Отдельность комплексов

Разрыв связи, основанный на дезингрессии, создает отдельные комплексы там, где было одно целое, т. е. он производит «отдельность». Мир полон отдельных форм, и естественно возникает вопрос: всякая ли отдельность имеет такое же, как рассмотренное нами, происхождение. Это один из коренных тек-тологических вопросов. К нему близко подходила в своих блужданиях и философия, отыскивая «принцип индивидуации» существующего. Но в ее отвлеченной, оторванной от живого опыта постановке он необходимо превращался в сюжет догадок и метафизических построений. Тектология ставит его как вопрос метода, причем он оказывается неизмеримо проще и доступнее для разрешения.

Понятие «отдельности» имеет прежде всего чисто практический смысл и означает перерыв каких-либо активностей (сопротивлений), с которыми встречается наша деятельность. Мы рассматриваем берег как нечто «отдельное» от реки, его омывающей, или сосуд — от жидкости, в нем заключенной, потому что испытываем переход от одного из этих комплексов к другому как прекращение одних ощутимых сопротивлений, например тактильных (осязательных. — Ред.), выражаемых словом «твердое», и замену другими — «мягкое», «подвижное» или прекращение одних световых активностей — «непрозрачное», «темное» и замену другими — «прозрачное», «блестящее»… Два берега реки могут представлять одинаковые активности-сопротивления, но остаются для нас «отдельными», потому что переход от одного берега к другому совершается через перерыв этих активностей-сопротивлений, через область, где их замещают иные. Сообразно этому две стенки одного сосуда воспринимаются как «отдельные», если мы от одной из них к другой переходим через налитую в сосуде жидкость или через воздух, и как «не отдельные», как «одна и та же» стенка, если переходим только по ней же, скользя пальцем или взглядом.

Так наше практическое отношение — наше усилие или наш интерес — может быть направлено иногда на те, иногда на другие активности-сопротивления комплексов, то естественно, что и конкретное применение понятия отдельности меняется в зависимости от этого. Так, если вещь состоит из двух, гальванически спаянных кусков разных металлов, то с точки зрения активностей тактильных или, при научном исследовании, механических, она является одним телом; с точки же зрения световых (разный цвет металлов) или химических — это два разных комплекса. Вообще когда идет речь об отдельности какого-либо комплекса, всегда имеются в виду определенные активности, к которым и относится это понятие, и исключаются другие, к которым оно не относится.

Итак, вопрос об отдельности комплексов сводится к вопросу об условиях, в которых практически обнаруживается перерыв действия некоторых активностей-сопротивлений. Все развитие наук о природе до сих пор вело к господству идеи непрерывности, к ее распространению на все области явлений, на все процессы и соотношения, встречаемые в нашем опыте. Если для более старых школ типом активностей является механическое движение, а для новейших — электрическая энергия, то оба типа имеют общей чертой неограниченную непрерывность действия: движение тела, если оно не встречает препятствий, продолжается до бесконечности, оставаясь себе равным; электрическое поле от своего центра, хотя бы простого электрона, простирается в бесконечность; бесконечен путь всех радиации в эфире и т. д. С этим характером активностей приходится согласовывать идею отдельности, т. е. перерыва в их действии. Как разрешить такую задачу? Из всего, что до сих пор нами выяснено, вытекает с очевидностью только один способ: перерыв создается дезингрессией. Никакой иной способ немыслим без противоречия с научным принципом непрерывности.

Комплекс А находится в каком бы то ни было соприкосновении с комплексом В, но принимается за отдельный от него, потому что заключает активности А, которых в комплексе В нет или которые и там есть, но не обнаруживаются в пограничной области обоих комплексов, т. е. которые так или иначе прерываются при переходе от А к В. Почему они не проникают из А в В непосредственно и не обмениваются между ними конъюгационным путем? Никаких причин для этого не нашлось бы, если бы активности А не встречали определенных препятствий своему распространению в промежуточной области. Но препятствием может быть только сопротивление, равное и противоположное действию А в определенных пунктах, которые и образуют тогда границу. Сопротивление же, равное и противоположное активности, составляет с ней полную дезингрессию. Таков смысл всякой «отдельности».

