Правосознание как проблема философия права

Правосознание — это отношение людей к праву, основанное на знаниях о праве и чувствах. То есть субъективное восприятие правовых явлений. Это одна из форм общественного сознания, представляющая собой систему правовых взглядов, теорий, идей, представлений, убеждений, оценок, настроений, чувств, в которых выражается отношение индивидов, социальных групп, всего общества к существующему и желаемому праву, к правовым явлениям, к поведению людей в сфере права.

Право — это совокупность установленных или санкционированных государством общеобязательных правил поведения (норм), соблюдение которых обеспечивается мерами государственного воздействия.

Для ответа на вопрос о сущности правосознания недостаточно привести ту или иную удачную его дефиницию. В большинстве из них акцент делается на определенного рода систему знаний, то есть правосознание раскрывается как «совокупность взглядов, идей, выражающих отношение людей, социальных групп, классов к праву, законности, правосудию, их представление о том, что является правомерным и неправомерным»1. По мнению А. Спиркина, «правосознание — это представления и понятия, выражающие отношение людей к действующему праву, знание меры в поведении людей с точки зрения прав и обязанностей; это правовые теории, правовая идеология»2. В рамках такого подхода правосознание является идейным выражением объективных общественных отношений, отражающих в свою очередь господствующие в обществе экономические и социальные отношения. Право воздействует на формирование правосознания, а последнее реализуется в праве и правосудии. В таких определениях дается в целом правильное представление о правосознании. Однако это представление, во-первых, предварительное и неполное, во-вторых, оно не улавливает самого главного в правосознании. Правосознание — это не только отражение в индивидуальном сознании духа и характера уже действующих в обществе законов, оно активно, творчески корректирует и критикует действующие законы (и институты) с позиций индивидуальной справедливости, которая приобрела глубокий жизненный смысл и значение для достаточно большой массы людей. В свете понятия правового государства, которое получило широкое признание в юридической литературе, Э. Соловьев дает характеристику правосознания в единстве его познавательной, оценочно-критической и регулятивной функций. «Правосознание — это ориентация на идеал правового государства, который имеет безусловный характер и уже в данный момент определяет практическое поведение человека как гражданина. Это значит, что, хотя правого государства еще нет, человек начинает жить так, как если бы оно утвердилось. Он вменяет себе в обязанность следовать таким установлениям (или хотя бы декларациям), которые соответствуют понятиям суверенитета, права, и отказывается подчиняться тем, которые несут на себе явную печать неправового (патерналистского и авторитарно бюрократического) ведения государственных дел»1. Такая характеристика свидетельствует, что в правосознании доминирует не детерминация прошлым (опредмеченная деятельность, отношения), а детерминация будущим желаемым состоянием и структурой сознания. Как форма сознания и мировоззрения правосознание формируется в процессе правовой социализации и имеет сложную структуру.

Система правовой социализации действует в обществе на нескольких уровнях, определяя отношение человека к праву. На социальном уровне правовая система оказывает влияние на индивида посредством демонстрации уважения к праву и закону официальной властью. Наряду с этим в обществе существуют национальные традиции, исторический опыт предшествующих поколений, которые определяют поведение и деятельность человека в социальной среде. На личностном уровне доминирует неосознанное копирование базовых ценностей права, которое позволяет идентифицировать себя с определенной культурой и обществом. Внутриличностный механизм правовой социализации включает в себя: потребности, интересы, ценностные ориентации, самосознание (мотивы, установки, цели). В философской литературе выделяют институциональную и неинституциональную формы бытия правосознания. Институциональная форма бытия правосознания, существующая в виде документов, является формой живого процесса мышления юристов-профессионалов, согласующейся с общеобязательной нормой и подчиняющейся ей как критерию правильности, законосообразности суждений и решений; это сфера «законоположений», «юридического закона», «действующего

права». Неинституциональная форма бытия правосознания, или недокументальная и неофициальная форма правового мышления, воли и чувств, существует в виде живого процесса или акта сознания в его «неопредмеченном» виде, фиксируемого в письменной форме задним числом (теоретических трудах, художественной литературе, личных документах)1.

В свою очередь, по способу мышления последняя сфера разделяется на два вида: а) обыденное правосознание, включающее представления, чувства и волеизъявления массы людей, их субъективное отношение к действующему праву, знания о существующих законах и их оценку, убеждения в правомерности или неправомерности судебных действий, в справедливости или несправедливости самих законов; эта сфера образует массовое общественное мнение вокруг действующего права, поддерживая его или требуя изменения.Данная форма правосудия включает в себя правовой менталитет: нижние этажи общественной и индивидуальной психологии, которые в большинстве своем формируются спонтанно, стихийно, бессистемно. В ней ведущими элементами являются чувства и эмоции, а не понятийные, символические формы выра-

жения действительности; б) теоретическое правосознание, куда можно отнести юридические «доктрины», создаваемые теоретиками права, а также обсуждение вопросов о праве, законности, справедливости, о взаимных правах и обязанностях общества и личности, об основополагающих институтах законодательства в трудах ученых-гуманитариев1.

