Глава третья. Джамал отнес Зару в укромный уголок сада, где стояла увитая диким виноградом мраморная беседка

Джамал отнес Зару в укромный уголок сада, где стояла увитая диким виноградом мраморная беседка. Густая зелень надежно скрывала их от любопытных глаз слуг, стражи, просителей и прочей публики, которой кишел дворец.

Здесь шейх, наконец, отпустил девушку на мозаичный пол, и та сразу же вцепилась в свою одежду.

— Отвернись! — потребовала она.

— Почему? — искренне удивился Джамал. Я уже видел твою грудь и даже трогал ее. Можешь мне поверить, она восхитительна.

— Ты воспользовался тем, что я была без сознания! — гневно топнула принцесса. — Иначе я скорее убила бы себя, чем позволила тебе до меня дотронуться!

— А минуту назад, во дворце? — усмехнулся шейх. — Там ты тоже была без сознания, когда султан щупал тебя? Не надо громких слов, маленькая гордячка. Жизнь слишком ценная штука, чтобы бросаться ею. Ты хочешь жить точно так же, как и все, и пойдешь ради этого на любые жертвы. О, разумеется, ты так не считаешь! — скривил губы Джамал, видя, как глаза строптивой берберки вспыхнули зеленым огнем. — Твой отец слишком тебя избаловал, но пора браться за, ум. Теперь ты рабыня, моя рабыня, и не стоит об этом забывать. Не будь меня рядом, твоя очаровательная головка сейчас красовалась бы на шпиле одной из крепостных башен. Ты обязана мне жизнью, принцесса, так что изволь слушаться.

— Зачем мне такая жизнь? — глухо спросила она, и в ее глазах блеснули слезы. — Служить игрушкой в твоем гареме, быть бесправной рабыней, зависящей от любого каприза господина. Нет, это не по мне!

— Одевайся! — устало махнул рукой Джамал. Придет время, и ты на многое взглянешь по‑другому. Поверь, жизнь в гареме куда приятнее, чем на конюшне.

Не прося больше шейха отвести взгляд, Зара повернулась к нему спиной и быстро натянула сначала рубаху, а затем джеллабу. Изгибы ее грациозного тела, изящные руки, гордая посадка головы и золотой ливень волос снова пробудили в Джамале то странное, пугающее своей еще нераскрывшейся до конца силой чувство, что он недавно пытался прогнать.

Несмотря на свою молодость, шейх был весьма искушен в делах любви. Не раз он доводил своих наложниц до полного изнеможения, получая от этого истинное удовольствие. Во время плаваний его корабль часто заходил в порты, где мужчины с деньгами могли найти отдых в объятиях самых опытных и развращенных шлюх. Он не гнушался ничем в поисках новых ощущений, оттачивая свое искусство на оселке порока, пока не приходило пресыщение. Но еще никогда не доводилось ему встречать женщину, способную одним поворотом головы или манерой откидывать волосы со лба вызывать в нем такое желание.

Он хотел ее.

Зара ясно видела, что происходит в душе Джамала: его глубокие выразительные глаза, словно зеркало, отражали владевшие им чувства. Встреться они при других обстоятельствах он наверняка показался бы ей крайне привлекательным мужчиной. Молодой шейх разительно отличался от всех арабов, что ей приходилось встречать до сих пор. Они, как правило, носили густые черные бороды, что придавало им угрюмый вид, его же лицо было гладко выбрито и казалось очень подвижным и выразительным. Он явно был из тех мужчин, один вид которых заставлял сердца многих девушек биться чаще… Многих других, но не ее.

Видя, что девушка исподтишка изучает его лицо, Джамал улыбнулся про себя. Пусть привыкает. Он отлично знал, что нравится женщинам, и всегда этим пользовался. Но сейчас ему почему‑то не хотелось форсировать события. Это было настолько ему несвойственно, что он поневоле призадумался. В чем дело? Она, в конце концов, всего лишь его рабыня, подарок султана. При любых других обстоятельствах он бы, не задумываясь, сразу взял то, чего так страстно желал… О Аллах! Как этой маленькой дикой кошке удалось так глубоко запустить в его сердце, свои коготки? Когда она успела? Или дело не в этом? Быть может, ему просто не хочется поднимать шум здесь, в дворцовой беседке? Берберка, разумеется, начнет сопротивляться, поднимет крик, сбегутся слуги… и Мулай Исмаил сразу поймет, зачем он просил отдать ее ему. Нет, не здесь и не сейчас.

