Как избирали «патриарха» Сергия Страгородского

70 лет назад, в ночь с 4 на 5 сентября 1943 г. в Кремле по инициативе коммунистического тирана Сталина произошло историческое событие – было принято решение о создании новой церковной организации под названием «Русская православная церковь Московского патриархата» (РПЦ МП). Такое название было предложено лично Сталиным. До этого Патриаршая («Тихоновская») Церковь в России официально носила название «Православная Российская Церковь» (ПРЦ), которое было соборно утверждено на Всероссийском Поместном Соборе 1917-18 гг. В то же время название «Русская Православная Церковь» с августа 1923 г. официально носил созданный при содействии ГПУ-НКВД раскольнический обновленческий «синод», который именно под названием «РПЦ» был зарегистрирован советской властью и легально действовал в 1920-е – 1930-е гг. в СССР.
Создание в сентябре 1943 года новой церковной организации под названием «РПЦ МП» было осуществлено сталинским режимом в результате слияния «Временного патриаршего синода» митр. Сергия (Страгородского) и обновленческого «Священного синода Русской православной церкви», во главе которой по приказу Сталина был поставлен единый «советский патриарх». Причем, как видно, от обновленцев было перенято не только официальное название «Русская Православная Церковь», но и вытекающие из этого статус юридического лица и право на пользование всеми обновленческими храмами и имуществом в СССР. Восточные патриархи Константинопольский, Александрийский и Иерусалимский, признававшие до этого только обновленцев законной «РПЦ», и на этот раз с легкостью признали такую сталинскую «церковную реформу» и в дальнейшем сохраняли общение уже с новообразованной «РПЦ МП». Таким образом, как видно, они смотрели на созданную в 1943 г. «Московскую патриархию» как на каноническую правопреемницу именно обновленческой «Русской православной церкви», с которой они до этого состояли в полном евхаристическом общении и в чем они никогда так и не раскаялись.

Важно отметить, что после исторического ночного заседания в Кремле, в сентябре-октябре 1943 г. по распоряжению НКВД начался массовый переход обновленческого духовенства на сторону новопровозглашенного первого «советского патриарха» - бывшего обновленческого митрополита Сергия (Страгородского). Таким образом обновленцы составили основу новообразованной («новообновленческой», как говорили последователи Катакомбной Истинно-Православной Церкви) структуры, перенявшей от обновленцев даже официальное название.

Как отмечается в изданной в 2011 г. луцким издательством «Терен» книге «В катакомбах. Православное подполье в СССР»:

«К началу 1939 г. «Московская патриархия» митр. Сергия (Страгородского) как централизованная структура практически перестала существовавать. По всей стране действовало лишь около 100 сергианских храмов. Декларация, кроме самого митр. Сергия, никого не спасла, даже сергиан. Епархии последних как административные единицы практически прекратили свое существование. В стране оставалось лишь четыре сергианских правящих архиерея и ряд епископов, пребывавших на покое и служивших в роли рядовых настоятелей сергианских храмов… Если бы не II-я Мировая война, то к концу 1940-х гг. в СССР могло не остаться ни одного храма – ни обновленческого, ни сергианского. Такие планы ставились ВКП(б) перед очередной «безбожной пятилеткой». Однако война с нацисткой Германией изменила эти планы коренным образом.

В октябре 1941 г., в связи с наступлением немцев на Москву, из города в срочном порядке было эвакуировано в Ульяновск большинство советских правительственных учреждений и чиновников. Вместе с ними, по распоряжению Сталина, 13 октября 1941 г. в правительственном эшелоне (в одном вагоне!) были эвакуированы в Ульяновск митрополит Сергий (Страгородский) и глава обновленцев митрополит Александр Введенский. Здесь, сразу же по прибытии, в срочном порядке специально для митр. Сергия власти переоборудовали в православный храм бывший католический костел, а Александру Введенскому передали использовавшуюся под склад церковь Неопалимой Купины. В Ульяновске оба советских «первоиерарха» буквально соревновались друг с другом за покровительство со стороны НКВД, издавая патриотические послания к населению и собирая деньги в правительственный Фонд помощи Красной армии.

И здесь же, в Ульяновске, 4 декабря 1941 г. А. Введенский с одобрения НКВД был возведен в звание «патриарха». Этот поспешный акт вызвал негативную реакцию со стороны большинства обновленческих иерархов, более 20 лет выступавших против патриаршества. Поэтому уже в январе 1942 г. А.Введенский вынужден был отказаться от «патриаршества», оставив за собой титул «Святейшего и Блаженнейшего Первоиерарха Московского и всех Православных Церквей в СССР».

