найденным в стороне, неизвестно кому принадлежащим нескольким фрагментам лицевых костей, была выполнена «реконструкция» с почти человеческими чертами, получившая имя Нелли. Особенное впечатление производила солидная толщина короткой шеи – никто даже не задавал вопроса, как эта деталь определена на основании имевшегося исходного материала. В ходе раскопок в том же самом слое среди множества костей всевозможных животных удалось найти еще несколько (до четырнадцати) черепов синантропа, сильно поврежденных. Отмечался небольшой размер мозга этого существа, и мнения ученых сходились в том, что это – довольно примитивный гоминид, вряд ли знавший огонь и умевший изготовлять орудия. Оставался нерешенным лишь один вопрос: почему хотя в исследуемом слое находят кости (десятки тысяч!) всех частей тела различных животных, от синантропа там остались лишь черепа, да и то – разбитые. Загадочность и неясность доходивших из Китая сведений вынудила ведущего специалиста по культурам Каменного века из Французского университета и Института палеоантропологии профессора Брейля предпринять рискованное путешествие в Пекин.

С появлением Брейля вдруг обнаружились две очень интересные детали, ранее не фигурировавшие ни в одной из публикаций, но получившие отражение в докладе Брейля геологическому обществу Китая 3 ноября 1931 года и в отчете о поездке, опубликованном в следующем году в Европе.

Во-первых, оказалось, что на территории раскопок найдено не менее 100 тысяч кремневых и костяных орудий и их осколков. Особенно богата ими была соседняя пещера Коцетанг – Брейль собственными глазами видел там полуметровый слой кварцевых отщепов. В самом массиве Чжоукоутянь месторождений кварца не было, так что весь материал был принесен из долины. Там были и большие валуны, выполнявшие роль наковален, и отщепы со следами обработки, совершенно аналогичной мустьерскому (т.е. довольно позднему и развитому) типу европейской человеческой культуры палеолита – материала было достаточно, чтобы быть уверенным в выводах. Было очевидно, что комплекс пещер являлся древней фабрикой по производству каменных орудий. Причем столь примитивное существо, как синантроп, отнюдь не могло хозяйничать на этой фабрике. Самой удивительной продукцией этой фабрики были искусно изготовленные боло – каменные шары идеально сферической формы. 2-3 таких боло прикрепляются к концу веревки, и при удачном броске эта конструкция полностью спутывает ноги бегущего животного – индейцы Мексики по сей день пользуются таким приспособлением.

Вторым сюрпризом для прибывшего из Европы и знавшего о находках лишь по официальным публикациям профессора оказалось то, что существенную часть отложений в пещере, в которой были найдены черепа синантропа, составляет... семиметровый слой золы! Это был гигантский очаг, горевший не один десяток лет. Здесь обжигали камень, здесь же и готовили пищу. И все обнаруженные там кости животных – результат «обеденных перерывов». И тогда вполне понятно, почему скелеты антропоидов представлены лишь размозженными черепами. Мясо обезьяны слишком жестко для употребления в пищу, в то время как мозг ее во многих культурах считается признанным деликатесом. Поэтому если работники каменоломни (не те ли, чьи скелеты таинственно исчезли в 1929 году?) убивали на охоте обезьяну, им не было нужды тащить домой тушу. Добыче отрубали голову, приносили в пещеру, разбивали череп, мозг извлекали и съедали, остальное же – выбрасывали. Таким образом, синантроп был не предком, а частью рациона современного ему человека. С этим мнением были согласны и другие независимые специалисты, которым удалось посетить место раскопок.

