Какими цветами встречали оккупантов 5 page

...В сентябре 1939 года войска вермахта прорвали оборону поляков. Растянутые вдоль границы польские дивизии были раздроблены и рассеяны; германские танковые части уходили все дальше на восток, замыкая котлы вокруг все еще сопротивлявшихся соединений противника. Начальник генштаба ОКХ Гальдер удовлетворенно записывал в дневнике: «Войска всюду сражаются хорошо. Отдельные признаки усталости»¹.

У Гальдера были веские причины гордиться собой и

¹ Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 1. С. 135.

немецкими войсками: первая после сокрушительного поражения восемнадцатого года война была выиграна в минимальные сроки и с минимальными потерями. Немецкий солдат показал себя умелым и стойким, армейское командование — инициативным и решительным. И только одно омрачало праздничное настроение генерала: эсэсовцы. Танковая дивизия генерала Вернера Кемпфа, наступавшая из Восточной Пруссии, более чем наполовину состояла из войск СС. На их выучку не приходилось жаловаться, однако когда 3 сентября Кемпф взял городок с непроизносимым для немца названием Быдгощ, эсэсовцы из артиллерийского полка устроили там бойню: согнали полсотни евреев в один из костелов города и всех перебили.

Преступление вызвало нешуточный скандал. Генерал Кемпф немедленно арестовал эсэсовцев и отдал их под трибунал; это, однако, не избавило его самого от выговора за слабое руководство войсками. Военный трибунал приговорил виновных лишь к году заключения — и тогда командующий третьей армией генерал Георг фон Кюхлер отказался утверждать приговор. Галь-дер был полностью согласен с фон Кюхлером: преступники должны были понести более строгое наказание. Вопрос был передан на рассмотрение ОКХ, а начальник генштаба записал в дневнике: «Безобразия в тылу — объявить войскам. Строгое наказание»¹. Дело запахло смертной казнью: именно ее применяли в вермахте при дисциплинарных нарушениях подобного масштаба.

По Берлину ходили слухи, весьма неприятные для эсэсовцев. «Я слышал, что Бласковиц как командующий армией намерен обвинить двух эсэсовских начальников за грабежи и убийства», — записал в дневнике отставной дипломат Ульрих фон Хассель².

За своих подчиненных пришлось вступаться рейхсфюреру СС Гиммлеру. Военное командование было

¹ Там же. С. 135—136. См. также: С. 180—181.

² Мессенджер Ч. Гладиатор Гитлера. С. 123.

столь возмущено произошедшим, что рейсхфюреру пришлось оправдываться. «Трудности. Были ошибки. Доклад командующего на Востоке содержал пять случаев. Просьба сообщить об остальных. Намерен выполнить трудную задачу как можно разумнее, с минимальным кровопролитием. Хочет установить хорошие отношения с армией», — записывал эти оправдания Гальдер¹.

После громкого выяснения отношений вермахт и СС пришли к соглашению: пока на оккупированных территориях действует военная администрация, никаких мероприятий по политической чистке СС проводить не будет. Взамен устроивших бойню эсэсовцев отпустили; мотивировка оправдательного приговора была своеобразной: оказывается, подсудимые действовали в состоянии аффекта.

«Будучи эсэсовцами, они особенно чувствительны к виду евреев и к враждебному отношению евреев к немцам, поэтому действовали бездумно, в пылу юношеского рвения»².

Кроме того, 17 октября 1939 года был принят закон, согласно которому члены войск СС больше не подлежали военному трибуналу. Дела о преступлениях эсэсовцев теперь должны были рассматривать эсэсовские же суды³.

Военные, однако, продолжали противодействовать СС. В феврале 1940 года главнокомандующий оккупационными войсками в Польше генерал-полковник Иоханес фон Бласковиц подал высшему командованию гнев-

¹ Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 1. С. 314.

² МНП. Вар. 1. Т. 7. С. 667. Попутно были распущены слухи о том, что в городе поляками был устроен немецкий погром, а когда 5 сентября туда подошли германские войска, то они встретили «сотни трупов этнических немцев» (Меллентин Ф. фон. Танковые сражения, 1939—1945 / Пер. с нем. — М.: ACT; СПб.: Полигон, 2003. — С. 23). На самом деле, как следует из дневника Гальдера, город был взят 3 сентября.