С этого периода начинается постепенное охлаждение советского режима в отношении обновленчества. Ставку решено было сделать на группу митр. Сергия (Страгородского). В ночь с 4 на 5 сентября 1943 г. митр. Сергий (Страгородский), митр. Алексий (Симанский) и митр. Николай (Ярушевич) были вызваны на встречу со Сталиным, который предложил им избрать нового патриарха. Через три дня состоялся «архиерейский собор», на котором Сергий был провозглашен «патриархом». Участников собора в срочном порядке доставляли на правительственных самолетах. Шесть обновленческих архиереев были срочно перерукоположены перед самым собором и составили на нем необходимый кворум. После этого, в октябре 1943 г., по распоряжению НКВД начался массовый переход обновленческого духовенства на сторону «патриарха» Сергия. В Москве у обновленцев были отобраны все храмы, за исключением Пименовского. Вскоре все обновленческие епархии (в т.ч. Среднеазиатская – главная цитадель обновленчества) признали Сергия своим патриархом. Таким образом, в течение месяца обновленческие структуры прекратили свое существование. В РПЦ МП перешли 25 обновленческих архиереев старого поставления, в том числе Виталий Введенский (он в сане архиепископа Тульского и Белевского возглавил миссионерский совет при патриаршем Синоде). Перешли также 13 обновленческих архиереев нового постановления, которых заново перерукоположили в РПЦ МП. Один из сыновей обновленческого «патриарха» А.Введенского – протодиакон Александр – впоследствии служил в Москве в клире Скорбященского храма РПЦ МП. Таким образом обновленцы составили основу новообразованной («новообновленческой», как говорили в ИПЦ) структуры, перенявшей от обновленцев даже официальное название «Русская Православная Церковь» (см. книгу: В катакомбах. Православное подполье в СССР. – Луцк: Терен, 2011. – С. 186-187).

Сталинская "симфония". Картина, написанная художником МП

Более подробно сентябрьские события 1943 года описаны в другой книге - «Советский режим и советская церковь», написанной в 1997 г. и изданной в Санкт-Петербурге в 2006 г. Приведем здесь отрывок из этой работы:

«Не успев начать войну первым, и опасаясь потерять поддержку народа, сталинский режим в отчаянии решается воспользоваться немецким пропагандистским трюком — культивированием в народе национально-патриотических и религиозных чувств /…/ Заигрывания с религией Сталину необходимы были лишь как пропагандистский маневр, способный также содействовать разрядке недоверия к СССР, формированию на Западе его "прогрессивно-демократического" имиджа и т. п. Особенно это пригодилось во время Тегеранской конференции руководителей стран-союзниц по антигитлеровской коалиции, проходившей в Иране с 28 ноября по 1 декабря 1943 года /…/

На тегеранскую встречу Сталин возлагал большие надежды, поэтому и изыскивались различные способы для подталкивания союзников. Прежде всего, самой активной поддержкой пользовались общественные движения в Англии и США по оказанию помощи СССР. В числе таких организаций, с руководителями которых Сталин вел личную переписку, был объединенный Комитет помощи СССР в Англии под руководством одного из самых влиятельных в Англиканской церкви деятелей, настоятеля кафедрального Кентерберийского собора X. Джонсона. Как считает историк В. Алексеев: "Это был партнер, которым Сталин дорожил, и который имел немалое влияние в союзной стране, где Англиканская церковь является государственной религией"22.

Помимо X. Джонсона в движение за скорейшее предоставление помощи СССР активно включились и другие иерархи Англиканской церкви, в том числе и архиепископ Кентерберийский Козмо Ланг. С аналогичными призывами к президенту США Ф. Рузвельту обратились свыше тысячи деятелей Епископальной церкви США. Помимо этого, к осени 1943 г. руководство Англиканской церкви обратилось через посольство СССР в Великобритании к советскому правительству с просьбой разрешить визит их делегации в Москву. Как отмечает В. Алексеев: "Накануне Тегеранской конференции визит делегации был признан Сталиным желательным и полезным. В этой ситуации крайне выигрышно было бы, чтобы главу делегации — архиепископа Йоркского — приняло высшее руководство РПЦ во главе с патриархом"23.

