Манипуляции эфирным временем

Даже в процветающей демократии с конституционными гарантиями свободной прессы существуют ограничения в новостях. Не разрешается публиковать информацию, способную нанести ущерб безопасности страны, несмотря на то, что предметом многих судебных процессов стал вопрос о том, насколько далеко должна простираться эта доктрина. Есть ещё множество способов, с помощью которых правительство манипулирует прессой, хотя и не контролирует её. Например, об увольнении Ричардом Никсоном специального обвинителя Арчибальда Кокса в октябре 1973 года по телевидению сообщили в субботу вечером; в следующем году преемник Никсона Джералд Форд приносил извинения за преступления, связанные с Уотергейтом, это сообщение передавалось в воскресенье утром. В 1992 году президент Джордж Буш на Рождество помиловал всех подозреваемых в пособничестве Ирану. Обо всех этих непопулярных политических шагах сообщалось в такой день недели и время, когда они привлекали к себе меньше всего внимания. Довольно часто правительственные источники из стратегических соображений распускают слух о будущей политике, чтобы уловить возможную реакцию общества («пускают пробный шар»). Если реакция негативна, то совсем не обязательно объявлять о такой политике официально, и тогда впоследствии правительство не будут порицать за её проведение.

Самоцензура СМИ

Порой сами СМИ ограничивают себя. Три самых больших американских коммерческих телекомпании очень мало сообщали о корпоративных изменениях внутри них самих (например, о том, что «Дженерал электрик» приобрела контрольный пакет акций Эн-би-си, см. Diamond Noglows, 1987). Иногда газеты или телекомпании располагают информацией, которую они по какой-либо причине предпочитают не раскрывать. Например, в 1980 году телекомпании знали о переправке нескольких американских заложников в Тегеран, но ничего не сообщали, чтобы не подвергать жизнь заложников опасности.

Иногда пресса делает вывод (правильный или нет) о том, что общество просто не желает знать определённо негативных новостей о своей стране и правительстве. Например, когда в 1983 году Советский Союз сбил корейский пассажирский самолёт, Кремль выдвинул вполне предсказуемое обвинение, что это был американский самолёт-шпион. Несмотря на то, что это заявление повсеместно передавалось в американских новостях, оно практически нигде не принималось всерьёз. Коркоран (Corcoran, 1986), подробно проанализировав освещение этой темы в журналах «Тайм» (Time), «Ньюсуик» (Newsweek) и U. S. News World Report, сделал вывод, что все три издания, у которых в общей сложности было 50 миллионов читателей, продолжали линию, совершенно идентичную политике администрации Рейгана, – линию антисоветского обличения и паранойи (см. также: Entman, 1991). За пределами США (например, в уважаемых британских изданиях вроде Guardian детально рассматривались данные о том, что самолёт действительно выполнял шпионскую миссию, и это объяснение было признано вполне вероятным. Почему данная точка зрения не появилась в американских СМИ? Может быть, это случилось не из-за цензуры правительства, а из-за того, что пресса понимала, что американская публика не хочет всерьёз задуматься над таким заявлением (или, вероятно, просто не поверит ему).

Во время уотергейтского скандала в начале 1970-х годов пресса решилась назвать президента Никсона и высоких правительственных чиновников лжецами только спустя значительный период времени и после того, как были представлены исчерпывающие доказательства их вины. В середине 80-х годов пресса колебалась перед тем, как прямо рассказать о дезинформации, которую передавал президент Рейган об участии советских войск в событиях в Никарагуа. Только после того, как в конце 1986 года обнаружилось, что администрация Рейгана поставляла оружие в Иран, а прибыль выделялась правым никарагуанским повстанцам, пресса разрешила себе серьёзно критиковать президента. Наконец, представители прессы в Вашингтоне давно знали, что администрация Рейгана дезинформировала публику, когда приписывала взрыв на берлинской дискотеке в 1985 году ливийцу Муаммару Каддафи, но молчали об этом факте.