— Мы теряем время, — резко сказал Джамал. Мой дом в двух лигах к западу от Мекнеса. Пора в путь.

«Домой, скорей домой», — стучало в висках Джамала, пока он вел принцессу туда, где их ждали лошади. Ничего, скоро привычная обстановка успокоит его, а ласки юных наложниц избавят от наваждения по имени Зара.

* * *

Они ехали не меньше часа, прежде чем ландшафт начал сменяться зелеными рощами пальм и фиговых деревьев. Воздух был наполнен ароматом цветов.

Зара удивленно заморгала, полагая, что видит мираж, когда ее глазам внезапно предстало большое озеро, на берегу которого раскинулся волшебный по своей красоте оазис. Лишь когда они приблизились, настолько, что девушка различила плеск воды и шелест трепетавшей под ветром листвы, она поверила, что это не обман зрения, и стала в восторге озираться по сторонам.

Оазис был огромен, он охватывал полукольцом почти весь северный и большую часть южного берега голубовато‑бирюзового озера, воды которого искрились на солнце подобно мириадам алмазов. Белоснежный дворец шейха Джамала вырастал из самой гущи буйной зелени; его окружали неприступные стены, а в самом центре красовалась величественная мраморная башня с верхушкой в виде гигантской луковицы.

Всадники миновали изукрашенные тончайшей резьбой каменные ворота и оказались внутри просторного, мощенного мраморными плитами двора, где к высоким стенам жались приземистые строения — казармы солдат шейха, конюшни, жилища прислуги и прочие хозяйственные службы.

От аромата росших повсюду в изобилии гардений, камелий и дамасских роз кружилась голова. Одна увитая виноградом аркада вела к беломраморному дворцу, а другая выводила непосредственно в оазис, часть которого была превращена в роскошный парк.

— Добро пожаловать в Эдем, — объявил Джамал, останавливая коня.

Тут же как из‑под земли рядом с ними выросли рабы в белых одеждах и низко склонились перед своим господином. Всадники спешились, и их лошадей мгновенно увели.

Из ближайшей казармы появился шкипер Джамала, Гарун и с широкой улыбкой приветствовал шейха.

— Все ли в порядке в Мекнесе? — спросил он. — Мне так и не удалось выяснить, что за поручение дал тебе султан. Если речь шла о войне, я должен был драться рядом с тобой.

— В моем распоряжении была, вся армия владыки, — ответил Джамал. — Султан приказал мне схватить берберского кади, неустанно грабящего его караваны. Мы устроили засаду, но бандитам удалось удрать в горы. К сожалению, и на этот раз Юсуф избежал расплаты за свои преступления.

Взгляд Гаруна скользнул по фигурке Зары, и его густые черные брови удивленно поползли вверх:

— Ты привез нового раба? Он выглядит слишком слабым и вряд ли на что‑нибудь сгодится.

— Ты ошибаешься, мой друг, — рассмеялся Джамал. — Он больше, чем кто бы то ни было, подходит для той роли, что я ему отвожу.

С этими словами шейх сорвал с головы Зары кефею, и из‑под нее вырвалась золотистая волна волос.

— Ну, что ты теперь скажешь о моем новом рабе?

— Клянусь могилой пророка! — воскликнул ошеломленный Гарун. — Если все остальное в ней так же прекрасно, она станет жемчужиной твоего гарема. Но кто она?

— Я — Зара, дочь кади Юсуфа, а ты помолчи, ослиная задница! — взорвалась принцесса, не привыкшая, чтобы в ее присутствии о ней говорили в третьем лице.

— У нее острый язык, друг мой, — расхохотался Джамал, — так что смотри, не порежься.

