Санитарный поезд изнутри

Военно-санитарный поезд № 191, который собирал по временным госпиталям раненых солдат после боя и увозил в глубокий тыл. Санитарный поезд №191 состоял из 16 вагонов: 11 вагонов для раненых, вагон-кухня, вагон-клуб, обслуживающего персонала, санитарный, вещевого склада. Белья было много, особенно медицинского оборудования: бинты, вата, марля, которых всегда хватало для перевязки раненых. Грязное белье упаковывали в мешки и сдавали на станциях и здесь же получали чистое. Врач очень строго следила за чистотой, вагоны обрабатывались дезинфицирующими растворами от вшей и различных инфекций. Санитары регулярно обтирали раненых влажной марлей, медсестры делали перевязку, кормили. Если кто-то умирал, по рации сообщали на ближайшую станцию, приезжали санитарные машины и забирали. В то время немцы наступали по всем направлениям, повсюду происходили кровопролитные бои, раненых солдат было сотни, время на эвакуацию солдат нам отводилось очень мало, всего несколько минут. Грузили раненых солдат и офицеров все, невзирая на должности и звания, часто под пулеметными очередями и бомбежками. Перед нами стояла задача: спасти как можно больше людей и сохранить поезд. В холодное время года вагоны отапливались углем, особенно когда выезжали за Урал, в них было прохладно, не хватало угля. Нам приходилось на станциях его воровать с товарных поездов, которые везли уголь. Все работники поезда четко выполняли приказы начальника и знали свои обязанности.
Поезд наш был скорым, мчался почти без остановок и всегда переполнен ранеными. Окна в нем были плотно зашторены, строго запрещалось открывать или смотреть в них. Все двери запирались на замок, все вагоны охранялись, особенно на остановках. Очень многие раненые солдаты были контужены, с ампутированными руками и ногами, ослепшие. Тяжело и больно было смотреть на молодых и красивых ребят, которые не хотели жить калеками. Их покидала сила воли, были случаи, когда они выбрасывались из окон вагонов, особенно если поезд проходил через реку. До сих пор стоит перед глазами случай: идем мы с медсестрой Серафимой по вагону, лежит раненый солдат без рук и без ног, красивый такой и кричит нам:
— Сестрички, милые, лишите меня жизни, кому я теперь такой нужен? Я не хочу жить. Слезы текли по его щекам, в глазах тоска и безысходность. Мы плакали, жалели таких солдат, утешали, как могли, писали письма за них родным, показывали концерты, чтобы внести в их жизнь минуты радости.

У нас была хорошо организована художественная самодеятельность. В поезде находился вагон – клуб, где мы показывали спектакли, в основном, добрые и смешные, на военную тему и всегда с хорошим концом. Раненые громко аплодировали, смеялись. Костюмы шили сами из матрацев, марли, простыней, рисовали декорации. Однажды, во время постановки пьесы, мой партнер умер на сцене от остановки сердца на моих руках. В то время смерть не на войне казалось более трагической, чем в бою. День и ночь стучали колеса, наматывая тысячи километров. Проезжая места боевых действий, мы видели удручающую картину: кругом разрушенные города и села, разбитые танки и артиллерия, тишина, безлюдье. Очень часто наш поезд попадал под вражеские обстрелы и бомбежку, несмотря на то, что на крышах вагонов четко был виден красный крест. Железная дорога притягивала фашистов, они старались любой ценой вывести из строя железнодорожные полотна, составы. Но ко всему человек привыкает, особенно на войне. И мы привыкли к постоянной опасности: визгу снарядов, кружащимися над нами самолетами, разрывам бомб, а думали лишь о том, как поскорее спасти раненых и вывести их из опасной территории.

Date: 2016-05-23; view: 573; Нарушение авторских прав