Архитектура 60-90-х годов XIX века

Во второй половине XVIII в. в архитектуре России, в том числе и Петербурга, произошли значительные изменения.

Развитие экономики, бюрократического государственного аппарата, дальнейший рост внешней и внутренней торговли, реформы в области просвещения выдвинули перед архитектурой, наряду с дворцовым и церковным строительством, задачу возведения зданий различных государственных учреждений: бирж, банков, новых гостинодворских построек, академий, учебных заведений, театров и пр. Таким образом, тематика сооружений значительно расширилась. Осуществление градостроительных задач, планировка городов и возведение важнейших сооружений оставались в руках абсолютистского государства. Его расцвет во второй половине XVIII в., возросший международный престиж России по-прежнему, как и в первой половине века, требовали от столичных построек представительности, величавости и строгости архитектурных форм.

Осуществление градостроительных задач происходило в условиях формирования в передовых слоях русского общества национального самосознания и нарастания освободительных идей, нашедших свое выражение в развитии во второй половине XVIII в. так называемого «просветительства», о котором будет сказано ниже. Архитектурные формы барокко, господствовавшие в середине XVIII в., с их изысканностью, декоративностью и пышностью перестают удовлетворять требования передовых людей того времени. Архитекторы ищут новых выразительных форм, иного архитектурного языка и прежде всего простоты и правдивости. Такая простота должна была в то же время сочетаться с монументальностью и богатством, которые удовлетворяли бы вкусам основных заказчиков – двора и правящей верхушки дворянства.

Архитекторы второй половины XVIII в. не отказывались от традиций русской национальной архитектуры; наоборот, они тщательно ее изучали, но в то же время национальные традиции обогащали новыми формами античных сооружений, интерес к которым благодаря их лаконичности, простоте и правдивости в середине XVIII в. значительно возрос. Синтез русских национальных традиций с античными формами способствовал формированию нового архитектурного стиля – русского классицизма.

В создании классического облика столицы во второй половине XVIII в. принимали участие выдающиеся архитекторы. На первом месте среди них стояли архитекторы В. И. Баженов и И. Е. Старов – основоположники классицизма, своим творчеством оказавшие огромное влияние на развитие архитектуры не только в Петербурге, Москве, но и во всей России. Их гений нашел отражение в замечательных проектах и осуществленных творениях.

Творчество Баженова связано с Петербургом в ранний период его деятельности (60-е годы) и последние годы жизни – конец 90-х годов. Расцвет дарования Баженова и его лучшие архитектурные замыслы были посвящены Москве, где он осуществил ряд построек и среди них замечательное здание – бывший Пашков дом, включенный теперь в комплекс зданий Государственной Публичной библиотеки имени В. И. Ленина.

Тем не менее непосредственное участие Баженова в архитектурно-художественной жизни Петербурга в 60-х годах, в начальной стадии процесса формирования новых художественных принципов классицизма и отрицания прежних художественных принципов русского барокко, немало способствовало скорейшему приобщению архитектуры Петербурга к классицизму.

Известно, что Баженов, вернувшись из своего триумфального пребывания во Франции и Италии с титулами члена Парижской, Римской, Болонской и Флорентийской академий, в 1765–1769 гг. создал ряд проектов для Петербурга, из которых наибольшее значение мог иметь проект Увеселительного дома в Екатерингофе, составленный им по заданию Совета петербургской Академии художеств. По условиям программы Баженов должен был показать «новой еще не употребляемой вкус, в величавой простоте, сохраняя красоту, спокойствие и выгодность, наблюдая, дабы как в наружных украшениях, так и внутренних уборах красота с пользой были нераздельны».[1] Это значило, что Баженов должен был раскрыть свое понимание архитектуры в новом формирующемся стиле классицизма.

Учитывая исключительную одаренность зодчего, его блестящее знание классической архитектуры античности, большой практический опыт работы в период обучения под руководством архитекторов Д. В. Ухтомского в Москве и С. И. Чевакинского в Петербурге, можно утверждать, что его проект дворца в Екатерингофе, пока не обнаруженный в архивохранилищах и известный лишь по объяснительной записке, явился образцом для многих его современников – петербургских зодчих.

Вскоре вторая работа Баженова – проект Каменноостровского дворца[2] – и, в особенности, замечательный проект дворца для Екатерины II (1765–1767 гг.), который в литературе известен как проект Смольного института, все больше привлекали внимание художественных кругов Петербурга к новым взглядам на архитектуру.

Наконец, грандиозный замысел Баженова полной перестройки Кремля и сооружения огромного и поразительного по своему величию дворца в Кремле над Москвой-рекой (1767–1772 гг.) раскрыл перед архитектурой новые возможности и средства выражения идей патриотизма и утверждения величия страны. Классические приемы и формы – портики и колоннады, сдержанное применение декоративных элементов – не только не умалили впечатляющей силы архитектуры, но, наоборот, явились средством сильного выражения идей гражданственности и гуманизма, все более распространявшихся в передовых кругах русского общества.

Несмотря на то, что Баженов исполнял заказ Екатерины II, в свои произведения он вкладывал глубоко патриотическое народное содержание. Он понимал, что его Кремлевский дворец принесет славу Родине, что после его осуществления, как писал он, «исчезнет тогда слава древних семи чудес, народы европейские, узрев восставший из недр земных новой Кремль, объяты будут удивлением величавости и огромности оного и не увидят уже красы своих собственных великолепностей...».[3]

На закладной доске были выбиты слова В. И. Баженова о том, что дворец строится «к славе Российской империи, к чести своего века, к украшению своего города, к утехе и удовольствию своего народа».[4]

Внимание, привлеченное к проектам Баженова, к его замечательной модели Кремлевского дворца, было важным фактором, способствовавшим распространению классицизма в Петербурге, Москве и провинции.

В Петербурге архитектура русского классицизма получила наиболее яркое выражение в творчестве И. Е. Старова.

Творчество Старова отличается глубокой правдивостью и ясностью; скромными средствами, лаконичным архитектурным языком, своеобразными для своего времени смелыми приемами композиции, умело найденными пропорциями, свободным сочетанием основных объемов здания он добивался в одних случаях торжественности и величия, в других – уюта и лиричности. Его творчество служило образ-дом и примером для многих русских архитекторов столицы и провинции. В продолжение своей многообразной архитектурно-строительной деятельности он воспитал плеяду помощников, архитекторских учеников, ставших затем самостоятельными зодчими, среди них: Михаил Мелентьев, Федор Волков, Егор Соколов и др. Типичным для творчества Старова является созданный им Таврический дворец. Это сооружение имело большое значение для развития русской архитектуры. На архитектуре Таврического дворца могут быть показаны типические черты русского классицизма.

Строительство Таврического дворца началось в 1783 г. на берегу Невы, на участке, принадлежавшем Потемкину. Дворец своим главным фасадом и выступающими вперед крыльями охватывал парадный двор, раскрытый на Неву. (на противоположной стороне дворца был разбит обширный сад в пейзажном стиле с живописной планировкой.

На главной оси ансамбля, перпендикулярной фасаду, располагается главный корпус. Парадный вход в центре главного фасада подчеркнут шестиколонным дорическим портиком с фронтоном и куполом. За портиком находится квадратный вестибюль, за которым следует восьмиугольный зал, перекрытый низким куполом, покоящимся на цилидрическом барабане, прорезанном двадцатью окнами. Отсюда большой проем с четырьмя колоннами ведет в большой колонный зал-галерею, вытянутый в поперечном направлении. Зал этот, длиной около 75 м, примыкал: к грандиозному зимнему саду, отделяясь от него двойной колоннадой из восемнадцати пар ионических колонн.

