Соединение со стихией Воздуха

Сядь на стуле, спина ровная, чтобы тебе было легче дер­жать энергию. Закрой глаза и на выдохе представь себя

стоящей на вершине снежной горы. Ты чувствуешь, как ветер касается твоего лица, и видишь, как напротив тебя огромный поток начинает формировать воздушную во­ронку. Внутри этой воронки появляется жрица стихии Воздуха. Она одета в голубоватый наряд, у нее белые во­лосы, холодный взгляд голубых глаз, она статная и строй­ная. Ее плечи развернуты, грудь поднята, ее голова ве­личественно устремлена к небу. Ее движения неспешны, в ней чувствуется спокойное величие. Она непредсказуема и независима, она свободна и не­доступна. Она все знает, все видит, все понимает. Слей­ся с ее вибрациями, стань сама жрицей стихии Воздуха. Почувствуй в себе отстраненность и самодостаточность, свою ценность и свое величие. Сделай вдох и на выдохе пропой звук «хо», усиливающий вибрации стихии Воз­духа. Поблагодари стихии Воздуха и возвращайся в ре­альность.

Стоило мне открыть глаза, как вошел Камилль. Увидев ме­ня, он повернулся к Ингрид и сурово спросил: «Мама, что вы сделали с Варей, она стала холодна, как лед?»

— Я не понимаю, что происходит. Ты стала холодна, как лед, — к концу завтрака сказал Фабиан. Запахи свежесваренно-го кофе и горячих вафель наполняли уютный ресторан датско­го замка. Я была предельно мила с официантом, но стоило мне Повернуться к Фабиану, как словно что-то во мне переключа-лось и от меня начинало веять холодом. Фабиан вначале пытался рассказывать какие-то смешные истории из жизни своей гости­ницы. Но наткнувшись на стену отчуждения, в конце концов не выдержал и спросил, что со мной происходит.

— Мне не понравилось, что ты заигрывал с Хельгой, — не­вольно вырвалось у меня, и я тут же прикусила язык, но было поздно.

— Как ты могла обидеться! Разве ее можно сравнить с то­бой? Кто ты и кто она! Разве ты так низко себя ценишь? Я про­сто проявлял элементарную вежливость.

— Нет, как раз я знаю себе цену, и если мужчина рядом со мной так позволяет себе поступать, то дело не во мне, а в муж­чине, — отрезала я и тут же увидела шествующую к нашему сто­лу Хельгу с молодым мужчиной, таким же высоким блондином, как и она.

— Я надеюсь, вам понравился завтрак. Мы делаем домаш­ний йогурт и варенье и сами печем все булочки.

— Да, все просто восхитительно, — рассыпался в компли­ментах Фабиан.

— А это мой брат — Харольд. Он приезжал погостить на не­сколько дней и сегодня после обеда уезжает в Гренландию за­ниматься хелибордингом.

— Можно я полечу с вами? — вырвалось у меня. — Ведь Гренландия — часть Дании, и значит, другая виза мне не нуж­на. За столом воцарилось молчание, и все удивленно посмот­рели на меня. — Я давно мечтала заняться хелибордингом, — постаралась я найти вразумительное объяснение своему вне­запному порыву. И хотя я каталась достаточно хорошо, в глу-

бине души не была уверена, что готова к хелибордингу. Но мое желание сделать что-то непредсказуемое было сильнее го­лоса приличия. Даже мысль, что я ставлю под угрозу свое уча­стие в проекте, не могла остановить меня.

Но, видимо, Хельга тут же молниеносно просчитала преиму­щества моего отсутствия и горячо поддержала мою идею.

— Да, у меня есть доска, ботинки и все обмундирование, я думаю, оно тебе подойдет.

— Мне кажется, это действительно интересная идея, — под­держал меня Харольд. — Едет группа новичков, так что склоны будут несложные. Жаль упускать такую возможность. Вертолет уже заказан, погода обещает быть прекрасной, и у нас как раз есть одно место. А разрешение для посещения Гренландии я смогу получить за один день. Так что препятствий не вижу.

Я внутренне перевела дух. Фабиан онемел от изумления и просто наблюдал за нашим ненормальным возбуждением. Я пы­талась найти какое-то разумное объяснение для Фабиана. «Но разве королева должна объяснять свои поступки?» — вдруг мелькнула у меня мысль, и я расслабилась.

