Именем Российской Федерации 2 page

Вместе с тем непосредственная опасность для себя или окружающих рассматривается названным Законом в качестве основания для психиатрического освидетельствования без согласия лица, в том числе по устному заявлению "иных граждан", к которым могут быть отнесены пострадавшие ранее от его действий и (или) нуждающиеся в защите от его новых противоправных деяний, и для недобровольной госпитализации данного лица (пункт "а" части четвертой статьи 23, части вторая и третья статьи 25, пункт "а" статьи 29); при этом вопрос об освидетельствовании лица без его согласия решается судом по месту жительства данного лица (часть пятая статьи 25), а о госпитализации в недобровольном порядке - по месту нахождения психиатрического учреждения по заявлению его представителя, т.е. в ином, а именно в предусмотренном Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации (пункт 8 части первой статьи 262, статьи 302-306) порядке.

Следовательно, в системе действующего правового регулирования лицо, совершившее запрещенное уголовным законом деяние небольшой тяжести в состоянии невменяемости, освобождается от принудительных мер медицинского характера во всех случаях, в том числе если свойство обусловленной психическим заболеванием общественной опасности им не утрачено. Недобровольное же лечение такого лица возможно лишь в порядке, установленном Законом Российской Федерации "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" и Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации для лиц, страдающих психическими расстройствами, которыми применительно к указанным ситуациям специальная процедура принятия соответствующего решения не установлена, что не обеспечивает лицу, совершившему запрещенное уголовным законом общественно опасное деяние, возможность лечения в необходимых условиях и в течение неопределенного времени подвергает как само это лицо, так и потерпевших, а также иных лиц новым, дополнительным рискам. При этом суд, разрешающий уголовное дело о применении принудительных мер медицинского характера по существу, придя к выводу об общественной опасности лица, т.е. о наличии уголовно-правового основания для его изоляции от общества, лишен полномочия применить во исполнение задач уголовного и уголовно-процессуального регулирования принудительные меры медицинского характера в отношении лиц, совершивших в состоянии невменяемости запрещенные уголовным законом деяния, в целях их излечения или улучшения их психического состояния, а также предупреждения совершения ими новых запрещенных уголовным законом деяний.

Таким образом, положения частей второй и четвертой статьи 443 УПК Российской Федерации, расширяя границы уголовно-правового бездействия относительно возможности применения принудительных мер медицинского характера к лицам, уже совершившим в состоянии невменяемости деяния, предусмотренные статьями Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, и по своему психическому состоянию представляющим опасность для себя или окружающих, сводя указанную возможность лишь к случаям совершения посягательств средней тяжести и выше, не позволяют суду в полной мере осуществлять отправление правосудия и применять уголовный закон в соответствии с его целями, оставляя таких лиц без необходимой и своевременной медицинской помощи, что не только не способствует улучшению их психического состояния, но и, напротив, может его усугубить, и лишая уже пострадавших от деяний небольшой тяжести, равно как и потенциальных потерпевших от их деяний государственной и судебной защиты от общественно опасных и противоправных посягательств. Тем самым нарушаются защищаемые Конституцией Российской Федерации и не подлежащие ограничению права на охрану достоинства личности и личную неприкосновенность, а также право на охрану здоровья, что должно расцениваться как ограничение обусловленных потребностью в безопасности естественных неотчуждаемых прав человека и гражданина, реализация которых гарантируется статьями 18, 21, 22 (часть 1), 41 (часть 1), 45 (часть 1), 46 (часть 1) и 52 Конституции Российской Федерации.

6. Право на судебную защиту, закрепленное статьей 46 Конституции Российской Федерации, а также международно-правовыми актами, являющимися в силу статьи 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации (статья 8 Всеобщей декларации прав человека, пункт 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, пункт 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), предполагает, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, не только право на обращение в суд, но и гарантии, позволяющие реализовать его в полном объеме и обеспечивающие эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости и равенства (постановления от 14 июля 2005 года N 8-П, от 26 декабря 2005 года N 14-П, от 25 марта 2008 года N 6-П и др.).

При этом любая дифференциация правового регулирования, приводящая к различиям в правах и обязанностях субъектов права, должна осуществляться законодателем с соблюдением требований Конституции Российской Федерации, в том числе вытекающих из универсального принципа равенства (статья 19, части 1 и 2), в силу которого различия допустимы, если они объективно оправданны, обоснованны и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им. Соблюдение данного принципа, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации при осуществлении прав и свобод, означает, помимо прочего, запрет вводить такие различия в правах лиц, принадлежащих к одной и той же категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания (запрет различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях) (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 9 июля 2009 года N 12-П, от 22 октября 2009 года N 15-П, от 27 ноября 2009 года N 18-П, от 3 февраля 2010 года N 3-П, от 20 апреля 2010 года N 9-П, от 28 мая 2010 года N 12-П и др.).

