Глава 8. Концентрак в пустыне 6 page

В-третьих, была ещё одна очень веская причина. Давид воспитывался в духе глубокого почитания царя, помазанника Божьего, представителя Бога на земле. В его понятии, как и в понятии всего народа, личность царя была неприкосновенной.

Несмотря на то, что Давид никогда не брезговал никакими средствами ради достижения своих целей, совершил много преступлений и несколько откровенно подлых, циничных поступков, он был человеком глубоко верующим, набожным, богобоязненным.

Абсолютное большинство своих преступлений он совершал чужими руками, оставаясь чистым перед Богом.

Отъявленные бандиты, как ни странно, не только сентиментальны, но и очень набожны. Они — самые прилежные прихожане, щедрые жертвователи. Они просят у Бога удачи, и Бог даёт им, ценя их преданность.

И, в-четвёртых. Имел ли вообще место этот странный, глупый поход Саула в пещеру? Что ему было там делать?

За всю свою долгую жизнь автор (клянусь Богом!) не встречал ни одного царя, который бы ради отправления нужды искал тёмную пещеру, до краёв набитую разбойниками и чужим дерьмом. Более того, за три года действительной воинской службы в горах Азербайджана, автор не встречал ни одного солдата, офицера или генерала, который бы в полевых условиях искал для отправления нужды уединения.

Достаточно было отойти на десять — пятнадцать метров в сторону от дороги, чтобы иметь полное моральное право присесть, спустив штаны. И действительно, это же сколько пещер надо было вырыть, если бы все были так стыдливы, как царь Саул!

В древнем Риме люди справляли нужду прямо в закоулках храмов, на мраморных плитах. Во дворце Людовика Четырнадцатого слуги не успевали убирать фекалии, которые громоздились в коридорах царского дворца. Не было пещер, а если бы и были, кто стал бы искать их и заходить в них, рискуя утонуть в смрадном болоте?

Так неужели же во времена царя Саула знать была более деликатной и застенчивой?

Поэтому эпизод с обрезанием края плаща кажется мне маловероятным. Если бы в Библии было написано, что Давид в тёмной пещере незаметно сделал Саулу краеобрезание, то это имело бы такую же степень правдоподобия.

«Был некто в Маоне, а имение его на Кармиле, человек очень богатый; у него было три тысячи овец и тысяча коз; и был он при стрижке овец своих на Кармиле. Имя человека того — Навал, а имя жены его — Авигея. Это была женщина очень умная и красивая лицом, а он — человек жестокий и злой нравом» (1. Цар. 25. 2-3).

Библия, превознося достоинства Давида, отрицательно относится к его противникам, даёт им негативно — эмоциональную оценку. Возможно, Навал и был злым, но это не заслуживало бы упоминания, если бы он не был злым по отношению к Давиду.

Ничто не ново в этом мире. Известные антиобщественные явления, которые мы называем болезнями двадцатого века, имеют древние корни. Они существовали уже несколько тысяч лет тому назад.

И подкуп государственных чиновников, именуемый сейчас коррупцией, и организованная преступность, называемая сейчас мафией, и вымогательство, называемое рэкетом, всё это имело место и во времена царя Давида.

Лично он сам подкупил многих придворных Саула, и они действовали в его пользу, бойкотировали распоряжения Саула, сеяли смуту, оказывали Давиду материальную поддержку.

Он также создал преступную группировку, которая терроризировала окрестности, и занималась вымогательством в крупных размерах. В дальнейшем эта группировка захватила власть в Израильско-Иудейском царстве.

Навал был очень богат. Его стада паслись на территории, которую Давид почему — то считал входящей в сферу его интересов. Поэтому Давид, совершенно справедливо, решил, что скотовладельца следует обложить данью.

Но придти просто так и потребовать свою долю было бы некрасиво и бессовестно. А уважающие себя организованные бандиты (в отличие от неорганизованных), в основе своей, — люди совестливые и достойные уважения.

Они никогда не берут деньги просто так. Они хотят получать деньги честно, за проделанную работу. А поскольку все они до зубов вооружены, то считают не только своей работой, но и святой обязанностью, — охранять имущество ближних.

А поскольку охрана связана с ночными дежурствами, нервотрёпкой и опасностью для жизни, то и оплата должна быть соответствующей.

