Нравственная обусловленность критериев истинности

Тем, кто знаком с “критерием” истинности, выдвинутым в “ди­алектическом” материализме: «практика — критерий истины», — может показаться, что высказанное утверждение о преодолении ограничений теоремы К.Гёделя в осознаваемом диалоге с Богом по Жизни на основе личностной нравственно обусловленной веры Богу (а не «в Бога»), объемлющей интеллектуально-рассудочную деятельность, — всего лишь заимствование из “диалектического” материализма.

Может сложиться впечатление, что слова: Жизнь — Язык, на котором Бог говорит со всеми и каждым, в жизненном диалоге подтверждая или опровергая истинность мнений человека, — пересказ иными словами утверждения “диалектического” материализма «практика — критерий истины», однако прикрывающий “мистикой” и ссылками на Бога существо вопроса о проверке на истинность. И это, дескать, может быть выражением как помешательства ВП СССР на “мистике” (точка зрения атеистов — материалистов и идеалистов-обрядоверов), так и его стремлением под покровом “мистики” развернуть свою систему безраздельного внутриобщественного самовластья на основе нравственно-этической и мировоззренческо-понятийной двойственности «эзотеризм — экзотеризм» (точка зрения «эзотеристов» и претендентов в «эзотеристы», ущемлённых по Жизни, которых не пустили в сложившиеся иерархии, и которые рады были бы создать новую иерархию для превознесения себя над толпой[427]).

Однако всё, что было показано в разделе 6.2 по отношению к богословским “логическим” построениям Ю.И.Мухина, относится и к принципу «практика — критерий истины» материалистической атеистической науки в целом, который представляют в качестве критерия истинности, якобы независимого от какой-либо нравственности и этики. Но именно вследствие этого “освобождения” он оказывается неработоспособным в ситуациях, где одна нравственно обусловленная субъективная этика взаимодействует с другой нравственно обусловленной субъективной этикой, как это имеет место в Жизни всегда, поскольку в жизни человечества речь идёт по существу о непосредственных или опосредованных ВЗАИМОотношениях Бога — Вседержителя — и человека и человечества в целом.

Это так, поскольку алгоритмика психики в целом и мышление, как её составляющая, обусловлены нравственно, начиная от возможности обрести «первичную» информацию в озарении Различением и кончая получением «ответной» информации, как реакции Жизни на поведение индивида в его внутренних и в общем всем внешнем мирах. Поэтому один и тот же практический (в том числе и экспериментальный) результат[428] может быть осмыслен многовариантно на основе «Я-центричного» или калейдоскопического мировоззрения и соответствующей им неправедной нравственности. А среди множества этих вариантов могут быть и взаимно исключающие друг друга интерпретации одних и тех же результатов[429].

Соответственно этой возможности взаимно исключающих вариантов осмысления одного и того же практического результата (даже если его удалось получить независимо от воздействия выявленных субъективных факторов) принцип «практика — критерий истины» вне веры Богу и вне осознаваемого диалога с Ним по Жизни превращается в «филькину грамоту» — в фальшивый сертификат качества как “научной” философии, так и фундаментальной и прикладной науки, мировоззренчески подвластных обособившейся от Бога философии[430]. Более того:

Применение принципа «практика — критерий истины», гласно или по умолчанию “освобождённого” от нравственно-этической основы Жизни, ограничивающей возможности вседозволенности областью попущения Божиего, к проверке истинности многих научно-технических, социальных и биологических гипотез представляет собой прямую опасность, поскольку несостоятельность гипотез и ошибки в теоретических предположениях о течении экспериментов, которые должны подтвердить или опровергнуть те или иные гипотезы, могут повлечь за собой катастрофу как в ходе самого эксперимента, так и в виде неожиданных отрицательных последствий казалось бы удачно проведённого эксперимента, проявившихся спустя какое-то время по его завершении.