— Разве королева должна объяснять, почему у нее измени­лось настроение? — пожав плечами, ответила я на вопрос Ка-милля о своей внезапной холодности.

— Необязательно, но я был бы благодарен, если бы ты рас­сказала правдоподобную версию того, что происходит.

— Камилль, не принимай все так близко к сердцу, — вмеша­лась Ингрид. — Позволь нам остаться одним и продолжить на-ше общение, а вечером мы постараемся рассказать тебе занима­тельную историю.

Камилль поцеловав Ингрид и, чмокнув меня в макушку, оза­даченный, ушел завтракать у себя в кабинете.

— Мы не обидели его? — забеспокоилась я.

— Нет, думаю, наоборот, заинтриговали. О, это великий та­лант — интриговать мужчин, рассказывая им истории.

— Как связаны истории и состояние Королевы?

— Разве ты не помнишь сказку о Шахерезаде? Ее ожидала смерть, но она смогла стать любимой женой, поддерживая ин­терес падишаха.

— О чем же мне рассказывать истории?

— О том, что интересно ему, и о том, что интересно тебе.

— Какие темы интересны мужчине?

— А как ты думаешь сама?

— Думаю, о его работе и его увлечениях.

— Да, ты права, и ты должна прекрасно разбираться и в его работе, и в его увлечениях, даже порой лучше, чем он. Это рас­ширяет твой кругозор.

— А если мне это неинтересно?

— Если тебе неинтересен мужчина и то, чем он занимается, тогда зачем оставаться с ним?

— А ему будет интересно то, чем я интересуюсь?

— Если ему неинтересно то, чем занимаешься ты, то зачем оставаться с ним?

— Ингрид, как у вас все просто! А как же чувства?

— Королеве неведомы чувства. Она все оценивает на уров­не интереса: интересно — неинтересно. Ментальная власть —

это информация, и она ею прекрасно владеет. И сама старается поддержать этот интерес, прерывая свои истории на самом ин­тересном месте.

— «А об этом я расскажу завтра, мой повелитель!»

— Да, незаконченное действие запоминается сильнее все­го. Но эти истории не должны быть о тебе. Они могут ка­саться разных тем, будящих воображение, — истории, полити­ки, философии. Поэтому столь огромное внимание в знатных семьях всегда уделялось образованию. Ты должна прекрасно разбираться во многих вещах. Ты берешь мужчину через ум. И если ты побеждаешь в поединке умов, тогда тебе не будет равных.

«Посмотрим, кто победит в этом поединке», — размышля­ла я, пока мы ехали в такси в аэропорт. Я все-таки отказалась от снаряжения Хельги, и мы, заехав в спортивный магазин, ку­пили мне доску, костюм и защиту. Всю дорогу я была подозри­тельно для самой себя молчаливой и собранной.

— А вы очень решительная и бесстрашная девушка! — об­ратился ко мне Харольд, когда мы сели в самолет.

— Да, иногда во мне просыпается желание действовать им­пульсивно.

— Как я понимаю, в данной ситуации это желание появи­лось не без участия моей сестрицы, — как бы между прочим за­метил Харольд.

Я заинтересованно повернулась к нему.

— Почему вы так решили?— Я знаю свою сестрицу. Редкая стерва. Явно решила отбить у вас Фабиана.

— Фабиан просто мой партнер, ничего личного, — как мож­но равнодушней сказала я.

— Конечно, — понимающе улыбнулся Харольд. — Но не сер­дитесь на нее, просто ей катастрофически не везет с мужчинами. Их привлекает ее красота и недоступность, но потом они понима­ют, что им не растопить этот холод, и исчезают.

— Я бы хотела уметь так по-королевски держаться, как дер­жится ваша сестра.

— Мне кажется, вся проблема в том, что вы не цените себя, не чувствуете своего превосходства.

— У тебя должно быть внутреннее знание, что ты королева. Внутреннее непоколебимое ощущение, что ты умна, хороша и уникальна. И тебе все равно, что о тебе подумают другие, пото­му что глубоко внутри себя ты знаешь, что ты — это ты, что тебе многое дано. Нет двух одинаковых людей, и поэтому бес­полезно себя с кем-то сравнивать. Каждый имеет нечто, что де­лает его уникальным. И когда появляется это чувство, пропада­ет конкуренция, тогда появляется королевское достоинство, — объясняла Ингрид, ведя меня в дворцовую церковь. Галерея вто­рого этажа была украшена множеством гербов дворянских фа­милий и рыцарских орденов.