Однако сотрудники Лаборатории исследования кайнозоя не стали ни подтверждать, ни опровергать утверждений Брейля, хотя в их публикациях стали появляться туманные замечания о следах огня (это – о семиметровом слое золы) и некоторых орудиях, «из которых только 150 могут считаться искусственно созданными инструментами». Версия о том, что синантроп – не обитатель Чжоукоутяня, а его добыча, была объявлена не заслуживающей внимания, «поскольку не обнаружено ни останков, ни следов деятельности какого-либо второго гоминида». Ни о боло, ни о высокоразвитой технике обработки камня речи не велось – заказчики платили за поиски синантропа, а не того, кто его ел. Столь откровенное пренебрежение мнением ведущего эксперта по палеолиту вызывало подозрения, тем более что с 1933 года из Китая стали просачиваться слухи, что вскрыта еще одна пещера, в которой были найдены останки заваленных обвалившимся сводом истинных хозяев Чжоукоутяня – людей.

Сведения об этой находке стали робко появляться в публикациях исследователей лишь через пять месяцев (где тот энтузиазм, с которым трубили об обезьяночеловеке?), полный же отчет увидел свет лишь через пять лет. Вновь обнаруженная пещера (получившая название Верхняя) явно выполняла роль жилища работников Чжоукоутяньской каменоломни. В верхнем ее слое были найдены останки примерно шести человек, погибших при обвале (из них три скелета – совершенно полных), а во всех культурных слоях содержались признаки жилья человека, в том числе – украшения из посверленных зубов животных, костяная игла, а также кремневые и костяные орудия того же типа, что изобиловали среди находок, приписываемых синантропу. У сторонних обозревателей не оставалось сомнений – Чжоукоутянь был человеческим поселением мустьерского типа, и употреблявшийся людьми в пищу тип обезьян, скоропалительно названный синантропом, никак не может быть предком человека.

Тем не менее исходящие из Китая публикации де Шардена и Пея (руководителя исследований с китайской стороны) продолжали настаивать, что синантроп – предок человека, утверждая, что человеческие останки относятся к более позднему периоду времени, а орудия труда синантропа либо были найдены людьми и принесены в Верхнюю пещеру, либо «попали туда в результате естественных процессов». Хотелось бы только знать, где же тогда орудия самих людей, и что это за естественные процессы, движущие камни снизу вверх?

Возмущенный Брейль предпринимает повторную поездку в Пекин в 1934 году. Он окончательно убеждается в достоверности своей гипотезы, а также пишет статью Обработка кости и рога в Чжоукоутяне, обильно иллюстрированную фотографиями. Все описываемые в статье образцы носили следы искусной ручной обработки, посильной лишь человеку. Но Лаборатория исследования кайнозоя публикует эту статью лишь пять лет спустя, указав в предисловии, что все (!) описанные в статье артефакты были переданы в музей Нанкина, откуда исчезли в ходе военных действий 1937 года, и «более недоступны для науки». Кроме того сообщалось, что не имеется возможности «предоставить информацию... о точном месте обнаружения каждой находки в уровнях стоянки синантропа». Последнее было особенно поразительно при той скрупулезности, с которой велись раскопки и описывался каждый найденный образец.

Общее количество загадок, несоответствий, внезапных появлений и исчезновений находок, путаницы в фактах и таинственности в комментариях, сопровождавших сообщения из Китая, превысило критическую массу. Взрыв был неизбежен. У западных исследователей уже давно чесались руки потрогать пекинские окаменелости и раз и на всегда разобраться – кем был синантроп и в каких отношениях он состоял с найденным там же человеком? С восторгом предвкушения скандала было воспринято поступившее в самом начале декабря 1941 года сообщение, что принято решение об эвакуации всех чжоукоутяньских находок в Америку. Все было тщательнейшим образом уложено в матросские рундуки, погружено на поезд, идущий из Пекина на Чинвангтао, и...

Больше их никто не видел. За завесой неразберихи, последовавшей за событиями 7 декабря в Перл Харборе, вряд ли можно с уверенностью воспринимать ту или иную версию о судьбе пекинских окаменелостей. Легенд, связанных с ними – множество, но они имеют еще меньшее отношение к происхождению человека, чем вся эта история.

Ископаемые обезьяны

– Я вообще боюсь их, особенно – больших. Но по крайней мере я знаю, как их зовут.