Цели не допустить лишения потерпевшего возможности защитить свои права и законные интересы соответствует обязанность федерального законодателя установить - с соблюдением общеправовых принципов равенства и справедливости, пределов конституционно допустимых ограничений прав и свобод и не ущемляя закрепленные Конституцией Российской Федерации права на доступ к правосудию и на судебную защиту - уголовно-процессуальные механизмы, в максимальной степени упрощающие жертвам преступлений, в том числе потерпевшим от общественно опасных посягательств лиц, страдающих психическими расстройствами, доступ к правосудию и реализацию конституционного права на судебную защиту. Вместе с тем - исходя из того, что уголовное судопроизводство имеет своим назначением не только защиту прав и законных интересов потерпевших от преступлений, но и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (часть первая статьи 6 УПК Российской Федерации), и учитывая обусловленную состоянием психического здоровья лица опасность для себя самого или окружающих в качестве обстоятельства, вызывающего необходимость как оказания ему медицинской помощи, так и предотвращения причинения ему вреда, в том числе правомерными действиями по защите от его общественно опасных посягательств, - лица, совершившие запрещенные уголовным законом деяния в состоянии невменяемости, также нуждаются в судебной защите своих прав посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости и равенства, при применении к ним принудительных мер медицинского характера, предполагающих (допускающих), в частности, фактическое удержание, в зависимости от их психического состояния, в психиатрическом стационаре, а следовательно, не только защиту гарантированного Конституцией Российской Федерации права на охрану здоровья и медицинскую помощь (статья 41), но и ограничение закрепленных ею прав на свободу передвижения и на свободу и личную неприкосновенность (статьи 22 и 27).

Между тем положения части второй статьи 443 УПК Российской Федерации, обязывая суд отказывать в применении принудительных мер медицинского характера к лицу, совершившему в состоянии невменяемости запрещенное уголовным законом деяние небольшой тяжести, но по своему психическому состоянию представляющему опасность для себя или других лиц, не только заведомо предопределяют решение суда, но и, по существу, делают бесполезным (бессмысленным) судебное разбирательство с точки зрения защиты как прав и законных интересов потерпевших в связи с угрожающей им опасностью повторных посягательств со стороны лица, уже совершившего в состоянии невменяемости деяние, запрещенное уголовным законом, так и прав и законных интересов лиц, по своему психическому состоянию представляющих опасность для себя или окружающих, а потому нуждающихся в лечении, хотя и принудительном.

Тем самым - вопреки требованиям Конституции Российской Федерации, гарантирующей каждому право на судебную защиту и обязывающей государство обеспечить всем потерпевшим в равной мере доступ к правосудию и компенсацию причиненного вреда (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 3 мая 1995 года N 4-П, от 2 февраля 1996 года N 4-П, от 16 мая 1996 года N 12-П и от 15 января 1999 года N 1-П), - умаляются права потерпевших от запрещенных уголовным законом деяний небольшой тяжести, которые оказываются в неравном положении с потерпевшими от посягательств, относящихся к средней или большей категории тяжести, совершенных лицами в состоянии невменяемости. Нарушаются указанные требования и в отношении лиц, совершивших в состоянии невменяемости запрещенные уголовным законом деяния, отнесенные к категории небольшой тяжести, поскольку фактически суд отказывает им в необходимой и своевременной, хотя и принудительной, медицинской помощи, не защищает их от собственного общественно опасного поведения и возможного воздействия иных лиц, что приводит к недопустимому ограничению их прав на охрану здоровья и медицинскую помощь, на судебную защиту, на защиту достоинства личности, личную неприкосновенность.

7. Таким образом, взаимосвязанные положения частей второй и четвертой статьи 443 УПК Российской Федерации не соответствуют Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (части 1 и 2), 21, 41 (часть 1), 45, 46 (части 1 и 2), 52 и 123 (часть 3), в той мере, в какой - в силу нарушения критериев формальной определенности, точности, ясности, недвусмысленности правовых норм - эти положения в системе действующего правового регулирования не позволяют суду назначить принудительные меры медицинского характера в отношении лица, совершившего в состоянии невменяемости запрещенное уголовным законом деяние, отнесенное к преступлениям небольшой тяжести, если такое лицо по своему психическому состоянию представляет опасность для себя или окружающих, оставляя тем самым его без необходимой и своевременной медицинской помощи, а лиц, пострадавших от совершенных им деяний, - без государственной и судебной защиты от общественно опасных посягательств.

