Ледин, генералы и адмиралы

Однако вернемся в 1940 году. Как только взрывчатка А-IX-2 была создана, родное начальство Ледина тут же решило выдвинуть ее на соискание Сталинской премии, но Ледин отказался - он считал, что взрывчатку нужно сначала тщательно испытать. Он сам снаряжает ею корпуса 37-мм и 100-килограммовые корпуса 180-мм снарядов. Производятся стрельбы. Результаты блестящи, и отчеты рассылаются во все инстанции.

А тут подоспела и война, и стало очевидно, что это уникальная взрывчатка не только для морских снарядов, но и для противотанковой артиллерии. Снаряжаются A-IX-2 400 штук 45-мм снарядов к противотанковой пушке, и снова проводится испытание. Последний отчет матрос Ледин печатает уже под бомбами блокадного Ленинграда и снова успевает отправить его во все инстанции.

Казалось бы, что в связи с войной за эту взрывчатку должны были ухватиться все генералы и адмиралы, тем более что гексоген в СССР на тот момент хотя и производился только в полупромышленных масштабах, но даже такое его количество не использовалось полностью, а тринитротолуола катастрофически не хватало.

Отчет о A-IX-2, как пишет Ледин, был «разослан в Артиллерийское управление ВМФ, Главное артиллерийское управление РККА, Народный комиссариат боеприпасов и Артиллерийскую академию имени Ф. Э. Дзержинского», но «ни Артиллерийский комитет ГАУ РККА, ни наркомат боеприпасов не только не отозвались по существу изложенных вопросов, но даже не подтвердили его получения».

Как прикажете это понять? Работа о взрывчатом веществе, которая до войны предлагалась к выдвижению на Сталинскую премию, с началом войны вдруг потеряла актуальность?!

К нашему счастью, из-за нехватки офицеров матроса Ледина посылают в Москву в Наркомат ВМФ за таблицами стрельб. А в Москве уже паника, и Наркомат ВМФ выехал во главе с наркомом и со всем самым ценным в Казань. Оставленный в здании наркомата в Москве капитан первого ранга приказывает матросу Ледину принять участие в сжигании «малоценных» бумаг. Так Ледин спас из костра свой отчет о A-IX-2, посланный нашему главному флотоводцу Н. Г. Кузнецову.

Дежурному по Наркомату ВМФ каперангу было не до взрывчатки, у него под окном стояла машина в готовности умчать каперанга из Москвы, и он отсылает Ледина в наркомат боеприпасов. Оставшимся в этом наркомате тоже не до взрывчатки Ледина, но по другой причине: в дни всеобщей паники в Москве наркомат боеприпасов вывез из Москвы все оборудование по снаряжению снарядов и мин взрывчаткой, а теперь наркомату дана команда начать их снова снаряжать в Москве. Снаряжать не на чем. И дежурный по этому наркомату посылает Ледина организовать снаряжение снарядов и мин взрывчаткой на карандашных, конфетных и других фабриках Москвы. В энциклопедическом сборнике «Оружие победы» в разделе «Пороха, взрывчатые вещества и пиротехнические средства» инженер Ледин сначала упоминается как автор «раздельно-шашейного метода снаряжения», а уж потом как автор взрывчатки на основе гексогена.

А на фронте в это время вооружают солдат бутылками с бензином, выдают рекомендации держать в окопах ведра с песком, и когда немецкий танк проезжает мимо, то запрыгивать на него с ведром и засыпать песком воздушные фильтры...

А в это время в Москве: «Обращения к командованию Артиллерийского управления ВМФ по поводу реализации результатов разработки новых ВВ для повышения эффективности противотанковой артиллерии РККА оказались совершенно безрезультатными», - пишет Ледин.

ВЗРЫВЧАТКА И СТАЛИН

И тогда матросу Ледину приходит в голову здравая мысль обратиться в политорганы - к комиссарам[6]. Он пишет рапорт начальнику политотдела Центральных управлений и Главного Морского штаба генерал-лейтенанту Н. Д. Звягину, и тот понял матроса с полуслова. Звягин идет к наркому ВМФ адмиралу Кузнецову и заставляет его заняться взрывчаткой A-IX-2. Нет, Кузнецов не побежал докладывать о ней Сталину, но милостиво согласился, чтобы Ледин написал письмо в ГКО за подписью Кузнецова и ввиду недоумения начальника Политотдела вынужден был это письмо подписать. Так о взрывчатке A-IX-2 наконец узнал Сталин.