В архитектурном построении внутренних помещений дворца и их отделке Старов проявил не только тонкий вкус, чутье пропорций, мастерство художника в композиции и прорисовке деталей, но присущее только большим зодчим умение художественной организации внутреннего пространства. Величественная анфилада, состоящая из вестибюля, купольного зала, грандиозного широкого пространства колонного зала, длина которого подчеркнута и усилена уходящими направо и налево перспективами стройных колоннад ионического ордера, и, наконец, зимний сад с тропической растительностью производили на современников незабываемое, исключительное по силе впечатление. Г. Р. Державин в своем описании празднества, данного Потемкиным во дворце 28 апреля 1791 г. в честь. взятия важнейшей турецкой крепости Измаила русскими богатырями под командованием А. В. Суворова, писал: «Везде виден вкус и великолепие, везде торжествует природа и художество, везде блистает граненый кристалл, белый мрамор и зеленый цвет, толико глазам приятный...».[5]

Боковые крылья включали в себя жилые покои Потемкина, дополнительные гостиные и большое количество служебных и вспомогательных помещений. В сторону сада флигели выходили шестиколонными портиками ионического ордера. Если внутренняя отделка дворца поражала современников обилием лепки, скульптуры, мрамора, живописными плафонами и стенной росписью, то наружная архитектура отличалась предельной простотой. На эту сторону архитектуры дворца и обратил внимание Державин, когда писал: «Наружность его не блистает ни резьбою, ни позолотою, ни другими какими пышными украшениями. Древний изящный вкус – его достоинство; оно просто, но величественно».[6]

Живописно группирующиеся объемы как бы распластавшегося по земле здания, желтая окраска его гладких стен, на фоне которых четко рисуются колонны строгих портиков, прекрасно гармонируют с зеркалами прудов, зеленью лужаек и садом, с низким ровным берегом Невы, ее водными просторами, в то время не отделенными от дворца строениями, с гладью подходящего к дворцу бассейна-ковша, служившего пристанью и гаванью для судов и лодок. Строгие лаконичные архитектурные формы, равно как и ясная, простая композиция дворца, свидетельствуют о полной победе классических традиций.

Этому выдающемуся произведению зодчества, одному яз первенцев сложившейся русской классической архитектуры XVIII в. пришлось перенести много испытаний. После смерти Потемкина дворец перешел в казну, и стоило только умереть Екатерине II, как новый император Павел I, не любивший мать и ненавидевший ее фаворитов, вывез из дворца обстановку и отделку в Михайловский замок и отдал Таврический дворец под казармы Конногвардейского полка. Дворец был запущен. В начале XIX в. он был восстановлен с существенными изменениями в планировке и отделке.

Однако наиболее серьезные изменения дворец претерпел в начале нашего века, когда он был приспособлен для Государственной Думы. На месте зимнего сада был устроен зал заседаний с кулуарами, лестницами на хоры, комнатами президиума, секретариата и пр.

После 1917 г. Таврический дворец стал достоянием народа, его создавшего, и является местом конференций, съездов, сессий и других больших общественных собраний. Дворец заботливо поддерживается, и за годы советской власти в нем неоднократно проводились ремонтно-реставрационные работы. Он дорог советским людям как здание-памятник, связанный с Великой Октябрьской социалистической революцией, с именами В. И. Ленина и И. В. Сталина, неоднократно выступавших в стенах дворца.

Сад Таврического дворца, сохранившийся в прежних своих границах, в большей части своей стал садом общественного пользования.

Таврический дворец являлся одним из лучших и характерных ансамблей конца XVIII в. и оказал исключительно большое влияние на архитектуру дворянских усадеб, повсеместно возникавших в России, и на характер архитектуры городских особняков и общественных зданий Петербурга. 80-е годы можно считать периодом полного утверждения классицизма в русском зодчестве, и стиль переходного периода или раннего классицизма вступил в фазу, которую условно можно назвать «строгим классицизмом».

Таким образом, выдающиеся зодчие В. И. Баженов и И. Е. Старов способствовали утверждению и развитию нового художественного направления в русской архитектуре и зодчестве Петербурга второй половины XVIII в.

Наиболее значительными архитекторами раннего классицизма, кроме его основоположников, были А. Ф. Кокоринов, В. Деламот, А. Ринальди, А. Ф. Вист. В последние два десятилетия XVIII в. в Петербурге и его окрестностях в духе строгого классицизма работали зодчие Н. А. Львов, Ф. И. Волков, Ч. Камерон, Е. Т. Соколов, Ю. М. Фельтен, Д. Кваренги, В. Ф. Бренна и начинали свою творческую деятельность великие зодчие следующего столетия: А. Н. Воронихин, А. Д. Захаров, К. И. Росси. Их замечательно плодотворной деятельности обязан Петербург своими великолепными архитектурными ансамблями и не менее прекрасными пригородами: Павловском, Царским Селом (ныне г. Пушкин), Ораниенбаумом (ныне г. Ломоносов) и Гатчиной.

Обширное строительство в Петербурге, Москве и многих городах страны, основание и застройка новых городов, морских портов чрезвычайно способствовали дальнейшему развитию градостроительных, планировочных мероприятий. Наметившиеся в середине XVIII в. некоторая обособленность архитектурных сооружений, ослабление ансамблевой планировки, теперь начинают преодолеваться. Отдельные архитектурные сооружения проектируются не как самодовлеющие, а как неотъемлемая часть значительного архитектурного ансамбля, уже нередко органически связанного с общей планировкой города. Такое понимание ансамбля наиболее ярко выявилось в планах многих городов, составленных на основании указа «О сделании всем городам, их строению и улицам специальных планов по каждой губернии особо».

Выполнение планов городов России было возложено на специальную комиссию, учрежденную 11 декабря 1762 г. первоначально для составления планов Петербурга и Москвы и позднее распространившую свои функции на города всей России. Она называлась Комиссией каменного строения Санкт-Петербурга и Москвы.[7] Долгое время, с апреля 1763 г. по февраль 1772 г., архитектурную часть в Комиссии возглавлял архитектор Алексей Квасов, которого после его смерти сменил зодчий Иван Старов, проработавший в Комиссии два года. Комиссия до 1796 г., когда она прекратила свою деятельность, рассмотрела вновь изготовленные планы свыше трехсот губернских и уездных российских городов, для которых Петербург с его планировкой являлся образцом. Планировка городов отличалась регулярным характером. На принципах построения города прежде всего сказалась усилившаяся классовая дифференциация населения и классовые интересы правящих дворянских кругов. В центре города размещались учреждения административного аппарата. Здесь строились правительственные здания – присутственные места, дом губернатора, – дворянское собрание, собор, гостиный двор и другие торговые помещения, магистрат, учебные заведения. Здесь же строили дома дворяне-помещики окрестных мест, богатое купечество и крупные чиновники. Остальные части города, окружавшие центр, по существу были предместьями с деревянными одноэтажными, скученно расположенными строениями, в которых селилось трудовое беднейшее население – мелкие чиновники, разночинцы, ремесленники, рабочие. Благоустройство ограничивалось центром города, его предместья и слободки были предоставлены самим себе.

Первым крупным актом деятельности Комиссии каменного строения Санкт-Петербурга и Москвы было проведение конкурса на планировку столицы.