В том смысле, который вкладывают авторы в понятие теоретического правосознания, его следует отличать от правоведения, юриспруденции как специальной дисциплины, ориентированной на исключительно действующее право и его законоположения, в основном на нем и основывающейся. Теоретическое правосознание задается вопросами о происхождении юридических установлений, об их смысле и назначении, о социальной целесообразности и правомочности регулировать иконтролировать человеческую жизнь, ограничивать свободу индивида, об «оправдании» существующего права, о его «гуманности» и «справедливости», соответствии «исконным правам» человека. Эта область рассуждения о праве, когда она приобретает теоретически завершенный и систематический вид, называется также «философией права». Следуя давнему различию «позитивного» и «естественного» права, эти сферы правосознания можно также обозначить как «позитивное» и «естественное» правосознание, или, что то же самое, — институциональное и неинституциональное правосознание.

Можно сказать, что обыденное правовое сознание представляет собой практическое сознание, то есть сознание «здравого смысла», которое позволяет ориентироваться в повседневной жизни; институциональное или профессионально-юридическое сознание — это теоретико-практическое, специализированное теоретическое сознание. Теоретическое же правовое сознание

представляет собой философско-правовое сознание.По субъекту-носителю правосознание разделяется на индивидуальное, групповое, массовое и общественное. Вместе с тем эти виды правосознания не существуют вне индивидуального. Будучи сложным по своей структуре, правосознание вместе с тем и многофункционально с точки зрения выполняемых им ролей. В современной юридической литературе чаще используется трехсоставная схема, согласно которой правосознанию присущи три основные функции: познавательная, оценочная и регу лятивная.Такой подход вполне может послужить отправным пунктомпри анализе правосознания. Познавательная функция правосознания. Реализующееся в правосознании познание права есть социально обусловленная, исторически развивающаяся коллективная (совместно-разделен- ная) познавательная деятельность. Субъекты, познающие право, отличаются друг от друга социальными позициями и ролями, профессией и образованием, имущественным положением, этническими признаками, мировоззренческой позицией и т. д. и т. п. Отсюда многообразный разброс конкретных приемов и процедур, объемов и уровней познания права у разных субъектов (индивидов, групп, классов). Оценочная функция правосознания осуществляется, прежде всего, при помощи системы аксиологических категорий («благо», «добро», «польза», «выгода», «вред», «зло», а также «справедливо — несправедливо», «правомерно — неправомерно» и т. п.). Оценивающий субъект может позитивно или негативно воспринимать право как таковое (аспекты, части, формы) в зависимости от того, отвечают или противоречат требования и возможности, заключенные в праве, его положению, интересам и целям. Оценка права предполагает знания. От полноты и глубины правовых знаний, которыми располагает субъект, зависит степень точности производимой им оценки права. Таким образом, познавательная и оценочная функции право-сознания находятся в тесном единстве. Органически с ними связана и их дополняет регулятивная функция правосознания. Она сводится, во-первых, к переработке и трансляции информации об объективных признаках права в знание-предписание, в программу деятельности, а также оценок признаков права, и, во-вторых, к предметному воплощению этого знания в конкретные поступки, действия, правозначащие либо относящиеся к праву. Посредством правосознания регулируются потребности, позиции, отношения и поведение людей в праве. На уровне индивидуального субъекта правосознание охватывает различные сферы духовной деятельности: познавательную (эмпирический правовой опыт, правовые представления, правовое мышление); оценочную (правовые эмоции и чувства, в которых выражаются нерефлексивные оценки правовой реальности, а также правовые ценности, получившие рефлексивное обоснование и ценностные ориентации); мотивационно-волевую (установки правосознания, выступающие непосредственным мотивом правового поведения, и воля как способность к самоконтролю и саморегуляции, а самое главное — как воля к праву), а также сферу бессознательного правового опыта1. Особенную роль в механизме реализации регулятивной функции правосознания выполняет самосознание субъекта как участника правового общения. Самосознание обращено к внутреннему миру индивида. Оно суть, осознание, оценка, контроль со стороны участника правового общения своего положения, действий и их последствий в этой сфере социальной жизни. Самосознание индивида характеризует направленность на выделение, различие и постижение смыслов правовых явлений. В рамках учения о правосознании мы говорим о праве в аспекте смысла. При этом обращаем внимание на внутреннее содержание правовых феноменов, на то, что делает их собственно правовыми, на сам феномен права. Смыслы являются результатом индивидуальной проработки первоначального значения понятий. Понимать можно только самому, ибо акт понимания абсолютно личный. Смыслы понятия права могут выражаться как метафорически (метафорами права были Фемида, Дике, Немезида и т. д.), так и метонимически (путем определения права через один из его признаков-атрибутов)2. Выявление правовых смыслов, то есть установок правосознания, есть необходимое условие их после- дующего усвоения. Но правовые смыслы обладают двойственной природой. Они одновременно являются и установками нравственного сознания. Вследствие этого основы правового воспитания должны закладываться до всякого знакомства с собственно правовым материалом. Поэтому предпосылкой любого правового воспитания является воспитание нравственное, которое задает условие усвоения правовых установок и смыслов. Устойчивые, повторяющиеся, необходимые отношения между правовыми смыслами могут быть названы аксиомами правосознания. Данное понятие введено И. Ильиным в его работе «О сущности правосознания»1. Аксиомы как универсальные очевидности правосознания акцентируют внимание на тех способах человеческого бытия, которые делают право возможным. По Ильину, основными аксиомами правосознания выступают: закон духовного достоинства (самоутверждения), закон автономии (способности к самообязыванию и самоуправлению) и закон взаимного признания (взаимное уважение и доверие людей друг к другу). Он не ограничивается лишь феноменологическим описанием этих очевидностей правосознания, а заполняет его онтологическим обоснованием.У большинства же современных герменевтиков (Гадамер идр.), постструктуралистов (Рикёр и др.) и постмодернистов (Делёз, Деррида) все внимание сосредоточено на отыскании смысла в текстах, в языке и речи. Вопрос о происхождении смысла и о его субъекте остается у них открытым. И. Ильин показывает, что чувство собственного достоинства, составляющее содержание первой аксиомы правосознания, есть необходимый момент духовной жизни, знак духовного самоутверждения. Из признания своего духовного достоинства вытекает уважение к себе, лежащее в основе правосознания. Вторая аксиома правосознания выражает основной закон духа — автономию или самозаконность. Быть духовным существом значит определять себя и управлять собою, или, другими словами, все решать самому и принимать на себя всю ответственность. Автономия выражается как духовная зрелость, необходимая гражданину в его строительстве жизни. Но для этого необходимо, чтобы внутренняя автономия имела нестесненное внешнее проявление, «правовое признание и правовую гарантированность личной свободы»2

