и ее роль в построении научной теории. Научный принцип

Научная идея как логическая форма обобщения знания

(из книги Павла Васильевича Копнина «Диалектика как логика» – Киев: издательство КГУ им. Т.Г. Шевченко, 1961. – Гл. VI. § 2. С. 381-398)

В философии понятие “идея” занимало центральное место. Истолкование содержания идеи и ее места в фи­лософской системе было различным и зависело от ми­ровоззрения мыслителя, решения им коренных вопро­сов философии.

Впервые термин “идея” [1] стал употребляться в фи­лософии древнегреческих материалистов Анаксагора и Демокрита. Демокрит называл атомы идеями, т. о. не­делимыми формами, наименьшими телами, которые со­ставляют подлинную сущность вещей и постигаются не чувствами, а умом [2]. В философии вначале понятие идеи имело только одно содержание — умопостигаемая сущ­ность, вне зависимости от того, является ли она мате­риальной по своей природе или идеальной. Демокрит называл идеями материальные умопостигаемые сущ­ности — атомы, а Платон употреблял термин “идея” для обозначения идеальных умопостигаемых сущно­стей.

В философии Платона дана довольно развернутая характеристика содержания идеи. Идея, по Платону, является тем, что выступает под названием всеобщего, родового, присущего бесчисленному количеству единич­ных вещей. Идея — это не такое всеобщее, которое су­ществует только для нашей мысли, это — подлинно объективное, реально-всеобщее, существующее само по себе, независимо от конкретных единичных вещей, до них и независимо от того, является ли оно предметом мышления человека или нет; все реальные вещи высту­пают как следствия идей. Например, прекрасное, как идею, Платон характеризует следующим образом: “...оно всегда существует и ни рождается, ни погибает, ни уве­личивается, ни оскудевает; потом, оно не таково, что по этому прекрасно, а по иному безобразно, либо иногда прекрасно, а иногда нет, либо для одного прекрасно, а для другого безобразно, либо там прекрасно, а здесь безобразно, либо одним прекрасно, а другим безобраз­но. Это прекрасное не будет представляться ему опять как бы какое лицо, или руки, или что другое причаст­ное телу, ни как мысли или знание, ни как сущее в чем-нибудь другом, например, в животном, в земле, или в ином предмете, но как сущее само по себе, всегда с со­бою одинаковое. Все же прочие прекрасные вещи при­ходят в общение с ним...” [3].

Учение Платона об идеях органически связано с идеализмом, оно было выдвинуто для его обоснования. Понятие идеи выражает тенденцию человеческого по­знания идти от чувственного восприятия, которое дает только мнение, к истинному знанию всеобщего и суще­ственного. Но гносеологическое содержание идеи мисти­фицировано Платоном; из форм человеческого позна­ния, выражающих подлинную сущность вещей, они пре­вратились в реальные духовные сущности, наделенные мистической творческой силой.

После Платона в античной философии в учении об идеях образовалось два направления: одни философы продолжали традицию Платона, другие — подвергли критике учение Платона об идеях. Неоплатоники (Пло­тин и другие) “оплодотворили” учение Платона об иде­ях религиозной мистикой, вульгаризировав и теологизи­ровав его. Согласно Плотину, единое, божественное, сверхчувственное и сверхразумное первоначало дро­бится в божественном уме, переходя во множество умов или идей, форм.

Аристотель подверг критике учение Платона об идеях [4], отвергнув их в том содержании, которое вкла­дывал Платон. Место идеи в онтологии Аристотеля за­няла форма как активное начало в вещах, составляю­щая вместе с материей саму вещь, а в гносеологии — понятия и категории, посредством которых мышление познает всеобщее и необходимое в вещах. Стоики так­же не признавали никаких умопостигаемых идей, видо­вых форм, созидающих вещи, в своей гносеологии они оперировали понятиями как образами вещей.

Н. Кузанский связывает понятие идеи с интеллекту­альным (разумным) познанием, которое он отличает от деятельности рассудка. Функция рассудка состоит в спо­собности к различению (discretivum discursum), ра­зум, ум по своей природе обладает силой суждения. Рассудочная деятельность в какой-то степени присуща и животным, разумная — человеческая деятельность, с ее помощью ум сам по себе судит о понятиях, созда­вая идеи. Бог содержит идеи вещей, а ум их извлекает у бога.