При той проблематике, которой занимается нынешняя наука[431], проведение эксперимента может повлечь за собой очень тяжёлые последствия как в форме катастрофы в ходе самого эксперимента, так и в форме вызванных им к жизни вредоносных неожиданностей[432]. И цена практического удостоверения в том, что кто-то ошибся в своих расчётах и предположениях, может быть неоправданно высокой для всего человечества. Но это неизбежно в научно-исследовательской и общежитейской деятельности, протекающих вне этики и осознанно осмысленной религии — диалога по Жизни человека и Бога, а научно-технический прогресс ведёт к тому, что область катастрофических поражений и тяжесть наносимого ими ущерба неизбежно будут расти.

Безопасность же общества и обеспечение его дальнейшего устойчиво бескризисного развития требуют, чтобы результат применения всякого определённого мнения к выявлению и разрешению разнородных проблем был известен ранее совершения попытки его практического применения, что достижимо только в осознанно осмысленном диалоге с Богом на основе личностной веры непосредственно Ему по Жизни.

То есть:

Критериев истинности, позволяющих пользоваться ими независимо от какой бы то ни было нравственности, этики и личностной веры Богу, в общем случае рассмотрения проблемы «критерия истинности» — не существует.

И в этом утверждении нет ничего нового:

В Русском миропонимании изначально Правда — она же и Истина, и Справедливость, что подразумевает: Истину невозможно обрести вне праведной нравственности и этики, вне лада с Богом, ибо Бог у русских, если упоминается с эпитетами, то прежде всего — Боже правый; все остальные эпитеты — следствия и выражения этого, указующего на всеобъемлющую безукоризненность Правды Божией.

Знак этого единства праведности, справедливости, правды и истины сохранился в русском языке до наших дней: законоуложение, предназначенное для поддержания в жизни общества норм справедливости (пусть и субъективно понимаемой соответственно нравственности социальных групп в каждую эпоху), издревле на Руси называли «Правдой»: «Русская правда», «Ярославова правда».

В более поздние времена, чтобы слово «правда» в значении «справедливость, обусловленная праведностью» не давило на психику неправедных судейских и не мешало им творить государственно организованную несправедливость, законоуложе­ния стали называть иначе: «законоуложениями», «сводами зако­нов», «кодексами».

Также и наука, воспринятая с Запада в эпоху Петра I, будучи по её сути материалистической и атеистической, предпочла оперировать термином «истина», чтобы понятие «правда» не бередило отключаемую при осуществлении профессиональной деятельности верующую совесть исследователей.

Но изначально в русском миропонимании Истина не может быть неправедной, а справедливость не может быть обретена вне Правды-Истины, и соответственно — всякая ложь (“благо­родной” «лжи во спасение» в Жизни не бывает) — несправедлива и неправедна. В этом единении Правды-Истины-Справедливости-Праведности — изначальное своеобразие Русского видения и понимания Жизни на основе Русской речи[433].

Однако жизнь наших поколений пришлась на середину ХХ — начало ХХI века. И к этой эпохе изначальная само собой разумеющаяся взаимообусловленность этих жизненных явлений и выражающих их понятий утрачена в сознании и миропонимании многих исследователей как гуманитариев, так и естественников.

Обратимся к изданию «Горбачёв-Фонда»[434] “Перестройка. Десять лет спустя” (Москва, «Апрель-85», 1995 г., тир. 2500 экз.). Страница 159, искусствовед, т.е. “гуманист”-гуманитарий Андреева И.А. сумбурно [435] высказывает следующее:

«Нравственные основы — это высоко и сложно. Но элементы этики вполне нам доступны».

Это сказано после того, как мимо внимания искусствоведа (“лирика”) прошли слова “физика” — математика-прикладника и якобы “гуманиста”-экологиста, академика РАН Моисеева Н.Н.:

«Наверху (по контексту речь идёт об иерархии власти) может сидеть подлец, мерзавец, может сидеть карьерист, но если он умный человек, ему уже очень много прощено[436], потому, что он будет понимать, что то, что он делает, нужно стране» (с. 148).

Никто не высказал возражений, хотя высказыванию академика по умолчанию сопутствует следующее утверждение: “То, что хорошо для умного подлеца, — хорошо для всей страны”.