Гарун не видел ничего смешного в том, что его обозвали ослиной задницей, и с обидой проговорил:

— Зачем тебе эта вздорная девчонка? Твои Лейла, Саха и Амар — настоящие сокровища. Они красивы и покладисты, а если и ссорятся, то только из‑за того, кому первой доставить тебе удовольствие.

— Да я и сам не знаю, — к полному недоумению Гаруна, почти смущенно пробормотал Джамал. — Должно быть, мне просто не хотелось, чтобы ее прелестную головку отделили от тела. Она, видишь ли, имела глупость оскорбить султана, вот мне и пришлось вступиться. Тогда Исмаил пригрозил отдать ее Абдулу, своему кузнецу. Понятия не имею, что на меня нашло, но я уговорил владыку подарить ее мне.

— Весьма благородно с твоей стороны, — заметил Гарун, отводя взгляд: не в его привычках было обсуждать поступки господина. — А я и не знал, что ты решил расширить свой гарем. Проводить Зару на женскую половину?

— Принцессу Зару, — надменным тоном поправила она. Если эти мужланы всерьез решили сломить ее дух, то они лишь попусту тратили время.

— Нет, — сухо отозвался Джамал, — никакая ты уже не принцесса, а самая обыкновенная рабыня. Гарун, Зара будет работать на конюшне. Скажи Ахмеду, чтобы поставил ее убирать навоз.

Бедняга Гарун вообще перестал что‑либо понимать. Женщин такой красоты не отправляют на конюшню. Кроме того, рискуя милостью султана, вступиться за какую‑то строптивую дикарку лишь затем, чтобы послать ее убирать навоз… это было выше его разумения.

— Извини, господин, — робко заметил он. — Ты не ошибся? Быть может, она окажется более… хм‑м‑м… полезной в твоей постели?

— Такова воля султана, — пожал плечами Джамал. — Повелитель желает, чтобы эту бунтарку научили послушанию и покорности. Он настаивает на наказании за нанесенное ему оскорбление. Как ты думаешь, что она сделала? Плюнула ему в лицо! Не пообещай я проучить ее как следует, Исмаил отдал бы ее Абдулу, а у этого зверя она не прожила бы и дня. Пришлось убедить султана видеть в ней не просто невоспитанную маленькую дрянь, а заложницу спокойствия его королевства: пока она жива, Юсуф не посмеет нападать на караваны.

— Лучше смерть, чем такое унижение! — в отчаянии воскликнула гордая принцесса.

— Что для тебя лучше, а что хуже, решать буду я, а твое дело — исполнять мои приказания, сухо отозвался Джамал и снова повернулся к Гаруну: — Сам видишь, она неисправима. Пусть поработает в стойлах вместе с другими рабами, пока не научится послушанию. Предупреди стражу, что ей запрещено выходить за пределы дворцовых стен.

— Слушаюсь, господин… Следуй за мной, женщина. Ахмед будет рад лишней паре рук. У шейха Джамала много конюшен и стойл для верблюдов — больше, пожалуй, только у султана.

Гарун передал берберку Ахмеду с рук на руки, сказав лишь, что господин распорядился содержать ее на конюшнях наравне с прочими рабами и не делать никаких поблажек. Не успел он уйти, как в руки принцессе сунули вилы и втолкнули ее в стойло, где она оказалась по щиколотку в навозе и гнилой соломе.

На конюшне работали, кроме нее, еще четыре раба. Зара увидела их только вечером, когда они собрались у крохотного очага, чтобы приготовить себе ужин. Продукты, присылаемые сюда с кухни Джамала, были просты — рис, мясо, овощи фрукты, но зато их было в избытке, и Зара невольно порадовалась, что шейх не морит своих рабов голодом.

Джамал купил Ахмеда, Нейлза, Мустафу и Абдулу на невольничьих рынках в разных городах страны. Все они были молодыми, здоровыми мужчинами, и, едва Зара переступила порог конюшни, между ними вспыхнуло жестокое соперничество. Этого шейх предусмотреть никак не мог.