Маленькая разница между сторожем и мафиози всё же есть. Если у первого Вы можете отобрать пушку и лишить его места, то у второго — ни в коем случае. Потому что это будет несправедливо с вашей стороны.

А мафиози, как известно, первые в мире борцы за справедливость и честное распределение народных богатств.

Давид не был самым худшим из всех известных истории пламенных борцов за справедливость.

Для порядка Давид первым делом направил к Навалу десять своих молодцов с вежливой просьбой: поделиться, чем Бог послал. Он, конечно, мог прислать только одного гонца, но посчитал, что из уст одного эта просьба не будет звучать так убедительно.

Гонцы сказали Навалу, что его пастухи безбоязненно пасут овец на территории, контролируемой Давидом. И у них ничего не пропало за это время, потому что Давид день и ночь печётся о благе своих друзей. И не печётся о благе врагов.

Лично я думаю, что пропадало, но пастухи предпочитали этого не замечать. Чем питались братки всё это время, как не овцами Навала?

Навал, как и положено богачу, был высокомерен и груб. Кроме того, он был сильно пьян. Вино заострило его язык и притупило осмотрительность.

«И Навал отвечал слугам Давидовым и сказал: кто такой Давид и кто такой сын Иессеев? Ныне стало много рабов, бегающих от господ своих. Неужели мне взять хлебы мои, и воду мою, и мясо, приготовленное мною для стригущих овец у меня, и отдать людям, о которых не знаю, откуда они?

И пошли люди Давида своим путём и возвратились, и пришли, и пересказали ему все слова сии. Тогда Давид сказал людям своим: опояшьтесь каждый мечом своим». (1. Цар. 25. 10-13).

Навал ответил отказом, за охрану платить отказался. Мало того, он был груб. Навал провинился. Его следовало наказать. Дело принимало крутой оборот.

Но умная и красивая Авигея, жена Навала, которая случайно узнала об этой дипломатической беседе, тотчас осознала, какая опасность грозит дому Навала, в том числе, — ей самой. И она приняла экстренные меры к спасению.

«Тогда Авигея поспешно взяла двести хлебов, и два меха с вином, и пять овец приготовленных, и пять мер зёрен сушенных, и сто связок изюму, и двести связок смокв, и навьючила на ослов. А мужу своему Навалу ничего не сказала. Когда же она, сидя на осле, спускалась по извилинам горы, вот, навстречу ей идёт Давид и люди его, и она встретилась с ними.

И Давид сказал: да, напрасно я охранял в пустыне имущество этого человека, и ничего не пропало из принадлежащего ему; он мне платит злом за добро». (1. Цар. 25. 18-21).

Вы не знаете, какое добро делал Давид для Навала? Навал тоже не знал этого. Не знала этого и Авигея, — ведь никакого договора об охране стада не было. В стаде до прихода сюда молодчиков Давида и так ничего не пропадало. Но, — «у сильного всегда бессильный виноват».

Авигея пала к ногам атамана и стала униженно упрашивать его, чтобы простил её неразумному мужу его прегрешения. Она пригоршнями сыпала проклятия на голову Навала, благословения и льстивые пожелания — на голову Давида.

Умоляла его не мстить, не проливать крови. Её красота, покорность и сладкие речи смягчили злое сердце Давида. Он отвечал ей: «Ты женщина благоразумная, и сделала очень правильно, что поспешила мне навстречу. Иначе уже к рассвету я не оставил бы Навалу мочащегося к стене». Так образно называет Библия людей и животных мужского пола.

«И принял Давид из рук её то, что она принесла ему; и сказал ей: иди с миром в дом твой; вот, я послушался голоса твоего и почтил лицо твоё. И пришла Авигея к Навалу, и вот, у него пир в доме его, как пир царский, и сердце Навала было весело; он же был очень пьян, и не сказала ему ни слова.

Утром же, когда Навал отрезвился, жена рассказала ему об этом, и замерло в нём сердце его, и он стал, как камень. Дней через десять поразил Господь Навала, и он умер» (1. Цар. 25. 35-38)

Неужели Господь был в доле? Нет, это поклёп. Не Господь поразил Навала. Я больше чем уверен, не было у богача ни инсульта, ни инфаркта. Давид, — вот кто поразил Навала! Давид не прощал обид. Даже на смертном ложе он вспомнил обо всех своих обидчиках, и поручил Соломону примерно рассчитаться с ними.

