Теоретические основы нейропсихологии 5 page

Разрабатывая новые представления о сознании, Л.С.Выготский преодолевал традиционный функци­онализм, восходящий к древнему учению о способ­ностях как самостоятельных силах души.

Важную роль в преодолении им функционализ­ма сыграло, как показано А.Р.Лурия, новое пони­мание Л.С.Выготским детерминации поведения и тех форм организации и регуляции поведения, которые выступают в форме высших психических функций. Вот что по этому поводу писал А.Р.Лурия: «Функ­ция, которая сначала была разделена между двумя людьми и носила характер общения между ними, постепенно свертывается и становится способом организации психической жизни самого человека. В этом историческом генезе и сложном строении и заключается существенная черта высших психичес­ких функций» (1963, т. 1, с.29).

В этом положении принцип историзма не­посредственно смыкается с определяющей ролью общения, социального контакта в становлении пси­хической функции. Положение о преобразовании ин­терпсихического в интрапсихическое стало для Л.С.Выготского одним из кардинальных в системе его новаторских идей. За видимой первичностью и эле­ментарностью психической функции выступает порож­дающаяся сложная система отношений, историческое происхождение и сложное функциональное строение которой было отмечено Л.С.Выготским и проанали­зировано А.Р.Лурия. Весь путь детерминистической психологии — это путь борьбы против учения о пер­вичности внутренних сил, которыми будто бы опре­деляется своеобразие различных классов психических процессов (восприятия, воображения мышления, воли). На этом пути учение Л.С.Выготского ознаме­новало, как убедительно показано А.Р.Лурия, но­вую веху, что связано с тем, что основу этого учения составляет диалектико-материалистическая мето­дология. Именно эта методология обусловила по­нимание Л.С.Выготским сознания как сложной и диалектически противоречивой системы межфунк­циональных связей.

Подчеркивая, что в процессе онтогенеза изме­няются не только психические процессы, но и их взаимное отношение друг к другу, А.Р.Лурия отме­чал: «Описывая этот системный характер взаимного влияния психических процессов в самом схемати­ческом виде, Л.С.Выготский указывает, что если на ранних этапах развития основная зависимость пси­хических процессов направлена "снизу вверх" (от­носительно более простые и первичные психические процессы являются базисом для развития более слож­ных), то на позднейших этапах развития, и прежде всего в психике взрослого, сложившегося человека, это взаимное влияние приобретает обратный харак­тер. Оно может быть обозначено как влияние "сверху вниз": это отражает основной факт перестройки всех, даже элементарных функций под влиянием речи и построенной на ее основе сигнальной системы» (там же, с.57).

Эти описанные общепсихологические положе­ния были применены А.Р.Лурия к исследованию важнейшей для нейропсихологии проблемы лока­лизации психических функций, издавна служившей предметом острой дискуссии между узким локали-зационизмом и антилокализационизмом. «Выдвину­тое Л.С.Выготским положение, что из-за различного системного соотношения психических функций на разных этапах развития ребенка поражение разных участков мозга на различных этапах имеет неодина­ковый системный эффект, существенно меняет дело. Принцип, сформулированный Л.С.Выготским, ука­зывавшим, что при поражении соответствующего "центра" в раннем возрасте обычно системно стра­дает ближайший связанный с ним высший "центр", в то время как при таком же поражении в зрелом возрасте прежде всего страдает зависящий от него низший "центр" и что "специфическое отношение между определенными центрами устанавливается в ходе развития...» (там же, с.60) является важней­шим для решения проблемы локализации.

Высказывая эти положения и отмечая, что они восходят к ранним работам Л.С.Выготского по изу­чению психических функций в условиях аномалии и их распада при локальных поражениях мозга, А.Р.Лурия полагал, что именно благодаря новому подходу, намеченному Л.С.Выготским, были заложе­ны основы нейропсихологии как новой области психологической науки. Идея изменения межцент­ральных отношений на различных этапах онтогенеза оценивалась как обладавшая огромной прогности­ческой силой и отнюдь не исчерпавшая свой эврис­тический потенциал и в настоящее время. «Можно быть уверенным, что лишь следующее поколение ис­следователей сможет по достоинству оценить это ге­ниальное предвидение» (1966, с.61).