– И они, можно подумать, откликаются, когда их зовут?

– Сомневаюсь.

– Что толку тогда звать их, если они не откликаются?

– Нет толку для них, но полезно, я думаю, тем, кто их зовет.

Одновременно с вышеописанными изысканиями в Европе, Азии и Америке, поиски животного предка велись и на территории черного континента. Наиболее преуспела в них супружеская пара Мери и Луис Лики, посвятившая пращуру не один десяток лет совместной жизни. Мало кто мог бы состязаться с ними в производительности при воспроизводстве обезьянолюдей.

Как четой Лики, так и другими исследователями были выданы на-гора сотни обезьяньих и человеческих окаменелостей. Причем каждая человеческая окаменелость – будь то кость, череп или скелет моментально отбрасывалась, подвергнутая критике как интрузивное захоронение, как результат смещения пластов или как проделка шутника. Это весьма напоминало детскую игру «верю - не верю». Любой же фрагмент – даже самый маленький – обезьяньего скелета записывался в предки человека и получал собственное название.

В этом созвездии «предков» с трудом могли разобраться сами палеоантропологи: Plesianthropus transvaalensis, Paraanthropus robustus, Paraanthropus crassidens, Telanthropus capensis, Australopithecus africanus, Australopithecus transvaalensis, Australopithecus robustus, Australopithecus prometheus и прочие недо-человеки, почти-человеки и уже-почти-совсем-человеки. Однако со временем все они были признаны представителями одного вымершего вида приматов австралопитек («южная обезьяна»). Отличия же в скелетах не выходили за рамки внутривидовых и межполовых вариаций. Точно так же среди своих знакомых вы можете вспомнить людей с массивным (robustus), изящным (africanus) и промежуточными типами скелета, но если отбросить ваше личное к ним отношение, придется признать, что все они в равной степени принадлежат одному и тому же виду Homo sapiens – человек разумный.

И все-таки, при всей спорности африканских находок, и даже принимая во внимание их соседство с человеческими костями, это было что-то настоящее, за что можно было реально подержаться. Именно поэтому интерес к ним резко возрос в середине 50-х годов, когда о «предках», найденных на других континентах, стало стыдно вспоминать.

Именно в разгар этого повышенного интереса и была сделана необычная находка в ущелье Олдувай близ оз. Виктория, в более чем ста километров к западу от г. Килиманджаро. Это был череп, обнаруженный миссис Лики. Он состоял из лицевого отдела и затылочной части, промежуточные же кости отсутствовали. Это позволяло, сдвигая или раздвигая имеющиеся фрагменты, добиваться получения реконструкции с любым необходимым объемом мозга, что существенно выделяло находку из ряда австралопитеков, имевших явно обезьяньи мозги. Находка получила официальное название Zinjantrohropus boisei (Зинджантроп Бойса – в честь Чарльза Бойса, спонсировавшего экспедицию) и неофициальное – Щелкунчик (музыка навеяла). Впоследствии в окрестностях были найдены фрагменты еще нескольких – более мелких –особей и множества костяных каменных орудий. Последние включали боло – до двенадцати полных комплектов (по три шара) и несколько отдельных шаров. За эти изделия более мелкие особи получили название Homo habilis (Человек умелый), хотя орудия, скорее всего, принадлежали не им, а их современнику – человеку неандертальского типа, череп которого был найден там же. В итоге все найденные кандидаты в гоминиды тоже были идентифицированы как обезьяны – австралопитеки. Не исключено, что Щелкунчик был крупным самцом, окруженным гаремом из более мелких самок, которым поневоле приходилось быть habilis.