Так Навал, не желая платить бандитам помесячную дань, лишился жизни. И лишился жены. Не успело остыть его тело, как красивая и умная Авигея стала очередной женой Давида.

Вот Вам краткое пособие для рэкетёров. И для богачей, кстати, тоже.

* * *.

Давид, преследуемый Саулом, сбежал вместе со своим отрядом в один из филистимских городов, Геф, и поступил на службу к местному царьку Анхусу. Анхус в нём души не чаял. А, возможно, и приставал.

Не желая такой опеки и жизни под постоянным присмотром, Давид упросил царя, чтобы тот перевёл его отряд в один из пограничных городков, для охраны его и для вылазок в тыл неприятеля. То есть, в тыл своих же братьев — израильтян.

В Сакелаге пробыла его дружина более полутора лет. Отсюда Давид действительно делал смелые вылазки, но объектом его разбойных нападений были не израильтяне, а дружественные Анхусу племена.

Давид приводил Анхусу богатую добычу: мелкий и крупный скот, приносил драгоценности. Но ни разу не привёл рабов. Он не оставлял в живых свидетелей своих набегов. Мнимый предатель иудеев, на самом деле, предавал своего нового благодетеля. То есть, был двойным агентом — диверсантом.

«И опустошал Давид ту страну. И не оставлял Давид в живых ни мужчины, ни женщины, и не приводил их в Геф, говоря: они могут донести на нас и сказать: «так поступил Давид и таков образ действий его во всё время пребывания в земле Филистимской» (1 Цар. 27. 11).

Не оставлял никого в живых? И не приводил рабов? Но как же он отчитывался о проделанной работе? И что же, Анхус ни разу не спросил его, где пленники, где рабы, где девственницы? Разве он не нуждался в рабах? Вот вам ещё одно страшно — смешное место в очень серьёзной и очень святой Библии!

* * *.

Филистимляне вновь пошли войной на Саула. Анхус, полностью доверяя Давиду, назначил его своим телохранителем. Растроганный таким доверием, Давид обещал положить голову за царя.

Скорее всего, он намеревался передать Анхуса в руки израильтян живым или мертвым. Но ему не удалось обмануть бдительность остальных филистимских военачальников.

«Князья Филистимские шли с сотнями и тысячами. Давид же и люди его шли позади с Анхусом. И говорили князья Филистимские: это что за Евреи? Анхус отвечал: разве вы не знаете, что это Давид, раб Саула, царя Израильского? Он при мне уже более года, и я не нашёл в нём ничего худого со времени его прихода до сего дня.

И вознегодовали на него князья Филистимские, и сказали ему: отпусти ты этого человека, пусть сидит он на своём месте, которое ты ему назначил, чтоб не шёл с нами на войну и не сделался противником нашим в войне. Чем он может умилостивить господина своего, как не головами сих мужей?» (1 Цар. 29. 2-4).

Анхусу очень жаль было расставаться с верным телохранителем, который «был в его глазах как Ангел Божий», но он не мог идти против большинства. И правильно сделал. Иначе очень скоро расстался бы не только с иллюзиями, но и с головой.

Саул, услышав о приближении филистимлян, очень испугался.

Самуил, руководивший его действиями, умер, как будто назло ему. Суеверный Саул не мог обратиться ни к колдунам, ни к магам, ни к прорицателям, поскольку всех их, по требованию Саула, изгнал из страны.

С большим трудом удалось отыскать дряхлую спиритистку, которую он упросил вызвать дух Самуила. Но Самуил не стал давать никаких советов своему заклятому врагу. Он не скрывал недовольства тем, что его оторвали от неотложных дел в небесной канцелярии.

«И сказал Самуил Саулу: для чего ты спрашиваешь меня, когда Господь отступил от тебя и сделался врагом твоим? Господь сделает то, что говорил через меня: отнимет Господь царство из рук твоих, и отдаст его ближнему твоему, Давиду» (1 Цар. 28. 16-17).

* * *.

Пока Давид с дружиной отсутствовали, амаликитяне с юга напали на Сакелаг, разграбили и сожгли его, а женщин и детей увели в плен. Среди пленённых были две жены и два сына Давида. Дружинники его взбунтовались, и едва не побили вожака камнями. Многие из них лишились своих близких. Они обвиняли Давида в том, что он оставил город без охраны, проявил преступную халатность. Жизнь нашего героя была в опасности.