³ Мессенджер Ч. Гладиатор Гитлера... С. 123.

ную докладную записку с протестом против осуществлявшейся эсэсовцами «политической чистки»; читая ее, нельзя не поражаться резкости выражений.

«Является ошибочной бойня нескольких десятков тысяч евреев и поляков, как это сейчас происходит. Напротив, способ уничтожения наносит величайший вред, усложняет проблемы и делает их более опасными... Если высокие должностные лица СС и полиции требуют насилия и жестокости и одобряют их публично, то в кратчайший срок у власти окажутся только насильники. Невероятно быстро сходятся себе подобные и ущербные типы, которые, как в Польше, дают волю своим животным и патологическим инстинктам. Вряд ли есть еще возможность удержать их в узде, так как они считают, что закон их власти предоставляет им право на любую жестокость. Единственная возможность борьбы с этой чумой в том, чтобы как можно скорее отдать виновных и их окружение в руки военного начальства и правосудия»¹.

Генерала фон Бласковица не только не наказали — вскоре он был назначен командующим оккупационных войск во Франции.

Нежелание командования вермахта заниматься палаческой работой было очевидно; но, с другой стороны, без помощи вермахта обезлюживание и освоение оккупированных советских земель было невозможно.

Ситуация казалась неразрешимой.

В конце марта Гитлер решил разрубить этот гордиев узел.

Все было запланировано заранее. Воскресный день 30 марта 1941 года должен был войти в историю. С раннего утра в малом министерском

¹ Война Германии против Советского Союза. С. 40. См. также: Пленков О.Ю. III Рейх. Война. Кн. 1. С. 82, 86; Ветте В. Война на уничтожение. С. 5—6; Герлиц В. Германский генеральный штаб. С. 345 — 346; Бухгайт Г. Абвер — щит и меч III Рейха: Немецкая военная разведка, 1918—1944 / Пер. с нем. Ю.А. Неподаева; предисл. Т. Гладкова. — M.: Эксмо; Яуза, 2005. — С. 216.

зале рейхсканцелярии шла подготовительная суета; потом все затихло. Солнечные лучи ползли по паркету к установленной на возвышении кафедре, гладили дубовые панели стен. Картины в тяжелых рамах расцвечивались неожиданно яркими красками, и ряды кресел ожидающе замирали в предвкушении.

В половине одиннадцатого двери распахнулись; один за другим в зал входили генералы непобедимого вермахта. Раскланиваясь друг с другом, сверкая тусклым серебром витых погон и золотом Рыцарских крестов, они рассаживались по креслам, и малые имперские орлы на фуражках переглядывались с украшавшим кафедру большим орлом.

Здесь, в малом министерском зале, собрались лучшие военачальники Рейха, прошедшие Польшу, Норвегию и Францию, раздвинувшие границы германской империи, сделавшие ее главной державой европейского континента. Их имена звучали как победная музыка, как угроза врагам: фон Рундштедт, фон Бок, фон Лееб, фон Клюге, фон Рейхенау. Их честолюбия порою сталкивались между собой, их соперничество вырывалось наружу — но все они верно служили восставшей из пепла германской империи и ее фюреру.

Именно фюрер собрал их здесь сегодня.

Очень скоро военные таланты генералитета снова послужат Рейху.

Новая война стоит на пороге.

Ее планы утверждены и подписаны.

Ее успех неизбежен.

Сегодня фюрер расскажет о целях этой войны.

— Наши задачи в отношении России... — Гитлер выдержал эффектную паузу, — разгромить ее вооруженные силы, уничтожить государство!

Фюрер германской нации внимательно вглядывался в лица сидящих перед ним генералов. Он ценил их военные таланты, щедро вознаграждал за победы, был уверен в их верности великому Рейху. Но сейчас, в пред-

дверии решающей войны, он испытывал сомнения. Вермахт так и не проникся одухотворяющей национал-социалистической идеологией, его командование носилось с обветшавшими понятиями рыцарской чести и замшелыми военными обычаями — со всем тем, что было уместно в войне на Западе, но что следовало безжалостно отбросить в войне с русскими.

