Почему я выбираю моего отца своим папой

Я выросла на прекрасной ферме в Айове. Мои родители из тех людей, которых часто называют солью земли и основой сообщества. В них было все, что нужно для того, чтобы быть хорошими родителями: они были любящими; они стремились воспитать детей с чувством уверенности в жизни и высокими целями. Они требовали от нас выполнения определенной работы; мы должны были вовремя приходить в школу, получать хорошие отметки и быть в целом хорошими людьми.

Мои родители воспитали шестерых детей. Шестерых! Сама я никогда не хотела жить в такой большой семье. Правда, меня никто и не спрашивал. И что еще хуже, судьба распорядилась так, что наша ферма оказалась в самом суровом и холодном климатическом поясе Америки, Как и все дети, я считала, что по какой-то чудовищной ошибке я оказалась не в той семье и, что уж совершенно определенно, не в том штате. Мне ужасно не нравилось приспосабливаться к климату. Зимы в Айове такие холодные, что ночами приходится обходить стада, проверяя, чтобы они не забрели туда, где могут замерзнуть. А новорожденных животных приходилось держать в теплом сарае и иногда согревать, чтобы они выжили. Вот настолько холодны зимы в Айове.

Мой папа, невероятно красивый, сильный, привлекательный и энергичный человек, всегда был в движении. Все мы — мои братья и сестры — испытывали перед ним благоговейный страх. Мы почитали и высоко ценили его. И теперь я понимаю почему. В его жизни не было никакой непоследовательности. Он был благородным человеком, с высокими принципами. Фермерство — путь, который он избрал, — было его страстью. В этом деле он был лучшим. Для него не было секретов в уходе за животными. Он чувствовал единение с землей, гордился своим умением выращивать различные культуры. Он отказывался охотиться в запрещенное время, хотя олени, фазаны и другая живность в изобилии водились на нашей земле. Он отказывался использовать какие-то добавки для повышения урожайности или кормить животных какими-то стимулирующими веществами, предпочитая только естественные корма. Он объяснял нам, почему так поступает и почему и мы должны следовать тем же идеалам. Сегодня я понимаю, насколько добросовестно он относился к своему делу, потому что все это происходило в середине 1950-х годов, задолго до первых попыток защитить окружающую среду.

Папа был и очень порывистым человеком, но не в разгар ночи, когда проверял животных во время поздних обходов. Отношения, складывавшиеся между нами в те времена, были просто незабываемы. Они все перевернули в моей жизни. Я так много узнала о нем! Я часто слышу, как люди рассказывают о том, как мало времени они провели со своими отцами, как мало они их знали. Я прекрасно знала своего отца.

Тогда, в детстве, я чувствовала, что я — его любимица, хотя он этого и не показывал. Вполне возможно, что и все мои братья и сестры тоже считали себя его любимцами. Для меня в этом были и минусы, и плюсы. Минусом было то, что папа выбрал именно меня для ночных и утренних проверок животных, а я терпеть не могла вылезать из теплой постели и выходить на морозный воздух. Но именно в это время отец проявлял свои самые лучшие качества. Он был само понимание и терпение, он был внимателен, умел великолепно слушать. Слыша его мягкий голос, видя его нежную улыбку, я понимала, почему моя мать так любит его.

Именно в эти минуты он был образцовым учителем, всегда сосредоточивая внимание на причинах, побудивших его поступать именно так, а не иначе. Он не умолкал все полтора часа, что уходили у нас на обход стад. Он рассказывал о том, как воевал, о причинах войны, о подразделении, в котором служил, о людях и о том, как сказалась война на всех них. Вновь и вновь он рассказывал мне свою историю. И в школе история стала казаться мне гораздо интереснее и понятнее.

Он рассказывал о том, что вынес из своих путешествий и почему так важно повидать мир. Он внушил мне любовь к путешествиям, и к тридцати годам я посетила около тридцати стран либо по работе, либо просто из любопытства.

Он говорил о необходимости учиться и о любви к знаниям, объяснял, почему так важно получить образование. И он объяснял разницу между эрудицией и мудростью. Его планы в отношении меня простирались гораздо дальше аттестата о среднем образовании.

— Ты сможешь, — повторял он вновь и вновь. — Ты ведь из семьи Буррес. Ты способная, у тебя светлая голова и не забывай, ты — Буррес.

При такой уверенности не могло быть и речи о том, чтобы подвести отца.

У меня было достаточно уверенности, чтобы заняться любой областью науки. Прошло время, и я стала доктором философии, потом получила еще одну докторскую степень. Хотя первая степень была посвящена отцу, а вторая — уже мне самой, обе дались мне достаточно легко благодаря чувству любознательности и целеустремленности.