Это умолчание не страшит ни академика, ни его слушателей потому, что они не понимают объективных в обществе процессов, о которых рассуждают. Их страшит другое, о чём далее академик говорит сам:

«Чего мы боялись? Мы боялись того, о чём писал Богданов[437] в своей “Тектологии”: когда возникает некая система (организа­ция), она рождает, хочет она этого или нет, собственные интересы. Так случилось с нашей системой. Возникла определённая элитарная группа, которая практически узурпировала собственность огромной страны».

— Лжёт академик, ибо «определённая элитарная группа» не возниклаиз ничего; её породил принцип сформулированный выше самим академиком: Умные подлецы и мерзавцы действительно самоорганизуются и неизбежно породят собственные подлые и мерзкие интересы и будут их умно и энергично реализовывать, опираясь на научно обоснованную исследовательскую и техническую практику множества таких “моисеевых”, которые тоже выстраивают корпорации, в которых преобладают карьеристы от науки и техники. И потому всё это “элиту” не беспокоило и не беспокоит: ни во времена “застоя”, ни во времена развала, ни во времена реформ, ибо она всегда, по утверждению Н.Н.Моисеева, боролась с монополизмом, «создавая корпорации, которые имели бы возможность конкурировать» (стр. 150, в этом же сборнике).

Академику — специалисту в системном анализе — будто невдомёк, что при конкуренции подлецов и мерзавцев на вершине иерархии власти подлецов и мерзавцев всегда окажется самый хитрый и криводушный — наиболее последовательный подлец и мерзавец[438], обладающий некоторыми способностями к тому, чтобы выстраивать личностные иерархии носителей разнородных профессиональных знаний и навыков. Это и есть олигархический “тоталитаризм”.

В основе олигархического “тоталитаризма” лежит методологическая безграмотность, царящая над умами людей в обществе. И здесь покажем в качестве примера несостоятельность профессионального философа от «диалектического материализма» в выявлении и разрешении реальных жизненных проблем, проистекающую из того, что дипломированные философы оторвались от Жизни и, хотя понахватались заумных слов, но так и не освоили диалектического метода хотя бы в его марксисткой версии.

В журнале “Наука и жизнь” № 4, 1988 г. была опубликована статья “Как подойти к научному пониманию истории советского общества” профессора, доктора философских наук А.Бутенко[439]. В названной статье он пишет: «Руководствуемся одной методологией, факты изучаем и знаем одни и те же, а к выводам приходим разным. Почему?» И несколько далее даёт ответ на этот вопрос: на его взгляд, «это объясняется тем, что при изучении истории наряду с методологией и фактами ещё существует концепция, связывающая воедино основные этапы рассматриваемого исторического времени. Вот она-то, эта концепция, у спорящих авторов разная, а потому одни и те же факты выглядят каждый раз в разном освещении, со своим смысловым оттенком».

Так официальная философия, по своей калейдоскопичности противореча не только Жизни, но и своим же основоположникам и классикам[440], расписывается в невозможности познать Мир. Поэтому необходимо внести ясность и в понимание вопроса, что есть и в чём выражается методологическая культура.

Методология призвана выявлять и распознавать частные процессы (объективные разнокачественности) в их взаимной вложенности в объемлющих процессах. Методология имеет дело с процессами — событиями [441] в совокупности событий в Жизни. Частные факты принадлежат одновременно нескольким взаимно вложенным процессам, которые и необходимо изучать для того, чтобы управлять обстоятельствами.

Бутенко же пишет об «изучении фактов», ни слова ни говоря о процессах-событиях, для обозначения границ между которыми привлекаются при изложении концепций-моделей факты. Если мы “изучаем” факты и игнорируем процессы, их объемлющие, то мы имеем полную возможность в одну концепцию сгрузить частные факты, относящиеся к различным объективным процессам и получить модель-концепцию объективно несуществующего процесса.