За этим, казалось бы, специальным вопросом локализации функций стояли имеющие принципи­ально важное значение для объяснения психической организации человека взгляды на ту роль, которую играют в этой организации «экстрацеребральные» связи, т.е. связи, которые образуются во внешней деятельности человека при использовании орудий и других внешних средств, столь важных в реальном обусловливании поведения (см. там же, с.59—61).

Антитеза узкого локализационизма и пред­ставлений о мозге как глобально-недифференциро­ванном целом снималась в учении о хроногенной локализации высших психических функций не пу­тем простого объединения двух крайних, в равной степени односторонних точек зрения, а исходя из радикально нового подхода к детерминации деятель­ности мозга как активной отражательной по своей природе и зависящей в своей внутренней органи­зации от констелляции процессов в среде внешней, понятой как социальная среда, как сфера меняющих­ся контактов, опосредствованных складывающимися в ходе развития культуры орудиями и результатами их использования.

Как известно, для творческой деятельности А.Р.Лу­рия доминирующей темой являлась проблема речевой деятельности, соотношения мысли и слова. В исследо­вании этих проблем он ориентировался на ряд идей Л.С.Выготского, в частности идею трансформации первоначальных субъективных смыслов, которые так­же свершаются в слове: «Л.С.Выготский сформулиро­вал тезис о том, что мысль не воплощается, а совершается в слове, формируется с помощью слова или речи. Это положение исходило из того, что превращение неяс­ной мысли в ясную речь есть сложнейший процесс, который проходит ряд этапов, и что центральная про­блема и состоит в том, чтобы проследить, как именно совершается этот переход.

Таким образом, согласно Л.С.Выготскому, основ­ной психологической проблемой взаимосвязи мыш­ления и речи является проблема перехода от субъективного, еще словесно не оформленного и понятного лишь самому субъекту смысла к словесно оформленной и понятной любому слушателю системе значений, которая формули­руется в речевом высказывании» (1979, с.193—194).

Основываясь на представлениях Л.С.Выготского о слове как единице анализа всей сознательной деятель­ности человека, а также на положении о генезисе внутренней речи и выполняемых ею функций в орга­низации и регуляции реальных действий субъекта, А.Р.Лурия вслед за Л.С.Выготским отмечал много­плановость внутренней речи как особого психологи­ческого образования, несводимого к воспроизведению в сокращенной форме особенностей речи внешней. Именно во внутренней речи, нераздельно связанной с внутренним планом действия, наиболее ярко вы­ступают те смысловые аспекты слова, которые в речи внешней за объективируемыми значениями порой оказываются неприметными. Мы вновь сталкиваемся с принципиально важным для понимания смыслово­го строения сознания разграничением в речевом выс­казывании его смыслового аспекта и его предметного значения.

Анализируя развитие представлений Л. С. Выгот­ского о системности и смысловом строении сознания, А.Р.Лурия показал, что смысловое образование созна­ния (и личности) имеет несравненно более сложный состав, чем это представляется некоторым совре­менным авторам. Смысловое устройство сознания включает не только мотивационные, но также интел­лектуальные и регуляторные компоненты. Значение слова выполняет не только функцию отражения дей­ствительности, но и функцию регуляции поведения и побуждения к деятельности. Если А.Н.Леонтьев и его ученики пошли по пути изучения смысловых образо­ваний такими, каковыми предстают они в контексте мотивационно-побудительной сферы, то А.Р.Лурия акцентировал в своем анализе концепции Л.С.Выгот­ского многокомпонентный и многоаспектный состав этих образований и его собственные исследования под­тверждали правильность подобной интерпретации смысловых образований сознания (и личности). Здесь перед нами феномен, характерный для продуктивных научных школ: развитие идей ее лидера (Л.С.Выгот­ского) идет не по одной линии (А.Н.Леонтьев), а по нескольким (А.Р.Лурия).

Мы видим, таким образом, что, постоянно обра­щаясь к трудам Л.С.Выготского, А.Р.Лурия черпал в них идеи, которые направляли его теоретические и экспериментальные исследования, обогатившие различные разделы психологической науки и дав­шие импульс новым направлениям.