* * *

Джамал ужинал в одиночестве, снова и снова мысленно перебирая события последних дней. Он успел уже заглянуть в свой гарем, но долгожданная встреча с красавицами наложницами показалась ему почему‑то скучной и пресной, а сами они — глупыми и назойливыми. Мысли о Заре не давали ему покоя. Будь его воля, он ни за что не отправил бы ее на конюшню, но там, во дворце, все средства были хороши, лишь бы спасти ей жизнь и вырвать принцессу из похотливых лап султана. А раз обещал, приходится исполнять. Таков закон.

Кроме того, Зару и в самом деле стоит проучить. Ее вздорный, язвительный нрав просто невыносим. До сих пор жизнь слишком баловала ее, а женщинам это не идет на пользу.

Джамал был настолько погружен в свои раздумья, что не услышал, как вошел Хамет, главный евнух его гарема. Он был средних лет, низенький и толстый, с добрым лицом и комично вздернутыми бровями. Хамет предпочитал яркую одежду и сейчас появился в кроваво‑красной шелковой джеллабе с широкими рукавами и серебряной оторочкой.

— Дозволено ли мне будет поговорить с тобой, господин?

Вздрогнув от неожиданности, шейх вскинул глаза:

— В чем дело, Хамет? Что‑то случилось?

— Меня прислали твои женщины, господин, сказать, что без тебя им очень одиноко. Они снова с нетерпением ждут твоего прихода. Им кажется, что ты был с ними не так ласков, как до сих пор и это, мой господин, повергает их в великое горе.

Джамал раздраженно нахмурился.

—Я что, должен ублажить сразу трех?

— Таково их желание, мой господин. Они обещают тебе ночь тысячи наслаждений.

Еще недавно подобные слова вызвали бы у него прилив желания. Но не теперь. Что с ним? Неужели он стареет?

— Передай им, что я скоро займусь ими, Хамет, —устало ответил Джамал. — И приготовь бодрящее питье, иначе после первой же я усну. У меня был тяжелый день.

Евнух с поклоном удалился, оставив шейха наедине с его мыслями.

Наложницы были превосходны. Джамал тщательно отбирал их, следя за тем, чтобы Они были одновременно молоды, красивы и изобретательны в постели. Но не с Лейлой, Сахой и Амар хотел бы он заняться любовью этой ночью: перед глазами по‑прежнему стояла прекрасная гордячка с медовыми волосами.

* * *

Зара перевернулась на своей соломенной подстилке и застонала. Каждая клеточка ее тела нестерпимо ныла. Она провоняла лошадиным навозом и была до крайности измотана тяжелым трудом. Но самое страшное заключалось не в этом. Даже в темноте она чувствовала на себе горящие похотью взгляды мужчин‑рабов и то и дело вздрагивала, словно от холода, хотя стояла жаркая ночь. Ее восприняли как игрушку, брошенную хозяином им на потеху. Днем она слышала их приглушенные споры о том, кто будет первым, и, прежде чем лечь спать, спрятала в соломе рядом с собой свои вилы.

Страхи страхами, но усталость взяла свое, и девушка забыл ась тяжелым сном. Неизвестно, сколько ей удалось поспать, но проснулась она оттого, что на нее навалилось чье‑то тяжелое тело, а в ноздри ударил тошнотворный запах пота. Грязная, вонючая рука зажала ей рот и свистящий шепот у самого уха сообщил:

— Тихо, детка, не рыпайся. Хозяин прислал тебя сюда, чтоб нам не было так скучно. Ты, конечно, красавица, но, видать, изрядно нашкодила, раз оказалась здесь. Вот и искупай свои грехи! Я тут самый сильный, а потому возьму тебя первым.

Это был Мустафа, здоровенный мужик, который мог забавы ради легко жонглировать наковальней, словно та весила не больше яблока.

— Оставь меня, грязный выродок! — еле выдавила прижатая к полу Зара. — Меня прислали сюда работать, а не ублажать рабов. Только тронь меня, и я все расскажу твоему хозяину.

Ее властный тон смутил Мустафу, но лишь на мгновение. Он схватил ее за грудь, пытаясь одновременно задрать рубаху, чтобы добраться до тела.

— Расслабься, женщина. Когда ты изведаешь мощь моего копья, то будешь умолять, чтобы я всадил его в тебя вновь. Оно у меня, как у коня. А хозяину можешь говорить все, что угодно. Раз ты здесь, значит, он так захотел, и мне нечего бояться. Но даже если это не так, я всегда смогу сказать, что ты сама ко мне пришла, а я не смог тебе отказать. Понятно?

