Смех, стыд, благоговение

В идеальных потребностях средней силы и ниже ее на первом месте стоит, вероятно, потребность в качестве позна­ния. Это отражается в часто употребляемых выражениях: «должен же человек во что-нибудь верить», «нельзя ни во что не верить» и т.п. Достоверность чего-то нужна как опора для каких бы то ни было обобщенных суждений. Нужна всем, и, может быть, даже больше тем, кто в количестве усвоенных знаний отличается особым невежеством.

Поэтому искусство существует на всех уровнях развития человеческого общества; поэтому разнообразны нормы удов­летворения потребности в нем, и поэтому оно занимается, между прочим, и тем, что считается существенным на всех ступенях человеческой культуры. Сюда, например, относится

превосходство человека над животными - превосходство чело­веческих социальных потребностей над потребностями живот­ных; далее - превосходство исключительных, «замечательных» людей над всеми прочими, «обыкновенными», а это превос­ходство связано с возможностями - знаниями, пониманием, умениями.

Давно было отмечено, что человек обладает некоторыми элементарными и в то же время универсальными способностя­ми, которые не проявляются у животных и без которых жи­вотные легко обходятся, это - стыд, смех и благоговение. Стыд имеется в виду самый примитивный - в том его содер­жании, в каком он очевидно отсутствует даже у детей, не говоря уже о высших животных - они не нуждаются в одежде и не стесняются окружением себе подобных при отправлении своих биологических нужд.

Стыд и смех - своеобразные эмоции: чувство неловкости -отрицательная эмоция, чувство смешного (юмор) - положи­тельная эмоция. В основе их, следовательно, должны лежать столь же своеобразные потребности, и возникать они должны в зависимости от получаемой информации о ходе и прогнозе их, удовлетворения. Можно предположить, что потребности эти принадлежат к группе идеальных, но касаются самых эле­ментарных истин в специфически человеческой иерархии по­знавательных ценностей.

Смешно биологическое прошлое, когда неоправданно и необоснованно оно проявляется как якобы человеческое на­стоящее - социальное или идеальное, ненужное и преодолен­ное, но несознаваемое таковым, смешно явно нелогичное, но претендующее на логическую убедительность. Все это - раз­ные случаи и разные уровни смешного.

С. Моэм пишет: «Порой закрываешь глаза на истину, доб­ро и красоту, потому что они дают мало пищи чувству смешного. Юморист незамедлительно приметит шарлатана, но не всегда распознает святого. Но если односторонний взгляд на людей - дорогая плата за чувство юмора, зато в нем есть и ценная сторона. Когда смеешься над людьми, на них не сердишься. Юмор учит терпимости, и юморист - когда с улыбкой, а когда и со вздохом - скорее пожмет плечами, чем осудит. Он не читает морали, ему достаточно понять» (192, стр.58-59). Так С. Моэм отмечает в юморе, в смешном, беско­рыстное превосходство понимающего над созерцаемым. По­этому в смехе человека, в том, что именно ему смешно, и в его чувстве юмора вообще в значительной мере проявляются уровень его развития и его умственные способности.

Стыдно проявление человеком его подвластности некото­рым животным биологическим потребностям, проявления эти напоминают о том, что он не только - человек, но и живот­ное. Стыд - следствие потребности охранять свое человеческое достоинство. Эта социальная потребность восходит до идеаль­ных: стыд, начинается с нужды в одежде при других людях и в уединении при удовлетворении некоторых животных по­требностей; но далее стыдно в присутствии уважаемых людей есть, спать, чесаться, переодеваться удовлетворять любые био­логические потребности; и наконец - стыдно в данной обще­ственной среде чего-то не знать, чего-то бояться, во что-то не верить - не обладать известным уровнем потребностей и зна­ний.

В смехе и стыде проявляется существование у человека по­требности в том, чтобы социальное преобладало в нем и для него над биологическим - чтобы у него существовали потреб­ности идеальные.

В благоговении обнаруживается потребность в том, чтобы идеальные потребности главенствовали над социальными -чтобы происходил рост и развитие структуры человеческих потребностей.

Стыд и смех говорят о превосходстве человека над живот­ными; благоговение говорит о том, что достигнутое человеком ниже того, что может быть им достигнуто, что существует в нем потенциально и нереализовано. В благоговении содержит­ся ощущение своего несовершенства в сравнении с возмож­ным, существующим и предстоящим совершенством. В каче­стве эмоции благоговение противоречиво: информация о воз­можном совершенстве дает положительную, информация о наличном собственном несовершенстве - отрицательную. В каждом конкретном случае та или другая преобладает, восхи­щение и стыд слиты - здесь и застенчивость, и радость, и гордость.

Созерцаемое возможное совершенство представляется в благоговении освобожденностью от господства социальных потребностей и торжеством идеальных. Поэтому благоговение не допускает не только драк, но и торговли, даже спора и вообще озабоченности какими бы то ни было практическими делами. Благоговением бывают окружены идеализированные биологические законы в их абсолютном значении. Например -смерть. Поэтому на похоронах нельзя суетиться.

Так можно толковать «Антигону» Софокла. В трагедии этой абсолютизируется долг погребения брата, вопреки соци­альным нормам справедливости. Ануй, переделав трагедию, подчеркнул самодовлеющую значимость этой абсолютизации, обесценив значимость объекта-повода - конкретного содержа­ния нормы: изуродованные трупы братьев неразличимы, и перед лицом смерти предатель и герой равны. Узы кровного родства и абсолютная значимость смерти несоизмеримы с политическими распрями.

В стихотворении С.А. Есенина, посвященном Пушкину, я вижу благоговейное почитание; может быть, восприятие шедевров искусства - наиболее простое проявление благоговения - про­явление идеальных потребностей.

Date: 2016-06-08; view: 327; Нарушение авторских прав