Вариации на тему рая

Бобка, услышав музыку, открывает дверь и заходит. Танька, держа в руках мандарин, танцует. Замечает Бобку, бросает ему мандарин, и он его ловит. Танька подлетает к Бобке, стягивает с него верхнюю одежду и тянет танцевать. Музыка обрывается, Бобка и Танька застыли в танце, тишину прерывают салюты и крики за окном: УРАААА! С НОВЫМ ГОДООООМ! Танька и Бобка отпряли друг от друга.

Танька (присматривается к Бобке, а потом, улыбаясь, говорит): Все-таки ужасно здорово, что ты не китайский злой дух. А то бы они сейчас тебя распугали. Фейерверки затем, оказывается, и придумали – злых духов пугать.

Бобка: Я совершенно точно не злой. И определенно не китайский. И не…

Танька (надломленным голосом): Ты не отражаешься в зеркалах. И даже в оконных стеклах. Я давно заметила. Ничего не говори, не надо. Не сейчас.

Танька уходит на кухню. Бобка, немного погодя идёт за ней, останавливаясь в проёме. Кухню освещают лишь уличные фонари и гирлянда, его почти не видно.

Бобка: Может и хорошо, что ты заметила. По крайней мере не придется врать, будто у меня внезапная командировка – прямо завтра, с утра..

Танька: Я потому и призналась – чтобы тебе выкручиваться не пришлось. Ни о чем тебя не собираюсь расспрашивать. Спасибо, что пришел. Из-за этого смысл сразу опять появился – вообще во всем. И теперь никуда не денется, чтобы ни случилось. Такая неотменяемая штука этот твой смысл. На вечные времена.

На подоконнике сидит Кэт и смотрит на Таньку. Хочет подойти к Таньке, но та жестом её останавливает.

Танька (Кэт): Ничего не говори. Я знаю, что Бобка умер еще в ноябре, мне Леха рассказал, наш старый друг. Объявился первого января вечером – приехал, оказывается, своих навестить и узнал от них, что я тоже в городе. Такой отличный вышел сюрприз! Сидели до утра, болтали обо всем на свете. Но в основном, конечно, о Бобке. Леха, оказывается, с ним очень сдружился в последние годы. И его отъезд в отличие от моего ничего не изменил. В скайпе чуть ли не каждый вечер болтали, в гости ездили. Так что пришлось мне Леху утешать. Это оказалось совсем нетрудно и даже немного смешно – при свете новогодних фонариков, которые Бобка мне буквально позавчера принес и самолично развесил под самым потолком. Что, честно говоря, камня на камне не оставляет от стройной и внятной теории о регулярных галлюцинациях на почве тяжелого обострения достоевского Петербурга в моем организме. Я бы просто не дотянулась, даже со стремянки. Во мне росту всего метр с кепкой. А Бобка – метр восемьдесят. И не надо поправлять меня: «был». Ничего не говори.

Кэт молча обнимает подругу. Бобка всё также стоит в проёме и грустно смотрит на Таньку.

Танька (Кэт): Знаешь, о чём я сейчас думаю? Если Бобка – мой новогодний ангел, то каков же рай?

Кэт уходит к окну и вглядывается в темную улицу.

Кэт: Открыть простую, наполовину застекленную дверь. А за ней равнина, засаженная совсем молодыми елками, под ногами хрустят круглые влажные камешки, далеко впереди лес, позади городок, на окраине которого мы находимся. И стоит моя любимая зимняя погода. Очень теплая, примерно плюс восемь, очень мокрая – не дождь, а такая мелкая морось, как сквозь облако идешь. И цветет под ногами какая-то непобедимая мелочь – что-то доцветает с осени, что-то лезет, не дождавшись весны. Вспомнить, что ты теперь тут живешь.

Танька (садится на подоконник, свесив ноги): Или вернуться в город, где прошло детство, сесть в кабинку канатной дороги, построенной для удобства возвращающихся с пляжа курортников. Отметить, что страх высоты покидает привычное к нему тело, как покидал его тридцать лет тому назад. И где-нибудь на середине пути вспомнить, что не знаешь, куда тебя везут. Ну и приехать потом соответственно – незнамо куда. Даже если просто на пляж.

Кэт коснувшись плеча Таньки, выходит из кухни. Бобка подходит к Таньке.

Бобка: Или выйти из дома летней ночью и не узнать город, где живешь уже много лет. Свернуть с привычного маршрута в какие-нибудь жасминовые заросли, продраться сквозь них в невесть откуда взявшийся парк, увидеть вереницу детей с бумажными фонарями, осознать, что так уже было, почти вспомнить, где и когда, (отдаёт Таньке мандарин) обнаружить в собственной руке оранжевый бумажный фонарь, стоять, смотреть…

Бобка садится рядом с ней, Танька кладёт голову ему на плечо.

Танька: Просто вернуться домой.

Затемнение.