Девушка изогнулась, разглядывая в зеркале свое от-

Ражение, точь-в-точь как Вивьен на фотографическом

Портрете. Ба, она и туфли на каблуке где-то выискала...

—Интересно, в каком году его шили? Чудесно со-

Хранилось...

—В тридцать восьмом. Хорошие вещи не старе-

Ют, —автоматически ответил Арно.

—Жаль, про людей так не скажешь. Можно мне не-

много подкраситься? На столике полно косметики.

—Пожалуйста, бери, я совершенно не возражаю.

Клодин Бомон

Париж, фиалки и любовь...

Софи взяла в руки флакон с тетушкиными духами.

Открыла, слегка мазнула стеклянной пробкой по запя-

Стью, принюхалась...

—Прелестный запах. Как они называются?

—У них нет имени, и их купить нельзя, —ответил

Арно и осторожно взял обратно флакон.

—Извини, —ответила девушка. —Я больше не

Буду хватать что попало.

Спустились обратно в гостиную. Софи уселась, опра-

Вила платье, поерзала на диване и вдруг странно засты-

Ла, опустив голову. Арно почудилось, что она плачет. Но

нет! Она глядела в открытую тетрадь с записями Вивьен.

Арно было дернулся выхватить у нее дневник, но вовремя

передумал: он же не дедушка —выхватывать тетрадь из

Пальцев проказницы-внучки, чтобы не испачкала. И во-

Обще, если бы не эта Софи, не видать ему дневника.

Софи прочла начало очередной записи.

«ﾂт р・ и・ ・, 21 м р・ а・1939 г

Минул год с тех пор, как я терзалась из-за болезни

Луи. Не знала, поправится ли он. Теперь можно с облег-

чением сказать: слава богу, Луи в порядке. Не кашляет,

Не худеет, чувствует себя превосходно. Пусть все мои

Тревоги рассеются, как эта. Сегодня мой самый любимый

На свете Луи снова подарил мне букет фиалок. Начинает-

Ся отсчет очередного года нашей любви.

Живу я не так беззаботно, как раньше, но почти счаст-

лива. «Почти» —потому что одна туча все же омрачает

небосклон: отец. Папа упорно не хочет нас видеть. Честно

Говоря, я ужасно по нему соскучилась. С грустью вспоми-

Наю наши воскресные обеды. Папа перед едой открывал