Третья аксиома правосознания гласит: «В основе всякого правопорядка и государства лежит взаимное духовное признание людей — уважение и доверие их друг к другу»1. Эта аксиома указывает на способ бытия права как отношения между людьми, причем отношения духовного, то есть предполагающего способность к чувству, разуму и воле. В аспекте отношения к другому человеку правовые смыслы проявляются в следующих установках правосознания: стремление к независимому достижению выгоды и благополучия независтливость, сравнительно-состязательное понимание заслуг и успеха, неукоснительное соблюдение соглашений и договоров, признание приоритета справедливости перед состраданием и приоритета гражданской порядочности перед героикопатриотической, семейной и конфессиональной добродетелями и др. Правовые смыслы строятся вокруг единого понятия — автономии личности и представляют собой условие «возможности» права. На нынешнем этапе общественного обновления данные установки оказываются не менее или не более важными, чем такие установки, как чуткость и милосердие. Правовое государство, и даже шире — правовое общество — это не бессильная мечта, а ориентир - императив, организующий личностное действие. Поэтому крайне важно, чтобы большее число людей в обществе могло демонстрировать в микросреде реальное соблюдение права. В современном российском обществе, провозгласившем своей целью построение правового государства и движение к гражданскому обществу, правовая социализация должна играть определяющую роль. Процессы демократизации могут развиваться только параллельно с формированием правосознания индиви дов. Деформация правосознания проявляется в искажении представлений о ценности права в различных формах: правовом нигилизме, правовом инфантилизме, правовом дилетантизме и«перерождении» правосознания. Общим для всех видов деформации является низкий уровень политико-правовой культуры субъектов права. Правосознание индивидов является не только и не столько осознанием действующих законов, сколько их способностью судить о самом государственно установленном праве, подвергать его оценке, критике и пересмотру. Основу правосознания личности составляют чувство собственного достоинства, способность самообязыванию и самоуправлению, взаимное уважение и доверие граждан друг к другу, к власти, а. власти — к гражданам. Для того чтобы быть восприимчивым к «духу права», необходимо владеть определенными качествами, овладеть установками правосознания. Должны быть, вопреки природным инстинктам, агрессии, лени, глупости, проложены тропы гласности, обсуждения, веротерпимости, формального законопорядка. Такой законопорядок и создает пространство и время для свободы собственного испытания»1.

В современном отечественном правоведении отсутствует философии правосознания. Некоторые проблемы правосознания рассматриваются в философии права, в рамках которой идея правосознания часто подменяете идеей права.

Дело в том, что идея правосознания более широкий духовный феномен, чем идея права. Безусловно, без права идея правосознания теряет свой исходный, подлинный смысл, но тем не менее, не сливаясь с правом, правосознание занимает первичное (детерминирующее) место в их взаимодействии. Правосознание и право имманентно и органично связаны друг с другом.

В контексте такого подхода к соотношению права и правосознания требуется не только философия права, но и философия правосознания. Более того, философия права должна рассматриваться в рамках философии правосознания, что будет, на наш взгляд, более последовательно.

Правосознание, его идеи и чувства в целом определяют право. Объективное право (в особенности практика его реализации) влияет на правосознание, меняя определенным образом его содержательную сторону (правовые определения, установки, идеи, убеждения, настроения, чувства и т. д.), но не может в имманентно-сущностном плане фундаментально изменить правовое сознание. Здесь возможна частичная, но не полная и глубинная перестройка.

В данном случае детерминируемое воздействует на детерминанта, но не отрицает его. По сути, внутреннее изменение правосознания возможно только самим правосознанием. Это происходит в случае имманентой "работы" субъективного правосознания: либо в процессе влияния (и как его результат) на правосознание "со стороны", либо как итог сочетания всего этого в единстве. Позитивное же право само по себе, без усилий правосознания, не меняется. Соответствующая идея правосознания способна кардинально обновить, усовершенствовать и даже фундаментально изменить право.