Соответственно, федеральный законодатель, руководствуясь требованиями Конституции Российской Федерации и правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации, выраженными в настоящем Постановлении, обязан внести необходимые изменения в правовое регулирование производства о применении принудительных мер медицинского характера. Этим не исключается правомочие федерального законодателя вводить - с соблюдением принципов правовой определенности, полноты и эффективности судебной защиты прав человека и основных свобод - процедуры применения к лицам, совершившим запрещенные уголовным законом деяния в состоянии невменяемости и по своему психическому состоянию представляющим опасность для себя или окружающих, психиатрического лечения без их согласия.

Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 78, 79, 87, 100 и 104 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации постановил:

1. Признать взаимосвязанные положения частей второй и четвертой статьи 443 УПК Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (части 1 и 2), 21, 41 (часть 1), 45, 46 (части 1 и 2), 52 и 123 (часть 3), в той мере, в какой в системе действующего правового регулирования они исключают для суда возможность назначить принудительные меры медицинского характера лицу, совершившему в состоянии невменяемости запрещенное уголовным законом деяние, отнесенное к преступлениям небольшой тяжести, и при этом по своему психическому состоянию представляющему опасность для себя или окружающих.

2. Правоприменительные решения по делу, по которому гражданин Первов Сергей Александрович признан потерпевшим, основанные на части второй статьи 443 УПК Российской Федерации в той мере, в какой она признана настоящим Постановлением не соответствующей Конституции Российской Федерации, подлежат пересмотру в установленном порядке, если для этого нет иных препятствий.

3. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.

4. Настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в "Российской газете" и "Собрании законодательства Российской Федерации". Постановление должно быть опубликовано также в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Постановление Конституционного Суда РФ от 25 июня 2013 г. N 14-П "По делу о проверке конституционности положений части 1 статьи 1, пункта 1 части 1, частей 6 и 7 статьи 3 Федерального закона "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", частей первой и четвертой статьи 244.1 и пункта 1 части первой статьи 244.6 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки А.Е. Поповой"

Постановление Конституционного Суда РФ от 25 июня 2013 г. N 14-П
"По делу о проверке конституционности положений части 1 статьи 1, пункта 1 части 1, частей 6 и 7 статьи 3 Федерального закона "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", частей первой и четвертой статьи 244.1 и пункта 1 части первой статьи 244.6 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки А.Е. Поповой"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

С участием полномочного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации Д.Ф. Вяткина, представителя Совета Федерации - доктора юридических наук А.С. Саломаткина, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М.В. Кротова,

руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, частью первой статьи 21, статьями 36, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",

рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности положений части 1 статьи 1, пункта 1 части 1, частей 6 и 7 статьи 3 Федерального закона "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", частей первой и четвертой статьи 244.1 и пункта 1 части первой статьи 244.6 ГПК Российской Федерации.

Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданки А.Е. Поповой. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявительницей законоположения.

Заслушав сообщение судьи-докладчика Л.О. Красавчиковой, объяснения представителей Государственной Думы, Совета Федерации и Президента Российской Федерации, выступления приглашенных в заседание представителей: от Министерства юстиции Российской Федерации - М.А. Мельниковой, от Генерального прокурора Российской Федерации - Т.А. Васильевой, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:

1. Частью 1 статьи 1 Федерального закона от 30 апреля 2010 года N 68-ФЗ "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок" определяется круг лиц, которые при нарушении их права на судопроизводство в разумный срок могут обратиться в суд с заявлением о присуждении компенсации за такое нарушение в порядке, установленном данным Федеральным законом и процессуальным законодательством Российской Федерации. Как следует из его статьи 3, если требование о присуждении компенсации вызвано длительным судебным разбирательством в суде общей юрисдикции, длительным досудебным производством по уголовным делам, соответствующее заявление может быть подано в суд общей юрисдикции в шестимесячный срок со дня вступления в законную силу приговора или постановления суда, принятых по делу, либо другого судебного решения, которым прекращено уголовное судопроизводство (пункт 1 части 1 и часть 6); в случае, когда продолжительность производства по уголовному делу превысила четыре года и заявитель ранее обращался с заявлением об ускорении его рассмотрения в порядке, установленном уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации, заявление о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок может быть подано до прекращения уголовного преследования или до вступления в законную силу обвинительного приговора суда, если подозреваемые или обвиняемые по данному уголовному делу установлены (часть 7).