В новое время одни философы — спиритуалисты в понимании идеи продолжали линию Платона и средне­вековых схоластов (Мальбранш исходил из того, что бог содержит с вещами и их идеи), другие прогрессив­ные мыслители разрабатывают учение об идее как спо­собе человеческого познания, ставя вопрос о происхож­дении, познавательной ценности и отношении их к объективному миру.

Р. Декарт понимал под идеей определенное содер­жание сознания, мысль, понятие[5]. Спиноза определял идею как “...понятие, образуемое душой в силу того, что она есть вещь мыслящая” (res cogitans)[6]. Идеи — мысли, лишенные чувственно-наглядного образа. В от­личие от Декарта он давал им материалистическое истолкование. “Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей” [7].

Эмпирическое истолкование идеи дано Д. Локком, который под идеей разумел обобщенное представление, вроде белизна, твердость, сладость, человек, слон и т. д. Идея — это все то, чем занята душа человека во время мышления. Идеи образуются из двух источников: ощу­щения и рефлексии. “Пусть каждый, — пишет Локк,— исследует свое мышление и поглубже вникнет в свой ра­зум и потом скажет мне, что такое все его первоначаль­ные идеи, как не объекты его чувств и деятельности ду­ши, как не объекты рефлексии”[8]. В связи с этим он подверг критике теорию врожденных идей Декарта.

Противоположную точку зрения защищал Лейбниц, считавший идеи не формой мышления, а внутренним, непосредственным его объектом, выражающим природу или качества вещей: “Если бы идея была формой мыш­ления, то она возникла и исчезала бы вместе с соответ­ствующими ей актуальными мыслями; но, будучи объек­том мышления, она может и предшествовать мысли и следовать за ней” [9]. Идеи находятся в нас и до того, как мы их сознаем с известной отчетливостью.

От Локка пошли две линии в истолковании идеи: Беркли, Юм, позитивизм и феноменализм, с одной сто­роны, французский материализм, а вслед за ним Фейер­бах — с другой.

Беркли понимал под идеями ощущения, представле­ния, лишенные материальной субстанциональной осно­вы. Идея как ощущение или представление выступает в качестве объекта познания: “Все чувственные вещи непосредственно воспринимаются, а вещи, которые не­посредственно воспринимаются, суть представления; по­следние же существуют только в уме (mind)”[10].

Юм называл идеями менее сильные и живые пред­ставления, отличая их от впечатлений — наиживейших представлений[11]. Идея — не результат рациональной обработки данных ощущений и восприятий, а бледная копия их, образ их воспоминания.

Французские материалисты и Фейербах развивали дальше на материалистической основе положение Локка об опытном происхождении всех идей. Гельвеции идеями называл все то, из чего складывается ум че­ловека (ощущения, восприятия, представления и поня­тия).

Специфичность идеи как формы мышления и ее по­знавательная функция были впервые подчеркнуты в немецкой философии и прежде всего Кантом. Как отме­чает Гегель, заслуга Канта в учении об идее состоит в том, что он вернул термину “идея” настоящий смысл. В понимании идеи Кант в какой-то мере возвращается к Платону. Конечно, он не понимает идею как умопости­гаемую сущность, находящуюся вне человеческого разу­ма, но Канту импонирует истолкование Платоном идеи как чего-то такого, что никогда не было заимствовано из внешних чувств, стоит выше обычных понятий рас­судка, является не только ключом к пониманию опыта, но и первообразом самих явлений природы. Отличая идею как понятие разума от других форм мышления, Кант решительно выступил против смешения идеи с ка­тегориями, понятиями и представлениями, не говоря уже об ощущениях и восприятиях: “...не следует быть расто­чительным и применять его для разнообразия синони­мически взамен других слов, — говорит Кант о термине “идея”, — но следует старательно сохранять за ним его специальное значение; иначе легко может случиться, что термин в своем специальном значении перестанет привлекать к себе внимание, затеряется в груде других терминов с иным значением и вследствие этого утратит­ся сама мысль, которая могла бы сохраниться только при помощи термина” [12].