В связи с вышеозначенными политическими перспективами в Москву, в срочном порядке, на правительственных самолетах были доставлены из Ульяновска митр. Сергий (Страгородский), а из Ленинграда митр. Алексий (Симанский), которые вместе с митр. Николаем (Ярушевичем) поздно вечером 4 сентября 1943 г. были привезены на дачу к Сталину. В переговорах, кроме Сталина, приняли участие заместитель председателя Совнаркома СССР В. Молотов и генерал-майор НКВД Г. Карпов. Как свидетельствует Алексеев, опирающийся на отчет Г. Г. Карпова, на встрече "Сталин одобрительно отозвался о проведении собора, но посоветовал в данное время созвать не Поместный, а Архиерейский собор... Митрополиты согласились. Когда Сергий затронул вопрос о сроках, необходимых для подготовки собора, Сталин спросил его: "Нельзя ли проявить большевистские темпы?" Потом, повернувшись к Карпову, попросил его помочь руководству церкви с быстрейшим приездом епископов на собор, привлечь для этого авиацию, другой транспорт. Карпов заверил Сталина, что вся необходимая работа будет проведена и собор можно открыть уже через 3-4 дня. Тут же Сталин и митрополиты Сергий, Алексий и Николай договорились назначить открытие собора на 8 сентября"24.

Следует заметить, что данный отчет Карпова грешит явными приукрашиваниями, в связи с чем складывается обманчивое впечатление, будто инициатива в "переговорах" исходила от иерархов, а Сталин выступал лишь в роли "доброго волшебника", исполнившего все их пожелания. На самом же деле тема т. н. "переговоров" и решения, принятые на них, были разработаны задолго до встречи. Сталин, Маленков и Берия у себя на даче рассмотрели этот вопрос 4 сентября еще до середины дня25. Подтверждением этого служит и срочный привоз в Москву Сергия и Алексия, а также безвольное согласие митрополитов с предложениями Сталина — "митрополиты согласились", — как говорится в отчете Карпова. Но по-другому лояльная к власти делегация митрополитов на встрече с диктатором и вести себя не могла, в связи с чем Карпов и приукрасил свой отчет вымышленными инициативами Сергия.

Однако вернемся к "совершенно непринужденной беседе отца с детьми", — как выразился об одной из встреч со Сталиным митр. Алексий (Симанский)26.

Рассматривая вопрос о созыве собора, было решено, что митр. Сергий (Страгородский) из политических соображений будет провозглашен "патриархом всея Руси", а не "всей России", а сама Церковь будет называться "русской", а не "российской", как это было при патр. Тихоне (Белавине). Обратившись к митрополитам, Сталин сказал, что правительство для поддержания международного имиджа Московской патриархии готово ей выделить необходимые денежные средства, а также сообщил, что для размещения канцелярии МП передает трехэтажный особняк со всей мебелью — бывшую резиденцию германского посла Шуленберга. Данный подарок, очевидно, Сталиным был преподнесен в пику немцам, открывавшим на оккупированных территориях православные храмы.

Под конец встречи Сталин объявил, что собирается создать специальный орган по контролю над Церковью — Совет по делам Русской православной церкви (СД РПЦ). "... В ответ митрополиты поблагодарили правительство и лично Сталина за оказанный прием, огромную помощь и уважение к церкви, заверили председателя Совнаркома в своей патриотической позиции, отметили, что весьма благожелательно смотрят на создание нового государственного органа по делам православной церкви и на назначение Г. Г. Карпова (генерал-майора НКВД, - авт.) на пост его председателя /.../ Обратившись к митр. Сергию, Молотов спросил его, когда было бы лучше, по его мнению, принять в Москве делегацию Англиканской церкви... Сергий ответил, что раз собор, на котором изберут патриарха, будет проведен через 4 дня, то делегацию можно принять практически в любое время после этого. Выслушав, Молотов заключил, что целесообразно принять ее через месяц (т. е. в канун Тегеранской конференции, - авт.). Сталин согласился.

Встреча завершилась. Митр. Сергий еще раз тепло поблагодарил за прием и поддержку нужд церкви правительство СССР, лично Сталина, заверил его в полной поддержке духовенством и верующими политики партии и государства"27.

Как и было указано Сталиным, т. н. "архиерейский собор" был организован “большевицкими темпами” и состоялся 8 сентября 1943 г. Участие в нем приняло всего 19 архиереев, шесть из которых бывшие обновленцы, в спешном порядке рукоположенные незадолго до "собора", а также несколько лояльных епископов, специально освобожденных из заключения и доставленных на самолетах в Москву. На данном собрании не было ни епископов с оккупированных территорий, ни из эмиграции, ни, тем более, несогласных с Сергием и его церковной политикой архиереев, так и продолжавших томиться в советских концлагерях. Как отмечает патриархийный историк Д. Поспеловский: “... в то время в ссылке и лагерях томились по крайней мере десятки епископов... Некоторые из заключенных епископов отказывались признать церковную политику Сергия после 1927 г., как условие для своего освобождения. В то время Катакомбная Церковь была еще весьма деятельной"28.

