Социология науки. Проблема интернализма и экстернализма

Интерес к проблематике социокультурной обусловленности научного познания постепенно выделил ее в качестве особого предмета исследования. На этой почве активизировались исследования, представленные социологией научного знания.

Социология науки имеет достаточно прочную традицию, представленную идеями К. Маркса, Э. Дюркгейма, М. Вебера, К. Манхейма. В 50–60-х годов XX века в работах американского социолога Р. Мертона была предложена социологическая модель науки, которая сыграла существенную роль в ориентации современных исследований в этой области. Р. Мертон исследовал влияние на рост современной науки экономических, технических и военных факторов. Но главной областью его исследований был анализ ценностно-нормативных структур, которые определяют поведение человека науки и которые Мертон обозначил как «научный этос». В своих ранних работах он продолжил и развил подход М. Вебера к анализу социальных истоков новоевропейской науки, наиболее важным из которых он считал связь зарождающейся науки с пуританской религиозной моралью. Позднее Мертон сформулировал концепцию научного этоса как набора ценностей и норм, регулирующих научную деятельность. К их числу Мертон относил универсализм, коллективизм, бескорыстность и организованный скептицизм.

Эта ценностно-нормативная структура, согласно Мерто-ну, устойчиво воспроизводится в историческом развитии науки и обеспечивает ее существование. На ее основе формируется система конкретных предпочтений, запретов, санкций и поощрений. Они, в свою очередь, конкретизируются применительно к тем или иным социальным ролям в рамках института науки. Система институциональных ценностей и норм стимулирует научный поиск, ориентирует на открытие нового.

Открытие поощряется признанием коллег (званиями, почетными наградами, присвоением имени ученого сделанному им открытию и так далее). Такого рода поощрения ценятся в науке больше, чем денежное вознаграждение. Поскольку открытие является главной ценностью, значительное место в научных сообществах занимают приоритетные споры. Они, согласно Мертону, также регулируются научным этосом. Невыполнение совокупности этих норм порождает отклоняющееся (девиантное) поведение ученых (плагиат, шельмование конкурентов, и так далее).

В дальнейших исследованиях социологов науки было показано, что выделенные Мертоном ценности и нормы в реальной научной деятельности могут в конкретных ситуациях модифицироваться и даже заменяться альтернативными.

Американский социолог И. Митрофф показал на конкретном материале проведенных им исследований, что в коммуникациях сообщества в ряде конкретных ситуаций эффективными оказываются регуляторы, альтернативные тем, которые обозначил Мертон. Принцип универсализма, который предполагает оценку научных результатов в соответствии с объективными, внеличностными критериями, в реальной практике не соблюдается. Оценки учеными результатов своих коллег всегда личностны, эмоционально окрашены. К своим собственным идеям исследователь чаще всего не относится критически, как это предполагает мертоновский принцип организованного скептицизма, а отстаивает их, даже когда сообщество скептически относится к получаемым результатам. Открытость исследований, полагаемая принципом коллективизма в мертоновской характеристике научного этоса, часто нарушается режимом секретности.

М. Малкей, американский социолог науки, в своей книге «Наука и социология знания», переведенной на русский язык и опубликованной в 1983 году, отмечал несколько возможностей интерпретации исследований Мертона и Митроффа.

1. Первый подход связан с утверждением неполноты выделенных Мертоном компонентов системы институциональных ценностей науки.

2. Второй — со скептицизмом в самом существовании таких универсальных ценностей.

Многие западные социологи науки склоняются к идее, что, поскольку ценностная структура научного этоса исторически меняется и в конкретной практике научных сообществ могут применяться альтернативные ценности, сомнительно существование непреходящих, устойчивых институциональных ценностей. Этот вывод, в духе идей И. Фейерабенда, хотя и с рядом оговорок, М. Малкей также склонен считать достаточно правдоподобным. Но тогда трудно провести различие между наукой и другими формами познавательной деятельности.