В объявленной программе конкурса указывались его цели, состоявшие в том, чтобы «привести город Санкт-Петербург в такой порядок и состояние и придать оному такое великолепие, какое столичному городу пространственного государства прилично...».[8]

Возможно, что материалы конкурса были использованы Комиссией при разработке нового плана города, в основу которого были взяты как планировочные начертания Комиссии о Санкт-Петербургском строении 1737–1740 гг., так и основные положения доклада вновь учрежденной Комиссии «О строении домов по плану в Санкт-Петербурге, между Невою и Мойкою, от Фонтанки до взморья и распоряжениях по сему предмету». В этом докладе Комиссии между прочим указывалось на необходимость повысить этажность домов на набережных Невы, в эти годы облицовываемых гранитом. Там говорилось: «Возвышение домов необходимо требуется, как для умножения жилья обывателям,... так, особливо чтоб строение по Неве хотя мало соответствовало созидаемому, толь в свете великолепием красотой и полезностию славному, по сей реке каменному берегу».[9]

Регламентируя характер застройки, Комиссия предлагала, «чтоб все домы, в одной улице состоящие, до самого ее пересечения (другою улицею или площадью) в линию и не выступая крыльцами, в улицу одною сплошною фасадою и вышиною построены (были)».[10]

Дома должны были строиться по специально разработанным проектам. Образцы фасадов жилых домов «для знатных улиц» были исполнены А. В. Квасовым и утверждены 27 апреля 1766 г. Они не были обязательными, а являлись лишь примерными, как тогда называли «образцовыми». Застройщикам же Комиссия рекомендовала, «дабы иногда какое нерегулярство из того последовать не могло, то всякий строитель дома должен до начатия на опробацию фасада предоставить генерал-полицеймейстеру».[11]

Комиссия разрабатывала планировку города по частям: 8 февраля 1765 г. был утвержден план левобережной части, т. е. Адмиралтейского острова между Невой и рекой Мойкой. В следующем 1766 г. был готов проект планировки южной части города между Мойкой и Фонтанкой, которая была определена границей города. В 1767 г. утвержден план Васильевского острова и Петербургской стороны.[12]

Последним и наиболее важным документом Комиссии явился план всей левобережной части города с предместьями, утвержденный 23 мая 1769 г.[13] В нем была уточнена планировка городской территории и отодвинуты на юг границы предместий.

Классовый подход в этой работе сказался в наиболее парадном оформлении городского центра и полном игнорировании художественных задач в застройке предместий. В записке к проекту 1765 г. Комиссия писала: «Не оставлено ничего, что украшение и великолепие города умножить может. И как ничто оного так не оказывает, как наполнение середины его знатным строением и регулярство площадей и ничто не подает такой жителям удобности, как беспрерывное связывание улиц, то все сие сколько возможно было тем подносимым планом сохранено...».[14]

Наиболее важными градостроительными мероприятиями Комиссии, нашедшими отражение в разработанных ею планах, были устройство сквозных проездов вдоль левого берега Невы от Зимнего дворца до нынешней Таврической улицы путем сооружения Прачешного моста через Фонтанку, а также строительство набережных вдоль берегов рек Мойки, Фонтанки и Глухого протока (реки Кривуши, или ныне канала Грибоедова).

Особенно большое значение для облика города имело устройство гранитной набережной по левому берегу Невы. Эти работы были начаты осенью 1762 г., еще до создания Комиссии каменного строения Санкт-Петербурга и Москвы. 12 июня 1762 г. специальным указом предписывалось коллежскому советнику Игнатию Россию, «который по способности его, проект тому берегов и мостов и смету сочинил против всех е. и. в. дворцов и садов и казенных домов берега вделать каменные...».[15] Через два месяца И. России представил проект и смету на устройство набережных Невы. В течение нескольких лет всеми работами по реализации. проекта устройства набережных руководила Контора построения невских берегов, функции которой в 1770 г. передаются Конторе строения е. и. в. домов и садов. С 1772 г. строительство набережных возглавлял архитектор Ю. М. Фельтен.[16]

Построенные в период с 1762 по 1788 г. гранитные берега по левой стороне Невы определили архитектурно-художественный облик невских набережных и характер их застройки. Мощный простой массив растущих из вод «державного течения Невы» каменных стен стал как бы гранитным подножием города, на котором сооружались все новые и новые величественные здания, подножием, связывающим отдельные группы построек, в единый грандиозный архитектурный ансамбль центра столицы.

Строгий по очертанию профиль гранитной набережной, тянущейся на многие сотни метров, перебивается ритмично расположенными полукруглыми выступами – спусками к воде – и каменными дугообразными «горбатыми» мостами через реку Фонтанку (Прачешный мост), Лебяжий канал (ныне Лебяжий мост) и Зимнюю канавку (Эрмитажный мост).

К этому прибавилась новая ограда Летнего сада, сооруженная вдоль набережной Невы. Ее верно найденные масштаб и пропорции металлических звеньев, разделенных строгими по рисунку гранитными столбами-колоннами, увенчанными вазами, простой и четкий рисунок решетки со скромными украшениями в виде позолоченных розеток посередине ее высоты, растительный орнамент верхнего пояса и завершающие решетку пики с кистями, изящный и строгий рисунок-ворот делают эту решетку редчайшим и выдающимся образцом мировой архитектуры. Решетка Летнего сада была сооружена в 1770–1784 гг. по проекту архитекторов Ю. М. Фельтена и П. Е. Егорова.

Одновременно с устройством гранитной одежды берегов Невы на Дворцовой набережной возводятся новые крупные здания. Рядом с законченным Зимним дворцом в 1764 г. начинается сооружение по проекту архитектора В. Деламота здания Малого Эрмитажа. Этот зодчий приехал в Россию из Франции в 1759 г. в качестве профессора архитектуры в числе целой группы специалистов: художников, скульпторов, граверов, – приглашенных из-за границы для преподавания в только что учрежденной в Петербурге Академии художеств.

За годы своего пребывания в России – с 1759 по 1775 г. –он, помимо руководства классом архитектуры в Академии художеств, исполнил ряд проектов, по которым были выстроены некоторые крупные здания в Петербурге и провинции. Здание Малого Эрмитажа является характерным примером творчества Деламота.

По композиции, характеру архитектуры и прорисовке деталей фасад Малого Эрмитажа спокойнее и строже Зимнего дворца – типичного произведения В. В. Растрелли. Но что существенно – это тонкое чувство соподчинения и взаимной увязки архитектуры разного времени, разных творческих индивидуальностей и направлений. Деламот подхватил основные горизонтальные членения Зимнего дворца – выделение первого этажа и объединение двух верхних одним ордером, нашел общий масштаб архитектуры, уловил силу рельефа деталей и тем самым при разной стилевой характеристике слил в единое целое здание Малого Эрмитажа с Зимним дворцом. Решая противоположный фасад, со стороны Миллионной улицы (ныне улица Халтурина), так называемого корпуса малого Зимнего дворца, испорченного поздней надстройкой четвертого этажа, Деламот подошел ближе к архитектуре Растрелли, почти буквально повторив его приемы, в частности в оформлении первого этажа. Но в остальном – в строгом рельефе и мягкой орнаментике фасада– он показал себя представителем нового направления в архитектуре. Здание Малого Эрмитажа было закончено в 1767 г., а несколько позднее, в 70-х годах, фронт застройки набережной у Зимнего дворца дополнился большим корпусом так называемого Старого Эрмитажа, который возвел архитектор Ю. М. Фельтен.

Это трехэтажное здание, также повторяющее высоту и основные горизонтальные членения Зимнего дворца, еще более спокойно и скромно по своей структуре, чем построенный Деламотом Малый Эрмитаж. Плоский фасад с выступами по концам, в три окна каждый; небольшой рельеф деталей, наличников, скульптурных вставок, за исключением мощного венчающего карниза и более простого карниза над первым этажом; очень скромно примененная лепка, нежная и тонкая по рисунку, – все это характеризует переходный к классицизму стиль здания.

И, наконец, еще одно важное строение возникает в этом ряду домов на Дворцовой набережной – Эрмитажный театр, произведение архитектора Д. Кваренги.

Уроженец северной Италии Джакомо Кваренги явился в Петербург по приглашению Екатерины в тридцатипятилетнем возрасте, будучи уже зрелым мастером. Приехав в Россию, Кваренги стал тщательно и любовно изучать русскую национальную архитектуру, обмеряя и зарисовывая ее памятники. Это сроднило его с русским народом и его творчеством.

Отличительные черты произведений Кваренги – простота композиции, некоторая суровость архитектуры и широкое использование классических форм.