Концепция, предназначенная исполнять роль модели реального процесса, не объединяет «этапы времени», как пишет А.Бутенко. Концепция объединяет факты в субъективной интерпретации возможно объективно существующего процесса, а этапы процесса, сменяя друг друга, тем самым порождают время, обусловленное самим процессом как эталоном времени, которое может быть соотнесено с другим эталоном времени.

Обилие частных фактов, принадлежащих к длительным разнородным и многогранным объективным взаимовложенным процессам, при отсутствии освоенной осознанной методологии познания Правды-Истины, ориентированной на выявление и распознавание процессов, выражается у множества методологически безграмотных людей в множестве («плюрализме») НЕДОСТОВЕРНЫХ, несовместимых между собой мнений об одном и том же объективном процессе.

В годы перестройки это было возведено в ранг идеала жизни общества и названо «плюрализмом мнений», безотносительно к тому, какие из них ложные, а какие истинные; и в чём именно многогранные мнения истинны либо ложны[442]. «Плюрализм мнений» в методологически безграмотной толпе, не имеющей вождя-вожака, — закономерное явление, если толпу предоставить самой себе на некоторое время. Именно по этой причине реальная демократия в толпе невозможна, а “демократические” процедуры в ней становятся простой ширмой на диктатуре закулисной мафии методологически вооружённых «эзотеристов».

Но если в обществе есть методологическая культура, то частные факты пропускаются через призму метода, в результате чего появляется субъективная концепция объективного процесса. Первый критерий достоверности субъективной концеп­ции объективного процесса — сходимость с реальностью прогнозов развития объективного процесса в будущем (в том числе и под воздействием управления) и вскрытие раннее неизвестных фактов и их связей в его прошлом на основе концепции, принявшей на себя роль модели реальной жизни. Именно поэтому основной вопрос жизненно полезной философии — вопрос о решении задачи о многовариантной предсказуемости течения событий в Жизни с целью выработки наилучшей линии собственного воздействия на их течение.

Новые, ранее неизвестные факты и общественная практика с течением времени либо подтверждают правильность субъективной концепции объективного процесса, либо вынуждают совершенствовать, пересматривать концепцию вплоть до порождения принципиально новой концепции.

Поскольку один и тот же объективный процесс обычно проявляется в разнообразии множества частных фактов, то разным исследователям могут быть доступны разнородные совокупности фактов. Но если они изучают не факты, а один и тот же объективный процесс и обладают достаточно высокой методологической культурой, они неизбежно с течением времени придут к единой концепции одного и того же объективного процесса в силу общности меры и объективности информации в Жизни. При этом одно и то же мнение, относимое к одному и тому же процессу (событию) в Жизни, высказываемое разными людьми, может быть обосновано (проиллюстрировано) разными фактами[443].

Но не лучше обстоит понимание существа вопроса о «критерии истины» и у показательно благонамеренных идеалистических атеистов. Так, “Виссариону” (Сергею Анатольевичу Торопу), про­возгласившему себя Христом во втором пришествии, — основателю церкви Последнего Завета[444] — принадлежит красивый и очень глубокомысленный на первый взгляд афоризм: «Кто ищет правды после истины [445], тот ищет ложь».

Но это — не по-русски.

В Русском миропонимании Правда — Правда Божия; она — всеобъемлющее явление и понятие, а Истина — один из аспектов Правды в случаях:

· когда обусловленная реальной нравственностью этика действительно не играет какой-либо роли (например, 2´2=4 всегда, вне зависимости от нравственности и этики), либо,

· когда сложилась единая нравственно-этическая основа, объединяющая многих и порождающая субъективное понимание Правды-Истины, общее более или менее широкому кругу людей (подобно тому, как всеми церквями имени Христа почитается истинным свидетельство апостолов о распятии и воскресении Христа, а всеми толками исторически реального ислама почитается истинным Кораническое свидетельство о том, что Бог вознёс Христа к Себе, во избежание его распятия, которое привиделось въяве «очевидцам»[446]).