Представления Мертона, бесспорно, могут уточняться. Это касается не только пересмотра и дополнения выделенных им компонентов этоса науки. Необходимо учитывать, что институциональные ценности сопрягаются со структурой познавательных идеалов и норм. Причем и в институциональном, и в познавательном компоненте ценностной структуры науки следует учитывать сложную структуру идеалов и норм. В них можно выявить три взаимосвязанных уровня смыслов: смысловой уровень, выражающий отличие науки от других форм познания, конкретизацию и дополнение этих смыслов идеями и принципами, выражающими особенности культуры той или иной исторической эпохи, и, наконец, смысловые структуры, выражающие специфику познавательной деятельности в той или иной науке (особенности физического, химического, биологического, социально-гуманитарного исследования и соответствующие особенности регулятивов в научных сообществах). Эти особенности будут более детально рассмотрены ниже (см. «Основания науки»).

Из того факта, что в ряде конкретных ситуаций отдельные ученые не соблюдают строго и неукоснительно общие принципы научного этоса, не следует, что эти принципы не имеют регулятивной функции и вообще не нужны. Здесь примерно та же ситуация, как и в следовании принципам нравственности, высказанным в библейских заповедях. Заповедь «не убий» является идеалом, а в реальной жизни она нарушается. Есть убийства, за которые следуют самые суровые уголовные наказания, и есть убийства, например на войне, при защите страны, за которые награждают. Однако отсюда не следует, что идеал «не убий» не играет в общественной жизни никакой роли. Если этот запрет упразднить, то практически это означало бы поощрение убийства, и общество быстро превратилось бы в войну всех против всех.

Социология науки центрирует внимание на функционировании и развитии науки как социального института. В сферу ее проблематики попадают, прежде всего, коммуникации исследователей, организация сообществ, поведение ученых и их различные роли в сообществе, отношения между различными сообществами, влияние на науку экономических, политических факторов, и так далее.

Бесспорно, эти аспекты важны для понимания науки. Но здесь возникает вопрос: достаточны ли они, чтобы выявить закономерности ее развития?

Во второй половине XX века в западной философии и социологии науки обозначились два альтернативных подхода к исследованию исторического развития науки.

1. Первый из них делал акцент на исследовании содержания научного познания, истории научных идей, развитии концептуального аппарата науки.

2. Второй ориентировался на анализ влияния на науку социальных факторов, изучение деятельности и поведения ученых в научных сообществах, их коммуникаций.

Первый подход получил название интернализма, второй — экстернализма. Каждый из них имел определенные модификации, представленные «сильной» и «ослабленной» версиями. В частности, сильная версия интернализма была представлена в позитивистской традиции, которая вообще игнорировала социокультурную детерминацию научного познания. Ослабленная версия представлена рядом постпозитивистских концепций философии науки, которые признавали влияние социокультурных факторов на научное познание. Но они рассматривались как интегрированные в логику объективного роста знания (К. Поппер, И. Лакатос, С. Тулмин).

Экстерналистский подход также имел свои версии. Ослабленная версия была представлена в работах Р. Мертона. Он признавал, что социология науки должна взаимодействовать с философией и методологией науки. Без этого взаимодействия сама по себе она не имеет средств анализа того, как развиваются научные идеи. Социология науки ставит целью выявить социальные условия и мотивы исследовательской деятельности. Она имеет свой особый предмет, отличный от предмета философии науки.

Сильная же версия экстерналистского подхода полагает, что поскольку развитие знания социально детерминировано, то социология науки поглощает проблематику философии и методологии науки. Основанием для такой точки зрения является довольно сомнительный тезис, что для роста научного знания решающими служат процедуры его социального конструирования в деятельности ученых в лабораториях, цепочки их решений и обсуждений, коммуникации исследователей, осуществляющих выбор той или иной концепции. Познавательные процедуры здесь сводятся к социальным отношениям исследователей. Эта позиция довольно четко излагается К. Кнорр-Цетиной, специалистом в области микросоциологических исследований науки.

Она считает познавательное отношение «природа — научное знание» внешним для науки и не раскрывающим механизмы формирования знания. Главными характеристиками этих механизмов она полагает социальные отношения исследователей в рамках научной лаборатории. Уязвимость подобной позиции можно проиллюстрировать следующей мысленной ситуацией.