Философия правосознания определяет общемировоззренческую, концептуально-теоретическую основу любой философии права. Последняя не может существовать вне правовой идеи (правосознания). Важно прежде всего разрабатывать философию правосознания, которая должна стать философско-юридической дисциплиной. В любом случае философия права и собственно теория права вынуждены прямо или косвенно исследовать отдельные проблемы правосознания, но вне контекста единой и целостной философии правосознания. Вряд ли такой подход приведет к положительным результатам.

Неизбежный и закономерный отход от марксистско-ленинской идеологии привел теорию государства и права к определенному эклектизму во взглядах на государственно-правовые явления общества, в известной степени к мировоззренческой и идеологической аморфности, расплывчатости, к неоправданной во многих случаях "многозначности" под прикрытием идей плюрализма.

В результате отсутствия общей исходной методологической и мировоззренческой позиции в теории государства и права порой присутствуют диаметрально противоположные идеи и установки естественно-правовые и позитивистские. Особенно ярко это проявляется в трактовке понятия права. С одной стороны, признаются теория естественного права, неотчуждаемые права человека, необходимость правового законодательства и многое другое, а с другой право определяется по-прежнему в духе юридического нормативизма.

Таким образом, фактически вся теория права построена на основании позитивистской методологии. Добавление к этому естественно-правовых представлений в духе либерального юридизма не меняет сути дела. Нельзя одновременно рассматривать право с естественно-правовых и позитивистских точек зрения.

Отмеченное в полной мере относится и к теории государства, где классовый подход к пониманию природы государства "соседствует" с концепцией правового государства, принципами разделения ветвей власти, примата права над политикой и т. п. В итоге теория правового государства ("плод" естественно-правового сознания) выступает больше идеологическим приложением, чем одним из ключевых звеньев в "теоретической цепи" юриспруденции.

На наш взгляд, уже пора отойти от подобного смешения разноречивых, не согласуемых правовых идей и принципов в пользу концептуально иной философии правосознания и права, в рамках которой право не сводится к норме, не существует лишь в форме абстрактного (естественного) закона, не "растворяется" в правовом отношении, в юридически значимых действиях правоприменителя, в "народном духе", в человеческой психике и т. д.

Право это тот социальный феномен, который "закрыт", если на него "смотреть" только юридическим взглядом. В этом состоит методологический недостаток многих интерпретаций права. Как верно отмечает В. Н. Синюков, наше правоведение само себе создало методологические ограничения, ограничив свой предмет проблемами естественного права.'

В основу подлинного, жизненного, реального права должна быть положена духовно-культурологическая идея правосознания. В данном контексте право есть, прежде всего, элемент культурологического строя социума, нормативно-институциональный выразитель и носитель адекватных определенному типу правосознания, типу культуры данного общества представлений, идей, идеалов, моделей возможного и желаемого поведения, эталонов обязанности и ответственности, социальных стереотипов мышления и действия субъектов; право есть часть (компонент) духовной сферы общества, сегмент универсальной и национальной духовной матрицы, где выражены общие и конкретные представления о справедливости в праве и др. Во всех этих проявлениях право является таковым благодаря правосознанию. Здесь важен культурологический контекст действия правосознания и права. Нельзя не согласиться с В. Н. Синюковым, который пишет: "Феномен права нуждается в изучении не только в качестве абстрактной логической системы, удовлетворяющей неким всеобщим критериям добра, справедливости, гуманизма, но и в аспекте конкретных культур, в которых право приобретает полноту своих жизненных характеристик".2

Главное в праве это необходимость проявления в нем справедливых начал в той мере, в какой это возможно осуществить с помощью юридических средств. Справедливость должна быть духовной инвариантой правовой системы общества. Без этого право теряет свой исходный социальный смысл, перестает быть достойным регулятором общественных отношений.

Именно поэтому идея права не сводима к естественно-правовому закону, правам человека, к совокупности юридических норм, институтов, отраслей. В общем плане идея права находится в плоскости формальной справедливости и равенства. Но это общий подход. Как справедливо отмечает Д. А. Керимов, "право выступает перед исследователем как сложная система".3

Право как конкретный феномен социальной действительности можно представить в следующих ипостасях:

- как проявление правовой идеи (мысли) и правового чувства;

- как специфический социально-исторический и культурный фактор устойчивости и развития общественных отношений наряду с другими социальными нормами;

- как выразитель формальной справедливости и равенства в обществе;

- как социальный институт, оказывающий необходимое правовое воздействие (и как часть последнего правовое регулирование) на общественную жизнь;4

- как четкий нормативный определитель, с одной стороны, свободного, возможного, дозволенного, желаемого поведения субъекта, а с другой обязательного, необходимого, должного, принудительного;

- как мера позитивной ответственности (долга) личности; как вид социальной ответственности за антинормативное поведение;

-как институционально-объективированная позитивная правовая свобода личности, общества, государства;

- как один из видов информационного компонента социокультурного пространства.

Этим, конечно же, не исчерпываются природа и содержание права. Именно духовно-культурная развитость или, напротив, неразвитость идеи правосознания в конечном счете определит соответствующее содержание и характер позитивного права. Право является феноменом, зависящим от культурного контекста.5

Чтобы право было достойно духовно-культурных и гуманистических ценностей человечества, правовому сознанию важно обладать мудростью и красотой, которые присущи творческому, а не догматическому правосознанию.