Об австралопитеке, как о возможном предке человека, вновь заговорили в 1974 году в связи с находкой, сделанной экспедицией Д. С. Иохансена в Хадаре (Эфиопия) и получившей имя Люси в дань уважения «Битлз». То, что обнаружил Иохансен, было представлено миру как на удивление полный [на самом деле – не более 40%] скелет Australopithecus afarensis, свидетельствующий, что австралопитек был прямоходящим. Основанием для подобного заключения стал коленный сустав, который был сильно раздроблен, а потому его можно было «собрать» как на обезьяний, так и на человеческий манер. Правда, форма тазобедренного сустава Люси не вписывалась в идею прямохождения, но эта трудность легко была преодолена заявлением, что кости таза несколько деформированы.

Лишь много позже выяснилось, что пресловутый коленный сустав был найден на расстоянии 2400 метров от скелета. К тому же залегал он на 80 метров глубже, что, в соответствии с предложенной самими же исследователями хронологией пластов, делает его на 0.5 млн. лет старше его обладательницы. Исследователи Люси по сей день не могут завершить спор, что у этого на удивление полного скелета было длинее – руки или ноги. Совсем недавняя публикация [1] оповестила публику, что вполне вероятно, что Люси была... мальчиком! А тщательное изучение морфологических параметров всех типов австралопитеков привело к заключению, что они отличаются и от людей, и от человекообразных обезьян более, чем те и другие – друг от друга.

Последним диким предком, «утратившим» родство с нами, стал рамапитек – скрюченное обезьяноподобное существо на двух ногах, получившее название по имени героя индийского эпоса Рамы. Все, что нам изначально досталось в наследство от рамапитека – это пара десятков зубов и несколько фрагментов челюсти (самый большой из которых не превышает пяти сантиметров), найденные в 1932 году близ Дели. Именно на этом материале и сделана известная «реконструкция» всего существа с ног до головы. Сперва эти зубы определили, как три разных вида обезьян – рамапитек, сивапитек (в честь индийского божества Шивы) и дриопитек. Однако разница между зубами разных видов не выходила за пределы возрастных отличий. То, что материал был столь фрагментарным, позволяло по воле «художника» складывать из имеющихся зубов «мозаику» челюсти как человеческого, так и обезьяньего типа. На этом основании рамапитек и числился косолапым предком человека. Но, как говаривал бравый солдат Швейк, всему прекрасному приходит конец. В семидесятые годы были обнаружены более полные челюсти рамапитека, мало чем отличающиеся от челюсти современного орангутана.

Такие же параметры, как длиннорукость, косолапость, размер, осанка и проч. могут варьироваться как у обезьян, так и у людей. Но применение современных медицинских методов компьютерного сканирования черепа позволило установить принципиальную разницу между обезьяньими и человеческими окаменелостями [2]. Внутреннее ухо человека содержит точнейший механизм в виде лабиринта, заполненного жидкостью. Стенки этого удивительного устройства покрыты тончайшими волосками, ощущающими колебание жидкости в канале даже при самых незначительных изменениях положения головы. Именно этот механизм позволяет человеку уверенно передвигаться на двух ногах, постоянно контролируя движения своего тела. У всех людей – как современных, так и ископаемых (о них речь пойдет ниже) – наблюдается поразительное сходство и совершенство конструкции внутреннего уха. На основании этого, по мнению многих исследователей, все они должны быть отнесены к одному и тому же виду Homo sapiens. У обезьян же – как современных, так и ископаемых – подобного органа нет вовсе – ни в зачаточной, ни в переходной стадии. Люди – это люди, и всегда ими были, обезьяны же – всего лишь обезьяны.

[1] Science, Vol. 270, 24 November 1995, p. 1297

[2] Nature, June 23, 1994, p. 645

Ископаемые люди

Совершенно наоборот: если это так, то это возможно, а если бы было так, то так и должно быть, поскольку же нет, то иначе. Вполне логично.

Или, хочешь, я сформулирую это попроще: никогда не думай, что ты иная, чем могла бы быть иначе, чем будучи иной, в тех случаях, когда иначе нельзя не быть.