Анализ, оценка и интерпретация А.Р.Лурия тру­дов Л.С.Выготского служат образцом того, как обраще­ние к историческому наследию способно стимулировать исследовательскую практику. Принципиальный под­ход к идеям своего учителя не вступал в противоречие со стремлением А.Р.Лурия доносить в яркой и красоч­ной форме творческие замыслы Л.С.Выготского, что благотворно сказывалось на формировании поколения последователей концепции, развитие которой продол­жается и сейчас в различных научных коллективах.

Е.Д.Хомскля Роль Л.С.Выготского в творчестве А.Р.Лурия¹

А.Р.Лурия по масштабам своей личности и науч­ной популярности — крупнейший ученый, достойно вписавшийся в мировую психологическую науку. Этот бесспорный факт отражает не только заслуги самого А.Р.Лурия, но и значимость той психологической шко­лы, к которой он принадлежал: школы Л.С.Выготско­го и его последователей. Поэтому, говоря об А.Р.Лурия как о психологе мирового масштаба, следует учиты­вать роль Л.С.Выготского в его творчестве, влияние их сотрудничества на научные взгляды А.Р.Лурия.

Первая встреча А.Р.Лурия с Л.С.Выготским про­изошла в 1924 г. Оценивая значение этого события в своей жизни, А.Р.Лурия говорил: «Всю свою жизнь я делю на два периода: маленький, несущественный, до встречи с Л.С.Выготским, и большой, сущест­венный — после встречи с ним» (из лекции А.Р.Лурия 25 марта 1974 г., посвященной 40-летию со дня смер­ти Л.С.Выготского). Эта встреча состоялась в Ле­нинграде, на Втором неврологическом съезде, где Л.С.Выготский делал доклад. Тема доклада («Созна­ние как предмет психологии») и то, как четко и ясно излагал Лев Семенович свои мысли, произвело боль­шое впечатление на молодого Александра Романови­ча (ему было тогда только двадцать два года). Несмотря на свою молодость, А.Р.Лурия смог оценить выдаю­щийся творческий потенциал Л.С.Выготского, и имен­но по его инициативе Лев Семенович был приглашен на работу в Москву, в Психологический институт, где директором в то время был К.Н.Корнилов, а ученым секретарем — А.Р.Лурия.

Переехав из Гомеля (где он преподавал психо­логию в техникуме) в Москву, Л.С.Выготский сразу же становится лидером научной молодежи Пси­хологического института. А.Р.Лурия, хотя он и был всего на пять лет моложе Л.С.Выготского, сразу же признал его своим учителем, и в течение десяти лет, до смерти Льва Семеновича в 1934 г., их связывали тесные отношения сотрудничества, которые сам Александр Романович предпочитал называть «уче­ничеством».

Встреча с Л.С.Выготским означала не просто новую веху на творческом пути А.Р.Лурия, а нечто большее. Александр Романович нашел того, кого ему так недоставало, — учителя и единомышленника, близкого ему по масштабам творческой личности.

В 20-е гг. на общей теоретической основе (культур­но-исторической теории возникновения психики, критики рефлексологического подхода к изучению пси­хических явлений и др.) сложилась знаменитая «трой­ка» ученых: Л.С.Выготский, А.Р.Лурия, А.Н.Леонтьев. Позже к ним примкнула «пятерка» соратников — А.В.Запорожец, Л.И.Славина, Р.Е.Левина, Л.И.Божо-вич, Н.Г.Морозова. Образовавшаяся «восьмерка» со­ставила коллектив единомышленников, которым руководил Л.С.Выготский. К нему примыкал также коллектив экспериментально-психологической лабо-

¹ Вопросы психологии. 1996. № 5. С.72— 82.

ратории, созданной А.Р.Лурия при Академии наук им. Н.К.Крупской.

Общая теоретическая задача, объединявшая на этом этапе московскую психологическую школу, состояла в экспериментальной проверке культурно-исторической концепции Л.С.Выготского. По еди­ной программе изучался опосредствованный характер различных познавательных процессов — восприятия, памяти, мышления — у здоровых и умственно от­сталых детей. Конечной целью исследований была попытка преодоления «психологического кризиса» и построения новой научной психологии.

Позже А.Р.Лурия писал: «Через несколько лет кон­цепции, сформулированные Л.С.Выготским, широко распространились, пока, наконец, не стали основой ведущей школы советской психологии» (1982, с.40). Этой ведущей школой была московская психологи­ческая школа Л.С.Выготского.