И это субъективное, общее многим понимание, обуслов­лен­ное нравственно-этической общностью часто называют «исти­ной», хотя по существу это не объективная Правда-Истина, а одно из многих возможных приближений к ней, возможно содержащее и умышленную ложь, и ошибки, с которыми все, разделяющие эту «истину», свыклись[447].

Если же названные два условия отсутствуют, то встаёт вопрос о Правде-Истине, а не об истине, безотносительно нравственности и этики, поскольку Предопределение бытия Мироздания — выражение Высшей нравственности и этики Бога — Творца и Вседержителя. Иными словами:

Поиски Правды-Истины всегда правомерны, поскольку человеку всегда можно выйти за пределы ограничивающих его субъективных — нравственно обусловленных — истин, но невозможно выйти за пределы Правды-Истины, хотя и возможно уклониться от неё в какой-то ошибочный субъективизм.

Поэтому, кто ищет ложь, тот найдёт её как Неправду, обусловленную его реальной нравственностью и уводящую его от Правды-Истины; а кто ищет правду «после истины» — истины субъективной, найдёт истину в Правде как новое субъективное нравственно обусловленное понимание объективной Истины, открывающее его сознанию новые грани Правды-Истины, новые мhры и, как следствие, — прежде неведомое для него восприятие Всего [448].

А Бог — Всемилостивый Вседержитель — покажет стечением жизненных обстоятельств, кто нашёл Правду после «истины», а кто нашёл ложь, уклонившись от Правды-Истины: По вере каждого Богу будет всем и каждому и в этой жизни, и в Жизни всегда.

И соответственно на основе единой для всех субъектов в Жизни Праведности, действующей в алгоритмике мышления «верую Богу для того, чтобы уразуметь», развивающейся на основе Богоначального мировоззрения и миропонимания, одно и то же жизненное явление (практический результат), если даже и не будет осмыслено разными людьми полностью единообразно (вследствие особенностей и своеобразия информационно-алгоритмического обеспечения поведения каждого из них), то все субъективные варианты осмысления будут взаимно согласованно дополнять и уточнять друг друга.

И этому критерию истинности не может сопутствовать нравственно-этическая двойственность «эзотеризм — экзотеризм» со всеми ей сопутствующими возможностями и обстоятельствами имен­но потому, что основой для такой нравственно-этической двойственности являются притязания на посредничество между субъектами, низшими в выстроенной иерархии, с одной стороны, и разнородными «высшими силами» (включая и “высших” в выстроенной иерархии), с другой стороны. Но поскольку обеспечение работоспособности «субъективной диалектики» требует от каждого обращаться по Жиз­ни осознанно осмысленно к Богу непосредственно во всех обстоятельствах, то личностным «эзотерическим» и «экзотерическим» иерархиям разнородных “посредников”, существующих на какие-то “комиссионные”, нет места и потому их притязания не основательны.

То есть работоспособность «субъективной диалектики» на основе жизненного принципа «верую Богу для того, чтобы уразуметь Жизнь» включает в себя и исключительно человеческую личностно обусловленную составляющую критерия истинности тех или иных определённых мнений, о которой говорилось в предыдущем разделе, — сознательную самодисциплину или бессознательную алгоритмику психики, обеспечивающую взаимодействие компонент троицы «Различение от Бога Þ внимание самого человека Þ интеллект».

И если это взаимодействие протекает нормально, то в экспериментах, обречённых завершиться катастрофой или влекущих за собой катастрофические неожиданности с тяжёлыми последствиями для экспериментаторов и окружающих, не возникнет необходимости, поскольку наука может быть безопасной только в русле религии, ибо Бог благой не есть бог неустройства и разлада[449].

Иными словами, на собственных ошибках, совершаемых в общем всем Мире, учатся неверующие Богу; верующие Богу учатся на ошибках окружающих в общем всем Мире и на своих собственных ошибках, совершаемых ими в их внутренних воображаемых мирах-моделях.