И тут Давид предпринял шаг, свидетельствующий о большой силе духа и жизненной стойкости. Он приказал священнику Авиафару, чтобы тот облек его в священнический ефод. Это было грубым, преступным нарушением закона, данного Богом Моисею на горе Синай.

Священническую одежду мог облекать только левит. И не простой левит, а только прямой потомок Аарона. Но Давид был на краю гибели, он не видел другого способа, как восстановить свой авторитет у озверевших от горя дружинников.

Как оказалось, это был переломный момент в его биографии, богатой яркими событиями.

Надев ефод, Давид получил возможность — первым среди царей всей мировой истории! — напрямую общаться с Богом. Не прибегать к помощи посредников: священников, пророков, магов и прочих толкователей и переводчиков Слов Господа Бога.

Ведь эти посредники толковали Божьи слова к своей выгоде, вмешиваясь в политику государства и руководя действиями царей. Во все годы правления Давида и Соломона священники были отодвинуты на задний план. Оба царя советовались не с ними, а со своими главными военачальниками и уважаемыми в народе старейшинами.

В особо важных случаях царь обращался прямо к Богу. И сам мог истолковывать Его слова, а чаще всего — молчание, так, как ему это было нужно.

Впоследствии, став царём, Давид сосредоточил в своих руках все три власти: светскую, духовную и судебную. Такое единоначалие позволило ему создать крепкое государство, самое сильное в те времена на Ближнем Востоке.

* * *.

С этого момента любое слово Давида воспринималось его подчинёнными, как слово Божье, противиться которому невозможно.

Воодушевлённые напутственным словом Господа, переданным через Давида, дружинники бросились в погоню за амаликянами. И захватили их врасплох, когда они шумно пировали, празднуя победу. И вернули своих жён, своих детей, своё добро, не побрезговав и добром чужим.

Но с Давидом был не весь его отряд. Наученный горьким опытом, он оставил треть, двести человек, в тылу, для охраны города. В их числе были те, кто ослаб во время предыдущего похода, и те, кто разочаровался в предводителе, считал, что военная удача покинула его.

И тут Давид сделал ещё один мудрый шаг, вернувший ему любовь товарищей, чрезмерно укрепивший его авторитет.

До этого момента военная добыча делилась только между теми воинами, кто непосредственно участвовал в сражении. Давид поломал этот порядок.

«И пришёл Давид к тем двумстам человек, которые не были в силах идти за ним. И вышли они навстречу Давиду и навстречу людям, бывшим с ним. И подошёл Давид к этим людям, и приветствовал их.

Тогда злые и негодные из людей, ходивших с Давидом, стали говорить: за то, что они не ходили с нами, не дадим им из добычи, которую мы отняли; пусть каждый возьмёт только свою жену и детей и идёт.

Но Давид сказал: не делайте так, братья мои. После того, как Господь дал нам это и сохранил нас, и предал в руки наши полчище, приходившее против нас. И кто послушает вас в этом деле? Какова часть ходившим на войну, такова часть должна быть и оставшимся в обозе; на всех должно разделить.

Так было с того времени и после; и поставил он это в закон и правило для Израиля до сего дня» (1 Цар. 30. 21-25).

Разделив добычу поровну, Давид достиг большего, чем победил бы в десяти сражениях. В нём стали видеть великодушного и справедливого вождя, защитника слабых и обиженных.

Давид не забыл и своих тайных друзей при дворе Саула. Им и старейшинам во многих городах Израиля он слал дорогие подарки и обещал высокие должности, в случае своего прихода к власти. Так он завоевывал себе всё новых и новых сторонников.

* * *.

В неравном сражении с филистимлянами погиб царь Саул и трое его сыновей, в том числе, Ионафан. Тяжело раненый Саул умер достойно, не желая попасть живым в руки врагов.

«И сказал Саул оруженосцу своему: обнажи свой меч и заколи меня им, чтобы не пришли эти необрезанные и не убили меня, и не издевалися надо мною. Но оруженосец не хотел, ибо очень боялся. Тогда Саул взял меч свой и пал на него». (1 Цар. 31. 4)

Очень сильно горевал Давид, узнав о гибели Саула и любимого Ионафана. Рвал на себе одежды, причитал и лил горючие слёзы.