— Эта война будет войной двух диаметрально противоположных идеологий. Она неизбежна, и я предпочитаю взять на себя ответственность, а не закрывать глаза на большевистскую угрозу Европе. Только превентивная война способна остановить большевистский паровой каток прежде, чем Европа станет его жертвой. Русскому большевизму должен быть вынесен уничтожающий приговор; это не социальное преступление — это лишь устранение огромной опасности для будущего нашего Рейха и всей Европы. Исходя из этого мы не должны исходить из принципа солдатского товарищества. Коммунист никогда не был и никогда не станет нашим товарищем. Речь идет о борьбе на уничтожение¹.

Фюрер сделал паузу и снова оглядел генералов. Начальник генштаба Гальдер что-то записывает в блокноте; по сосредоточенному лицу не понять, как он воспринял слова фюрера.

Положительно?

Отрицательно?

В польскую кампанию Гальдер требовал для солдат ваффен-СС строгого наказания только из-за того, что они перестреляли каких-то полсотни евреев. Фюрер тогда никак не показал своего возмущения; однако и полтора года спустя он не мог забыть возмутительного поступка начальника генштаба ОКХ. На Востоке русско-большевистские орды придется расстреливать десят-

¹ Кейтель В. Мемуары фельдмаршала: Победы и поражения вермахта, 1938—1945 / Пер. с англ. П.Ю. Никишова. — М.: Центрполиграф, 2004. — С. 161; Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 2. С. 522.

ками тысяч ежедневно. Неужели начальник генштаба будет препятствовать и этому благородному делу?

— В борьбе против России следует исходить из необходимости безусловного уничтожения большевистских комиссаров и местной интеллигенции. Командиры частей и подразделений германской армии должны знать цели войны, обязаны руководить идеологической борьбой. Комиссары и лица, принадлежащие к ГПУ, являются преступниками, и с ними следует поступать как с преступниками¹.

Поодаль от Гальдера сидит фельдмаршал Герд фон Рундштедт. Именно его войска наносили главные удары в Польше и Франции, именно ему принадлежит самая громкая военная слава. Рундштедт—живое олицетворение прусского офицерства; глаза смотрят прямо и твердо, но понять, о чем думает фельдмаршал, невозможно. После польской кампании командующий оккупационными войсками фон Рундштедт при первой же встрече холодно заявил прибывшему из Берлина рейхслейтеру Гансу Франку, что ни в коем случае не потерпит у себя филиал учреждения рейхсфюрера СС². А ведь чистить Польшу от местной элиты Франка послал сам фюрер!

Значит ли это, что в России, как до того в Польше, фельдмаршал фон Рундштедт не сможет встать выше старомодных представлений о рыцарской чести?

— Война против России будет такой, что ее не следует вести с элементами рыцарства. Это будет битва идеологий и расовых различий, и она должна проводиться с беспрецедентной и неослабеваемой жестокостью. Все офицеры должны избавиться от устаревших взглядов на мораль. Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке сама жестокость — благо для будущего ³.

¹ Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 2. С. 522.

² Манштейн Э. фон. Утерянные победы. С. 69.

³ МНП. Вар. 1. Т. 4. С. 99—100; Уткин А.И. Россия над бездной... С. 288; Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 2. С. 522.

Взгляд фюрера скользит по лицам генералов. Седые виски, благородные лица, золото наград. В оккупированных Польше и Франции они снабжали местное население продовольствием и заботились о размещении беженцев ¹. Взятые ими пленные всегда содержались в соответствии с международными нормами, когда допрос в присутствии журналистов уже был недопустимым мероприятием, унижающим достоинство военнопленного².

В предстоящей войне на Востоке все должно быть наоборот. Снабжать местное население продовольствием ~ недопустимая глупость; чем больше русских умрет, тем лучше. С пленными большевиками не следует церемониться; лучший способ избавиться от них — расстрел.