Право лица, полагающего, что государственным органом, органом местного самоуправления, иным органом, организацией, учреждением, должностным лицом нарушено его право на судопроизводство в разумный срок, включая досудебное производство по уголовному делу, обратиться в суд с заявлением о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок закреплено также частью первой статьи 244.1 ГПК Российской Федерации. Такое заявление, согласно части четвертой той же статьи, может быть подано заинтересованным лицом в суд в шестимесячный срок со дня вступления в законную силу приговора суда, вынесенного по данному делу, либо другого принятого дознавателем, следователем, прокурором, руководителем следственного органа, судом решения, определения, постановления, которыми прекращено уголовное судопроизводство, а при условии, что лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, установлено, - также до окончания производства по уголовному делу в случае, если продолжительность производства по уголовному делу превысила четыре года и заинтересованное лицо ранее обращалось с заявлением об ускорении рассмотрения уголовного дела в порядке, установленном уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 части первой статьи 244.6 ГПК Российской Федерации суд возвращает заявление о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок, если при рассмотрении вопроса о принятии заявления к производству установит, что заявление подано лицом, не имеющим права на его подачу.

1.1. Конституционность названных законоположений оспаривает гражданка А.Е. Попова, которой определением Иркутского областного суда от 6 июня 2011 года, оставленным без изменения вышестоящими судебными инстанциями, было возвращено заявление о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок с указанием на то, что право на подачу такого рода заявления у А.Е. Поповой не возникло, поскольку по возбужденному по ее заявлению уголовному делу подозреваемые или обвиняемые лица не установлены. Принимая такое решение, суды руководствовались как оспариваемыми заявительницей законоположениями, так и соответствующими разъяснениями, содержащимися в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 года N 30/64 "О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок" (подпункт "в" пункта 1).

Как следует из жалобы, А.Е. Попова, здоровью которой, по ее утверждению, был причинен тяжкий вред в результате медицинского вмешательства, осуществленного в 1986 году персоналом хирургического отделения больницы города Братска, что повлекло установление ей инвалидности II группы, неоднократно обращалась в органы прокуратуры с заявлениями о возбуждении по данному факту уголовного дела, а также с жалобами на решения об отказе в удовлетворении ее требований.

8 апреля 1999 года - после того, как Братский городской суд Иркутской области постановлением от 1 декабря 1998 года признал незаконным и отменил вынесенное 18 января 1988 года постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению А.Е. Поповой, - было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного статьей 128 "Неоказание помощи больному" УК РСФСР. В дальнейшем постановлениями того же суда от 22 января 2001 года, от 3 сентября 2001 года, от 6 сентября 2002 года, от 22 ноября 2002 года, от 28 мая 2004 года, от 11 июня 2004 года, от 17 ноября 2006 года, от 19 сентября 2007 года, от 18 октября 2007 года и от 13 декабря 2007 года признавались незаконными решения и действия (бездействие) по данному уголовному делу должностных лиц прокуратуры города Братска.

Согласно документам, поступившим в Конституционный Суд Российской Федерации, с 7 июня 1999 года по 29 октября 2010 года по этому уголовному делу принимались следующие процессуальные решения: 26 раз - о приостановлении предварительного расследования в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого, 27 раз - о прекращении уголовного дела в связи с отсутствием события преступления, либо в связи с отсутствием в действиях врачей признаков соответствующего преступления, либо в связи с истечением сроков давности уголовного преследования, 54 раза - об отмене этих решений судом, прокурором и руководителем следственного органа и установлении в связи с этим сроков дополнительного следствия каждый раз на один месяц; при этом подследственность уголовного дела изменялась четыре раза (в одном случае соответствующее решение было отменено).

Постановлением следователя следственного отдела по городу Братску следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Иркутской области от 29 октября 2010 года возбужденное по заявлению А.Е. Поповой уголовное дело было окончательно прекращено в связи с истечением сроков давности уголовного преследования (пункт 3 части первой статьи 24 УПК Российской Федерации).

1.2. Как следует из статей 74, 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации проверяет по жалобе гражданина конституционность законоположений, примененных в его деле, рассмотрение которого завершено в суде, и затрагивающих конституционные права и свободы, на нарушение которых ссылается заявитель; Конституционный Суд Российской Федерации принимает постановление только по предмету, указанному в жалобе, и лишь в отношении той части акта, конституционность которой подвергается сомнению, оценивая как буквальный смысл рассматриваемых законоположений, так и смысл, придаваемый им официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из их места в системе правовых норм; при принятии решения Конституционный Суд Российской Федерации не связан основаниями и доводами, изложенными в жалобе.