Но это были слёзы лицемера. Давид наложил на себя и на дружину длительный пост. Как Вы думаете, сколько времени они постились? Неделю? Месяц? Сто дней? Ни то, ни другое, ни третье. Их горе было так велико, что они постились … до вечера.

«И рыдали, и плакали, и постились до вечера о Сауле, и о сыне его Ионафане, и о доме Господнем, и о народе Израилевом, что пали от меча» (2 Цар. 1. 12)

Один из воинов — амаликян опрометчиво решил, что получит от Давида награду, если обрадует его известием о смерти Саула. Он даже прихвастнул, что своей рукой добил раненого царя. Это была его роковая ошибка.

«Тогда Давид сказал ему: как не побоялся ты поднять руку, чтобы убить помазанника Господня? И призвал Давид одного из отроков, и сказал ему: подойди, убей его». (2 Цар. 1. 14-15)

В сознании Давидажизнь Божьего помазанника была неприкосновенной. Он внушал это исвоим приближённым. Очень заботило его своё будущее.

После смерти Саула на престол сел его сын Иевосфей. Этот Иевосфей появился из небытия. Несколько раз перечисляются в Библии сыновья Саула, но такое имя нигде не упоминается. Оставим это на совести дееписателей.

Наследник трона был робок и нерешителен. Он стал марионеткой в руках грозного Авенира, начальника Саулова войска.

Воспользовавшись слабостью нового царя, Давид отторг Иудею, южную часть государства, и провозгласил себя царём её. Столицей своей он избрал небольшой город Хеврон. Здесь правил Давид более семи лет, постоянно враждуя с домом Саула.

В одной из битв Авенир вынужденно, сам не желая того, убил Асаила, одного из племянников Давида. Два других племянника, Иоав и Авесса стали кровными врагами израильского военачальника.

Авенир всё более и более прибирал к рукам власть в Израиле. Он обнаглел настолько, что взял себе одну из наложниц умершего Саула. Это была неслыханная дерзость.

Иевосфей, преодолев свой страх пред могучим Авениром, резко выразил ему своё недовольство. Тогда вспыльчивый Авенир поклялся, что отторгнет царство от дома Саулова и отдаст его Давиду.

Наполняя угрозу, он направил послов к Давиду с предложением о мире. Он готов был, ценою предательства, отдать Израильское царство Давиду, но оговаривал для себя место начальника над объединённым войском, чуть ли не соправителя. Давид притворно согласился на эти условия, хотя прекрасно понимал, что такой сильный компаньон для него будет опасен.

Но Давид не мог так просто, без повода, отобрать власть у Иевосфея, зная, что должен будет убить его. Это был помазанник Божий. Нужен был серьёзный повод. И повод нашёлся. Давид потребовал от Иевосфея, чтобы ему была возвращена первая жена, царевна Мелхола.

«И отправил Давид послов к Иевосфею, сыну Саулову, сказать: отдай жену мою Мелхолу, которую я получил за сто краеобрезаний Филистимских» (2 Цар.3 14)

Давид терпеть не мог Мелхолу. Он не преминул унизить её достоинство, уценив её наполовину, — ведь она стоила двести краеобрезаний. Испуганный царь был вынужден отобрать сестру у законного мужа, и выслать её белокурому шантажисту. И всё же это не помогло Иевосфею.

Авенир решил, что песенка израильского царя спета, и пора переходить на службу к более сильному властителю. Он прибыл к Давиду с двадцатью своими людьми, и подписал договор о полной и безоговорочной капитуляции, впрочем, не позабыв ранее выдвинутых условий.

После пира, которым ославили великую сделку, ободрённый Авенир отправился домой смещать Иевосфея. Но он не догадывался, насколько коварен Давид, который шёл к своей цели по трупам. Только что Иудейский царь пообещал, что устранит Иоава, стоящего во главе его войска, и поставит Авенира главнокомандующим. Но у него и в мыслях этого не было.

Иоав, кровный враг Авенира, не присутствовал при подписании капитуляции. Но вернулся, как и предполагал Давид, через пару часов после отъезда израильской делегации.

Давид, только что скрепивший договор торжественной клятвой перед Богом, желал остаться чистым и безгрешным. Но что мешало ему в разговоре со старым врагом своего нового друга как бы невзначай заметить: «Знаешь, племянник, у меня в гостях был Авенир.

Мы с ним посидели за бокалом вина, вспомнили молодость, забыли старые распри, кое — что подписали. Если бы ты пришёл на час раньше, ты ещё бы его застал».