Итогом начального периода совместной деятель­ности Л.С.Выготского и А.Р.Лурия была публикация ряда совместных статей и монографий, из которых наиболее известны «Этюды по истории поведения. (Обезьяна. Примитив. Ребенок)» (1930) и «Социально-психологическое изучение ребенка первого года жиз­ни» (1931).

Уже в первые годы сотрудничества Л.С.Выготс­кого и А.Р.Лурия началась и другая линия исследо­ваний, которая позже стала основной для Александра Романовича и получила статус самостоятельной пси­хологической дисциплины — нейропсихологии.

Л.С.Выготский и А.Р.Лурия, исходя из общего понимания генеза и строения психических функций, начали исследовать последствия поражения высших и низших уровней их мозговой организации. На боль­ных с поражением подкорковых структур, базаль-ных ганглиев и грубыми нарушениями движений был продемонстрирован феномен компенсации патоло­гических двигательных симптомов (тремора, гипер­кинеза) с помощью создания нового «смыслового поля», т.е. с помощью семантического преобразова­ния структуры двигательного акта, усиления высшего сознательного уровня регуляции движений. В эти годы было начато их совместное исследование речевых на­рушений (афазий) и влияния последних на другие психические функции.

А.Р.Лурия считал, что работа Л.С.Выготского в клинике была одной из наиболее плодотворных не только в теоретическом, но и в практическом отноше­нии областей его деятельности: «Интерес к неврологии и психиатрии привел нас обоих к необходимости за­ниматься в медицинском учебном заведении. Для меня это было возвращением к медицинской профессии, которой желал для меня отец десятилетие назад. Для Л.С.Выготского это было началом пути, который он не смог завершить» (там же, с.42).

На основе своих первых работ в клинике локаль­ных поражений головного мозга Л.С.Выготский и А.Р.Лурия пришли к убеждению, что неврология (которая в 20-е гг. была преимущественно наукой о мозговых «центрах») должна быть пересмотрена и связана с психологической теорией, что позже и произошло в виде создания новой специальной от­расли психологической науки — нейропсихологии.

Тесное сотрудничество Л.С.Выготского и А.Р.Лу­рия продолжалось и в 30-е гг., когда Александр Ро­манович предпринял две экспедиции в Среднюю Азию (вместе с Ф.Н.Шемякиным и группой по­мощников). Обе экспедиции (в 1930 и в 1931 гг.) были задуманы вместе с Л.С.Выготским; их идея состояла в изучении влияния культурных средовых фак­торов на формирование познавательных процессов (восприятия, памяти, мышления) у жителей отда­ленных горных областей Узбекистана и Киргизии.

Познавательные процессы изучались у лиц, уже овладевших грамотой (и имеющих определенный социальный опыт), и неграмотных. Участниками экспедиций был получен уникальный фактический материал, о котором Л.С.Выготский в своем письме к А.Р.Лурия¹ отзывался как о «блестящих результа­тах, заслуживающих мировой известности».

Однако в это сложное в политическом отношении время психология стала объектом идеологического воздействия. Дальнейшая работа по изучению кросс-культурных различий познавательных процессов была прекращена, экспедиция отозвана. Полученные в этих экспедициях материалы были лишь частично опубли­кованы А.Р.Лурия только сорок лет спустя (1974).

Тем не менее, несмотря на все трудности, А.Р.Лу­рия подтвердил справедливость основного замысла экспедиций относительно общественно-историческо­го происхождения и опосредствованного характера высших психических функций человека. Таким обра­зом, он был одним из первых исследователей, кто смог экспериментально доказать справедливость культурно-исторической теории генеза психических процессов и показать влияние культурно-исторических факторов на их структуру.

Как известно, эта проблема весьма актуальна и в настоящее время; она составляет содержание самостоя­тельного направления в современной психологии.