Это так, поскольку в алгоритмике психики верующего Богу приход к ошибочному мнению влечёт за собой озарение Различением того, что привело к ошибке или ею является; а вторым рубежом безопасности, если ошибка не выявлена в переосмыслении явленного в Различении, является предощущение определённой надвигающейся беды, что позволяет верующему заблаговременно остановиться и не начинать эксперимент, а равно иное действие, способное (или обречённое) породить катастрофу. Поэтому на ошибках в общем всем Мире верующие учатся только вследствие того, что в каких-то обстоятельствах не смогли удержать себя в религии и вере Богу.

Для поддержания на этой алгоритмической основе взаимодействия различных компонент психики безопасности всякой познавательной деятельности (в том числе и научно-иссле­довательской и технической) необходимо:

· чтобы в психике индивида взаимодействие компонент троицы «Различение от Бога Þ внимание самого человека Þ интеллект» осуществлялось достаточно устойчиво,

· продолжительность цикла «Различение от Бога Þ внимание самого человека Þ интеллект Þ определённость во мнении» была меньше продолжительности процесса (либо его этапа), в управлении которым эта определённость во мнении выражается непосредственно или опосредованно (нарушение этого условия — одна из ошибок, выявляемых в озарении Различением либо в предощущениях надвигающейся при избранной линии поведения беды).

При соблюдении названных условий «субъективная диалектика» является надёжным средством выявления и разрешения человеком разнородных проблем — неопределённостей — в каких-то алгоритмах течения событий в Жизни.

Это касается как тех проблем, которые являются личностными проблемами непосредственно самого человека, но опосредованно оказывают воздействие на остальное Мироздание, включая и жизни других людей подчас во многих поколениях (в силу матричной и полевой взаимосвязанности всего в Мироздании); так и тех проблем, которые по отношению к человеку являются сторонними, непосредственно его не затрагивающими, и которые оказывают воздействие на него опосредованно, косвенно, неявно; либо которые порождены действиями или бездействием множества людей, вследствие чего они по отношению к каждой личности являются факторами объективными по воздействию, но по отношению к обществу в целом — субъективными по их происхождению и возможностям их разрешения.

Проблемы обоих классов взаимно связаны тем обстоятельством, что возможность разрешения проблем, принадлежащих к каждому из них, обусловлена нравственностью субъекта, управляющей алгоритмикой его психики. Кроме того, Бог приводит людей в те жизненные обстоятельства с сопутствующими им проблемами, в которых наиболее ярко выражается ошибочность нрав­ственности самих людей. При этом обстоятельства позволяют выявить ошибки собственной нравственности, а устранённые ошибки нравственности прямо или опосредованно открывают возможности и ведут к разрешению проблем и изменению жизненных обстоятельств[450]. В силу этого «субъективная диалектика» верующего Богу представляет собой универсальный ключевой метод к выявлению и разрешению разнородных жизненных проблем.

При этом однако необходимо понимать, что «субъективная диалектика» — средство работы с мозаичной, т.е. конечной, картиной-моделью Жизни во внутреннем мире человека, которая может быть собрана из компонент множества пар «это — не это», обретённых в озарениях Различением на протяжении всей жизни; а также — средство преобразования калейдоскопического и «Я-центричного» мировоззрения в Богоначальное мозаичное мировоззрение триединства материи-информации-мhры. «Субъективная диалектика» работает с фрагментами-составляю­щими, из которых можно сложить мозаику, т.е. работает с «пер­вичной», «оперативной», «ответной» информацией, так или иначе даваемой Вседержителем человеку в Различении, а не со всею объективной информацией Жизни, остающейся во всей её не ограниченной полноте и детальности недоступной человеку и человечеству.

«Субъектив­ная диалектика» в психике человека работает с описанием Жизни (т.е. они её предметная область — объект обработки) и на основе описания Жизни в образах, мелодиях, созвучиях внутреннего Мира (т.е. они же — средства обработки предметной области). На основе этого человек воздействует на Жизнь в целом в пределах предоставленных ему Свыше возможностей.

При этом есть ряд особенностей, которые носят общий характер, но которые человек должен учитывать при самоконтроле деятельности своей психики.

Date: 2016-05-25; view: 315; Нарушение авторских прав