Решая разнообразные задачи, выдвигавшиеся новыми условиями жизни русского общества и требовавшие значительного расширения архитектурной тематики, создавая и проектируя не только дворцы и церкви, но и здания учебных заведений, банков, больниц, Кваренги при помощи минимальной затраты архитектурных средств всегда добивался необходимого разнообразия и индивидуального, присущего зданию данного назначения, архитектурного, облика.

Это касается и здания Эрмитажного театра, построенного в 1783–1787 гг. Спокойная колоннада коринфского ордера, между крайними выступами со скульптурами в нишах, поднята на высокое массивное основание – первые два этажа. Характер архитектуры раскрывает общественное назначение здания. Оно связано мощной аркой, переброшенной через Зимнюю канавку, и крытым переходом на ней со Старым Эрмитажем. Здание Эрмитажного театра чрезвычайно выразительно по своей архитектуре. Театральный зал – небольшой по вместимости, но исключительно величественный и торжественный. Места для зрителей расположены как в античном театре, концентрическими Полукружиями, и охвачены стеной, богато декорированной коринфскими полуколоннами, арками и нишами со статуями.

Облик этого здания резко отличается от перегруженного скульптурными деталями, сложного по архитектуре Зимнего дворца. Оно является уже примером вполне определившегося стиля классицизма. Все эти произведения зодчества на Дворцовой набережной, начиная от Зимнего дворца и кончая Эрмитажным театром, дают ясную картину преодоления декоративных начал барокко и утверждения принципов классицизма, когда художественная выразительность здания достигалась архитектурными тектоническими приемами.

Застройка набережных Невы в соответствии с указанными выше предложениями Комиссии каменного строения велась одновременно в разных местах. В 70-х годах у Лебяжьего канала сооружается по проекту архитектора В. Деламота типичный для своего времени особняк Бецкого. Вблизи него на берегу Невы и теперь уже несуществующего канала, соединявшего Мойку с Невой вдоль западной границы Марсова поля, в 1768 г. архитектор А. Ринальди приступает к строительству нового роскошного дворца, предназначавшегося для фаворита Екатерины II Григория Орлова и названного за отделку своих фасадов и помещений Мраморным. Он был закончен в 1785 г.

На архитектуре этого здания сказалось новое направление, характеризующееся простыми и строгими формами. Мраморный дворец главным фасадом был обращен на парадный двор, расположенный на берегу канала. Остальными тремя фасадами он выходил на Дворцовую набережную, Мраморный переулок и Миллионную улицу. Это был дворец городского типа, несколько замкнутый и строгий по характеру архитектуры. Его плоские со слабой пластикой фасады, с легкими выступами по углам, однообразным ритмом окон, охватывающими два верхних этажа коринфскими стройными пилястрами с гладким нижним этажом, четкими горизонталями карнизов кажутся суховатыми и холодными. Это еще подчеркивает натуральный гранит в облицовке фасада в первом этаже и светлосерый рускольский и бледнорозовый тивдийский мрамор в двух верхних этажах. Фасад со стороны парадного двора отличается большей пластичностью. Боковые выступы крыльев фланкируют центральную часть здания с трехчетвертными коринфскими колоннами главного портика. Тонко нарисованные детали и хорошо найденные пропорции показывают высокое мастерство Ринальди.

В богатой отделке внутренних помещений дворца применен натуральный мрамор разных цветов. Ее характер ближе к архитектуре барокко середины XVIII в., так как изобилует декоративными деталями. Особенно красива и богата парадная лестница Мраморного дворца, облицованная мрамором и украшенная скульптурными панно и статуями. К скульптурным работам во дворце были привлечены выдающиеся русские скульпторы того времени – М. И. Козловский и Ф. И. Шубин. Отделка большой части помещений дворца изменена в XIX в. Ныне во дворце находится Ленинградский филиал Музея В. И. Ленина.

Архитектурное окружение Невы в самом широком ее месте в центре города все больше преобразуется и в рассматриваемую эпоху складывается как гигантский архитектурный ансамбль, раскинувшийся на берегах широкого простора Невы.

Наряду с застройкой и архитектурным оформлением левого берега – Дворцовой набережной и нынешней набережной Кутузова, также застраиваемой особняками на участке от Фонтанки до Литейного проспекта, большое внимание уделяется южной набережной Васильевского острова. На ней возводится ряд выдающихся строений, из которых следует выделить три: здания Академии художеств, Морского кадетского корпуса (ныне Высшего военно-морского училища имени М. В. Фрунзе) и Академии Наук.

Первое из названных сооружений представляет значительный интерес как одно из первых произведений в стиле раннего классицизма. Проект здания разработан архитектором А. Ф. Кокориновым. Оно строилось с 1764 по 1788 г.

А. Ф. Кокоринов был учеником выдающихся русских зодчих предшествующей архитектурной эпохи И. К. Коробова и Д. В. Ухтомского. В Петербург он приехал из Москвы по приглашению И. И. Шувалова для постройки его усадьбы на Невском проспекте, осуществленной в 50–60-х годах XVIII в.

Все новое, что было заложено в архитектуру здания Академии художеств, заключается прежде всего в объемно-пространственном его решении и в плане сооружения. Лаконичный, простой и строгий объем грандиозного здания, имеющего размеры около 140 х 125 м, расчленен тремя выступами на переднем и заднем фасадах и двумя плоскими выступами на боковых. Центральный выступ главного фасада подчеркнут четырехколонным портиком, увенчанным фронтоном. Он несколько возвышен усложненного профиля крышей и низким куполом.

Портик главного входа мягко выдвинут из поля-стены фасада благодаря выпуклым округленным углам в первом этаже и изогнутым внутрь в двух верхних этажах. Только эта вольность в объемном решении центра да характер прорисовки отдельных деталей фасада отдаленно напоминают архитектуру только что ушедших десятилетий господства стиля барокко и творчества зодчих В. В. Растрелли и С. И. Чсвакинского. Простота, ясность и четкость всего композиционного приема, строгость линий, лаконичность средств декорации говорят о новом направлении классицизма, утверждающегося в архитектуре Петербурга.

Прекрасно вписанные в центральный портик скульптуры Геркулеса и Флоры свидетельствуют о новом, более глубоком понимании синтеза архитектуры и скульптуры, когда скульптура, сохраняя свое самостоятельное значение произведения искусства, занимает в архитектурной композиции важное, хотя и подчиненное общей идее место. До пожара здания Академии художеств на куполе центрального выступа находилась фигура Минервы.

Ближе к архитектуре предыдущего периода стоит отделка вестибюля, великолепного по богатству замысла и архитектурных форм, несмотря на самый простой материал – обычную побеленную штукатурку.

Здание Академии художеств занимает важное место на Василеостровской набережной (ныне Университетской) определяя монументальный, величественный характер ее застройки.

Два других значительных здания – бывшего Морского кадетского корпуса на набережной Большой Невы (ныне Набережная лейтенанта Шмидта) и Академии Наук – сооружены в последние два десятилетия XVIII в. и по своей архитектуре относятся к произведениям строгого классицизма. Несмотря на различие приемов композиции, они имеют общие художественные черты. Здание Морского корпуса перестроено из старого здания архитектором Ф. И. Волковым в 1796–1798 гг. Основой его архитектурного облика являются колоннады, своей пластичностью контрастирующие со спокойной широкой плоскостью фасада.

Ф. И. Волков, хорошо образованный архитектор, с 1794 г. профессор Академии художеств, ряд лет работал совместно с И. Е. Старовым, руководя строительством флигелей и оранжерей Таврического дворца. Это общение с великим зодчим творчески обогащало Волкова, который осуществил ряд других построек в Петербурге, ныне не сохранившихся, но в свое время способствовавших формированию классического характера архитектуры Петербурга.[17]

Здание Академии Наук, построенное в 1783–1789 гг. архитектором Д. Кваренги, характерно простотой и ясностью композиций своих фасадов.