Мудрость правосознания выражается в духовной гармонии правовой идеи и правового чувства, когда юридическое мировоззрение и чувство права не противоречат друг другу. Мудрое правовое сознание есть состояние (духовная статика) и процесс (духовная динамика) интеллектуально-волевого синтеза юридического знания, правового опыта, но главное, высокого по своей мыслительной мощи и реальной жизненной ориентированности философско-культурного понимания и ощущения подлинной природы юридического мира. Все это находит воплощение в правовых учениях, принципах, аксиомах, максимах, афоризмах (изречениях) и соответственно в юридических нормах. В последнем случае большую значимость приобретает уровень развития интеллектуальной силы правотворческого сознания. Мудрость правосознания заключается не в бездумном восхвалении права, необоснованном возвышении его роли в обществе и т. п., а в реальной оценке права как формального регулятора социальных отношений, ни в коем случае не стоящего выше нравственных и религиозных норм.

Умудренное жизнью правосознание не ищет путей искусственных и ненужных, чтобы только ради этого укрепить "могущественный авторитет" права в общественном сознании, который на деле оказывается фальшивым, мнимым, ненастоящим.

Праву нужны истинные, а не ложные пути развития. Следует согласиться с Н. И. Матузовым, который справедливо критикует позицию авторов, считающих, что положение "право есть минимум нравственности" умаляет социальную роль права. Он отмечает, что данная формула не принижает ценности права в обществе, а "фиксирует тот факт, что право действительно не охватывает и не может охватить всех требований морали, что оно регулирует более узкий круг общественных отношений и что оценочные критерии нравственности более строгие".6

Правовая мудрость органична красоте (эстетике) правосознания. Мудрость сама по себе уже является внутренней (духовной) красотой, но в союзе с эстетическими идеалами, образами, чувствами она приобретает неповторимый интеллектуальный блеск.

Красота правосознания наиболее ярко проявляется в четких, предельно ясных, лаконичных, отвечающих правовой логике правовых понятиях, идеях, принципах, доктринах, источниках права, правовых поступках.

На психологическом уровне эстетика правосознания особенно сильна в правовом чувстве чувстве правовой совести, права, правовой обязанности и долга. Красота правосознания проявляется в эмоционально-волевом порыве к цели и идеалам права.

Правовая культурность, юридические ценности общества, правовой закон, справедливая законность, высокоустойчивый правопорядок, в целом юридическая разумность все это многочисленные выражения красоты правосознания, ибо без нее лучшие правовые устремления и надежды просто неосуществимы. Где нет красоты, там нет пропорции, а следовательно, и гармонии.

Мудрость и красота духовно-культурного правосознания должны пронизывать всю философию правосознания, прежде всего метафизику правосознания, его аксиологию, гносеологию, а также практические (прикладные) вопросы правового сознания.

Метафизика является фундаментальным основанием философии правосознания, наиболее общим ее измерением.7

Метафизика правосознания выполняет мировоззренческую и методологическую роль, исследует основания правового бытия. Именно здесь происходит изучение юридического духа и правовой идеи в виде априорно существующих духовных феноменов.

Само правосознание, как и любой иной вид общественного сознания, отличается метафизической природой. Здесь на первый план выступает его надпозитивность, априорность, невозможность чисто эмпирическим путем понять его имманентность.

Правосознание принадлежит сфере духа, его внутренняя "ткань" заключена в правовой мысли, идее, чувстве, воле, энергии, духовности и т. д., что требует осмысления, созерцания, рефлексии, чувственного восприятия, оценок на метафизическом уровне. Метафизический подход позволяет объемнее и глубже "увидеть" имманентную духовную сущность правосознания.

Важно только не превратить метафизику правосознания в спекуляцию о праве. Но и нельзя "с ходу" отрицать метафизику, превращать право в простой позитивный факт, не требующий априорного (надопытного) обоснования. В последнем случае право выходит из "орбиты" культуры и духа, что закономерно может привести его в состояние нормативного придатка к государству. В такой ситуации метафизические изыскания в области правосознания либо переходят в ранг догматических, мало кому нужных спекуляций, либо вообще бессмысленны.

Метафизическое исследование требует особого интеллектуального "уклада" сознания, способного действительно понимать всеобщее, универсальное, абстрактное в конкретном; мировоззренческие принципы и закономерности бытия, "высшую" логику развития прошлого, настоящего, будущего.

Метафизика немыслима вне творчески порождающего сознания. Она уже сама есть творческий акт, через который сознание изменяет и себя, и бытие.

В частности, это отражается на реальном структурировании и функционировании правового сознания. От творческой наполненности правосознания зависит его структурная организация применительно к функциям данного правосознания. Ибо функция есть духовное устремление и воздействие правосознания к чему-либо или на что-либо, и если структура не позволяет достичь поставленной цели, то ее логично изменить. Таким образом, важнее творческая нацеленность, смысловая (осознанная) устремленность правосознания, чем "подстраивание" сознания под структуру.

Вполне очевидно, что без структуры правосознанию не обойтись, но более значимой является соответствующая направленность и устремленность его функционирования. Ибо духовный, ментальный посыл придает правосознанию энергию, силу, изменяет многие его качественные характеристики, что естественным образом сказывается на его функциях, которые должны соответствовать интеллектуальному и эмоционально-волевому облику правосознания. Это меняет качественное состояние внутренней структуры правосознания.