Неверно, по мнению Канта, представление о крас­ном или каком-либо ином цвете называть идеей: оно не является не только идеей, но даже рассудочным по­нятием. Идея — это не просто понятие, а понятие из понятий, понятие разума. Познание начинается с внеш­них чувств, далее идет к рассудку и заканчивается в разуме, где достигается высшее единство мышления. Разум — это высшая инстанция в обработке материала наглядных представлений и в подведении его под выс­шее единство. Логической функцией его является спо­собность производить опосредствованные умозаключе­ния, в то время как деятельность рассудка состоит в суждении. Синтез, осуществляемый в умозаключении, существенно отличен от синтеза, который имеет место в суждении. Рассудок со своими категориями направлен на созерцание, на наглядные представления, подводя их под правило, разум со своими принципами (или идея­ми) направлен на суждения и понятия, являющиеся ре­зультатами рассудочной деятельности. Синтез, осуще­ствляемый разумом, является высшим, абсолютным, за­вершающим рассудочную деятельность.

Идеи разума по отношению ко всем явлениям транс­цендентальны. Они не вымышлены произвольно людьми, а даны самой природой разума и выходят за пределы всякого опыта: “Под идеею, — пишет Кант, — я разу­мею необходимое понятие разума, для которого чув­ства не могут дать адекватного предмета”. Кант по­лагал, что идеи сохраняют только регулятивное, мето­дологическое значение и не имеют никакого объективно реального содержания.

Конечно, положения Канта об идее основываются на идеализме и формализме. Здесь сказались общие поро­ки кантовской гносеологии, но заслуживает внимания мысль Канта о специфике идеи как формы мышления, которая, по его мнению, состоит в том, что с ее помощью осуществляется высшее единство знаний. Идея призвана соединить в нечто единое различные по­нятия и суждения, образовывая определенную систе­му их.

Дальше в учении об идее пошел Гегель, подвергший критике Канта за утверждение, что идея как понятие разума трансцендентна в отношении явлений: “Говоря об идее, — пишет Гегель, — не следует представлять себе под нею нечто далекое и потустороннее. Идея, на­оборот, есть всецело близкое, присутствующее возле нас, и она находится также в каждом сознании, хотя и искаженная и ослабленная”[13]. Гегель защищает поло­жение, что идея объективно значима, что в ней заклю­чена истина: “Идея есть адекватное понятие, объектив­ная истина или истина как таковая. Если что-либо ис­тинно, оно истинно через свою идею или, иначе говоря, нечто истинно лишь постольку, поскольку оно есть идея”[14].

Мысль Гегеля, что идея обладает объективной ис­тинностью, что она составляет истину предмета, верна, но она покоится у него на идеалистическом принципе тождества мышления и бытия: идея истинна потому, что сам предмет имеет внутри себя идею и выражает ее. “...Все действительное, поскольку оно — нечто ис­тинное, есть идея и обладает своей истинностью по­средством и в силу идеи”[15]. Идея, по Гегелю, это не мысль о том или ином предмете, как это представляет материалист, а находится в самом предмете: “Предмет, объективный и субъективный мир, не только должны вообще совпадать с идеей, но сами суть совпадение по­нятия и реальности; реальность, не соответствующая понятию, есть только явление, субъективное, случайное, произвольное, которое не есть истина”[16].

В этих идеалистически извращенных положениях имеется рациональный смысл, а именно мысль, что идея выражает сущность предмета. Она не просто выражает явления, случайное, неистинное бытие объективного ми­ра, а объективную истину его. Больше того, согласно Гегелю, идея — это то, что становится действительным, т. е. реализуется.

Отстаивая верное положение, что идея является объективной истиной предмета, Гегель показывает, что таковой она может быть только как процесс. Сама идея есть результат всего предшествующего развития мысли. В системе категорий логики Гегеля идея занимает особое место, она венчает процесс развитии мысли, подво­дит итог его обогащения всевозможными определения­ми. В связи с этим Гегель отмечает, что идея — это не какая-либо абстрактная мысль, фиксирующая одну сторону предмета, “она, во всяком случае, абстрактна постольку, поскольку все неистинное в ней разрушает­ся и исчезает, но в самой себе она существенно кон­кретна, ибо она есть свободное самоопределяющееся и, следовательно, определяющее себя к реальности по­нятие”[17].