Центр главного фасада, обращенного к Неве, подчеркнут выступающим вперед мощным восьмиколонным ионическим портиком с фронтоном и двумя лестницами, расположенными вдоль фасада навстречу друг другу. На фасадах здания нет никаких декоративных украшений.

Важно отметить, что при всей простоте отделки фасада здания Академии Наук зодчим угадана пластическая сила портика, рассчитанная на восприятие его с далеких просторов невских берегов.

Панорама города по берегам Невы становилась с каждым годом величественнее. Наряду с облицовкой берегов гранитом и постройкой зданий на набережных, а также застройкой восточной стрелки Васильевского острова, где в 1784 г. началось возведение по проекту архитектора Д. Кваренги большого здания биржи, в 80-х годах развернулись большие работы по облицовке гранитом кирпичных стен Петропавловской крепости.

Посреди Екатерининской куртины в 1786–1787 гг. были сооружены новые так называемые Невские ворота и гранитная пристань с красиво развернутыми лестничными сходами к воде. Позднее по углам облицованных камнем бастионов появились круглые гранитные сторожевые будки с куполками, которые, возвышаясь над крепостными стенами, разнообразят их силуэт.

К концу XVIII в. трудоемкие работы были закончены, и со стороны Невы крепость приобрела сохранившийся до сих пор вид.

Невские ворота Петропавловской крепости являются произведением русского архитектора Н. А. Львова – широко и разносторонне образованного человека, известного как поэт, композитор, гравер и, наконец, архитектор. Им построено несколько зданий как в Петербурге, например в 1782–1789 гг. здание Почтамта, так и в провинции: церкви в Торжке, Могилеве и пр. Он изобрел новую систему печей и технику землебитного строительства.

Увлеченный классической архитектурой, он не только применял ее принципы: в своем творчестве, но и стремился к распространению их среди других архитекторов. В этих целях он перевел на русский язык трактат знаменитого итальянского зодчего эпохи Возрождения Андреа Палладио «Четыре книги об архитектуре».

Комиссия каменного строения особое внимание уделяла центральным площадям города – Дворцовой и Петровской (ныне площадь Декабристов). В проекте планировки Адмиралтейской части 1765 г. Дворцовой площади придана четкая конфигурация с дугообразным очертанием ее периметра напротив Зимнего дворца.

Проектировались въезды на площадь от Адмиралтейства и Большой Морской улицы (ныне улица Герцена), оформленные широкими арками. Перед фасадом Адмиралтейства со стороны площади предполагалось сооружение галереи, которая закрыла бы земляные обветшалые валы и производственные корпуса верфи. Эти предположения осуществлены не были.

Для разрешения вопроса о благоустройстве и застройке площади перед Зимним дворцом в марте 1779 г. был объявлен между архитекторами конкурс. Поступило пять проектов, из которых был выбран представленный архитектором Ю. М. Фельтеном.

Предварительные работы были начаты этим же летом. Однако создание правильной площади перед Зимним дворцом было осуществлено только в 20-х годах следующего столетия зодчим К. И. Росси.

На Петровской площади по плану Комиссии предусматривалась парадная застройка в линию ныне существующих зданий Сената и Синода с тем, чтобы новые фасады закрыли прядильный двор.

Петровская площадь, освобожденная в 1763 г. от пришедшего в ветхость старого Исаакиевского собора, должна была стать одним из важных звеньев архитектурного ансамбля центра города. Мысль о сооружении здесь памятника Петру I явилась конкретным выражением одного из положений Комиссии строений, предусматривавшего украшение столицы монументами «в память российских дел». Всемирно известный Медный всадник явился примером нового истолкования конного монумента, органически связанного с пьедесталом и всей площадью. Образ Петра в этом памятнике, созданном скульптором Э. Фальконе и его ученицей М. Колло, явился аллегорией стремительного движения вперед России. В этом отношении идея памятника созвучна словам В. Г. Белинского: «Петр явился впору для России... Его доблести, гигантский рост и гордая, величавая наружность с огромным творческим умом и исполинскою волею – все это так походило на страну, в которой он родился, на народ, который воссоздать был он призван, страну беспредельную, но тогда еще не сплоченную органически, народ великий, но с одним глухим предчувствием своей великой будущности».[18]

Монумент Петра I был открыт 7 августа 1782 г.

Комиссия в своем проекте планировки наметила сооружение нового Исаакиевского собора, расположив его примерно на равном расстоянии от реки Мойки и берега Невы.

Это предложение было одобрено в 1765 г., а в августе 1768 г. состоялась закладка на новом месте большого Исаакиевского собора. Каменное здание собора с отдельно стоящей колокольней, осуществлявшееся по проекту А. Ри-нальди, должно было отличаться великолепием мраморной отделки. Строительство затянулось. После смерти Екатерины II Павел I дал распоряжение заготовленный мрамор израсходовать на постройку Михайловского замка, а собор, возведенный более чем на половину, кое-как достроить кирпичом. В результате этого в центре Петербурга появилось причудливое церковное здание, на которое была составлена едкая эпиграмма:

Двух царствований памятник приличный:

Низ мраморный, а верх кирпичный.

В 60-х годах на берегу Мойки, на месте нынешнего Мариинского дворца, был сооружен архитектором Деламотом дворец Чернышева, известный лишь по гравированным чертежам, а на углу Почтамтской улицы (ныне улица Союза связи) – особняк, принадлежавший екатерининскому вельможе Л. А. Нарышкину, отличающийся изяществом пропорций и тонкостью прорисовки деталей его фасадов.

Академик И. Э. Грабарь предполагает в создании особняка Нарышкиных авторство Баженова, так как в архитектуре этого дома много излюбленных приемов великого зодчего. Это трехэтажный угловой дом, оба фасада которого, и главный – на Исаакиевскую площадь, и боковой – на улицу Союза связи, решены скромно. Разбивка окон спокойна и однообразна; их размеры и пропорции определены с учетом большего значения второго этажа. Дом завершен мощным, но пропорциональным карнизом с кронштейнами и зубчиками. Центр главного фасада слегка выделен скромным портиком со сдвоенными колоннами и более широкими простенками, украшенными балконом с легкой решеткой, скульптурными панно, увеличенным окном второго этажа и полуциркульным окном в третьем этаже. Декорация фасадов обогащена, кроме типичного для этого времени обрамления окон, лепными медальонами. Особенно хороши высеченные на каменных плитах скульптурные панно, оформляющие центр главного фасада. Из внутренних помещений здания сохранились: оформленный колоннами тосканского ордера вестибюль, ведущий на парадную лестницу, огражденную прекрасного рисунка металлической решеткой, большой колонный зал с хорами и малый зал, отделка которых искусственным мрамором, тонкой лепкой показывает высокое мастерство и вкус архитектора.

К концу XVIII в. центральный ансамбль Петербурга все больше приобретал архитектурную законченность. Нева с ее берегами была естественным центром, вокруг которого развивались отдельные архитектурные ансамбли. Английская набережная (ныне набережная Красного флота) со сплошной застройкой двух-, трехэтажными каменными домами подходила к Петровской площади с величественным монументом Петра и строящимся Исаакиевским собором. Перед памятником через Неву простирался Исаакиевский мост на плашкоутах.

Сплошная застройка Дворцовой набережной шла до Мраморного дворца, за которым красную линию набережной подхватывала монументальная решетка Летнего сада. Плашкоутный мост связывал оба берега Невы и у Летнего сада. За Мраморным дворцом открывался простор Марсова поля с обелиском Румянцева и памятником Суворову в глубине площади, у Мойки. Эти два монумента запечатлевали великие победы русской армии. Противоположный берег Петербургской стороны еще сохранял приходившую в разрушение застройку петровского времени, но одетые в гранит невские бастионы и стены крепости уже соответствовали гранитным берегам Дворцовой набережной. На стрелке Васильевского острова стояла в лесах не достроенная архитектором Кваренги Биржа; дальше берег Васильевского острова, еще сохранявший старую деревянную набережную, был застроен рядом двух-трехэтажных домов общественного назначения: петровская Кунсткамера, здание Академии Наук с его строгим восьмиколонным портиком, здание Двенадцати коллегий и Меншиков дворец. Академия художеств замыкала этот ряд величественных зданий – памятников XVIII в. За ней тянулась ломаной уступчатой линией жилая застройка, среди которой выделялось монументальное трехэтажное здание Морского кадетского корпуса.

