Храмы как священные убежища для интеграции любви и ненависти

Продолжалась тема храма как священного убежища, контейнирующего внутренние противоположности Майка. Ранее в храме разворачивался сюжет «афганского сна», но в нем процесс интеграции был прерван. В приведенном ниже сновидении связи приобретают устойчивый характер. Оно приснилось Майку после того, как он вышел из себя с Джереми, который утром разбудил его, ударив по лицу носками:

Я убил кого-то – мужчину. В том, что я сделал, мне нет оправданий… и я не могу «отмазаться». Меня посадят в тюрьму на долгое время, но я не хочу, чтобы меня арестовали, и я скрываюсь, уходя окольными путями. Со мной люди, в том числе двое детей. В этом городе меня прячут добрые люди. Они хотят взять меня с собой в храм! Я неохотно соглашаюсь. Они возвращают меня в тот же город, где я совершил убийство! Мне очень тревожно. Я стараюсь рассказать им, что со мной случилось… но они думают о смягчении наказания. В храме находятся судья и семья погибшего. И Джереми тоже. Не могу в это поверить! Джереми у меня на коленях. Я просто глажу его, он засыпает. Я пытаюсь вытерпеть напряжение и тревогу из-за того, что я там. Я борюсь с собой: бежать ли мне или остаться с Джереми и быть арестованным. Я смотрю в глаза Джереми и вижу, какой он невинный и хороший. Я не могу оставить его… Во мне огромная печаль из-за моего положения, но я готов явиться с повинной.

Здесь снова возникает тема «невинности», которую мы подробнее исследуем в главах 7 и 8. Вполне вероятно, что в этом сновидении образ «Джереми» следует интерпретировать не только как сына Майка, но и как носителя его ранней травмы – его души-ребенка. Видя то, какой Джереми «хороший», и наполняясь любовью к своему мальчику, Майк теперь выбирает быть видимым и уязвимым в любви вместо прежней защищенности с ее страхом перед властью «Нациста» и бесконечным бегством. Его способность делать такой выбор, то есть его вновь обретенная толерантность к аффектам, обнаруживается в сновидении в посредничающей энергии «добрых людей», которые рассматривают «смягчение вины» за его преступление и настаивают на том, чтобы привести его в то же священное убежище, где находятся и его жертвы, и его судья. Опять же он готов сдаться, чтобы остаться вместе со своим невинным «мальчиком».

Ближе к концу четвертого года анализа у Майка произошла главная интеграция. Это проявилось во многих мелочах: он стал осторожнее водить машину, поднимать меньший вес, стал внимательнее к своему телу (его мануальный терапевт сказал, что он намного дольше «держит» тело ровно); он стал больше читать и слушать музыку. Самое важное, что он стал более осознанно ценить свою семью: любовь к семье помогала ему справиться даже со своим страхом потери. Обретение связи между Эго и Самостью также принесло с собой ощущение опоры, которую создавало сплетение смысла и целостности, хотя и не им созданное, и это давало ему ощущение большей безопасности.

Однажды по дороге на сессию он увидел стаю канадских гусей, взлетающих с глади пруда. Они, перекрикиваясь, поднимались в небо и выстраивались клином. Пока он смотрел на них, один из гусей встал во главе стаи, а Майк поймал себя на мысли «Ведет ли он сам или следует невидимому маяку?» И далее мы говорили о том, насколько легче ему теперь стало «следовать» «тихому голосу» Самости. Пожалуй, до сих пор он всегда полагал, что направление выбирает он сам и что он всегда за все в ответе, это нельзя назвать иначе, как тщеславием его Эго.

Date: 2016-05-25; view: 326; Нарушение авторских прав