Дело немедленно закрутилось. Сначала ГКО выдает команду наркомату боеприпасов, но там дело запутывают и называют ГКО мизерные цифры производства A-IX-2. Тогда 7 декабря матроса Ледина, вернувшегося с московских фабрик, хватают чины наркомата боеприпасов, сажают в машину и везут в Кремль, где в коридоре приезда матроса ждут Маленков, Пономаренко, наркомы, командующие родами войск, толпа генералов. Толпа расступается, открываются двери, и матрос Ледин в мокрых валенках предстает перед Верховным Главнокомандующим. Ледин докладывал ему без регламента - 40 минут. Измученный сплошными отказами изобретатель, чтобы не нарваться на отказ и в ГКО, высказал предложение о производстве своей взрывчатки в объемах, возможных с точки зрения тогдашнего развития промышленности. Это возмутило Верховного: Красная Армия должна иметь оружие не сколько можно, а сколько нужно! Кроме этого, Сталин тут же нашел этой взрывчатке применение, о котором Ледин сам не догадался, - снаряды авиационных пушек.

Дело в том, что у авиационных специалистов не было единого мнения о том, что ставить на самолет - пушку или несколько пулеметов вместо нее. Снаряд авиапушки маленький, взрывчатого вещества в него входит очень мало, и эффект от его взрыва совсем небольшой. Несколько скорострельных пулеметов могут нанести самолету противника гораздо более серьезные повреждения, чем взрыв маломощного снарядика, снаряженного тринитротолуолом.

Раз уж я отвлекся, то закончу об авиационных пушках. До Второй мировой войны, во время нее и некоторое время после немцы и мы предпочитали на самолете пушку, а англичане и американцы - по 12-14 пулеметов. И этот спор, по сути, решила только Корейская война в начале 50-х годов, в которой американцы, после снарядов немецких авиапушек, познакомились наконец с авиационным снарядом, снаряженным взрывчаткой A-IX-2.

Тогда наши реактивные истребители МиГ-15 бис несколько уступали американским более тяжелым реактивным истребителям F-86 «Сейбр» на виражах, но превосходили в скороподъемности. Т.е. возможности авиатехники США и СССР были примерно равны, а к концу Корейской войны американцы в техническом совершенстве самолетов нас даже превосходили. Но на наших истребителях стояли две 23-мм и одна 37-мм пушки конструктора Нудельмана, а на «Сейбрах» 12 12,7-мм пулеметов «Браунинг». После появления в Корее МиГов американцы поставили крест на своих «Летающих крепостях» В-29, которые до этого считали неуязвимыми (за что их и называли «крепостями»). В-29 имел бронирование, 4 мотора, 9 т бомб, 12 членов экипажа и 12 огневых точек с автоматической наводкой на цель. Считались эти самолеты неуязвимыми потому, что истребитель имел возможность стрелять по «Крепости» максимум 2-3 секунды, после чего он или проскакивал цель, или его сбивали бортовые пулеметные установки В-29.

В «черный вторник» для «Летающих крепостей» 21 самолет В-29 вылетел под охраной 200 американских истребителей. Нашим 44-м МиГам остался только один тактический прием - сверху вниз пронизать строй этих истребителей и строй В-29. Сделали они это один раз, американцы тут же свернули к береговой черте, за которую нашим истребителям было запрещено залетать. Было сбито 12 из 21 В-29, из оставшихся 9 не было ни одного, который бы вернулся на базу без убитых и раненых членов экипажа. Попутно сбили и 4 истребителя. У наших МиГов потерь не было. Три дня ошарашенные американцы вообще не вылетали. Потом под мощным прикрытием послали на пробу тройку В-29. Эти были сбиты все. После чего стали посылать «Летающие крепости» только ночью, а потеряв сбитыми 69 «крепостей», вообще прекратили их использовать.