— Посмотри на эти гербы и девизы. Эти гербы отображают нечто великое или выдающееся, что совершил владелец этого герба и что прославило его. Когда человек смотрит на герб дру

гого, то может понять, с кем он имеет дело. Ты готова создать свой собственный герб и выбрать свой девиз, отражающий твое представление о себе и о жизни?

— Как это может мне помочь ощутить себя Королевой?

— Когда ты сможешь ответить на вопрос: «Кто я такая?», только тогда ты почувствуешь свою ценность. Я приготовила для тебя лист бумаги, на котором ты будешь рисовать свой герб.

Я увидела акварельные краски, кисточку и огромный лист пергаментной бумаги, на котором был нарисован французский щит, разделенный на четыре части — три вверху и одна внизу.

— В левой части ты пишешь свои главные достижения в жизни и рисуешь символ, отражающий эти достижения. В сред­ней части — то, как ты себя воспринимаешь, и символ себя. В правой части — свою цель в жизни и символ, выражающий твою цель. И внизу — твой главный девиз в жизни.

Я растерянно смотрела на Ингрид, пытаясь осмыслить ее слова.

— Но я не умею рисовать!

— Это не так важно, главное — задуматься над тем, кто же ты такая, и выразить себя.

Я оставлю тебя поразмышлять в одиночестве и надеюсь, что, когда вернусь, увижу историю твоей жизни, закодированную в нескольких символах.

— Расскажи мне историю твоей жизни, — обратился Харольд ко мне. — У нас еще есть два часа до посадки, да и самолет — прекрасное место для таких откровений. Есть одно преимущество — отсюда не убежать!

— Зачем? — внутренне сжалась я, не чувствуя в себе готов­ности открываться перед незнакомым мужчиной.

— Я занимаюсь брэндингом компаний и личным брэндин-гом, и мне кажется, я смогу помочь тебе ощутить себя Короле­вой, если буду знать твои достоинства.

«Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, — подумала я, — мир искренне старается мне помочь найти себя, и каждый че­ловек, которого я встречаю на пути, готов стать моим учителем».

— Про достоинства рассказывать легче. Я несколько лет ра­ботала в рекламной компании, но потом случайно нашла днев­ники моей прабабушки, рассказывающие о поисках женской си­лы, о древнем обруче женской силы, о могуществе женщин и их возможностях. И моя жизнь изменилась, я увлеклась жен­скими практиками и поисками священных камней обруча. И я уже собрала три камня из четырех, проходя различные испыта­ния и открывая в себе то, о чем я и не подозревала.

— Я надеюсь когда-нибудь услышать эти истории.

— Хорошо, как-нибудь расскажу. Фабиан предложил мне создать в его замках программу тренингов по различным со­стояниям, — продолжала я, — и мне показалось, что у меня это получится.

— А почему ты думаешь, что у тебя получится создать та­кие программы?

— Потому что я умею создавать структуры, у меня систем­ное мышление. Я мечтала пойти после школы на физфак и в математике была одной из лучших учениц, но родители реши-

ли, что мне лучше учиться на психологическом факультете. Мо­жет, они были правы, психология меня тоже завораживает.

— И какие способности и возможности у тебя есть еще, что позволяют тебе быть уверенной в успехе твоих программ?

И хотя мне было трудно хвалить себя, но с тяжелым вздо­хом я продолжала:

— Еще я очень творческая, образованная, умею работать с информацией, анализируя и обобщая, авантюрная, воодушев­ляющаяся, активная, легкая на подъем, увлекающаяся, искрен­няя. — Я поймала себя на мысли, что меня понесло.

— Еще решительная, бесстрашная и очаровательная, — до­бавил Харольд. — Вот видишь, как много в тебе талантов.

— Как говорят мои подруги, твою бы энергию да на мир­ные цели!

— Так на какую же цель ты готова ее направить?

— И на какую цель ты готова направить свои таланты? — спросила Ингрид, разглядывая мои художества и слушая мои объ­яснения. Ингрид вошла как раз в тот момент, когда я собиралась рисовать обруч женской силы, символизирующий мою цель.