Очевидно, что разделение одного целого на два отдельных комплекса — частный случай этой схемы. Она применима и ко всем тем случаям, когда обособленные комплексы раньше не были соединены.

Однако применима ли схема действительно ко всем случаям? Нет ли таких, к которым она не подходит или для понимания которых излишня? Некоторые приведенные нами примеры подают повод к сомнению. Если сосуд и вода, в нем заключенная, — вещи, отдельные одна от другой, то какая дезин-грессия тому причиной? И не проще ли обойтись без нее, а принять согласно привычному воззрению, что вещи эти слишком различные, чтобы смешаться воедино, а потому и отдельны друг от друга?

Как ни просто и удобно на первый взгляд такое решение, но оно неудовлетворительно, и именно по двум причинам. Во-первых, оно чисто словесное и ничего не Объясняет; именно вещи наиболее различные в других случаях всего легче смешиваются и теряют свою отдельность, например химически соединяются особенно быстро и энергично галоиды с металлами и т. п.; да и вообще объяснять отдельность свойствами тех вещей, о которых идет дело, не давая этим свойствам научного выражения, общего и точного, — значит сводить решение к формуле: «вещи отдельны, потому что имеют свойство быть отдельными». Во-вторых, неверна и та мысль, что сосуд и вода — вещи, «не смешивающиеся» между собою: на самом деле они всегда «смешиваются» в той или иной мере, и это не мешает их относительной отдельности.

Современная химия принимает, что при всяком соприкосновении различных тел происходят всевозможные реакции между ними. Если же наблюдению доступны только некоторые, а иногда и никакая из них, то это обусловливается тем, что они происходят с различными скоростями — от таких огромных, как во «взрывных» реакциях, до «бесконечно малых», т. е. нашими нынешними методами практически неуловимых. Изменяя условия, например температуру, или вводя в сферу соприкосновения еще иные специальные вещества (катализаторы), можно очень значительно изменять скорость реакций и нередко из «бесконечно малой» делать ее конечной, доступной наблюдению и измерению. Все возможные реакции должны происходить также между стеклом сосуда и налитой в нем водой; в обычных условиях они совершенно незаметны; но, например, при сильном и продолжительном нагревании можно их аналитически обнаружить: вода растворяет стекло, отнимает основания у кремневой кислоты и т. д. Следовательно, химически-конъюгационные процессы между стеклом сосуда и водой существуют. Существует промежуточная область, где они протекают, где действуют активности химического сродства между элементами воды и стекла, где реально разделения обоих комплексов установить нельзя: это область химической «связки».

Но почему процессы конъюгации между водой и стеклом происходят так медленно, что в обычных условиях скорость их «бесконечно мала», тогда как, например, если взять сосуд из каменной соли, то его отдельность от воды очень быстро исчезнет, а получится раствор? Нельзя приписать этого просто незначительности самой величины химических активностей в системе «стекло — вода», потому что в общем она здесь не меньше, чем во многих других случаях, когда происходят быстрые и энергичные реакции: запас химической энергии, о котором можно судить по другим объективным данным, конечный, измеримый, принадлежит здесь к среднему порядку величин этого рода. Следовательно, остается принять, что химические активности тем или иным способом парализованы или нейтрализованы; но это и означает, что они встречают равные (точнее, практически равные) им сопротивления. Где это равенство есть, там граница конъюгационных процессов между двумя комплексами, т. е. там даны условия их отдельности. И как ни представлять такое соотношение конкретно — в виде ли действительных химических реакций, идущих параллельно и одновременно в двух противоположных направлениях, или в виде реакций, задержанных в самом начале противодействующими силами, как это вероятнее в нашем примере, дело сводится к дезингрессиям, лишь разного рода.

Вообще, раз мы, с одной стороны, понимаем действительность динамически, т. е. элементами ее считаем активности-сопротивления, а с другой стороны, признаем принцип непрерывности, то нет иного способа представить отдельность, т. е. перерыва реальных рядов, как в форме дезингрессий. Это вполне подобно тому, как мы консерватизм вещей — при том же динамически-эволюционном их понимании — должны мыслить необходимо в форме подвижного равновесия двух потоков противоположных изменений; а всякий иной способ был бы внутренне противоречивым, с самого начала дезорганизованным.