Представим себе сообщество халтурщиков, которые, получив финансирование, устраивают диспуты, обсуждения, конференции, поощряют друг друга, присваивают различные почетные титулы, а на выходе никакого нового результата не дают (сюжет, не так уж далеко отстоящий от реалий современной жизни). Микросоциолог обнаружит там все признаки отношений между исследователями, которые он полагает достаточными для генерации нового знания. Но такового знания не производится. Абстрагируясь от содержательных аспектов научной деятельности, ориентированной на познание исследуемых объектов, невозможно выявить механизмы роста научного знания.

Крайние версии как интернализма, так и экстернализма гипертрофированно выделяют только один из аспектов исследовательской деятельности. Ослабленные версии более перспективны в том отношении, что они не отрицают важности оппонирующего подхода для понимания исторического развития науки.

Противоположные подходы к анализу развития науки нашли свое выражение в историко-научных исследованиях. Длительное время в таких исследованиях доминировала интерналистская версия. История науки рассматривалась как развитие идей, теорий, концепций. В XX столетии появились работы, посвященные социальной истории науки (Дж. Бернал, Б. Гессен, Дж. Ниддам), которые могли быть отнесены к ослабленной версии экстернализма. В настоящее время обозначенные подходы сохраняются.

Вместе с тем все актуальнее становится задача разработки таких концепций развития науки, которые интегрировали бы позитивные элементы, содержащиеся как в интерналистских, так и в экстерналистских подходах.

Примечания

1. См.: Конт О. Курс положительной философии. — СПб.: 1899. Т 2. С. 15.

2. Спенсер Г. Опыты научные, политические, философские. Мн., 1998. С. 624.

3. Там же. С. 611.

4. Там же. С. 485–487.

5. Там же.

6. Показательно, что Джек Лондон в романе «Мартин Идеи» писал о том, как герой романа, занимаясь самообразованием, испытал подлинный восторг от изучения трудов Спенсера.

7. См.: Конт О. Курс положительной философии. — СПб.: 1899. Т. 2. С. 21.

8. См.: Мах Э. Механика: Историко-критический очерк ее развития. — СПб.: 1904. С. 416, 382.

9. Мах Э. Принцип сохранения работы. История и корень ее. — СПб.: 1909. С. 52.

10. Мах Э. Механика: Историко-критический очерк ее развития. — СПб.: 1909. С. 404.

11. Мах Э. Анализ ощущений и отношение физического к психическому. — М.: 1908. С. 197.

12. См.: Садовский В. Н. Эмпириокритицизм А. А. Богданова: забытая глава философии науки // Вопросы философии. 1995. № 8.

13. Такие пояснения необходимы для тех, кто недостаточно знаком с математической логикой. Они могут облегчить им понимание путей становления неопозитивистской философии науки.

14. Russel В. Mysticism and Logic. L, 1918. P. 11.

15. Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1. — М.: 1994. С. 19.

16. Там же. С. 5.

17. Там же. С. 22.

18. Там же. С. 18.

19. Там же. С. 34.

20. Там же. С. 18.

21. Popper К. Logic of Scientific Discovery. L, 1969. P. 313–314.

22. Lacatos 1. Falsification and the Metodology of Scientific Research Programmes. P. 127–128, 132–133.

23. Кун Т. Структура научных революций. — М.: 1975. С. 19–264.

24. См., например: Степан B. C. Теоретическое знание. — М.: 2000 (второе изд М.: 2003).

25. Феиерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М 1986 С. 158–159.

26. Холтон Дж. Тематический анализ науки. — М.: 1981. С. 9.

27. Полани М. Личностное знание. — М.: 1985. С. 89.

28. Грэхэм Л. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. — М.: 1991. С. 415.

29. Там же.

30. Подробный и обстоятельный анализ истории отечественной философии науки и ее достижений дан в книге Е. Н. Мамчур, Н. Ф. Овчинникова, А. П. Огурцова. «Отечественная философия науки: предварительные итоги» (М.: 1997).

Date: 2016-11-17; view: 725; Нарушение авторских прав