Комиссия каменного строения уделила немало внимания благоустройству в застройке набережных малых рек Фонтанки и Мойки, а также Екатерининского канала. Особенно большой, размах эти работы получили в 80-х годах XVIII в., хотя начались они в 1763 г. Для ведения работ в 1780 г. была создана Комиссия строения реки Фонтанки и Екатерининского канала, как переименована была глухая речка Кривуша. Канал был углублен и местами расширен. Работы возглавляли: по Екатерининскому каналу Ф. Баур, а по Фонтанке И. Герард. Берега каналов и малых рек были облицованы гранитом, набережные замощены и на них устроены гранитные тротуары и узорчатые чугунные перила или гранитные парапеты. За 9 лет, с 1780 по 1789 г., на реке Фонтанке были, кроме того, выстроены по проекту И. Перроне[19] 6 каменных мостов с разводной средней частью, углы которой на всех мостах отмечались четырьмя гранитными беседками. Из их числа – Симеоновского, Аничкова, Чернышева, Семеновского, Обуховского и Калинкина – сохранились только два: Чернышев, (ныне Ломоносова) и Калинкин.

Через Екатерининский канал и реку Мойку также были выстроены каменные мосты. Один из них – Каменный – на пересечении улицы Дзержинского и канала Грибоедова, построенный в 1776 г. инженером Борисовым, сохранился до настоящего времени.

Работы по облицовке гранитом Екатерининского канала и Фонтанки были завершены в 1789–1790 гг., а Мойки – только в XIX в. Кроме того, были одеты камнем набережные Зимней канавки и вновь прорытого в 70-х годах XVIII в. Никольского канала.

В проекте планировки левобережной части города Комиссия предусмотрела устройство правильных по форме предмостных въездных площадей у пересечения Фонтанки с основными магистралями: Невским проспектом, Гороховой – ныне улица Дзержинского (Семеновская площадь), Царскосельским проспектом – ныне проспект имени И. В. Сталина (Обуховская площадь) и у Калинкина моста, где предполагалось устроить рынок для торговли сеном. Позднее эти предположения были частично реализованы.

К концу XVIII столетия окончательно сформировалась трехлучевая система композиции центральной части города, так называемый «трезубец», с Невским и Вознесенским проспектами – крайними лучами и средним – Гороховой улицей. Застройка этих улиц была в основном трехэтажной.

Значительная протяженность улиц, образующих знаменитый «трезубец», и однообразие их профиля перебивались открывавшимися перспективами на пересечении рек и каналов: Мойки, Екатерининского канала и Фонтанки. Площади у Фонтанки, живописные мосты через протоки, удачно поставленная на Вознесенском проспекте церковь Вознесения (ныне не существует) со стройной ярусной колокольней и свободным пространством вокруг, широкий Измайловский проспект, продолжавший сравнительно узкий Вознесенский проспект, – все это вносило необходимое оживление в строгую планировочную схему города и указывало на высокое мастерство петербургских градостроителей.

Специфические особенности градостроительства того времени наиболее ярко проявились на Невском проспекте, который в 1783 г. получил это наименование а стал главной городской магистралью. Наметились основные архитектурные ансамбли проспекта: перекресток Невского с Мойкой, площадь у Рождественской церкви с колокольней и шпицем, замененной в начале XIX в. новым зданием Казанского собора. Во второй половине XVIII в. были построены католическая и армянская церкви с их приходскими домами, образующими небольшие запады в виде парадных дворов перед церквами. Создалось местное расширение проспекта у Гостиного двора, и, наконец, на углу Садовой улицы в самом конце XVIII в. началась постройка здания Публичной библиотеки, оформившего важный в градостроительном отношении перекресток Невского и Садовой.

Таким образом, архитектурный облик проспекта в XVIII в. складывался на основе чередования рядовой жилой застройки и отдельных ансамблей с зданиями общественного назначения. Среди них следует прежде всего назвать обширный Гостиный двор, сооруженный по проекту архитектора Валлен Деламота в 1761–1785 гг. на фундаментах, заложенных по неосуществленному проекту В. В. Растрелли.

Деламот разработал свой проект, сохранив планировку и количество арок, предусмотренных Растрелли, и придал архитектуре здания спокойный и строгий характер, отвечавший изменившимся вкусам. Полностью деламотовская архитектура Гостиного двора сохранилась со стороны Банковской линии, остальные его фасады были сильно искажены при перестройке и ремонте, произведенном в середине XIX в. После Великой Отечественной войны фасад, выходящий на Невский, восстановлен с большим приближением к его первоначальному виду.

Торговый центр Петербурга, образовавшийся вокруг Большого гостиного двора, пополнился рядом торговых гостинодворских построек, как, например, Серебряные ряды на Невском, выстроенные, по-видимому, по проекту Д. Кваренги в 90-х годах (ныне здание Городской станции ж. д.). Башня была пристроена несколько позднее, в 1802 г., архитектором Феррари.

Другим важным произведением архитектуры, до сих пор занимающим почетное место на проспекте, явилось здание Публичной библиотеки, выстроенное в 1796– 1801 гг. архитектором Е. Т. Соколовым. Опытный зодчий, строитель-практик, Соколов удачно решил план здания на сложном участке с тупым углом, объединив два больших прямоугольных зала овальным угловым залом, пристроив к нему со двора парадную трехмаршевую полукруглую лестницу. Так же интересно и своеобразно он решил фасад здания. В центре его Соколов поставил объединяющую два верхних этажа ионическую колоннаду, завершенную скульптурами. Своеобразная трактовка Соколовым классических мотивов, как и удачное использование особенностей углового участка, делают это здание одним из выдающихся произведений архитектуры, созданных на рубеже XVIII и XIX вв.

На Невском проспекте во второй половине XVIIIв. сооружается ряд иноверческих церквей.

В 1763–1783 гг. по проекту архитектора Валлен Деламота возводится комплекс католического доминиканского костела, главный фасад которого представлен в виде широкой арки, оформляющей главный вход в храм.

Напротив Гостиного двора архитектор Ю. М. Фельтен в 70-х годах строит одну из четырех своих церквей – Армянскую.

Остальные построенные им в Петербурге церкви – св. Екатерины на Большом проспекте Васильевского острова, Финская на Конюшенной улице (ныне, улице Желябова) и св. Анны на Фурштадтской улице (ныне перестроена в кинотеатр «Спартак» на улице Петра Лаврова) – близки друг другу по плану, простоте и строгости архитектуры. Наиболее интересна последняя – церковь св. Анны. Входная часть ее была разработана в виде полуротонды с колоннадой ионического ордера, охватывающей выступающий полуцилиндр вестибюля, над которым возвышается небольшой барабан с куполком и шестью парами легких коринфских колонн.

Фельтен создал в Петербурге своеобразный, скромный по композиции, базиликальпый тип иноверческих церквей.

Из жилой застройки проспекта в мало измененном виде до нас дошли лишь отдельные дома. Таким является, например, дом с колоннадами (ныне кинотеатр «Баррикада»), выходящий фасадами на улицу Герцена, Невский и набережную Мойки, построенный в 60-х годах для петербургского генерал-полицеймейстера Чичерина.

Это был один из наиболее видных по архитектуре частных домов Петербурга, Есть основания предполагать, что этот дом строился по проекту архитектора Л. Ф. Кокоринова.