Часто дело идет об отдельности комплексов, вовсе не соприкасающихся, разделенных пространством, другими комплексами. Разумеется, и в этом случае принимается, явно или скрыто, что те или иные специфические активности данных комплексов, например Земли и Сириуса, не действуют в промежуточной области, т. е. в каких-либо ее пунктах парализуются, нейтрализуются. Таковы обычные механические и химические активности этих тел. Например, атмосфера Земли не простирается до Сириуса и атмосфера Сириуса до Земли, хотя давление газов стремится расширить их в бесконечность; границу распространения здесь и там кладет дезингрессия давления газов с их тяжестью, с действием мирового тяготения; где эти две величины равны, там предел астрономического тела, потому что дальше уже нет его собственной материи, которая имеется в виду при обозначении его границ.

Такова отдельность реальная. Но есть еще иная отдельность, «только мыслимая». В целях познания человек часто прибегает к отдельностям фиктивным, разделяет в своих понятиях и актах мышления то, чего разделить реально не умеет или не может. Например, Землю делят на южное и северное полушария, на западное и восточное: никаких реальных границ тут нет, экватор и первый меридиан только воображаются, а не проводятся ни природой, ни человеком. Мы нередко мысленно отделяем каждый километр пути от следующего, и если даже они отмечаются столбами, то очевидно, что столб вовсе не есть граница, например, 10-го и 11-го километров, а только символ, знак мыслимого их разделения. Ничто не мешает нам идеально отграничить каждый из 150 миллионов километров, разделяющих Землю и Солнце. Еще своеобразнее может казаться отдельность комплексов во времени, например разграничение фаз световой волны, разграничение периодов развития человечества, мысленное отграничение часов, минут, секунд и т. д. Но научная и философская абстракции идут еще дальше:

в них можно найти такие «отдельные» объекты мысли, как пространство, время, опытное содержание, в них заключенное, форма и содержание вообще и т. п. Какими методами создаются все такие отдельности и имеют ли они что-либо общее с реальными соотношениями, обозначаемыми тем же словом?

Экватор разделяет поверхность Земли на два полушария. Эта умственная операция выполняется так. Всякое движение по поверхности шара представляют себе прерывающимся, едва оно достигает экватора. Но если движение прерывается хотя бы на один мыслимый момент, это значит, что кинетическая активность нейтрализуется на момент достаточным сопротивлением, т. е. что налицо полная дезингрессия, опять-таки, разумеется, лишь мыслимая.[108]В психике человека мыслимое движение воплощается в неполном усилии, ослабленном, незавершенном, длящемся иннервационном^{20} процессе: перерыв — в парализующем его усилии того же рода. Это дезингрессия психофизиологически реальная, так что характер «отдельности» согласен с общей схемою.

Те же соображения применимы к любому фиктивному разграничению в пространстве, например к идеальному делению какого-нибудь расстояния на километры, сантиметры, микроны и проч. Не иначе обстоит дело и с комплексами временной отдельности вроде фаз волны, периодов астрономических, периодов развития.

Некоторые временные отдельности могут быть названы «естественными», например отдельное качание маятника, отдельная звуковая или световая волна. Качание маятника заканчивается на нулевой скорости, там, где его движение вполне уничтожается силой тяжести и сопротивлением нити, следовательно, на моменте полной дезингрессии. Такие же дезин-грессии активностей служат границами волн. Математика выражает эти предельные моменты тем, что какая-нибудь производная функция для них оказывается равной нулю.

Но вполне обычны и произвольные, «искусственные» разграничения во времени, например граница старого и нового года, различные «сроки» платежей, пользования предметами и т. п. Здесь также имеет место воображаемый перерыв какого-нибудь процесса, т. е. мыслится мгновенное парализование каких-нибудь активностей, вызывающих изменения. Момент встречи старого и нового года мыслится как мгновенная приостановка жизни вселенной на особом рубеже. А приостановка предполагает, что все изменяющие активности встретили сопротивления, которые им надо сначала преодолеть, чтобы затем продолжать свою естественную роль.