Идея в своем развитии, согласно гегелевской систе­ме, проходит три ступени: жизнь, познание (теоретиче­ская и практическая идея), абсолютная идея. Послед­няя представляет собою единство субъективного и объективного, практического и теоретического, жизни и познания, она охватывает все определения. Это абсо­лютная и полная истина, включающая в себя всю пред­шествующую систему движения мысли. Абсолютной идее трудно дать определение, как чистому бытию. Послед­нее является началом движения мысли, поэтому оно не имеет определения. Кроме того, что оно есть, о нем нечего сказать. Оно только ничто от некоторого нечто. Абсолютная идея — завершение развития мысли в ло­гике — также неопределима, потому что она включает в себя все предшествующее развитие мысли, всю систе­му логики Гегеля.

В. И. Ленин абсолютную идею Гегеля материалисти­чески истолковывал как полную истину, конкретное и всестороннее знание о мире, целостную систему, выражающую в совокупности абстракций суть явлений объективного мира, глубокие закономерности их раз­вития.

Заслуживает внимания мысль Гегеля, что идея ста­новится истинной не в результате только чисто теоре­тической деятельности, познания, а в практике, в про­цессе которой происходит объективизация идеи: “Един­ство теоретической идеи (познания) и практики — это NB—и это единство именно в теории познания, ибо в сумме получается “абсолютная идея” (а идея = объек­тивно истинное)”[18].

Идея — это такое знание, которое должно реализо­ваться на практике, стать действительностью. В этом имеется рациональный смысл. Действительно, всякая истинная идея посредством материальной, практической деятельности включается в действительность и тем са­мым окончательно становится объективной истиной. Но Гегель реализацию идеи понимал как переход чистой мысли в природу. Абсолютная идея, по Гегелю, как первичное и существующее до природы и человека, на определенном этапе своего развития переходит в при­роду, облекается в плоть и кровь. В этом заключается фальшь гегелевского идеализма.

В современной буржуазной философии существует несколько направлений в толковании понятия “идея” и, несмотря на их различия, все они носят идеалистиче­ский характер. Неотомизм интерпретирует идею в духе средневековой схоластики. Гуссерль и гуссерлианцы рассматривают ее как идеальную форму, прообраз ре­альных вещей, не связанную ни с субъектом, который мыслит, ни с объектом, отраженным в ней. Идея — это идеальная форма теоретического знания, претендующе­го на действительную “истинность” и “предметность”. Линию юмизма и берклианства в понимании идеи про­должают прагматисты и неопозитивисты, Прагматизм считает идеи орудиями, инструментами действия, приво­дящего к успеху. Идея истинна, если она помогает нам оперировать теоретически или практически с какой-ли­бо реальностью и содействует в приспособлении к ней. Неопозитивисты отрицают объективное содержание идеи, значение которой якобы определяется ее отношением к чувственному опыту: “Я определил бы “идею”, — пи­шет Рассел, — как состояние организма, соответствую­щее (в некотором смысле) чему-то чувственно отсутст­вующему” [19].

Категория идеи по своему содержанию многосто­роння, исследователь может интересоваться различ­ными аспектами ее — социологическим, гносеологиче­ским и т. д.

Классики марксизма-ленинизма научно обосновали тезис, что “все идеи извлечены из опыта, они — отражения действительности, верные или же искаженные”[20].

Большое значение они придавали выяснению отно­шения содержания идей к условиям материальной жиз­ни общества, подчеркивая положение, что идеи в обще­стве возникают на основе потребностей общественного развития. Будучи отражением общественного бытия, идеи играют большую роль, они могут замедлять или ускорять прогресс общества.

Нашим предметом в данном случае является не со­циологический аспект категории идеи, а гносеологиче­ский — сущность идеи как формы мышления и ее функ­ция в развитии научного знания. Идею ни в коем слу­чае нельзя смешивать с ощущениями, восприятиями и представлениями. Отождествление идеи с формами чувственного знания и значением слова характерно для эмпиризма и позитивизма, оно выражает позитивист­скую тенденцию принижения роли теоретического мыш­ления в познании, его способности проникнуть в объек­тивную суть явлений.