— В области моих достижений я нарисовала сердце, симво­лизирующее мою способность дарить всем любовь. В средней области я нарисовала гусиное перо, отражающее мой творческий подход к жизни, мою легкость, многогранность, стремитель­ность, жизнерадостность и спонтанность, мое умение вдохнов­лять и мой талант писать стихи и в то же время управлять, так как пером можно подписать указ, определяющий будущее развитие событий. И я собираюсь рисовать обруч женской силы... Пока моя цель — собрать священные камни для обруча женской силы. — Я рассказала Ингрид о древней легенде и силе, которую дает обруч, если собрать все камни.

— К тому, ради чего ты хотела бы собрать все эти камни, мы вернемся позднее. Ты еще забыла про девиз.

— Он важен?

— Очень! Девиз мотивирует и вдохновляет тебя каждый день и каждый момент, позволяя тебе продвигаться вперед к своей цели, и особенно в моменты разочарования и неудач. То, что позволяет в предельно лаконичной форме описать свой взгляд на мир и на себя.

— А какой у вас девиз?

— «Лучше сделать один стежок, чем в ста словах рассказать о нем».

— Очень поэтично.

— Я долго искала свой девиз, но найдя его, я словно обрела стрежень, поддерживающий меня каждый день.

— Можно я еще поищу? Что-то сразу ничего мудрого не придумать.

— Поищи, это действительно очень важно для Королевы — иметь некое убеждение, ведущее ее, ее стержень. Твой щит — это твой персональный код, люди должны считывать твой код, узнавать тебя по твоему коду. Вот как его можно включить.

Включение кода

На выдохе ты поднимаешь руки над головой. На вдохе опускаешь их на уровень груди, делаешь выдох и на вдо-

хе берешь свой щит и ставишь его перед собой. На за­держке дыхания чувствуешь, как щит закрывает все твое тело, и на выдохе медленно разводишь руки в стороны. Ты чувствуешь, что твой щит защищает тебя и в то же время представляет тебя такой, какой ты хотела бы, что­бы тебя воспринимали. И это помогает вести себя по-ко­ролевски.

— А что для тебя значит «вести себя по-королевски»? Как ты хотела, чтобы тебя воспринимали? — выслушав мои ответы о самой себе, спросил меня Харольд. Из Копенгагена в Рейкьявик, из Рейкьявика в город в Гренландии с труднопроизносимым на­званием — Ангмагссалик, затем на маленьком самолете в Кукусук. И вот наконец-то все перелеты закончились и мы ехали из аэропорта в гостиницу.

— Я бы хотела казаться более недоступной, более отстранен­ной, более независимой, властной.

— Для того чтобы изменить то, что ты транслируешь, тебе нужно изменить прежде всего свою внутреннюю реальность.

— Все говорят об этом, только мне до сих пор неясно, как это сделать.

— Изменить прежде всего свои мысли о самой себе и позво­лить своему телу принять новую реальность. Перезаписать ту информацию, которая записана в твоих клетках.

— Ты считаешь, что это возможно?

— Все, чем мы являемся, записано в миллиардах наших кле­ток. У каждого своя внутренняя вселенная, и человек больше похож на коллективный разум. Чтобы изменить свое информаци­онное поле, тебе нужно изменить информацию в каждой клетке.

— Звучит впечатляюще, но как-то нереально.

— Возьми листок бумаги и раздели его на две колонки.

В одной колонке напиши все, что тебе не нравится в себе, начиная со слов «Я та, которая...», а в другой пиши то, какой ты хотела бы быть: «Я та, которая...»

— Например? — совсем запуталась я.

— Например, в левой колонке ты пишешь: «Я та, которая не уверена в своих решениях», а в правой пишешь: «Я та, которая уверена в своих решениях». И так — обо всем, что мешает тебе чувствовать себя Королевой. Постарайся в правой колонке не ис­пользовать частицу «не».

Я задумалась и начала писать все свои ограничения и пред­ставления о качествах и способностях Королевы. Список полу­чился довольно внушительный. «Я та, которая меняет жизнь других, давая им древние знания... Я та, которая независима от действий других и их мнений... Я та, которая умеет проявлять властность... Я та, которая умеет быть твердой... Я та, которая холодна и недоступна... Я та, которая самодостаточна... Я та, которая логична и рациональна...»

— Что мне делать с этим списком? — спросила я Харольда, радуясь, что он не понимает по-русски и, даже если увидит мои записи, ничего не поймет.