К примеру, познавательная направленность правосознания далеко не одинакова у различных субъектов. Внутренняя структура правосознания также имеет свои особенности. От интеллектуально-ментальной и иной устремленности зависит содержательная "работа" познавательной функции субъективного правосознания, ее духовные механизмы и способы осмысления и чувственного восприятия правовой реальности, временные характеристики мыслительного проникновения в сущность юридической материи.

В ходе этого сложного духовного процесса имманентно присущая правосознанию структура вынуждена постепенно, а в некоторых случаях и быстро, с учетом новых реалий функционирования правосознания видоизменяться, адаптироваться к ним. Без внутренних структур правосознание не может осуществлять собственные функции. Поэтому важна своевременная перестройка структурной организации правосознания.

Здесь как раз необходимо коснуться проблемы внутреннего и внешнего в правосознании. Выше речь шла о внутренней структуре правосознания. Но есть и внешняя структура, состоящая из двух элементов правовой идеологии и правовой психологии. В строгом смысле слова это даже не элементы правосознания, поскольку таковыми являются правовые идеи, представления, взгляды, убеждения, чувства, эмоции и т. д. Условно их соответственно можно "поместить" в отдельные комплексы (правовая идеология и правовая психология). Такое понимание структуры правосознания фактически является единственным8 и общепризнанным в теории права.

Здесь же следует сказать, что внутренняя структура детерминирует внешнюю. Именно внутренняя структурная организация показывает истинное качество содержательной стороны правосознания. Она скрепляет, объединяет в единое, целостное образование разнородные духовно-культурные, интеллектуально-ментальные, эмоционально-волевые элементы, подсистемы, уровни, стороны правового сознания. Внешняя структура сделать этого сама по себе не может. Ее задача состоит во внешнем выражении, оформлении того, что уже дано имманентным содержанием правосознания. Иначе говоря, внутреннее проявляется во внешнем, но не полностью и не окончательно. Это беспрерывный процесс духовного саморазвития.

Важно понять внутреннюю диалектику правосознания. Без этого духовный статус правосознания трудно представить, поскольку его содержательные элементы и умственно-психологические структуры не находятся в неподвижном состоянии, они развиваются, совершенствуются, отличаются стабильностью, динамизмом. Это обусловлено не только тем, что юридическая жизнь в определенных аспектах перманентно изменяется, но и творческим характером самого правосознания, ищущего новые правовые пути, направления, ориентиры, более совершенные юридические нормы, процедуры, средства, ценности в целом.

Подвижность правовой материи в огромной мере определяется динамизмом правосознания, юридического духа. Правовая форма становится закостеневшей во многом вследствие догматичности правосознания. Здесь имманентная изменчивость духовно-культурного правосознания в ответ на конкретное состояние жизненных правовых реалий оказывается невостребованной, лишней, ненужной. Юридический догматизм становится "высшим" гори зонтом для "интеллектуального" сознания.

В то же время духовная диалектика позволяет правосознанию при сохранении культурно значимых свойств "шагать в авангарде" правовой жизни, подвергать, если есть необходимость, переоценке свои представления, взгляды, идеи, убеждения, концепции, мировоззренческие и идеологические установки и т. п. Это вовсе не ментальное самоуничтожение, а лишь желание быть действительно развитым, зрелым, диалектичным сознанием. И это притом, что правосознание является одновременно феноменом метафизическим. Ему знакомо состояние и покоя, и движения; внутреннее саморазвитие и внешнее воздействие; ментальная самоуспокоенность и чрезвычайно активный интеллектуальный поиск (особенно в минуты мировоззренческого "разлома", "надлома"; здравый реализм и ничем не подкрепленная, наивная вера в утопии, мифы; психологическая "мягкость" и волевой напор, чрезмерная ориентированность на прошлое либо на настоящее или на будущее и многое другое.

Противоречия это ментальная объективность не только для правосознания, но и для всякого иного сознания. Как известно, диалектика рассматривает их как источник движения, развития. Хотя, на наш взгляд, здесь не все так очевидно и просто. Источники духовного и социального движения лежат глубже, чем это видится диалектике. Дело в том, что разрешение (снятие) противоречий происходит не само по себе, как закономерный процесс. Противоречие должно быть наполнено неким смыслом для лица (лиц), и соответственно этому его снятие приведет к необходимому для него результату. К тому же неизвестно, будет ли это поступательное движение (развитие) или откат назад.

Важным вопросом метафизики правосознания выступают правовые идеалы, проблема их формирования, существования, действия.

Правовой идеал есть плод правового сознания и духа. Он должен быть связан с эмпирической действительностью, чтобы не стать пустой, ничего не значащей иллюзией сознания. Но в любом случае он исходит от правосознания и сводится к нему.

Идеал не предполагает его полного практического воплощения. Эта роль отводится цели. Духовная, социокультурная значимость идеала больше находится в плоскости определения некоего высшего, абсолютного, непреходящего, ценного не для одного поколения людей. Идеал подобен маяку, ориентирующему индивидуальное и социальное движение в верном направлении.

Отсюда столь ответственным делом является правильный выбор идеала (идеалов). Это касается и правовой жизни. В ней правовые идеалы обязательный компонент. Они не могут быть произвольно установлены. Их формирование и существование не только субъективный, но и объективный процесс (состояние). Здесь действуют как законы духа, так и законы жизни. Иначе мы получим не правовые идеалы, а "фантомные" мечты.