Отец говорил со мной о ценностях и нормах жизни, о развитии характера и о том, что это значит в жизни человека. На эти темы я и пишу, и этим же темам посвящена и моя преподавательская деятельность. Он говорил о том, как принимать решения, как взвешивать каждый свой шаг, когда стоит оценить потери и отступить, а когда стоять до конца, несмотря на тяжелые обстоятельства. Он говорил о том, что нужно не просто "иметь и получать", а "быть и становиться". Я до сих пор руководствуюсь одним его высказыванием. "Никогда не иди против своего сердца", — говорил он. Он говорил о внутренних инстинктах и о том, как отличить инстинкты от эмоций, как не дать себя обмануть.

Он говорил:

— Всегда прислушивайся к своим инстинктам и. знай, что все ответы, которые тебе могут понадобиться в жизни, — внутри тебя. Побудь одна в тишине, прислушайся, чтобы найти ответы в себе, и затем следуй им. Найди занятие себе по душе и посвяти ему свою жизнь. Твои цели должны опираться на твои ценности, тогда работа будет тебе по душе. Это не позволит тебе отвлекаться на глупости, терять попусту время, ведь время — это твоя жизнь, фактор, показывающий, чего ты можешь достичь за те годы, что судьба дарует тебе. Заботься о людях и всегда уважай землю. Где бы ты ни жила, пусть перед твоими глазами всегда будут деревья, небо и земля.

Мой отец... Когда я думаю о том, как он любил и ценил своих детей, мне искренне жалко тех детей, которые никогда настолько не узнают своих отцов или никогда не почувствуют силу характера, нравственные устои, целеустремленность и чувствительность в одном человеке, как я в своем отце. Мой отец был примером для меня, он абсолютно серьезно обсуждал со мной все проблемы. Я знала, что он уверен в моих способностях и хочет, чтобы и я их ценила.

Слова отца возымели свое действие потому, что я никогда не видела противоречий между его словами и тем, как он живет. Он продумал свою жизнь и каждый день руководствовался этими мыслями. В течение своей жизни он купил несколько ферм. Он женился и всю жизнь любил жену. Моя мать и он, а они женаты почти пятьдесят лет, до сих пор неразлучные влюбленные. Я никогда не видела в жизни столь влюбленных друг в друга людей. А как он любил семью! Тогда мне казалось, что он чересчур опекает и оберегает детей, но теперь, когда у меня самой есть ребенок, я понимаю, что побуждало его так поступать. Он пытался даже уберечь нас от кори, и ему это почти удалось, но особенно горячо он защищал нас от влияния разрушающих пороков. И я теперь понимаю, как он стремился к тому, чтобы мы выросли заботливыми и ответственными людьми.

По сей день пятеро детей живут в нескольких милях от него, и все они в той или иной мере пошли по его стопам. Они преданные супруги и родители; сельское хозяйство — избранный ими путь. И они, без сомнения, основа и опора местного общества. Лишь я стала исключением, думаю, это результат его ночных наставлений. Я посвятила себя образованию, преподавала в университете, написала несколько книг для родителей и детей, разъясняя в них, как важно развивать самоуважение и самооценку у детей. Своей дочери я передаю то, что усвоила от отца, с собственными поправками. Этот опыт с годами накапливается, и я передаю его дальше.

Расскажу немного о своей дочери. Она — сорванец, рослая и красивая девушка, которая занимается тремя видами спорта, переживает из-за оценок и только что была названа финалисткой конкурса "Мисс подросток" в штате Калифорния. Но не ее внешние данные и способности напоминают мне моих родителей. Люди часто говорят мне, что моя дочь необычайно добра, в ней чувствуется одухотворенность, от нее исходит какой-то особый огонь, который словно освещает все вокруг. Вся сущность моих родителей воплощена в их внучке.

Мои родители были вознаграждены за то, что уважали и ценили своих детей, были преданы им. Сейчас, когда я пишу эту заметку, мой отец находится в клинике в Рочестере, штат Миннесота. Он должен пройти ряд обследований, которые займут шесть — восемь дней. Сейчас декабрь. Из-за суровой зимы он снял комнату в отеле рядом с клиникой — отец лечится амбулаторно. Из-за многочисленных забот по дому моя мать смогла пробыть с ним лишь первые несколько дней. И так получилось, что в канун Рождества они оказались далеко друг от друга.

Тем вечером я первая позвонила папе в Рочестер, чтобы пожелать счастливого Рождества. Он грустил и переживал разлуку с мамой. Потом я позвонила маме в Айову. Она была грустна и расстроена.

— Первый раз мы с твоим отцом проводим праздник друг без друга, — печалилась она. — Без него и Рождество не Рождество.