— Ты представляешь себя Королевой, сидящей на троне, и перед тобой твой народ — это твои клетки, молекулы, нейро­ны. Твой народ, которым ты повелеваешь. Они смотрят на те­бя и ждут, что ты им скажешь. Ты прочитываешь один раз то,

что написано в левой колонке, что мешает тебе чувствовать себя Королевой, и объявляешь: «Это был мой старый выбор. В эту игру я больше не играю». И после этого глубоким голо­сом, повелительно и властно зачитываешь три раза то, какая ты теперь.

Ты говоришь так, чтобы все миллиарды миров внутри тебя услышали твои слова и приняли, что отныне будет так, и ни­как иначе. Наш мозг так устроен, что первая мысль не воспри­нимается мозгом как команда. Мало ли что в голову взбредет... Лишь когда что-то произносится три раза, мир понимает, что это серьезное заявление, и начинают происходить изменения. После того как ты прочитала свое заявление, ты повторяешь три раза: «Это мой новый выбор. К работе приступить, да будет так. Аминь» — и бьешь воображаемым посохом о землю три раза. Ты повторяешь заявление о том, какая ты теперь, в течение два­дцати одного дня или дольше, до тех пор, пока не появится внутри чувство, что все твое существо поверило в это. Ты мо­жешь написать это на листе бумаги и зачитывать как указ или повесить на стену, написав это красивым почерком и больши­ми буквами.

— Что написано пером, то не вырубишь топором, — заме­тила я, выходя из машины и тут же увидев у себя под ногами чернеющее на белом снегу перо.

— Перо — символ стихии Воздуха, символ ментальной власти, — объяснила мне Ингрид, доставая из коробки, обтянутой белым атласом и расшитой жемчугом, белоснежное лебединоеперо. — Поэтому меня так поразил твой выбор пера в виде сим­вола тебя.

Мы вышли из дворца и неспешно пошли к озеру, где пла­вали лебеди.

— Когда-то лебедь был царем всех птиц, и с тех пор в ми­фологии всех северных народов появились сказания о лебеди­ных девах как символе царской власти, неувядающей красоты и приобщенности к священным знаниям. Викинги всегда све­ряли свои набеги с полетом лебедей, — продолжала Ингрид, кормя лебедей хлебом.

— В России тоже существуют сказания о Царевне Лебеди, — вспомнила я сказку Пушкина и мою любимую картину Врубе­ля, на которую я могла часами смотреть, мечтая хоть чуточку походить на прекрасную царевну.

— В скандинавской мифологии лебединые девы преврати­лись в валькирий. Но, как и девы-лебеди, они прилетают к реке или озеру и, сбрасывая свое лебединое одеяние, превращаются в сказочных красавиц. И только тот, кто спрячет их одеяние, мо­жет обрести над ними власть. Когда мы хотим сбросить и убрать весь негатив, все навязчивые идеи о мире и о себе самой, все сомнения в своем могуществе и силе, мы можем использовать силу, таящуюся в перьях.

— Как это можно сделать?

— Просто стой с закрытыми глазами и с вытянутыми в сто­роны руками, а я буду ходить вокруг тебя и снимать весь нега­тив. — С этими словами Ингрид взяла перо и стала ходить во­круг меня. Конечно, я не удержалась и подглядывала, что она делает. Она глубоко вдыхала и на выдохе проводила пером свер-

ху вниз, словно сметая с меня что-то. Она проводила пером во­круг рук, между ног. Я закрыла глаза и ощутила, как будто с ме­ня спадает серая пелена, сквозь которую я смотрела на мир.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Ингрид.

— Как будто кто-то протер стекло, сквозь которое я смотре­ла на мир, и весь мир наконец-то обрел четкость и ясность. У меня ощущение, что я могу видеть суть вещей. Я понимаю, что происходит, словно вижу начало всего и окончание всего. Это поразительное чувство! — воскликнула я, с изумлением ог­лядываясь вокруг.

В это время Ингрид что-то поджигала в керамической чаше.

— Что это?

— Дым шалфея. Во многих культурах шалфей считается священной травой, помогающей убрать весь негатив и напол­нить человека позитивной энергией. Окуривание — необходи­мая часть многих ритуалов, связанных со стихией Воздуха.

И Ингрид, поднеся чашу с дымящимся шалфеем к моим сто­пам, стала медленно ее поднимать. Сладковатый запах шалфея заполнил все пространство.