За Публичной библиотекой до Фонтанки тянулся сад Аничкова дворца. Участок на противоположной стороне Невского проспекта, между Садовой, Невским, Малой Садовой и Итальянской (ныне улица Ракова), в начале второй половины XVIII в. принадлежал И. И. Шувалову, для которого здесь был выстроен дворец с обширным садом и парадным двором, окруженным галереями. Автором этого ансамбля был архитектор А. Ф. Кокоринов. В конце XVIII в. участок Шувалова был роздан различным застройщикам. От шуваловского дворца сохранился лишь один корпус со стороны улицы Ракова, занятый ныне Домом санитарного просвещения (приписывается С. И. Чевакинскому).

Невский проспект на дальнейшем его протяжении от Фонтанки и до Александро-Невской лавры к этому времени также интенсивно застраивался, но характер строений здесь был иным. Эта часть являлась предместьем. На берегу Литовского канала, пересекавшего Невский, в 1794–1804 гг. была выстроена по проекту архитектора Ф. И. Демерцова Знаменская церковь (ныне на ее месте павильон станции Метро).

В системе конечного ансамбля Невского проспекта – Александро-Невской лавры – в это время уже была завершена постройка здания Троицкого собора, запроектированного архитектором И. Е. Старовым.

Троицкий собор был заложен в 1778 г. и окончен в 1790 г. Старов являлся не только автором проекта собора, но и руководил его строительством. Это здание было самым крупным церковным сооружением Петербурга XVIII в., если не считать не достроенного еще в те годы Смольного собора Растрелли идостраивающегося ринальдиевского Исаакиевского собора. Задача Старова при создании Троицкого собора осложнялась тем, что это здание следовало связать с архитектурой лавры, включить его в уже сложившийся ансамбль. Старов умело решил эту задачу.

Архитектура собора в целом производит сильное впечатление благодаря чрезвычайно удачному построению объемов и распределению мощных масс, хорошо найденным ясным членениям, сравнительно простым формам и деталям.

Внешнее объемное решение собора вытекает из внутренней его структуры. Композиция западного фасада завершена двумя башнями-колокольнями и портиком в центре.

Старов не ограничился постройкой собора в лавре. Он привел в порядок весь комплекс лаврских зданий, реконструировал сады, возвел галереи, соединяющие собор с монастырскими корпусами, построил ограду, ворота с надвратной церковью и угловыми домами на Невском проспекте и спланировал перед территорией лавры городскую площадь. Тем самым он связал весь ансамбль Александро-Невской лавры с Невским проспектом, с Городом.

Поперечные магистрали города, соединявшие три расходящихся от Адмиралтейства лучевых проспекта, во второй половине XVIII в. определились достаточно отчетливо. Это набережные рек Мойки, Фонтанки и Екатерининского канала, кроме того, Садовая улица, которая брала начало у усадьбы «Летнего третьего дворца», на месте которого сейчас находится Инженерный замок, затем пересекала Невский проспект, Гороховую улицу, Вознесенскую перспективу и заканчивалась за Крюковым каналом, в предместье Коломна, сохранявшем даже еще в первой половине XIX в. тихий, провинциальный облик. О ней писал Н. В. Гоголь: «...тут не столица и не провинция; кажется, слышишь, перейдя в Коломенские улицы, как оставляют тебя всякие желанья и порывы. Сюда не заходит будущее, здесь всё тишина и отставка, всё, что осело от столичного движенья... Жизнь, в Коломне страх уединенна: редко покажется карета, кроме разве той, в которой ездят актеры, которая громом, звоном и бряцаньем своим одна смущает всеобщую, тишину. Тут все пешеходы...».[20]

В последние годы XVIII в. на Покровской площади (ныне площадь Тургенева). в Коломне была выстроена приходская церковь по проекту архитектора И. Е. Старова. Теперь она не существует.

Третий деревянный Летний дворец – произведение В. В. Растрелли – сохранялся у Летнего сада до конца века, когда на его месте по распоряжению Павла I был сооружен огромный замок, названный Михайловским и переименованный позднее, в 1822 г., в Инженерный. Многолетнюю дискуссию о зодчем – действительном авторе этого оригинального здания, не похожего ни на одну из построек Петербурга XVIII и XIX вв., в настоящее время можно считать законченной. Неустанные поиски советских исследователей в архивах тех документов, которые бы приподняли завесу и открыли тайну Инженерного замка, увенчались успехом, и теперь авторская роль великого зодчего В. И. Баженова в создании замка для Павла I является бесспорной. Проект замка для Павла I был составлен. В. И. Баженовым в период с 1790 по 1795 г. в связи с обширным планом реконструкции и перепланировки Гатчины – излюбленного местопребывания Павла I в его бытность цесаревичем. Сейчас же после смерти Екатерины II и воцарения на престоле Павел I утверждает проект Гатчинского замка Баженова, возможно с некоторыми изменениями, и одновременно отдает распоряжение построить его в Петербурге, а не в Гатчине. Строительство развертывается с 26 февраля 1797 г. – дня закладки замка – в быстром темпе. В этот период времени шестидесятилетний В. И. Баженов был тяжело болен и 1 мая 1797 г. обратился с просьбой о временном отпуске, чтобы, как писал он: «излечиться от жестокой болезни в голове моей, мозга и поправления дел моих домашних...».[21]

Все дальнейшее строительство замка было поручено архитектору В. Ф. Бренна, уже осуществлявшему практическое руководство строительством с момента закладки.

В 1799 г. Баженов умер, и достройку здания осуществлял Бренна, который» по-своему оформил помещения замка и, вероятно, переделал главный фасад, обращенный раньше на площадь Конетабль. Замок был закончен в 1800 г.

Участок Михайловского замка начинался от ныне существующей Манежной площади и тянулся до Летнего сада, от которого его отделяла река Мойка; боковыми его границами служили Фонтанка и восточный край так называемого «Третьего» – ныне Михайловского сада.

За воротами каменной ограды у нынешней Манежной площади начиналась широкая, обсаженная деревьями аллея (восстановлена в 1947–1951 гг.), проложенная между одноэтажными зданиями манежа и берейторской школы; она вела к двум двухэтажным павильонам, образовавшим род пропилеи. За ними простирался «плац-парад» – площадь Конетабль, в центре которой был установлен памятник Петру I работы скульптора К.–Б. Растрелли – отца великого зодчего.

За плац-парадом возвышалось здание Михайловского замка, окруженного искусственными каналами и с двух сторон Мойкой и Фонтанкой. Подъемные мосты соединяли замковый остров с окружающей местностью.

Дворец – трехэтажное здание на высоком гранитном цоколе – сейчас высится мощным розово-серым массивом на фоне густой зелени окружающих садов. Квадратный в плане, с мягко округленными углами, что было одним из излюбленных и характерных приемов Баженова, простой, строгий объем здания оживлен на главном фасаде легкой двойной креповкой, подчеркивающей центр и проезд во внутренний замкнутый восьмиугольный двор. Прямоугольный проем этого проезда является центром грандиозного каменного портала совершенно необычайной, не имеющей примера в истории архитектуры композиции. К массивным устоям портика приставлены идущие от земли обелиски, декорированные высеченными из мрамора скульптурными композициями и прекрасными по рисунку медальонами с вензелями Павла I. Портик завершен крутым фронтоном с многофигурным аллегорическим барельефом и тяжело венчающей его стенкой – аттиком, ранее служившим пьедесталом для скульптурной группы.

Фасад, обращенный к Летнему саду, имеет другой характер. Его центр подчеркнут двумя сильными выступами, объединенными в первом этаже мраморной колоннадой из сдвоенных колонн, которая служит основанием открытого балкона во втором этаже. Широкая парадная лестница ведет в замок и придает ему черты большой торжественности.