Я в это время ожидала гостей. Четырнадцать человек должны были прийти ко мне, и я вернулась на кухню. Но проблема родителей никак не выходила у меня из головы, и я позвонила старшей сестре. Она позвонила нашим братьям. Мы решили, что родители не должны проводить Рождество друг без друга и что мой младший брат отправится в Рочестер, в двух часах езды от него, заберет отца и привезет домой, не предупредив маму. Я позвонила отцу, чтобы рассказать об этом плане.

— О нет! — воскликнул он. — Слишком опасно выезжать в такую ночь.

Но мой брат приехал в Рочестер. Он позвонил мне из номера отца и сказал, что тот отказывается ехать.

— Ты должна сказать ему, Бобби, только тебя он послушает.

— Поезжай, папа, — мягко сказала я ему.

И он поехал. Они с Тимом выехали в Айову, а мы все следили за их путешествием и погодой, разговаривая с ними по телефону. К этому времени у меня уже собрались все гости и тоже стали активными участниками предприятия. Как только звонил телефон, мы включали громкую связь, чтобы все могли услышать последние новости. Едва пробило девять часов вечера, как раздался звонок. Это звонил мой отец.

— Бобби, как я могу приехать к маме без подарка? Впервые за пятьдесят лет я не подарю ей ее любимые духи на Рождество!

К этому времени все мои гости активно разрабатывали план действий. Мы позвонили' моей сестре, чтобы узнать названия торговых центров на их пути, чтобы отец и брат могли купить единственный возможный, с точки зрения отца, подарок для мамы — те самые духи, которые он дарил ей на каждое Рождество.

В 21.52 отец и брат выехали из небольшого торгового центра в Миннесоте и отправились домой. В 23.50 они въехали на ферму. Мой отец, словно озорной школьник, спрятался за углом дома.

— Мам, я заехал к папе, и он велел передать тебе белье, чтобы ты постирала его, — сказал мой брат, передавая маме чемоданы.

— Ах, — грустно сказала мама, — я так скучаю по нему. Пойду-ка я сразу стирать белье.

И тут мой отец, выходя из-за угла дома, сказал:

— Сегодня у тебя не будет на это времени.

После того как мой брат позвонил мне и рассказал об этой трогательной сцене, происшедшей между моими родителями, я перезвонила матери.

— Счастливого Рождества, мама!

— Ах, ребята... — сказала она. срывающимся голосом, борясь со слезами. Продолжить она уже не смогла.

Мои гости зааплодировали.

Хотя нас разделяли две тысячи миль, то Рождество было одним из самых незабываемых из всех, что я проводила с родителями. И конечно, мои мама и папа никогда не проводят Рождество порознь благодаря детям, которые любят и почитают родителей, и безусловно, благодаря их замечательному и прочному союзу.

— Хорошие родители, — однажды сказал мне Джонас Солк, — дают своим детям корни и крылья. Корни — чтобы они знали, где их дом, крылья — чтобы вылететь из гнезда и применить в жизни то, чему их научили.

Если я научилась жить целеустремленно, если у меня есть родное гнездо, куда я всегда могу вернуться, значит, у меня замечательные родители. Хотя крылья носили меня по всему свету, приведя наконец в милую Калифорнию, корни, которые дали мне родители, всегда будут моим непоколебимым фундаментом.

Бетти Б. Янгс

ШКОЛА ДЛЯ ЖИВОТНЫХ

Однажды животные решили, что должны совершить что-нибудь героическое, чтобы достойно решать проблемы "нового мира". И они организовали школу.

Они составили программу занятий, которая состояла из бега, лазанья, плавания и полета. Чтобы было легче контролировать выполнение программы, она была одинаковой для всех животных.

Утка отлично преуспевала в плавании, даже лучше своего наставника, но у нее были посредственные оценки за полет и еще хуже — за бег. Поскольку она так медленно бегала, ей приходилось оставаться после уроков и отказываться от плавания, чтобы учиться бегу. От этого ее бедные лапки совсем ослабли, так что она и плавать стала неважно. Но посредственные оценки в этой школе засчитывались, так что это никого не беспокоило, кроме самой утки.

Кролик сначала был" лучшим в классе по бегу, но у него случился нервный срыв из-за того, что нужно было так много наверстывать в плавании.

Белка была отличницей по лазанью, но вскоре у нее начались неприятности на занятиях по полету, где учитель заставлял ее взлетать с земли, а не спускаться с верхушки дерева. У нее также произошел срыв из-за переутомления, и она получила тройку за лазанье и двойку за бег.

Орел вообще оказался трудным учеником, и его постоянно строго наказывали. На занятиях по лазанью он первым добирался до вершины дерева, но упорьо делал это по-своему.