Я почувствовала легкость и ясность, и в то же время то, что делала Ингрид, никак у меня не вязалось с ее царственной осан­кой и образованностью.

— Откуда вы знаете эти практики?

— Я изучала историю ритуалов и традиции воспитания будутцих королей. Все европейские короли хорошо владели эти­ми практиками, так как большинство практик, связанных со сти­хией Воздуха, пришли из северной традиции, с арктической прародины нашей цивилизации — Гипербореи.

— Гиперборея? — переспросила я.

— Да, материк на Крайнем Севере. Слово придумали элли­ны, называя страну за северным ветром — Бореем, раскинув­шуюся на многие километры. Когда-то климат там был мягким и теплым, и этот край процветал, поражая своим богатством. Именно там возвышалась главная пирамида Земли — гора Ме­ру, древний мифический сакральный центр мира. Но падение астероида изменило ось вращения Земли, и древний северный материк ушел под воду. Лишь часть великого материка, Грен­ландия, скованная льдом, хранит свои тайны.

Чернеющее на белом снегу перо выглядело странно. Я на­клонилась и подняла его, внимательно разглядывая. Яркий свет нестерпимо резал глаза, и воздух был наполнен запахом свеже­сти первого дня творения. Я посмотрела на возвышающиеся го­ры, величавые голубоватые айсберги и запаниковала. Все внут­ри сжалось от неуверенности в себе, сомнений в своем мастер­стве катания на доске, боязни показаться неуклюжей и выглядеть смешно в чужих глазах. Харольд нес вещи в гостиницу, кото­рая, стоя посредине ледяного безмолвия, больше походила на деревянный сарай, чем на гостиницу.

— Ну что, дрожишь от волнения? — услышала я вопрос Ха-рольда.

— И откуда ты все знаешь?

— Читаю по твоему лицу. Какое у тебя в руках симпатич­ное перо. Когда я был маленький и чего-то боялся или начинал сомневаться в себе, то находил перо и говорил такие слова:

Легкие перья, перья воздушные, Сомненья мои в небеса отнесите, Будьте мне, вольные ветры, послушны, Ясностью мысли меня наделите.

— Попробуй, вдруг и тебе поможет, — предложил мне Ха­рольд. — Перо — символ стихии Воздуха. А Воздух помогает прояснить свой ум, убрать старые представления и сомнения, освободиться от ненужных мыслей, от чужих мнений, от услов­ностей. Повтори слова три раза и три раза дунь на перо.

Я повторила за Харольдом три раза, три раза дунула на пе­ро и увидела, как порыв ветра подхватил мое перышко и унес его в небо. Поблагодарив стихию Воздуха за помощь, я вдохну­ла полной грудью. Казалось бы, все просто, но что-то во мне изменилось, словно ушли все сомнения в своих силах, все нега­тивные мысли о самой себе.

Мне захотелось петь во весь голос, но я просто стала мур­лыкать себе под нос песенку из старинного фильма «Дети ка­питана Гранта»:

А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер,

Веселый ветер, веселый ветер!

Моря и горы ты обшарил все на свете

И все на свете песенки слыхал.

Спой нам, ветер, про дикие горы,

Про глубокие тайны морей,

Про птичьи разговоры,

Про синие просторы,

Про смелых и больших людей! Кто привык за победу бороться, С нами вместе пускай запоет: Кто весел, тот смеется, Кто хочет, тот добьется, Кто ищет, тот всегда найдет!

«Находит тот, кто ищет, получает тот, кто ждет», — вдруг осенило меня.

— Я придумала свой девиз! — почти закричала я от радости, открыв глаза после ритуала. Мы все еще стояли около озера с плавающими лебедями. Ингрид ободряюще улыбнулась мне.

— Вот видишь, стоило убрать пером все ограничения, как сразу пришло озарение.

— Да, и вера в собственные силы! Я уверена, что теперь смо­гу найти последний камень для обруча.

— Ты можешь объяснить мне и себе, ради чего ты ищешь эти камни?

Я задумалась, и тут появился Камилль.

— Я вижу, вы прекрасно проводите время и без меня.

— О, да, — ответила я. — Ингрид рассказала и показала мне столько интересного!

— Варвара нарисовала свой герб и выбрала себе девиз.

— Ну, раз есть герб, можно выступать в поход, — торжест­венно провозгласил Камилль. — Все готово к восхождению.

— К восхождению? И куда мы идем?