В связи с этим московский собор 1943 г., на котором не было представлено и 70% иерархии Русской Церкви, не являлся голосом всей полноты русского православия, поэтому не может считаться легитимным и каноническим, а его "постановления" иметь церковно-каноническую силу. Тем не менее, несмотря на всю искусственность и натянутость, первым советским патриархом, как и было заранее предрешено, был провозглашен единственный кандидат — Сергий Страгородский, что также полностью противоречит как каноническим нормам Вселенского православия, так и установленной на Поместном Соборе 1917-1918 гг. процедуре избрания патриарха. "Я думаю, что этот вопрос бесконечно облегчается для нас тем, что у нас имеется уже носитель патриарших полномочий (наделенный лично Сталиным - авт.), поэтому я полагаю, что избрание со всеми подробностями, которые обычно сопровождают его, для нас является как будто ненужным"29, — заявил “выдвинувший” кандидатуру Сергия митр. Алексий (Симанский). Делегатам собрания ничего не оставалось, как предаться воле "отца народов Иосифа Сталина" и на ироничный вопрос митр. Сергия: "нет ли у кого-либо иного мнения", ответить: "нет, единодушно", "единогласно"30.

Под конец заседания собор принял зачитанное Сергием безпрецедентное по своей аморальности и неканоничности постановление о том, что "всякий виновный в измене общецерковному делу и перешедший на сторону фашизма, как противник Креста Господня, да числится отлученным, а епископ или клирик — лишенным сана"31. Таким образом, под анафему Советской Церкви подпадало практически все население и духовенство оккупированных территорий, кроме, конечно, красных партизан, а также 7,5 миллионов советских военнопленных, попавших в плен к немцам. Согласно указу Сталина №260 за сентябрь 1941 г., все они объявлялись изменниками Родины. "Нет пленных, а есть дезертиры", — заявил Молотов, комментируя этот указ32.

Не обошелся "сталинский собор" и без многократных славословий в адрес "богоданного Великого Вождя и Учителя", коммунистической партии и правительства...33

В завершение этого правительственного мероприятия, через четыре дня, 12 сентября 1943 г. в московском Богоявленском соборе состоялась официальная церемония интронизации первого советского патриарха.

Председатель Синода РИПЦ Архиепископ Тихон: «Московская патриархия в своей нынешней организационно-административной форме была создана Сталиным в сентябре 1943 года»