Сейчас, пожалуй, "наивысшим" для Российской Федерации правовым идеалом выступает правовое государство. Это нашло отражение в ст. 1 Конституции РФ, где, впрочем, речь идет не об идеале, а уже о факте российской действительности. Но совершенно очевидно, что это не так. Правовое государство есть лишь идеал, выражающий официальную право-мировоззренческую позицию нашего государства.

Теория правового государства стала идеологической "заменой" коммунистической идеи (доктрины). Образно говоря, правовое государство стало юридическим "знаменем" отечественного права. Можно даже сказать, что в правоведении почти все выводится из правового государства и сводится к нему, к необходимости и важности более быстрого воплощения в жизнь его идей и принципов.

Безусловно, как законодателю, так и правоприменителю нельзя обходиться без правового идеала. Здесь важно отметить ошибочность мнения, что идеалы нужны больше правотворцу, чем юристу-практику. Последний также должен ориентироваться на них, поскольку они выражают (как правило) юридические ценности общественного правосознания, многие из них официально закреплены в законодательстве, и потому их игнорирование может привести к нарушению правовых предписаний.

Что же касается вопроса о российском правовом идеале, то здесь идея правового государства сталкивается с ментально-характерологическими, этнокультурными, историческими особенностями отечественного сознания. Как показывает жизнь, правовое государство не стало национальным идеалом (не говоря уже о практике) для российских граждан. Напротив, в сознании людей по этому поводу присутствуют неверие, скепсис, апатия. Духовная ситуация в России такова, что коммунистический миф уже давно развенчан, старые "идеалы" выброшены, а новых фактически нет, а если и есть, то такие, которые далеко не всегда адекватны российскому духу.

На наш взгляд, едва ли идеал правового государства поможет России. Правовое государство есть только частный момент правовой идеи. И нельзя данный аспект абсолютизировать. Действительно, на Западе он сыграл и играет до сих пор большую роль. Но проблема как раз и состоит в том, что Россия далеко не Запад. В правосознании есть ценности более высокого уровня и порядка, которые должны быть детерминированы религиозным и моральным сознанием.

Правосознание есть определенное идеальное видение юридического мира. Проблема возникает, когда правовые представления и правовая реальность разительно отличаются. Вот тогда нормальное правосознание начинает испытывать "ненормированные" перегрузки и сомнения, вследствие чего возможно даже желание отойти от соответствующих стратегических ориентиров и приоритетов.

Сами расхождения между представлением правового разума и юридической практикой неизбежны, естественны, закономерны. Только необходимо, чтобы они не имели принципиального характера. Но полностью избежать их не под силу никакой правовой системе.

Проблема в другом. В какой мере формируемая правосознанием идеальная модель правового явления соответствует реальности и как, в каких пределах определяет ее? Возьмем, к примеру, такой широко известный феномен, как законность. В теории права общепризнанной точкой зрения является определение законности в виде неуклонного и точного соблюдения законов и иных нормативных актов всеми субъектами права. Хотя соблюдение и исполнение норм права, содержащихся в нормативных актах, вовсе не показывает, что в обществе есть режим законности. И дело не только в том, что правовые нормы находят выражение и в иных формах права (правовой обычай, нормативный договор и др.). Ведь состояние законности обязательно предполагает полноценную и эффективную реализацию не только нормативных, но и всех других правовых предписаний, содержащихся в правоприменительных и иных юридических актах.

Это и есть идеальная правовая модель законности, выработанная правосознанием. В жизни она, естественно, не находит своего полного воплощения. Следует ли из этого, что от нее надо отказаться, как и вообще от самого понятия идеальной правовой модели? Конечно, нет. Ибо без нее (а если шире без правовой идеи) правовая жизнь "умрет" в том смысле, что люди просто потеряют ориентиры правового поведения, критерии правомерного и неправомерного, возможного и должного, нормативного и индивидуального в юридической сфере общества.

Идеальные правовые представления "заложены" в самом "фундаменте" права. Более того, право в целом можно рассматривать как некое состояние идеальной правовой модели. Это относится и к его отдельным проявлениям норме, закону, форме. Бесспорно, что такое понимание права нельзя оценивать как абсолютное. Оно условно и подчеркивает одну из важнейших сторон правовой действительности. А она такова, что в ней (как и в любой другой) идеальные модели, представления сознания способны ее реально преобразовать. Они предстают ценностями правосознания, а следовательно, и правового бытия.

Здесь необходимо коснуться аксиологии правового сознания. Как известно, аксиология это учение о ценностях. В нашем случае аксиология правосознания выражает ценности правового характера.

Уникальность сознания в том, что оно, объективно являясь ценностью человеческой жизни, способно к самооценке собственного аксиологического статуса. Иные социальные (в том числе правовые) феномены являются ценностями в силу их объективных качественных свойств, а также в зависимости от отношения к ним сознания.

Далеко не все правовые явления могут быть юридическими ценностями, так как последние представляют собой общезначимые духовные, культурные и иные блага в области права, а не какие-то отдельные проявления правовой жизни. Правовые ценности являются критерием того, что есть право-культурное, а что нет. Они отражают уровень правового развития государства. Во многом о национальной правовой системе (в том числе и о правовой семье) можно судить на основании того, какие существуют и культивируются в ней правовые ценности.