В 1968 году двадцатитрехлетний Ричард Лики – сын Мери и Луиса Лики – заявил членам Совета директоров Национального географического общества США, что хочет получить деньги на создание собственной палеонтологической экспедиции. Ричард не имел высшего образования. Родившись в Найроби (Кения), он закончил там колониальную школу, в 16 лет прошел языческий обряд инициации в племени кикуйу, посвятил последующие годы сафари-бизнесу, время от времени навещая экспедицию своих родителей. Нетрудно представить, какова бы была реакция ученых мужей на это дерзкое требование, если бы ни одна деталь – на заседание Совета Ричард пришел вместе со своим предком. Причем не с предполагаемым эволюционным, а самым что ни есть непосредственным. Молчаливое присутствие маститого папочки нервировало членов Совета, и они решили удалиться на совещание. Решение было суровым: «Вы получите деньги, но не вздумайте снова показываться здесь, если ничего не найдете!». Знал бы Совет, что, давая волю дилетанту, он подписывает приговор обезьяночеловеку.

Сказано – сделано. Условия «контракта» были ясны, и Ричард, в том же году перенявший от отца руководство Национальным музеем Кении, приступил к раскопкам на Восточном побережье озера Рудольф (ныне – Туркана). Поначалу все шло гладко. За несколько лет сотрудники экспедиции нашли и описали несколько десятков австралопитеков, а также множество каменных орудий. Сенсационная находка была сделана в августе 1972 года. Это был довольно хорошо сохранившийся обыкновенный человеческий череп, поулчивший название KNMER 1470 (Кенийский Национальный музей, Восточный Рудольф, 1470 – номер по каталогу). Там же были найдены и человеческие бедренные кости. Вся беда заключалась в том, находки были сделаны в слишком древней страте. При использовании тех же принципов датирования, что применяются к обезьяночеловеку, возраст находки составлял 2.9 млрд. лет, т.е. обладатель этого черепа был на целый миллиард лет старше любых своих обезьяноподобных «предков».

Опытный естествоиспытатель просто запрятал бы находку подальше, и уберег бы этим и себя, и своих коллег от лишней головной боли. Ведь если человек существовал раньше «переходных форм», кем были эти формы? Но горячий и наивный Лики младший стал трубить о своей находке и ее значении во все рога. «Или мы выбрасываем этот череп, или мы выбрасываем все наши теории, касающиеся раннего человека», – заявил он в National Geographic в июне 1973 г. Череп экспонировался в Лондоне, и все антропологи признали его вполне человеческим. Над иерихонскими стенами эволюционного антропогенеза нависла угроза разрушения. Директор Йоркского Центра по изучению приматов Джеффри Борн даже всерьез выдвинул альтернативную теорию, что не человек произошел от обезьяны, а наоборот, обезьяна является дегенеративной ветвью человечества. Хотя эта теория была более состоятельна, чем идеи животного происхождения человека, она не устраивала ни поклонявшихся обезьяноподобному предку, ни отвергавших его. Конфликт насилу замяли, пересмотрев представления о возрасте находки и присвоив ей наименование Homo habilis, т.е. превратив ее в собственного же предка.

Но было ли открытие Ричарда Лики чем-то новым? Неужели раньше следы человека никогда не обнаруживались в «неправильной» страте? Нет, это не так. Просто эту находку из-за энтузиазма и легкого доступа ее автора к академической прессе (как-никак сын самого Лики!) не удалось замолчать. На самом же деле «присутствие» человека можно найти практически в любой геологической страте. Это – окаменелости, отпечатки ног, инструменты, посуда, украшения, монеты и проч. И многие из этих находок не удается списать ни на розыгрыш, ни на захоронение, ни на подвижку слоев. Остается последний аргумент – загадка науки. Факты, которые нас устраивают, сколь мало бы их не было, – наука, остальное же – ее загадка. На самом деле не противоречит фактам лишь одно объяснение – геологическая колонна никак не связана с миллионами лет, все ее слои отложились в бытность человека. Соответственно, все ископаемые формы животных – известные и неизвестные – были современны человеку, и ни одно из них не может считаться его предком.