В конце года аномальный лось, который умел отлично плавать, а также бегал, лазал и немного летал, получил самые высокие средние оценки и выступал на выпускном вечере от имени своего класса.

Луговые собачки не стали ходить в школу, потому что администрация не включила в программу рытье нор. Они научили своих детей охотиться и позднее, объединившись с лесными сурками и сусликами, создали преуспевающую частную школу.

Есть ли у этой басни мораль?

Джордж X. Ривис

ПРИКОСНОВЕНИЯ

Она — моя дочь, и ее жизнь шестнадцатилетнего подростка полна тревог, бурных страстей и разочарований. После недавней болезни она узнала, что ее лучшая подруга вскоре переедет в другой город. В школе дела шли не столь хорошо, как она надеялась, и мы, ее родители, тоже были разочарованы ее результатами. Закутавшись в одеяло, она пребывала в грусти и тоске, ожидая утешения. Мне хотелось протянуть к ней руки и прогнать все ее несчастья, терзавшие ее юную душу. Однако, зная, как я люблю ее и как хочу сделать ее счастливой, я все же понимал, как важно действовать с предельной осторожностью.

Как семейный врач, я прекрасно был осведомлен о неуместных выражениях близости между отцами и дочерьми, главным образом клиентами, жизнь которых оказалась разрушенной сексуальными домогательствами. Я также понимаю, как легко забота и близость могут приобрести сексуальный оттенок, особенно у мужчин, для которых область эмоций оказывается совершенно непознанной, и они ошибочно принимают любое выражение нежных чувств за сексуальное приглашение. Насколько легче было обнимать и утешать ее, когда дочери было два-три года или даже семь лет. Но теперь ее тело, наше общество и мой пол — все словно сговорились, не позволяя мне утешить дочь. Как я мог успокоить ее, не нарушая при этом необходимых границ между отцом и дочерью-подростком? Я решил ограничиться массажем спины. Она согласилась.

Я мягко массировал ее худенькую спину и напряженные плечи и извинялся за свое недавнее отсутствие. Я объяснил, что только что вернулся с финала соревнований по массажу спины, где занял четвертое место. Я заверил ее, что совсем не просто было победить ее" отца, особенно если учесть, что он массажист мирового класса. Я рассказывал ей о соревновании и его участниках, пока мои руки и пальцы разминали напрягшиеся мускулы, прогоняя тревоги и огорчения ее юной жизни.

Я рассказал ей о стареньком азиате, занявшем, третье место. Изучая на протяжении всей жизни акупунктуру, он мог сосредоточить всю свою энергию в кончиках пальцев, возвысив массаж спины до уровня искусства.

— Он разминает тело с ловкостью фокусника, — объяснял я, показывая дочери то, чему я научился у старика.

Она застонала, и я так и не понял, то ли от моего рассказа, то ли от моего прикосновения. Потом я рассказал ей о женщине, занявшей второе место. Она была из Турции и с детства исполняла танец живота, так что могла легко заставить мускулы двигаться плавно. Когда она массировала спину, ее пальцы пробуждали в усталых мышцах и телах желание танцевать.

— Ее пальцы словно шли вперед, увлекая за собой мышцы, — сказал я, демонстрируя это движение.

— Это фантастика, — прошептала дочь, зарывшись лицом в подушку. Что она имела в виду — мои слова или мое прикосновение?

Потом я просто растирал спину дочери, и мы молчали. Спустя некоторое время она спросила:

— Так кто же занял первое место?

— Ты не поверишь! Это был младенец! — И я объяснил, как нежные, доверчивые прикосновения младенца, изучающего мир запахов и вкусов, не могут сравниться ни с одним прикосновением в мире. Нежнее нежного, они непредсказуемые, мягкие. Крошечные ручки говорят больше, чем могут выразить слова. Они говорят о родстве душ. О доверии. О невинной любви. И потом я мягко прикоснулся к ней, как научился у младенца. Я отчетливо вспомнил ее в младенчестве — как я носил ее на руках, качал, наблюдал, как она растет и познает мир. Я понял, что, по сути, она была тем самым младенцем, который научил меня нежным прикосновениям.

Еще немного помассировав спину дочери и помолчав, я сказал, что рад был научиться многому у ведущих массажистов мира. Я объяснял шестнадцатилетней дочери, вставшей на болезненный путь взросления, что я стал еще более опытным массажистом. И я произнес про себя благодарственную молитву за то, что ее жизнь доверена моим рукам, и благодарил Господа за счастье прикоснуться хотя бы к части этой жизни.

Виктор Нельсон

Date: 2016-05-14; view: 323; Нарушение авторских прав