Культурно-историческая теория происхождения психических функций была основой и другой линии исследований, проводившихся А.Р.Лурия в 30-е гг. Это были исследования психических функций у близ­нецов. Используя близнецовый метод, А.Р.Лурия стремился развести биологические (генетические, или «естественные», по терминологии Л.С.Выготс­кого) и социальные («культурные») детерминанты психического развития. На базе Московского меди­ко-генетического института он стал изучать влия­ние «естественных» и «культурных» факторов на процесс решения невербальных задач, запоминание материала и другие познавательные процессы у мо­нозиготных близнецов разного возраста. Особый раздел работы на близнецах был посвящен анализу влияния на познавательные процессы уровня ре­чевого развития. Это направление исследований А.Р.Лурия также было прервано после известного постановления о педологии (в 1936 г.), когда Меди­ко-генетический институт был закрыт. Частично ма­териалы этих исследований были опубликованы только через двадцать лет (1956).

В эти же годы А.Р.Лурия занимался и проблемой выдающихся способностей в организованной им лаборатории для изучения «плюс-симптомов». Од­ним из его первых испытуемых был С.В.Шерешев-ский, описанный позже в монографии «Маленькая книжка о большой памяти» (1968).

После смерти Л.С.Выготского в 1934 г. работа его школы стала подвергаться особенно острой кри­тике. Критиковались и исследования А.Р.Лурия, по­священные проблемам психического развития детей, социальным и генетическим основам психики, вы­дающимся способностям. Однако, несмотря на усилившиеся нападки на учение Л.С.Выготского, раздававшиеся в эти (и более поздние) годы со стра-

¹ Архив хранится в семье А.Р.Лурия.

ниц многих журналов и монографий, А.Р.Лурия был верен своему учителю и продолжал разделять его взгляды.

Особого внимания заслуживает роль Л.С.Выгот­ского в формировании нейропсихологических идей А.Р.Лурия.

Как уже говорилось выше, первые нейропсихо-логические исследования проводились А.Р.Лурия совместно с Л.С.Выготским еще в 20-е гг., однако окончательно нейропсихологические интересы Алек­сандра Романовича сформировались значительно позже — в предвоенные и особенно в военные годы.

После окончания 1-го Московского медицинского института в 1936 г. А.Р.Лурия стал работать во ВИЭМе (Всесоюзном институте экспериментальной медици­ны), затем — в Неврологической клинике ВИЭМа (позднее она стала Институтом неврологии АМН СССР), а с 1939 г. — в Московском институте нейро­хирургии (директором которого тогда был Н.Н.Бур­денко). В те годы А.Р.Лурия занимался главным образом изучением речевых нарушений (афазий) при локаль­ных поражениях головного мозга. Материал, получен­ный в этих исследованиях, составил содержание его первой докторской диссертации.

В военные годы А.Р.Лурия возглавил тыловой восстановительный госпиталь на Южном Урале, в местечке Кисегач, где работала большая группа мос­ковских психологов (Б.В.Зейгарник, А.В.Запорожец, С.Г.Геллерштейн и другие), врачи-невропатологи, психиатры, физиологи, педагоги. Используя различ­ные средства (фармакологические, собственно пси­хологические, методы трудотерапии), А.Р.Лурия и его сотрудники проводили восстановление различ­ных психических функций. В восстановительном госпитале в Кисегаче получили помощь несколько тысяч бойцов. Огромная практическая работа соче­талась с теоретическим анализом результатов, что и позволило А.Р.Лурия сформулировать основные теоретические положения нейропсихологии как са­мостоятельной дисциплины.

Возникновение этой науки можно датировать 1947—1948 гг., когда вышли две первые моногра­фии А.Р.Лурия по нейропсихологии (1947, 1948), в которых были изложены основные идеи о мозговой организации высших психических функций челове­ка и сформулированы основные принципы соотно­шения мозга и психики.

После войны А.Р.Лурия возвратился в Москов­ский Институт нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко, сосредоточив свои интересы на изучении «распада и восстановления высших психических функций и тех механизмов мозга, которые ими управляют» (1982, с.45). Нейропсихология стала отныне главным делом его жизни.

Нейропсихологическая линия исследований А.Р.Лурия прерывалась лишь в 50-е гг., после печаль­но знаменитой «Павловской сессии» — объеди­ненной сессии Академии наук СССР, посвященной павловскому учению. Эта сессия (подобно сессии ВАСХНИЛ 1948 г., организованной Т.Д.Лысенко) имела целью борьбу с инакомыслием в биологии и смежных науках (включая психологию). Единствен­но правильным было объявлено павловское учение (в трактовке А.Г.Иванова-Смоленского), и А.Р.Лу­рия наряду со многими другими учеными подвергся несправедливой критике как представитель антипав-ловского направления в психологии.