При определении идеи как формы мышления необ­ходимо иметь в виду, что нет никаких формально-логи­ческих критериев отличия идеи от понятия. Ни по ло­гической структуре, ни по языковому выражению идею нельзя отличить от понятия. Идея — это разновидность, тип понятия, логическая характеристика которого пол­ностью распространяется на идею. Это и явилось при­чиной того, что в трудах по формальной логике нет опи­сания идеи как специфической формы мышления. Свое­образие идеи состоит не в особенностях ее формально­логической структуры или языкового выражения, а в ее содержании и месте в развитии познания.

Для понимания гносеологического содержания идеи важное значение имеют следующие положения, выдви­нутые в предшествующей философии; 1) тезис материа­листической философии, что все идеи, в конечном сче­те, опытного происхождения и являются отражением вещей, явлений, процессов, закономерностей объектив­ного мира; 2) мысль Канта, что идея является специ­фической формой мышления, основная функция которой состоит в достижении высшего синтеза знания; 3) поло­жения Гегеля об идее как высшей форме выражения объективной истины, итоге всего предшествующего зна­ния, о развитии идеи и ее связи с практикой, с реали­зацией в действительность

Прогресс в учении об идее связан с дальнейшим развитием этих мыслей, с обоснованием их новыми фак­тами науки, с выяснением роли идеи как определенной обобщающей единицы мышления в построении и развитии научной теории.

Конкретное знание о предмете всегда составляет определенную систему, совокупность отдельных сужде­ний, в которой содержится объективная истина. Сужде­ние или понятие вычленяет в предмете отдельные свой­ства, стороны, закономерности, а система научного зна­ния отражает предмет в единстве его многообразных сторон, связей, опосредствований. Поэтому, чтобы выяс­нить гносеологическое значение той или иной формы мышления, необходимо определить ее место в образо­вании и развитии таких систем научного знания. Это тем более относится к идее, о которой вне системы нельзя вообще ничего определенного сказать, ибо сама проблема идеи по-настоящему возникает только тогда, когда начинают анализировать определенную систему научного знания, глубоко и всесторонне охватывающую какое-либо явление, процесс или целую совокупность явлений, процессов. Такой системой является научная теория, определенным образом организованная, имею­щая свою структуру.

В любой научной теории, если это действительно научная теория, а не хаотическое и чисто эмпирическое нагромождение различных фактов, положений, имеется мысль, соединяющая входящие в теорию суждения, по­нятия в целостную систему, то есть всякая научная тео­рия имеет центральное положение, синтезирующее все входящие в нее понятия и суждения. Эта мысль есть идея. Например, в основе физиологической теории И. П. Павлова лежит идея рефлекса (условного и без­условного); в основе теории исторического материализ­ма лежит мысль, что общественное бытие определяет общественное сознание; идеей, лежащей в основе био­логической теории образования и изменения видов Ч. Дарвина, является положение, что новые виды воз­никают в результате отбора (естественного и искусст­венного) различий изменчивости и наследственности; в основе диалектики как научной теории лежит идея развития явлений природы, общества и че­ловеческого мышления. Во всякой зрелой научной тео­рии имеются подобные идеи.

Что же отличает по содержанию идею от других по­нятий, входящих в теорию?

Идея отражает такую закономерность, которая ле­жит в фундаменте данной научной теории. Та или иная научная теория может содержать большое количество законов и понятий, их выражающих. Но среди них есть такой закон, который является самым общим, всеобъем­лющим, выражающим закономерность, лежащую в осно­ве всех остальных, законов. В то время как этот фунда­ментальный закон характеризует процесс в целом, отра­жает существенное во всем этом процессе как таковом на всем протяжении его протекания, другие законы вы­ражают отдельные стороны, этапы его. И это взаимоот­ношение законов в той или иной научной теории опре­деляет отношение между понятиями, система которых образует данную теорию. Идея выделяется среди дру­гих понятий тем, что она отражает эту фундаменталь­ную закономерность, вскрывающую специфику всего изучаемого круга явлений, связывая тем самым все ос­тальные понятия в единую систему, центром которой она является.