Вот конкретный воздушный бой Корейской войны, в описании которого ничего не говорится о взрывчатке инженера Ледина, но из которого видна ее эффективность.

«...К охраняемому объекту 913-й ИАП подошел, когда бой был уже в разгаре. С. А. Федорец услышал по радио призыв: «Помогите, меня подбили, помогите!» Окинув пространство взглядом, Семен Алексеевич увидел дымящийся МиГ, которого преследовал, не переставая бить по нему в упор, «Сейбр». Федорец развернул свой истребитель и пошел в атаку на увлеченного охотой противника. С дистанции 300-100 м советский летчик ударил по американцу, и тот вошел в свое последнее пике.

Однако придя на выручку попавшему в беду коллеге, Федорец оторвался от ведомого и ведомой пары и потерял их из виду. Одинокий МиГ - заманчивая цель. Этим не преминули воспользоваться американцы.

Четверка «Сейбров», ведомая капитаном Макконнеллом, тут же атаковала самолет Федорца».

Прерву повествование. Капитан Макконнелл - лучший ас американских ВВС времен Корейской войны. У него на счету 16 сбитых советских, китайских и корейских самолетов. Лучшие асы Корейской войны - капитан Н. В. Сутягин, полковник Е. Г. Пепеляев. У них на счету по 23 сбитых американских самолета. У капитана С. А. Федорца по итогам войны - 8 сбитых американцев.

«Семен Алексеевич только оторвался от прицела, сбив назойливого «Сейбра», как по кабине хлестанула очередь. Вдребезги разлетелось остекление фонаря и приборная доска, однако сам самолет остался послушен рулям. Да, это был удар аса! Так обычно повергал противника капитан Макконнелл, но и мастерство советского летчика было не хуже. Он тут же среагировал на удар и резко бросил самолет вправо на атакующего «Сейбра». F-86 Макконнелла проскочил МиГи оказался впереди и слева. Американский ас, по-видимому, несколько успокоился, наблюдая, как задергался советский истребитель. Это была нормальная реакция «обезглавленного» (т.е. с убитым летчиком) самолета. Когда же МиГ-15, находясь сзади, стал выворачивать в сторону «Сейбра», Макконнелл удивился, стал выпускать закрылки и щитки, гася скорость и пытаясь пропустить противника вперед. Но было уже поздно - Федорец навскидку ударил (а удар у МиГ-15 хороший!) по американцу».

Еще прервемся. Макконнелл, подкравшись, ударил по МиГу из 12-ти пулеметов. А толку? У Федорца при проскакивании «Сейбра» были доли секунды открыть огонь, и он попал по американцу, вероятно, единственным снарядом 23-мм пушки. А этот снаряд размером с аптечный пузырек из-под пенициллина. Но в нем была взрывчатка Ледина! Читаем результат:

«Очередь пришлась по правой консоли, ближе к фюзеляжу, вырвав из крыла кусок в добрый квадратный метр! «Сейбр» кувыркнулся вправо и пошел к земле. Опытному Макконнеллу удалось-таки дотянуть до залива и там катапультироваться.

А на подбитый МиГ тут же накинулись оставшиеся F-86. В результате этой атаки были перебиты тяги управления, и советскому летчику пришлось катапультироваться.

Так закончился этот драматический поединок двух асов в небе Кореи.

Это была 5-я и 6-я победы Федорца, а у капитана Макконнелла - 8-я. Правда, из-за того, что самолет американского аса упал в море, а пленка фотоконтроля сгорела вместе с МиГом, победу Семену Алексеевичу не зачли как подтвержденную».

Советские ВВС потеряли в Корейской войне 335 самолетов всех типов и сбили, по нашим неполным подсчетам, 1106 самолетов. (Нашим летчикам засчитывался сбитый самолет, если он падал на территорию Северной Кореи, а если падал в море или дотягивал до Южной, то не засчитывался.) Соотношение 3:1 в пользу советских ВВС, а по реактивным истребителям - 2:1.

Так что Сталин понимал, о чем говорит, когда предложил снаряжать взрывчаткой Ледина снаряды авиационных пушек - эти снаряды даже в «Летающих крепостях» делали дыры площадью 2 м². (Больше входной двери, если кому-то захочется образно представить, что такое 2 м²).