Иоаву не надо было повторять дважды. Молодая кровь закипела в нём. Он тотчас же вскочил на коня и помчался вслед своему кровнику. Догнав посольство, он скрыл свои чувства, и сказал, что Давид позабыл внести ещё один пункт в договор, и просит Авенира вернуться.

«Когда Авенир возвратился в Хеврон, то Иоав отвёл его внутрь ворот, как будто для того, чтобы поговорить с ним тайно. И там поразил его в живот.

И услышал после Давид об этом, и сказал: не винен я и царство моё вовек пред Господом в крови Авенира, сына Нирова. Пусть падёт она на голову Иоава и на весь род отца его. И оплакал царь Авенира». (2 Цар. 27-33)

Крокодиловы слёзы. Давид так горевал о смерти друга, что решил отказаться от еды и постился … сколько времени? Правильно, до вечера. А Иоав, которого царь вроде бы проклял, так и остался во главе войска.

Между этими двумя было полное согласие. Не знаю, умел ли Иоав читать. Но он прекрасно читал между строк, угадывал самые потаённые мысли царя.

Народу очень понравилось поведение Давида, верность его данной клятве. Любовь народа к нему возросла ещё сильнее.

Иевосфей, оставшись без военачальника, был полностью беззащитен. Но и эту незначительную преграду Давид не захотел убирать собственноручно. К израильскому царю были подосланы двое убийц, которые закололи его во время сиесты.

Голову Иевосфея они принесли Давиду, рассчитывая на обещанную награду. И царь щедро наградил их: они были тут же казнены. И поделом, — ведь они подняли руку на помазанника Божьего.

Давид, как и на службе у Анхуса, без сожаления и без промедления убирал свидетелей своих преступных замыслов и поступков. Не только свидетелей, но и исполнителей.

Ничто уже не мешало Давиду занять оба трона. Которые он вскоре переделал в один, но зато — очень большой.

* * *.

Конечно, грех смеяться над покойником. Тем более — помазанником. Но уж очень забавны некоторые библейские свидетельства. Не только грустно, но и очень смешно читать о последних минутах жизни Иевосфея.

«И пришли в самый жар дня к дому Иевосфея; а он спал на постели в полдень. И вошли внутрь дома, как бы для того, чтобы взять пшеницы; и поразили его в живот и убежали. И они поразили его, и умертвили его, и отрубили голову его, и взяли голову его с собою, и шли пустынною дорогою всю ночь» (2 Цар. 4 5-7)

Очень беспечным был этот трусливый царь. Спал без всякой охраны. К его телу мог приступить любой желающий или голодный, которому позарез нужна была пшеница. Спал он не в хоромах, как положено царственной особе, а в каком — то амбаре, где царям спать категорически запрещается.

Поэтому убийцы, на вопрос амбарного сторожа, чего пришли с ножами, скромно отвечали: пришли взять щепотку зерна для голубей.

Потом они закололи царя и убежали. Но вспомнили, что не захватили вещественного доказательства. Тогда они вернулись с топором, снова закололи царя и отрубили покойнику голову. И опять же никто их не задержал.

Да и с чего бы, мало ли народу шастает сюда туда. А пшеницы много, не жалко, всем хватит. Всю ночь шли убийцы по пустынной дороге, рискуя, что бесценную голову могут у них отнять. Но всё кончилось очень удачно. Вместо одной отрубленной головы к утру оказалось целых три.

* * *.

Давид решил перенести столицу в большой город — Иерусалим. Но легко решить, трудно сделать. В городе этом испокон веков жили иевуссеи. Если вы уже забыли, то я напомню, что ещё Аврааму Господь клятвенно обещал выгнать иевуссеев, в числе шести народов, из земли Обетованной.

Но самим иевуссеям об этом не сообщил. Поэтому они безмятежно жили в центре иудейского государства, занимая столь красивый город, который вдруг понадобился Давиду для осуществления своих великодержавных планов.

Иевуссеи со стен осаждённого города посмеивались над Давидом. Такого героя, кричали они, погонят наши немощные хромые и слепые. Давид так обиделся, что, когда всё же взял приступом Иерусалим, тут же перебил всех хромых и слепых.

«Посему и говорится: слепой и хромой не войдёт в дом Господень». (2 Цар. 5. 8)

Очень поучительное замечание, показывающее суть библейского понятия о милосердии и любви к ближнему.