Психофизиологический механизм, которым осуществляется мнимая приостановка времени, вполне подобен тому, который выступает при мнимых перерывах пространства. Здесь сначала имеется пассивное внимание — длящееся рефлекторное усилие, которое следует за ходом совершающихся изменений. Затем его задерживает, парализует вмешательство активного внимания — произвольного усилия, направленного противоположно первому, волевая задержка. Дезингрессия в сфере иннервационных процессов опять налицо.

Наконец, обширный класс фиктивных отдельностей — аналитические абстракции; например, цвет предмета мысленно отвлекается от его формы, пространство, занимаемое телом, — от его материального содержания, категории познания — от опыта, который в них укладывается, «сущность» — от ее «проявлений» и т. п. «Мыслится» отрыв группы элементов одного типа от нераздельно переплетенных с ними элементов другого типа, например зрительно-пространственных от цветовых. Психологически же на деле осуществляется разрыв между двумя ассоциациями представлений, оформленными и закрепленными в двух понятиях. А этот разрыв означает действительную дезингрессию психических активностей в пограничной сфере двух ассоциаций. Схема отдельности остается все та же.

Итак, всякий без исключения перерыв в опыте может быть понят как результат дузингрессии непрерывностей. Он есть эпизод в движении непрерывного потока вселенной — потока активностей-сопротивлений.

Талантливый ученый философ-реакционер Анри Бергсон всю свою систему построил на непонимании этой связи. Посредством умелой группировки неразрешенных или не вполне ясных для современной науки вопросов он старается принизить ее силы и возможности, чтобы, опираясь на это, реставрировать метафизику. Центром тяжести у него является противопоставление «интеллекта», которому он приписывает понимание опыта исключительно в формах отдельности, прерывности, и «творческого порыва» с его представительницей в сознании — «интуицией», разрывающих границы, протекающих в формах непрерывности. У него это коренной дуализм, неразрешимый на основе интеллекта, которому присуща ограниченность. На деле вопрос для науки, т. е. для действительного, а не кастрированного в бергсоновском смысле коллективного интеллекта, вполне разрешим. Интеллект соизмерим с «интуицией» и способен исследовать ее.

На схеме отдельности вновь подтверждается постоянная связь практики и познания. Метод объяснения известного типа фактов или соотношений сводится здесь, как и в других случаях, к способу активного воспроизведения этого типа. В технике, в социальной жизни люди производят отдельности посредством дезингрессий. Отсюда возникает и общее объяснение «отдельности». Подобно этому человек и общество поддерживают себя и сохраняют, систематически пополняя свои затраты энергии: отсюда — общая схема, «объясняющая» консерватизм форм, схема «подвижного равновесия».

Кризисы

Разрыв тектологической границы между двумя комплексами есть вообще начало их конъюгации, момент, с которого они перестают быть тем, чем они были, — тектологическими от-дельностями и образуют какую-то новую систему, с дальнейшими преобразованиями, возникновением связок, дезингрес-сий частичных или полных, словом, это организационный кризис данных комплексов. Образование тектологической границы, создавая из данной системы новые отдельности, также делает ее в организационном смысле не тем, чем она была; это также ее кризис, только другого типа. Все кризисы, наблюдаемые в жизни и природе, все «перевороты», «революции», «катастрофы» и проч. принадлежат к этим двум типам. Например, революции в обществе обычно представляют разрыв социальной границы между разными классами; кипение воды — разрыв физической границы между жидкостью и атмосферой; размножение живой клетки — образование жизненной границы между ее частями, приобретающими самостоятельность; смерть — разрыв жизненной связи организма и т. д.

Ради краткости кризисы первого типа мы обозначим как «кризисы С», второго — как «кризисы Д».[109]На основании предыдущего очевидно, что из них первичными являются кризисы С: всякое разделение обусловливается предшествующими конъюгациями. Так, распадение клетки-матери на дочерние клетки есть результат ее роста, ее питания, т. е. конъюгационного включения в нее элементов из внешней среды; смерть — результат вступления в организм внешних активностей: быстрого и необычного — при насильственной смерти или острой инфекции, постепенного и последовательного — при смерти от старости или от болезней обмена веществ и т. п.

Date: 2016-05-14; view: 427; Нарушение авторских прав