Боковые фасады замка решены проще и скромнее; в центре фасада, выходящего на Фонтанку, имеется полукруглый выступ, отвечающий центральному овальному залу дворца. Он перекрыт куполом с фонарем и увенчан флагштоком, а в первом этаже окружен колоннадой, несущей узкий балкон.

Противоположный фасад, выходящий теперь на Садовую улицу, имеет в центре сильный узкий скругленный выступ, во втором и третьем этажах которого помещалась двухсветная дворцовая церковь. Ее объем, резко выступающий из глади стены основного объема здания, окружен широкой, роскошной, на две стороны лестницей и увенчан золоченым шпилем.

Внешний облик Михайловского, или Инженерного, замка дошел до наших дней без существенных изменений. Изменилось его окружение: уничтожен плац-парад, засыпаны каналы с двух сторон, исчезли статуи и скульптурные группы с фасадов.

Силуэт, завершаемый мерцающим золотым шпилем, с одной стороны, и овальным куполом с флагштоком – с другой, прочно вошел в ряд красивейших и характерных перспектив города со стороны Марсова поля, Летнего сада, с разных точек набережной Фонтанки, вдоль Садовой улицы и с возрожденной в наши дни Кленовой аллеи.

Мягкая цветовая гамма Михайловского замка прекрасно увязывается с общим колоритом города.

Из крупных зданий, возникших на Садовой улице во второй половинеXVIII в., следует назвать Ассигнационный банк, выстроенный по проекту архитектора Д. Кваренги в 1783–1790 гг.

Громадная подкова двухэтажного здания денежных кладовых завершается строгими римско-дорическими портиками. За красивой ажурной решеткой в центре двора, образованного подковообразным зданием, стоит главный трехэтажный корпус, соединенный с кладовыми ранее открытыми галереями-колоннадами высотой в один этаж. Это здание по своей архитектуре и приему решения особенно типично для творчества Кваренги. Гладь стены в контрасте с пластическим портиком, выделение первого этажа в трехэтажном здании и скупая строгая обработка деталей – излюбленные приемы Кваренги.

Здание Ассигнационного банка – замкнутый в себе ансамбль – несколько случайно расположен в системе городского плана и в рядовой застройке Садовой улицы.

Планы Комиссии каменного строения предусматривали прокладку двух новых 'полукольцевых магистралей в южной части города: первой – по линии Литейного, Владимирского, Загородного проспектов и 1-й Красноармейской улицы с площадями на местах нынешних Владимирской и Технологической и второй – по направлениям [проспекта Чернышевского, улицы Марата, Клинского проспекта, 9-й Красноармейской улицы и проспекта Огородникова.

На юге городская застройка заканчивалась примерно на линии будущего Обводного канала, за исключением вытянувшейся вдоль Лиговки на юг Ямской Слободы. На севере – на Выборгской стороне – застройка с разрывами развивалась только вдоль берега Невы и Большой Невки. На Петербургской стороне.два основных участка застройки – направо и налево от крепости – разрослись и начали смыкаться в районе Кировского проспекта, в отдельных местах доходя до Карповки. Васильевский остров застроился плотно в своей восточной части от стрелки до 16-й и 17-й линий. Между 17-й и 22-й линиями строения располагались только южнее Большого проспекта. Дальше застройка шла вдоль берега Невы и взморья, почти до Галерной гавани, заканчиваясь разросшейся Матросской, или Гаванской, слободой.

Не следует думать, однако, что показанная на планах компактная застройка в действительности была таковой.

Колоссальные земельные пространства территории города были застроены городскими и загородными дворцами богачей-вельмож, окруженными обширными «садами с прудами и оранжереями, парадными и хозяйственными дворами со службами. Такими были Таврический дворец Потемкина, усадьба Аничкова дворца; такими были усадьбы с дворцами и большими садами Шереметева и Воронцова на Фонтанке. Дальше по Фонтанке за Чернышевым переулком стоял загородный дом Чернышевых; за ним разместился построенный Растрелли загородный дом лейб-медика Елизаветы – Лестока. У Семеновского моста на южном берегу Фонтанки находилась усадьба миллионера Глебова; на месте Технологического института от Загородного до Фонтанки было обширное угодье кабинет-министра Артемия Волынского, в 1740 г. отписанное под придворную псовую охоту. На месте нынешнего Военно-артиллерийского училища (на проспекте имени И. В. Сталина) граф Воронцов построил для себя большой загородный дворец. Напротив него на другом берегу реки Фонтанки располагалась загородная усадьба князей Юсуповых с сохранившимся до наших дней домом, перестроенным Д. Кваренги. Вблизи Измайловского проспекта на набережной Фонтанки до сих пор стоит дом поэта Г. Р. Державина, построенный архитектором Н. А. Львовым, сохранивший свои первоначальные черты лишь со стороны сада. Эти далеко не полные примеры говорят об обилии садов и зелени и о незначительной плотности городской застройки в Петербурге конца XVIII в.[22] Эти характерные особенности города усиливаются, кроме того, наличием больших участков земли, занятых привилегированными учебными заведениями, такими, как 1-й Шляхетский кадетский корпус, разместившийся во дворце Меншикова и на значительной части территории, принадлежавшей когда-то ему усадьбы, как Вдовий дом и Смольный институт, которые занимали колоссальную усадьбу Смольного монастыря, находившиеся рядом с ним Воспитательный дом и Богадельня и т. д. Большие городские территории занимали также казармы и учебные плацы гвардейских полков. Но эти мало застроенные территории к концу века начали понемногу сокращаться за счет развивавшейся частной застройки как в центральных районах, так и в предместьях и пригородах.

Южнее Фонтанки к 1780 г. застройка, например, в Рождественской части удвоилась, в Московской и Каретной частях также значительно возросла, а в Нарвской части увеличилась втрое. Если за шестнадцать лет, с 1761 по 1777 г., в Петербурге в среднем строилось за год восемь каменных частных домов, то за следующее десятилетие, т. е. к 1787 г., их было построено более тысячи.

Именно в эти годы быстро менялся архитектурный облик города. К началу XIX в. в центре города, в особенности на невских набережных, Невском и Вознесенском проспектах, Гороховой улице и других преобладали двух-и трехэтажные каменные дома с фасадами в стиле классицизма, построенные в последнюю четверть XVIII в. Их число в 1798 г. превосходило в два с половиной раза количество каменных домов, сооруженных до 1775 г.

Если число деревянных домов в центре города в течение второй половины XVIII в. увеличилось мало и в отдельные годы в результате пожаров уменьшалось чуть ли не вдвое, то число каменных строений с 1762 по 1800 г. увеличилось в четыре раза. Таким образом, центральные районы Петербурга все больше приобретали черты строгой величавости, приличествующей столице.

В то же время предместья или окраины – Охта, Галерная, Ямская слобода и др. – оставались по-прежнему неблагоустроенными, и только зелень садов и палисадников несколько маскировала убогость множества лачуг, где ютилось по преимуществу ремесленное население.

Качество строительства, внешний его вид и общее благоустройство соответствовали классовому и материальному состоянию населения той или иной части города. Одно-двухэтажная, преимущественно деревянная, застройка, деревянные заборы, немощеные улицы, полное отсутствие уличного освещения, грязные канавы с нечистотами – вот картина окраинных районов столицы.

В городе было в полтора раза больше незамещенных улиц и площадей, чем мощеных, и большая часть застройки оставалась деревянной.

В начале 90-х годов XVIII в. в 1-й Адмиралтейской части уже не было деревянных домов, а во 2-й и 3-й Адмиралтейских частях число каменных домов составляло около40%общего числа зданий. Совсем другое положение было на окраинах: в Петербургской части на 339 строений каменных домов было всего 6, а в Выборгской части на 219 строений каменных домов было 7.[23]

К началу XIX в. территория города с предместьями составляла 55,23 кв. км.[24]

Если в центральной части города существовала монументальная почти сплошная к