Не будет ли военное командование мешать этим мероприятиям?

Недоброе предчувствие терзает фюрера, вглядывающегося в непроницаемые лица генералов вермахта. И он, почти потеряв надежду, заканчивает свою историческую речь словами: «Я не жду, что мои генералы поймут меня, но я буду ждать, что они выполнят мои приказы»³.

Весеннее солнце уже не заливает залу; из глубины темных картин за спиной фюрера с ожиданием глядят на своих далеких потомков рыцари в средневековых доспехах. Плюмажи на шлемах и витые погоны, вязь чеканки на панцирях и золотые кресты; прошлое и настоящее смотрятся друг в друга. Один за другим генералы вермахта поднимаются с кресел навстречу своим благородным предкам: фон Рундштедт, фон Бок, фон Лееб, фон Клюге, фон Рейхенау...

Их аплодисменты разносятся по залу, отражаясь от стен, приобретая металлический отзвук. Мерещится: на

¹ Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 1. С. 148, 235, 482, 598.

² Там же. С. 449; Ржевская E.M. Геббельс... С. 217; Пленков О.Ю. Ill Рейх. Война. Кн. 1. С. 115.

³ Кейтель В. Мемуары фельдмаршала... С. 162; Откровения и признания. С. 350.

руках аплодирующих генералов — стальные рыцарские перчатки.

И фюрер счастливо улыбается своим полководцам.

Выступление Гитлера перед представителями высшего командования вермахта 30 марта 1941 года стало по-настоящему этапным в подготовке геноцида против СССР. Стенограммы этого совещания не сохранилось; возможно, как и в случае с указаниями рейхсфюреру СС, Гитлер счел полезным обойтись без письменных документов. Тем не менее мы имеем вполне исчерпывающее представление об основных положениях речи фюрера. Начальник генштаба ОКХ генерал Гальдер во время совещания делал записи, которые потом привел в своем дневнике. Записи Гальдера дополняются воспоминаниями начальника ОКВ генерал-фельдмаршала Вильгельма Кейтеля и генерал-майора Вальтера Варлимонта.

Разумеется, после войны все генералы с редким единодушием утверждали, что были поражены предложением Гитлера принять на себя столь противоречащие любым представлениям о воинской чести палаческие обязанности и что, невзирая на указания сверху, как могли, препятствовали истреблению пленных и местного населения.

Редкое единодушие объяснялось просто: перед каждым из уцелевших генералов вермахта маячила петля за военные преступления; бесстыдно врать приходилось из естественного чувства самосохранения.

Одним из немногих, осмелившихся сказать правду, был генерал Варлимонт. «Впоследствии многие говорили, что такие резкие выпады Гитлера должны были заставить хоть кого-то из присутствующих в зале хоть как-то выразить свой протест или негативную реакцию после ухода фюрера, — писал он. — Никаких свидетельств, что нечто подобное имело место, нет; я сам был там, и

ни в одном из опубликованных ныне документов нет упоминания о таких вещах»¹.

В массе своей командование вермахта безоговорочно согласилось с предложенной фюрером войной на уничтожение; возражавших можно пересчитать по пальцам. «Следствием этого выступления, — пишет германский историк Вольфрам Ветте, — стало сплочение военной элиты вокруг фюрера нацистского государства. Для осуществления преступных замыслов Гитлера вермахт не нуждался в институте политических комиссаров: их роль взяли на себя немецкие генералы»².

Отбросив вековые законы и обычаи ведения войны, генералы согласились выполнять приказы фюрера по обезлюживанию советских земель. Произошло то, чего и ожидать-то было трудно: еще вчера противостоявшие карателям из СС, теперь они словно соревновались в демонстрации преданности идеям истребительной войны. Об этом исчерпывающе свидетельствует тот факт, что после совещания 30 марта подготовка «преступных директив» переместилась в ОКХ и ОКВ.