В то время, как известно, на фоне кампании по борьбе с космополитизмом и «дела врачей» было уничтожено много научных коллективов. Была закрыта и лаборатория А.Р.Лурия в Институте нейрохирургии.

А.Р.Лурия был вынужден сменить место работы и тематику исследований. Он пришел в Институт дефек­тологии АПН РСФСР, где с 1950 по 1958 г. проводил широкий фронт исследований по различным проб­лемам умственной отсталости. Это был период воз­вращения к тематике, которая разрабатывалась им в 20-е гг. совместно с Л.С.Выготским. Базируясь на кон­цепции Л.С.Выготского о строении и развитии выс­ших психических функций у ребенка (идеях о зоне ближайшего развития, уровнях актуального и ближай­шего развития и др.), а также на нейропсихологичес-ких представлениях о мозговой организации высших психических функций, А.Р.Лурия вместе со своим кол­лективом проводил комплексное исследование ум­ственной отсталости. Изучались клинико-медицинские, педагогические и психологические принципы умствен­ной отсталости, ее дифференциация от задержек ум­ственного развития, а также психофизиологические механизмы двигательных, сенсорных, когнитивных нарушений у детей с разными формами умственной неполноценности. Основным итогом этого периода ра­боты А.Р.Лурия явилась публикация монографии «Принципы отбора детей во вспомогательные шко­лы» (1956), а также двухтомного сборника «Проблемы высшей нервной деятельности нормального и аномаль­ного ребенка» под его редакцией (1956, 1958).

Таким образом, когда в 50-е гг. А.Р.Лурия отошел от нейропсихологических проблем, он остался верен традициям психологической школы Л.С.Выготского — изучению генеза и распада психологических функций с позиций культурно-исторической теории. Централь­ное место в эти годы в творчестве А.Р.Лурия занимала проблема генеза произвольных движении и действий, их связи с речью и их нарушений при умственной не­достаточности. Изучение роли речи в регуляции нор­мального и аномального поведения, которое было продолжено А. Р.Лурия и его сотрудниками и в более поздние годы, явилось дальнейшим развитием идей Л.С.Выготского о речи как основном «психологичес­ком орудии», с помощью которого формируются (и преобразуются по ходу развития) различные психи­ческие процессы.

«Речевая тема», как известно, интересовала А.Р.Лу­рия на протяжении всей его жизни, и он в разные годы разрабатывал ее различные аспекты. В 50-е гг. эта тема звучала как «речь, ее функции, ее роль в форми­ровании и нарушениях произвольных движений и действий».

В конце 50-х гг. А.Р.Лурия возвращается к ней-ропсихологической тематике, и она остается глав­ной в его творчестве до конца жизни.

60-е и 70-е гг. можно обозначить как годы расцвета творческой активности А.Р.Лурия. В это время им было опубликовано большое число работ, получивших ми­ровую известность, подавляющее большинство кото­рых — по нейропсихологии (1962, 1963, 1973, 1975 и др.). Нейропсихология окончательно сложилась в са­мостоятельную дисциплину, в одну из наук о мозге (neuroscience), тесно связанную с медициной (невро­логией, нейрохирургией) и физиологией.

В эти годы была создана отечественная нейро-психологическая школа, не имеющая аналогов за рубежом. Ее отличие от других школ — в четких тео­ретических представлениях, базирующихся на об­щепсихологической теории Л.С.Выготского огенезе и психологической структуре высших психических функций; в разработке целостной концепции о принципах соотношения мозга и психики, принципах локализации (мозговой организации) высших пси­хических функций; в создании основных разделов нейропсихологии: общей нейропсихологии (т.е. об­щих теоретических основ, принципов работы мозга как субстрата психических процессов); клинической нейропсихологии (т.е. нейропсихологической синд-ромологии, описания различных нейропсихологи­ческих синдромов, возникающих при локальных поражениях мозга) и экспериментальной нейропси­хологии (т.е. описания результатов эксперименталь­ного исследования различных форм нарушения психических функций — нейропсихологии, речи, памяти, мышления и др.).