Архиепископ Омский и Сибирский Тихон (Пасечник), Председатель Архиерейского Синода РИПЦ
Комментируя юбилей 70-летия создания Сталиным новой церковной организации под названием «РПЦ МП», Председатель Архиерейского Синода Русской Истинно-Православной Церкви Архиепископ Тихон Омский и Сибирский подчеркнул, что «Московская патриархия в своей нынешней организационно-административной форме была создана Сталиным в сентябре 1943 года. И если само такое явление как «сергианство» и сергианский раскол возникли в 1927 г. после издания бывшим обновленческим митрополитом Сергием (Страгородским) Декларации о лояльности к богоборческой советской власти, то сама структура МП была образована в 1943 году по личному указанию Сталина».
По словам Архиепископа Тихона Омского и Сибирского, «митрополит Сергий (Страгородский) и его синод оказались в расколе по отношению ко всей Русской Церкви, а порожденный им принцип подчинения внутренней духовной свободы Церкви богоборческой власти получил название “сергианство”, по имени его родоначальника. По сути, раскольники-сергиане и обновленцы при помощи богоборцев уничтожили канонический истинно-православный епископат, были соучастниками гонений против Святых Новомучеников и Исповедников Российских, благодаря чему завладели не принадлежавшими им храмами и монастырями, святынями и самозвано, по инициативе Сталина, провозгласили себя в 1943 г. “Русской Православной Церковью”».
Архиепископ Тихон также отметил, что «отвергаемое Русской Истинно-Православной Церковью сергианство – не просто политическое (или, как теперь принято говорить – временное) деяние митр. Сергия и его иерархии на подчинение Церкви советской власти, вызванное определенной политической ситуацией. И что, поэтому, с падением коммунистической власти в России, якобы перестало существовать и сергианство. Нет, это явление более глубинное, апостасийное. Сергианство – это духовная трусость, боязливость, – как поясняет Ап. Иоанн. (Откр., 21,8). Это отвержение Креста Господня и отвержение упования на Господа. Это внутренняя готовность православного христианина на компромисс с богоборчеством, а в более широком понимании, на компромисс с любым злом, со стихиями мiра сего. Эта готовность проистекает из сердца, из духовного состояния самого человека. Возводя сергианство (компромисс с богоборчеством) в норму церковной жизни, Московская патриархия уже подготовила свою паству к признанию власти антихриста властью законной и принятию «начертания на правую руку их» (Откр. 13, 16). Именно поэтому без смиренного осознания сергианского падения и без покаяния в этом падении истинное Православие в России не возродить, невозможно наследовать и спасения для Царствия Небесного. И здесь нужно заметить, что сергианство не имеет географических, национальных или политических границ. Такое стремительное падение РПЦЗ, подчинение ее “советской церкви” – свидетельство того, что сергианством оказалась заражена и значительная часть современных архиереев, духовенства и паствы РПЦЗ. Это – внутренняя готовность христианина на компромисс со злом ради внешнего благополучного существования.
Еще раз повторюсь, сергианство – не политическое явление, а духовное, апостасийное. По своей внутренней духовной сути сергианство можно отнести к проявлению одной из тонких форм экклезиологической ереси. Как это ни прискорбно, это лжеучение стало официальной доктриной МП, её способом жизни. Произошла «догматизация сергианства», что уже никак нельзя списать лишь на “ошибки” одного человека – митр. Сергия, это есть форма падения, отступления целой церковной общности, причем отступление «догматизированное», отвержение которого несовместимо с пребыванием в МП. И то, что происходит ныне в МП, поглощение ее апостасийными процессами: обновленчеством, экуменизмом и прочими ересями – это все следствие отступления, произошедшего в 1927 г.», - отметил Председатель Синода РИПЦ.
По словам Архиепископа Тихона, «конечно, в МП, особенно в глубинке, остается еще немало искренних рядовых православных пастырей и мiрян, которые не согласны с отступлением своего епископата и исповедуют еще святое православие. Но ведь Церковь – это не административный институт, не политическая партия, не государственное учреждение, не клуб по интересам или «общество ревнителей учения Иисуса Христа», это даже не храмы и монастыри. Церковь – это Мистическое Тело Христово, в Котором через исповедание Истины, через Таинства хранится единство полноты церковной. Трагичность ситуации для пребывающих в МП в том, что даже такие искренние пастыри, м.б. несознательно, - но мистически, через таинства соучаствуют в ереси своей иерархии, поминая во время Евхаристии, перед Св. Чашей имя своего епископа и патриарха-еретика, вынимая частицу за них на проскомидии. Многие легкомысленно относятся к этому столь важному вопросу, считая его второстепенным. В этом проявляется их непонимание самой сути Церкви как Мистического Тела Христова, где через таинства, в духе все едино. Но если дух не Истинен, не Православен, то в таком случае через мистическую связь с этим еретическим духом связаны и все члены Церкви, от патриарха и епископов до духовенства и мiрян. Поэтому даже и они, как бы этого им не хотелось, являются соучастниками отступлений и ересей своей иерархии. И это важно понимать, ведь от этого зависит их собственное спасение». Для человека, привыкшего оценивать все вокруг происходящее через материалистическую призму, понять это непросто. И прочно устоявшаяся в МП позиция самооправдания, мол: «Мы (т.е. рядовые священники и мiряне) к делам иерархии непричастны, чем они занимаются мы не знаем и знать не хотим, а если и знаем, то не одобряем; они сами по себе, а мы сами по себе», - духовно опасна. Это в партиях могут быть фракции и т.п., а в Церкви так не бывает. Такое положение духовенства и отношение их к своей иерархии ведет к самоизоляции и духовной гордыне», - считает Председатель Синода РИПЦ.
При этом, говоря о главных отличиях ИПЦ от МП, Архиепископ Тихон подчеркнул, что они прежде всего заключаются в «неучастии (как внутренне-духовном, молитвенном, так и внешнем, физическом) в отступлениях сергиан и ограждении от этого нашей православной паствы. Наша задача – сохранить в чистоте и неповрежденности духовное свято-отеческое наследие, сохранить мистическое единство со Святыми Отцами, чего уже, фактически, нет в “официальном православии” по причине его отступления от этого наследия и уклонения в новоявленные ереси и суррогаты, отвергнутые Святыми Отцами прошлого… Для нас категорически неприемлемо участие Церкви в мiровых апостасийных процессах, важно оградить свою паству и от пагубного влияния идущего в ногу с «мiром сим» т.н. “официального православия”».