Фюрер выступил перед своими полководцами в воскресенье, а уже в четверг, 3 апреля, начальник генштаба ОКХ генерал Гальдер представил проект директивы об «идеологической войне» на Востоке. Германский историк Кристиан Штрайт следующим образом излагает содержание подготовленной Гальдером директивы: «В этом приказе содержались недвусмысленные указания об обращении с советским населением. Говорилось в нем также и об организации содержания военнопленных. Из приказа следовало, что в отношении Советского Союза не действуют принципы Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны... Реализация германской претензии на господство на советской территории с

¹ Варлимонт В. В ставке Гитлера. С. 181.

² Ветте В. Гитлеровский вермахт. С. 272; Ветте В. Война на уничтожение. С. 3.

Генерал Франц Гальдер предвосхитил указания фюрера в разработке «преступных директив»

применением любых — без разбора — средств предпослана здесь как нечто само собой разумеющееся»¹.

Судя по всему, Гальдер подготовил свой проект заблаговременно, еще до мартовской речи фюрера; любой, кто хоть немного знаком с особенностями подготовки правительственных документов, согласится, что иного объяснения столь необычной оперативности быть не может. Оформление и согласование проектов директив такой сложности в германском военном ведомстве обычно занимали от одного до полутора месяцев. Так, например, только 28 апреля, через полтора месяца после издания памятной нам «Инструкции об особых областях», непосредственный начальник Гальдера главнокомандующий сухопутными войсками фельдмаршал Вальтер фон Браухич подписал разработанное на основе «Инструкции» соглашение о взаимодействии подразделений вермахта и СС².

Как видим, Гальдер проявил завидную предусмотрительность; впрочем, не он один.

Начальник управления по делам военнопленных ОКВ генерал-лейтенант Герман Рейнеке уже в марте вызвал из военных округов начальников отделов по делам военнопленных и под большим секретом сообщил, что

¹ Штрайт К. Солдатами их не считать... С. 33—34.

² Там же. С. 32; Истребительная война на Востоке. С. 21.

ориентировочно в начале лета 1941 года Германия вторгнется на территорию Советского Союза.

— В соответствии с этим верховным главнокомандованием разработаны необходимые мероприятия, — сказал генерал. — В наши руки попадут массы пленных большевиков. В обращении с ними необходимо исходить из общей концепции войны на Востоке. Это будет идеологическая и расовая война, сантименты в которой недопустимы.

Присутствовавший на инструктаже генерал Курт фон Эстеррейх, занимавший должность начальника отдела по делам военнопленных Данцигского военного округа, вспоминал, что был поражен указаниями начальства: «Рейнеке указал, что если на местах не удастся в срок создать лагеря с крытыми бараками, то устраивать русских военнопленных под открытым небом, огороженными только колючей проволокой. Далее Рейнеке дал нам инструкции об обращении с русскими военнопленными»¹.

Суть инструкций заключалась в том, что расово неполноценных русских недочеловеков нельзя содержать в тех же условиях, что англичан или французов. Соответственно, нормы питания должны быть меньше, а нормы выработки — больше. Впоследствии подчиненными Рейнеке были разработаны нормы питания советского военнопленного, которые соответствовали: по жирам — 42% от нормы европейца, по сахару и хлебу — 66%, по мясу — 0%².

В одном из внутренних документов управления отмечалось также, что «попытки изготовить для русских специальный хлеб показали, что наиболее выгодная смесь получается при 50% ржаных отрубей, 20% отжимок сахарной свеклы, 20% целлюлозной муки и 10% муки, изготавливаемой из соломы или листьев»³.

¹ МНП. Вар. 1. Т. 4. С. 102—103; Вар. 2. Т. 3. С. 22—24.

² Там же. Вар. 1. Т. 4. С. 93; Вар. 2. Т. 3. С. 13; Истребительная война на Востоке. С. 29.

³ Преступные цели... С. 171; МНП. Вар. 2. Т. 3. С. 14.

Организационная подготовка к созданию системы лагерей для советских военнопленных началась в середине апреля 1941 года; к этому времени уже и средний офицерский состав был осведомлен, что советских пленных ожидает гораздо худшее по отношению к другим категориям военнопленных обращение¹.