Новизна и уникальность нейропсихологической школы А.Р.Лурия заключается в разработке принципа синдромного анализа последствий локальных пораже­ний мозга, в обнаружении единого радикала — фак­тора (структурно-функциональной единицы работы мозга) как основы нейропсихологического синдрома, что позволило систематизировать не только синдро­мы, но и формы нарушения различных психических функций. На синдромной, или «факторной», основе А.Р.Лурия создал классификацию нарушений речи (афазий), памяти (амнезий), произвольных движений и действий (анорексий).

Новизна и оригинальность Луриевской нейро­психологии — в создании батареи «Луриевских мето­дов» нейропсихологического исследования — набора психологических тестов, необходимых и достаточ­ных для топической диагностики локальных пора­жений мозга, методов, прошедших испытание во многих клиниках мира.

Как и всякая хорошая теория, Луриевская нейро-психологическая теория оказалась высокопрактичной: использование нейропсихологических методов пре­красно зарекомендовало себя для диагностики как яв­ных, так и тонких органических поражений головного мозга, для контроля за эффективностью лечения, раз­работки способов восстановления психических функ­ций и решения целого ряда других задач, связанных с определением состояния мозговых структур (у взрос­лых и детей). Успехи Луриевской нейропсихологии объясняются в первую очередь тем, что он впервые сумел объединить в одну систему знаний современные сведения о работе мозга с психологической концеп­цией, адекватной поставленной задаче (поиск мозго­вой организации высших психических функций). Эта концепция в значительной степени представляет со­бой творческое развитие культурно-исторической те­ории Л.С.Выготского.

Итак, прослеживая творческий путь А.Р.Лурия (подробнее об этом см. Е.Д.Хомская, 1992) и влия­ние на него учения Л.С.Выготского, можно выде­лить три основных направления, в которых особенно четко проявляется влияние идей Л.С.Выготского на творчество А.Р.Лурия.

Во-первых, это работы, посвященные генезу высших психических функций у ребенка и их нарушениям при умственной отсталости; эта линия исследования, начатая Л.С.Выготским и А.Р.Лурия в 20-х гг., была продолжена Александром Романовичем в более позд­ние 30-е и особенно в 50-е гг. (на здоровых детях, близнецах, умственно отсталых детях).

Во-вторых, это исследования влияния общественно-исторической среды («культурных» факторов) на пси­хологическую структуру познавательных процессов у взрослых лиц (грамотных и неграмотных жителей Узбе­кистана и Киргизии). Начавшаяся в 30-е гг. совместно с Л.С.Выготским, эта линия исследований продолжа­лась в 50-е гг., когда А.Р.Лурия обобщал результаты экспедиций и участвовал в кросс-культурных работах своих учеников (М.Коула, П.Тульвисте).

В-третьих, это изучение мозговых механизмов высших психических функций на моделях локальных поражений головного мозга (сосудистых, опухолевых поражениях, огнестрельных ранениях), продолжав­шееся почти всю жизнь и составившее основное дело жизни А.Р.Лурия.

Во всех своих ипостасях (как общий, детский, «ис­торический» психолог, как основоположник нейро­психологии) А.Р.Лурия был верен принципам и традициям психологической школы Л.С.Выготского.

Общая теоретическая платформа, объединявшая работы А.Р.Лурия с работами Л.С.Выготского (и дру­гих отечественных представителей этой школы), со­стоит в едином понимании основных методологических и теоретических проблем психологической науки, и прежде всего — в признании того, что предметом психологии являются сложные сознательные формы пси­хической деятельности, а не элементарные психологи­ческие акты и что их объяснение следует искать в объективных исторических, психологических законо­мерностях и физиологических законах работы мозга, а не в «законах интроспекции» или бихевиоризма. Об­щим было понимание специфических для человека психических процессов (высших психических функ­ций) как прижизненно формирующихся на основе усвоения культурно-исторического опыта всего чело­вечества, опосредствованных (с помощью речи и дру­гих знаков и символов), возникающих в процессе общения сначала как внешняя интрапсихическая и лишь затем как внутренняя интерпсихическая деятель­ность. Высшие психические функции как сознатель­ные формы психической деятельности рассматривались А.Р.Лурия как единицы психики, которые сохраняют свойства целого, не упрощая его, что прямо вытекает из положения о том, что сознание есть предмет пси­хологии.