Нарушение своих конституционных прав на доступ к правосудию, компенсацию причиненного ущерба и эффективную государственную защиту гражданка А.Е. Попова усматривает в том, что длительное непринятие мер по надлежащему расследованию обстоятельств причинения ей физического, имущественного и морального вреда повлекло для нее значительные убытки, которые невозможно возместить, и просит признать примененные в ее деле положения статей 1 и 3 Федерального закона "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", статей 244.1 и 244.6 ГПК Российской Федерации не соответствующими статьям 17 (часть 1), 19 (части 1 и 2), 45, 46 (части 1 и 2), 52, 53 и 123 (части 1 и 3) Конституции Российской Федерации, а также статьям 6 и 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в той мере, в какой эти законоположения - по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, - исключают для такого заинтересованного лица, как потерпевший, возможность обратиться в суд с требованием о присуждении компенсации за нарушение права на уголовное судопроизводство в разумный срок в случае, если по возбужденному по его заявлению уголовному делу не были установлены подозреваемые или обвиняемые.

Таким образом, предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу являются взаимосвязанные положения части 1 статьи 1, пункта 1 части 1, частей 6 и 7 статьи 3 Федерального закона "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", частей первой и четвертой статьи 244.1 и пункта 1 части первой статьи 244.6 ГПК Российской Федерации - в той мере, в какой на их основании решается вопрос о праве потерпевшего по уголовному делу на подачу заявления о присуждении компенсации за нарушение права на уголовное судопроизводство в разумный срок в случае, если по данному уголовному делу, которое было прекращено решением уполномоченного органа или должностного лица, не были установлены подозреваемые или обвиняемые лица.

Конституция Российской Федерации гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод (статья 46, части 1 и 2). Раскрывая конституционное содержание права на судебную защиту, которое выступает гарантией в отношении всех других конституционных прав и свобод, Конституционный Суд Российской Федерации пришел к следующим выводам.

Право на судебную защиту - как по буквальному смыслу статьи 46 Конституции Российской Федерации, так и по ее смыслу во взаимосвязи с другими положениями главы 2 "Права и свободы человека и гражданина" Конституции Российской Федерации, а также с общепризнанными принципами и нормами международного права - является неотчуждаемым правом каждого человека. Закрепляющая данное право статья 46 Конституции Российской Федерации находится в неразрывном единстве с ее статьей 21, согласно которой государство обязано охранять достоинство личности во всех сферах, чем утверждается приоритет личности и ее прав (статья 17, часть 2; статья 18 Конституции Российской Федерации).

Из статьи 46 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 19 (часть 1), 47 (часть 1) и 123 (часть 3), устанавливающими принцип равенства всех перед законом и судом, право каждого на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом, и принцип осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон, следует, что право на судебную защиту - это не только право на обращение в суд, но и возможность получения реальной судебной защиты в форме восстановления нарушенных прав и свобод в соответствии с законодательно закрепленными критериями, которые в нормативной форме (в виде общего правила) предопределяют, в каком суде и в какой процедуре подлежит рассмотрению конкретное дело, что позволяет суду (судье), сторонам, другим участникам процесса, а также иным заинтересованным лицам избежать правовой неопределенности в этом вопросе.

Одним из важных факторов, определяющих эффективность восстановления нарушенных прав, является своевременность защиты прав участвующих в деле лиц. Это означает, что правосудие можно считать отвечающим требованиям справедливости, если рассмотрение и разрешение дела судом осуществляется в разумный срок. Соответственно, устанавливаемые федеральным законодателем институциональные и процедурные условия осуществления процессуальных прав должны отвечать требованиям процессуальной эффективности, экономии в использовании средств судебной защиты и тем самым обеспечивать справедливость судебного решения, без чего недостижим баланс публично-правовых и частно-правовых интересов.

С приведенными правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированными в ряде его решений, в том числе в постановлениях от 16 марта 1998 года N 9-П, от 17 ноября 2005 года N 11-П, от 20 февраля 2006 года N 1-П, от 19 июля 2011 года N 17-П и от 1 марта 2012 года N 5-П, согласуется подход, которого придерживается в своей практике Европейский Суд по правам человека, полагающий, что статья 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, признающая право каждого на справедливое и публичное судебное разбирательство дела в разумный срок, рассматриваемая во взаимосвязи с ее статьей 13, гарантирующей каждому эффективное средство правовой защиты в связи с предполагаемым нарушением данного права, подразумевает, что государство должно обеспечить внутреннее средство правовой защиты, позволяющее рассмотреть по существу обоснованную жалобу на это предполагаемое нарушение (постановление от 25 февраля 2010 года по делу "Казюлин против России").

Date: 2016-05-25; view: 270; Нарушение авторских прав