В своих действиях начальники отделов по делам военнопленных руководствовались секретным приказом командующего резервными силами о создании фронтовых лагерей. Согласно этому приказу для организации предназначенных для советских военнопленных лагерей округам выделялась только колючая проволока для ограждения; недочеловеков предполагалось содержать под открытым небом. Командующие военными округами получили приказ 10 апреля; однако издан этот документ был гораздо раньше — 26 марта, за четыре дня до выступления Гитлера². В тот же день между Кейтелем и Йодлем, с одной стороны, и рейхсфюрером Гиммлером, с другой, было достигнуто соглашение о том, что айнзатцкоманды будут проводить «подготовительные работы по политической реорганизации» покоренных областей СССР — то есть в соответствии с указанием фюрера от 13 марта об уничтожении недочеловеков³.

Как видим, командование вермахта прямо-таки предвосхищало людоедские указания фюрера.

Между тем 6 мая на стол командующего сухопутными войсками фельдмаршала фон Браухича наконец легли подготовленные в соответствии с мартовскими указаниями фюрера проекты приказа «О комиссарах» и указа «О ведении военного судопроизводства и особых действиях войск» — пожалуй, самые известные из «преступных директив».

Приказ «О комиссарах» гласил:

¹ Штрайт К. Солдатами их не считать... С. 41.

² Шнеер А. Плен... С. 174.

³ Бухгайт Г. Абвер — щит и меч III Рейха. С. 250.

«1. Ответственные политические работники и политические руководители (комиссары) должны устраняться.

2. Поскольку они будут захватываться войсками, решение о том, должны ли они устраняться, принимается офицером, имеющим право накладывать дисциплинарные взыскания. Для решения достаточно установления того, что данное лицо является руководящим политическим работником.

3. Политические руководители в войсках не считаются пленными и должны уничтожаться самое позднее в пересыльных лагерях. В тыл не эвакуируются.

6. В тылу войск руководящих политических работников и комиссаров (за исключением политических руководителей в воинских частях) передавать айнзатцкомандам полиции безопасности»¹.

Уже цитировавшийся нами историк Кристиан Штрайт замечает, что «подобным решением военное руководство изъявило готовность возложить на действующую армию задачу истребления целой категории политических противников. Это была задача, которой до тех пор занималась лишь полиция безопасности Гейдриха»². И если предыдущие «преступные директивы» еще оставляли какое-то пространство для маневра, то, приняв приказ «О комиссарах», военное командование переходило Рубикон, окончательно включаясь в войну на уничтожение.

По-видимому, в ОКХ это прекрасно понимали; косвенным свидетельством тому является указ «О ведении военного судопроизводства и особых действиях войск», представленный на подпись фон Браухичу одновременно с приказом «О комиссарах». И если в предыдущей директиве речь шла об уничтожении одной из категорий

¹ МНП. Вар. 1. Т. 4. С. 201; Дашичев В.И. Стратегия Гитлера... Т. 3. С. 24—25.

² Штрайт К. Солдатами их не считать... С. 35. Желающие могут сравнить многословные оправдания генерала Варлимонта с однозначностью формулировок его докладной записки по поводу «Приказа о комиссарах». См.: Варлимонт В. В ставке Гитлера. С. 184— 189; Дашичев В.И. Стратегия Гитлера... Т. 3. С. 24—25.

военнопленных, то в указе о военном судопроизводстве речь шла об уничтожении мирного населения.

Именно этот приказ в ночь на 22 июня зачитывали на всем протяжении Восточного фронта; в нем немецким солдатам давался карт-бланш на любые преступления против советских недочеловеков. Часть указа, в первые же дни войны приведшую к массовой вспышке жестоких убийств и изнасилований, мы уже цитировали.

Второй пункт указа касался подсудности уже не немецких военнослужащих, а советских мирных жителей, оказавшихся на оккупированной территории:

«Преступления враждебных гражданских лиц вплоть до дальнейших распоряжений изымаются из подсудности военных и военно-полевых судов...

Нападения враждебных гражданских лиц на вооруженные силы, входящих в их состав лиц и обслуживающий войска персонал также должны подавляться войсками на месте с применением самых крайних мер для уничтожения неприятеля...