— На священную скалу всех викингов. Когда-то там нахо­дилось святилище Тора, главного бога викингов, повелителя

грозы и ветров. Но самое главное, что это место обладает пора­зительной силой усиливать именно высшие центры, связанные с королевской властью.

— Но я не чувствую в себе готовности справляться с коро­левской властью, — покачала я головой.

— Власть — это когда другие готовы служить тебе и готовы (делать то, что ты хочешь, когда ты этого хочешь и так, как ты этого хочешь, потому что они верят в тебя и хотят идти за то­бой. И они готовы делать это не из-за страха, не из-за долга, не из-за денег лишь тогда, когда видят, куда ты их ведешь. Пони­мание того, ради чего ты что-то делаешь, дает тебе право и си­лы вести за собой других. Понимание того, чему служишь, по­нимание своего предназначения... — словно впечатывая каждое слово в мое сознание, четко и раздельно произносила Ингрид. Она стояла с расправленными плечами, в воротах, украшенных королевским гербом и короной.

— Только зная свое предназначение, ты сможешь обрести власть, независимость и свободу, — добавил Камилль.

«Если бы я знала, что создавать психологические тренинги — мое предназначение, я бы не мучилась сомнениями, осталась бы с Фабианом как партнер и не страдала, что он увлекся дру­гой женщиной» — так я размышляла, сидя поздним вечером в баре гостиницы. Харольд обсуждал с гидом, Кевином, маршрут вертолета. Кроме нас, была еще пожилая австрийская пара, не-Давно увлекшаяся хелибордингом, но всю жизнь катавшаяся налыжах. На следующее утро предполагался первый вылет. Остальная группа должна была прилететь завтра утром. Брид­жит и Крис ушли спать, а я сидела и думала.

«Почему мир не выдает нам нашу задачу в момент рожде­ния? Как было бы замечательно — родился, и тебе сразу цель жизни. И все сразу просто и понятно — чему учиться, чем за­ниматься, а так бросаешься из стороны в сторону, меняешь ра­боту, учишься непонятно чему».

— О чем задумалось очаровательное создание? — вопрос Харольда прервал мои размышления.

— О смысле жизни и своей реализации. И как ее найти.

— Да, серьезные мысли не способствуют пищеварению. Но так как от этих мыслей зависит твое настроение, то готов тебе помочь.

— Какой ты меркантильный. И какое же? Скажешь, в чем мое предназначение?

— Хотел бы, но боюсь, превышу полномочия, и Всевышний меня за это накажет. Но ты вполне с этим справишься сама.

— И как же?

— Вспомни все, что тебе приносит удовольствие. Когда ты чувствуешь, что в тебе бушуют энергия и радость от того, что ты делаешь, значит, ты идешь в верном направлении. Мне нра­вится идея о том, что, когда ты находишь свое предназначение и идешь по своему пути, то все, чему ты училась, все, с кем ты встречалась, все, что ты когда-то читала и слышала, скла­дывается в единую картину, словно кусочки мозаики.

— А вдруг то, что мне приносит удовольствие, совсем не нужно другим?

— Да, важно, чтобы то, что ты делаешь, было кому-то надо, востребовано, и чтобы ты делала это уникальным образом. Зна­ешь, когда соединяются твоя уникальность, то, что приносит тебе удовольствие, и востребованность того, что ты делаешь, тогда об­ласть пересечения и есть твое предназначение. И тогда это дело на­чинает приносить тебе не только удовольствие, но и довольство.

Я сидела, пытаясь осмыслить слова Харольда и свести все это воедино.

— Тебя не шокирует, если я тебе покажу, как войти в ритм удовольствия через Одина — древнего бога викингов? — наблю­дая за мной, тихо спросил Гарольд.

— Никогда бы не подумала, что современный консультант верит в древних богов, — улыбнулась я.

—В каждом из скандинавов течет кровь викингов, и мы верим в их поддержку и силу. Вопрос в том, готова ли ты пове­рить в них и обратиться к ним за помощью.

— За время моих путешествий я поняла, что знания челове­чества едины, и поэтому я чту всех богов.

— Тогда пойдем на улицу, чтобы не смущать посетителей.

Хотя было достаточно поздно, на улице все еще было свет­ло. Мы подошли почти к самому берегу океана. Все казалось не­реальным. Харольд повернулся ко мне и стал показывать, как входить в ритм удовольствия через Одина.