Это аксиологический облик права, в огромной мере зависящий от характера и сущности национального правосознания. Но правовое сознание не является здесь единственным "распорядителем". Многие юридические ценности предстают прежде всего как моральные, в целом, как социальные, общечеловеческие. Законодателю ничего не остается, как их формально закрепить в праве, придать им статус правовых ценностей. Здесь не надо что-то выдумывать, нужно только прислушаться к голосу социального разума.

Например, такой моральной ценностью, закрепленной в праве, являются права человека. В настоящее время российское законодательство признает их в качестве высшей ценности.

Есть ценности собственно юридические, в том смысле, что они есть "чистый" плод правовой действительности. К примеру, это законодательная техника, юридический процесс, правовые институты, презумпции и т. д.

Одной из важных составляющих философии правосознания является, безусловно, гносеология правосознания.

Путь сознания это прежде всего путь познания. Правовое сознание идет по тому же пути. Это "самонастраивающйся" познавательный "инструмент". Д. А. Керимов отмечает, что юридическое познание это не простое, не механическое, не зеркальное отражение, а многоэтапный, многоступенчатый мыслительный процесс обобщения, абстрагирования, образования понятий, обнаружение закономерностей развития отражаемого.9

Как известно, познание объективной действительности является весьма сложным психологическим процессом. На этом пути встречаются не только прозрения и открытия, но и ошибки, заблуждения, отступления, препятствия. Поэтому столь важен правильный выбор исходной методологии исследования, которая, по нашему мнению, должна отличаться наличием разнообразных, дифференцированных принципов, категорий, понятий, способов, приемов, методик и иных средств, объединенных единой мировоззренческой стратегией.

Все это может целостно сформировать только теоретическое (научное) сознание. Без него любые эмпирические (практические) методологические "потуги" будут бесполезны. Хотя познание в определенной мере осуществляется всеми видами сознания, присуще теоретическому и обыденному уровню, но все же основным и ведущим в гносеологическом процессе предстает, вне всяких сомнений, теоретический ум. Эмпирическое сознание расширяет, дополняет, оценивает теоретическое, но не в состоянии его подменить.

Необходимо взаимодействие теоретического и практического сознания, а не их противопоставление. Это две грани единой ментальной сущности. Конечно, интеллектуальный субстрат теоретического и практического сознания неодинаков, по содержанию различен. Но они существуют не в полном отрыве друг от друга, а напротив, в рамках единой социальной среды. Их объединяющим началом выступает логика сознания.

Применительно к правовой действительности действуют как общелогические законы, так и правовая логика. Правосознанию к тому же присуща и собственная, внутренняя логика, во многом определяющая поведение субъекта.

Праксиологическая сторона правосознания характеризует его органичную связь с правовой практикой, созиданием и реализацией юридических норм, в целом правовой политикой государства. "Право институт практики, острых жизненных проблем".10

Здесь большое значение приобретает практическое правосознание. На наш взгляд, его нельзя в полной мере отождествлять с профессиональным, поскольку и научное правосознание по сути также относится к профессиональному, так как его носителями являются специалисты в юриспруденции.

По роду своей деятельности субъекты носители практического правосознания меньше заняты мировоззренческими, метафизическими проблемами права. Но это не значит, что они находятся в правоидеологаческом "вакууме". Юристы-практики обязаны правильно уяснять, разъяснять, применять правовые нормы и принципы, в которых выражены идеи и воля доминирующего в государстве теоретического правосознания, юридического мировоззрения.

Практикующим юристам может казаться, что они находятся вне поля правовой идеологии и политики государства. Ошибочное мнение. Нормативные рамки, определяющие их юридически значимое поведения, обусловлены правовой идеей и чувством, в том числе и через соответствующее законодательство. Даже в тех странах, где существует судейское правотворчество, судьи выносят прецеденты с учетом господствующего в обществе национального морального и правового сознания. Иначе нельзя, поскольку правовое решение должно приниматься во имя людей и для людей. Юридическая абстракция не может быть выше личности, ее достоинства, свободы, прав.

Поэтому правосознанию, независимо от того, какое оно теоретическое или практическое, необходимо обладать духовной пластикой, т. е. способностью быть по возможности внутренне и внешне культурно целостным, гармоничным, духовно и интеллектуально богатым феноменом, являющимся идейным и эмоционально-волевым детерминантом правовых явлений и процессов. Духовная пластичность правосознания отражает пропорциональность имманентно присущих ему структур. Такое правовое сознание способно к лучшему формированию и осуществлению юридического в фактическом. Это происходит и через правовую идею и принцип, и через юридическое предписание и норму, и через правовой акт и документ и др. Правосознание с такими характеристиками будет творчески развивать правовую жизнь общества,11 позитивно менять ее качественные характеристики. Без правовой

идеи и чувства сделать это невозможно, ибо правовая жизнь не изменяется просто так, если на то не будет усилий юридического духа.

Таким образом, правовое познание предполагает определенную философию правосознания, где присутствует системность, а не фрагментарность; где есть мировоззрение, метафизическое обоснование, единая система ценностей и познавательных средств (методология). В целом философию правосознания и права должен пронизывать общий правовой и духовно-культурный дух, выражающийся в духовно-культурном правосознании.