В отношении населенных пунктов, в которых вооруженные силы подверглись коварному или предательскому нападению, должны быть немедленно применены распоряжением офицера, занимающего должность не ниже командира батальона, массовые насильственные меры, если обстоятельства не позволяют быстро установить конкретных виновников...

Категорически воспрещается сохранять заподозренных для предания их суду после введения этих судов для местного населения»¹.

Как видим, речь шла уже не о комиссарах и даже не о партизанах. Речь шла о произвольном уничтожении гражданских лиц; только так можно истолковать положение о «массовых насильственных мерах». Никогда еще германская армия не занималась ничем подобным.

О том, как указ «О военном судопроизводстве» истолковывался в войсках, после войны показал захваченный в плен председатель военного трибунала 267-й пе-

¹ МНП. Вар. 1. Т. 4. С. 288—290; Т. 7. С. 300—330.

хотной дивизии гауптман Юлиус Райхоф — то есть человек, который по долгу службы в юридических тонкостях прекрасно разбирался.

«За действия, чинимые немецкими солдатами над советскими гражданами, солдат не разрешалось, по приказу Гитлера, предавать суду военного трибунала, — разъяснял Райхоф. — Солдата мог наказать только командир его части, если он сочтет это необходимым. По тому же приказу Гитлера офицер имел более широкие права... Он мог истреблять русское население по своему усмотрению... Командиру было предоставлено полное право применять к мирному населению карательные меры борьбы, как то: полностью сжигать деревни, отбирать у населения продовольствие и скот, по своему усмотрению угонять советских граждан на работы в Германию. Приказ Гитлера был доведен до сведения рядового состава немецкой армии за день до нападения Германии на Советский Союз»¹.

Еще короче о смысле указа выразился германский историк Вольфрам Ветте: «Каждый участник Восточного похода вермахта знал, что ему все позволено и он не предстанет перед военным трибуналом»².

Подписать подобный документ было равнозначно совершению военного преступления.

Командующий ОКХ подписал обе преступные директивы без колебаний.

—... Подготовка к операции «Барбаросса» развивается планомерно и никаких непреодолимых трудностей не встречает. Улучшилось положение с автотранспортом. Штабы высших соединений сухопутных войск уже получили в свое распоряжение авиаэскадрильи. Эскадрильи войсковой авиации имеют в среднем по семь самолетов; кроме того, в резерве —до 120 самолетов «хейнкель». Эс-

¹ Там же. Т. 5. С. 115—116; Вар. 2. Т. 3. С. 241; Истребительная война на Востоке. С. 42.

² Ветте В. Война на уничтожение. С. 3.

кадрильи дальней разведки насчитывают по девять самолетов Me-111. Комплектование закончено. Осуществляется подтягивание самолетов в районы дислокации штабов. Таким образом, — генерал Гальдер удовлетворенно улыбнулся, — все идет по плану.

Из окна кабинета командующего сухопутными силами фон Браухича открывался великолепный пейзаж на министерский сад. В приоткрытое по случаю майской жары окно врывались запахи весны; комплекс зданий военного командования на Тирпецуфер утопал в зелени.

— Теперь о том, что касается особых директив. Я разговаривал с Кестрингом, нашим московским военным атташе. Он категорически не согласен с мыслью о том, что большевистская Россия — колосс на глиняных ногах. Он даже подал мне специальную докладную записку, в которой... — Гальдер прищурился, вглядываясь в четкие строчки документа, — пишет следующее. «Точно так же, как во время войны с Финляндией, в случае какой-либо другой войны Советское правительство может положиться на выполнение долга и на готовность советских войск пожертвовать собой, при этом оно может рассчитывать также и на всю молодежь страны»¹. Как вы знаете, Кестринг — человек умный и непредвзятый, он всегда снабжал нас достоверной информаци-

Фельдмаршал Вальтер фон Браухич утвердил приказ «О комиссарах» и указ «О военном судопроизводстве». Эти директивы стали смертным приговором для сотен тысяч невинных людей