* * *.

Филистимляне не отказывались от агрессивных планов подчинить себе еврейское государство. И опять пошли на него войной. Давид, умело применяя разнообразную тактику и стратегию, разгромил их в нескольких битвах, расширив границы своего царства и выйдя к богатым портам Средиземного моря.

Всякий раз перед важным сражением Давид напрямую советовался с Богом. И Бог всегда давал ему верные советы, которые приводили к победам. Думаю, что ответы Господу подсказывал сам Давид.

С целью упрочения своей власти Давид решил перенести ковчег завета, вместе с Самим Господом, сидящим на крышке ковчега между херувимами, в новую столицу. Но он не был уверен, понравится ли Господу переезжать с места на место. И поэтому не хотел подвергать себя риску Божьего наказания.

И опять Давид нашёл блестящий, хитроумный выход из сложившейся ситуации. Он решил подставить под карающую десницу другого человека, своего хорошего приятеля. И оставил ковчег на половине пути между прежним местом и Иерусалимом. Давид решил переждать и посмотреть: что же будет?

Господь как будто остался доволен.

«Когда донесли царю Давиду, говоря: «Господь благословил дом Аведдара и всё, что у него, ради ковчега Божия», то пошёл Давид и с торжеством перенёс ковчег Божий из дома Аведдара в город Давидов» (2 Цар 6-12).

Ликующие толпы народа приветствовали ковчег на всём пути его. Все были празднично одеты. Музыканты трубили в дуды, играли на гуслях и тимпанах, шуты кривлялись, акробаты крутили сальто.

На телегах, едущих за колесницей с ковчегом, громоздились горы провизии. Слуги царя бросали в толпу хлебы, куски жареного мяса, лепёшки, связки изюма и смокв.

И сам царь, народный любимец, полуголым «скакал изо всей силы перед Господом».

Мелхола, которая никогда не была именована царицей, презрительно смотрела из окна дома на пляшущего и дурачащегося мужа.

«Когда Давид возвратился, чтобы благословить дом свой, то Мелхола, дочь Саула, вышла к нему навстречу и сказала: как отличился сегодня царь Израилев, обнажившись сегодня пред глазами рабынь рабов своих, как обнажается какой — нибудь пустой человек.

И сказал Давид Мелхоле: пред Господом, который предпочёл меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождём народа Господня, Израиля; пред Господом играть и плясать буду. И я ещё больше унижусь, и сделаюсь ещё более ничтожнее в глазах моих, и перед служанками, о которых ты говоришь, я буду славен» (2 Цар. 6. 20-22)

«Унижаясь, возвышусь!» — таково было жизненное кредо Давида, великого популиста.

* * *.

Своими благими делами, а ещё более, своей преданностью, Давид заслужил ещё большую любовь Господа. И Господь предсказал ему и всему дому его великое будущее.

«Я был с тобою везде, куда ни ходил ты, и истребил всех врагов твоих пред лицом твоим, и сделал имя твоё великим, как имена великих на земле. И я устрою место для народа Своего, для Израиля, и укореню его, и будет он спокойно жить на месте своём, и не будет тревожиться больше. И люди нечестивые не станут больше теснить его, как прежде.

Когда же исполнятся дни твои, и ты почиешь с отцами твоими, то Я восставлю после тебя семя твоё и упрочу царство его. Он построит дом имени Моему, и Я утвержу престол царства его навеки. Я буду ему отцом, а он будет Мне сыном; и, если он согрешит, Я накажу его жезлом мужей и ударами сынов человеческих» (2 Цар. 7. 9-13)

Уже в который раз я спрашиваю себя: для чего Бог встревает в сторические события, не спросясь, является на сцену и начинает высокопарно держать речь? Зачем Он каждый раз напоминает о Своих выдающихся заслугах? Мы уже знаем, насколько велико Его «могущество».

Филистимляне несколько веков угнетали евреев, пока, наконец, не явился сильный еврейский вождь, который положил конец этому беззаконию. Если бы Господь был действительно могуч, почему Он этого не сделал Сам, не дожидаясь появления на свет Давида?

Почему Иисусу Навину, почему Самсону не помог избавить Свой народ от угнетателей? Не смог, без помощи Давида, изгнать маленькое племя, которое владело всего одним городом. Так чего же Он стоит?