В то время как Мустафа шептал это, рука его нащупала шнурок на шароварах Зары, он потянул его и с торжествующим воплем вцепился в ее ягодицы:

— А‑а‑а! Сегодня этот чертов Эдем станет и для меня раем! Ну ты, шлюха белобрысая, скорее раздвигай ноги, мне надоело ждать!

Рука Зары лихорадочно шарила в соломе, пока наконец не нащупала спрятанные там вилы. Девушка вцепилась в рукоять, а затем, собрав все оставшиеся силы, умудрилась перевернуться на спину и приставить острые зубцы своего грозного оружия к горлу Мустафы.

— Отпусти меня, идиот, — сказала она с ледяной угрозой в голосе. — И никогда больше не смей прикасаться ко мне. Запомни сам и передай своим ослам‑приятелям, что вы жестоко поплатитесь, если не оставите меня в покое. Я оскоплю вас, пока вы будете спать, а ваше добро скормлю свиньям. Ты, кстати, не узнавал, тут поблизости евнухи не требуются? И поверь мне, я не шучу. Единственное, чем ты сможешь гордиться, так это тем, что тебя собственноручно кастрировала сама принцесса Зара, дочь кади Юсуфа. Впрочем, если мне будет неохота копаться в твоем конском хозяйстве, я тебя просто убью. Понятно?

Под напором ее презрительных слов и направленных на него вил Мустафа медленно отодвигался назад, но он был страшно зол, что позволил справиться с собой какой‑то девчонке.

— Ты всего лишь женщина, — медленно проговорил он. И на его потном лице вновь появилась гаденькая улыбочка, — а мы — мужчины, и нас здесь много. Сейчас я кликну своих друзей, они прижмут тебя к полу, и я засажу тебе так, что ты забудешь обо всем остальном.

— Что ж, попробуй, — спокойно произнесла Зapa, — и завтра утром хозяин выставит ваши головы во дворе в назидание другим идиотам.

Ее уверенность в себе поневоле заставила Мустафу задуматься. Странно, что она все время говорит о хозяине, как о своем защитнике, ведь именно он отправил ее сюда. А что, если шейх сделал это сгоряча, за какой‑то незначительный проступок, а завтра опомнится и явится к ней? Что тогда? Шейх Джамал был добрым хозяином, и Мустафе вовсе не хотелось быть проданным в другие руки, а то и вовсе расстаться с жизнью.

Едва он поднялся, Зара мгновенно вскочила на ноги и, не опуская вил, стала наступать на него.

— Прочь с дороги!

— Куда ты, женщина?

— Искать другую постель, не оскверненную твоим присутствием!

Сжимая в одной руке свое грозное оружие, а другой поддерживая сползающие шаровары, Зара выскочила из конюшни. Ее ноги дрожали, перед глазами плыли круги, она боялась оглянуться, но продолжала бежать вперед, словно за ней гнались все демоны ада. Неужели Джамал действительно отправил ее сюда на потеху рабам? Эта мысль жгла ее, как каленое железо. Зара и сама не понимала, что с ней происходит, ясно ей было только одно: поступи так кто угодно другой она вряд ли стала бы винить его в этом: мужчины есть мужчины. Но Джамал… Было в нем что‑то необычное, он казался честнее, искреннее, благородней остальных. Она отлично понимала, что недавно в Тронном зале дворца он фактически спас ей жизнь. Другое дело, что такая жизнь не для нее, но он сделал все, что мог.

Девушка бежала не разбирая дороги, пока впереди не замаячили ворота. У нее мелькнула безумная надежда, что там, впереди, ее ждет свобода, но в этот момент небо расчистилось, и в свете полной луны угрожающе сверкнули ятаганы чернокожей стражи. Зара в отчаянии нырнула в густую тень зарослей дикого винограда и остановилась, чтобы немного отдышаться и оглядеться.

Прямо перед ней была неприступная стена, слева — охранявшая ворота стража, сзади голое, ярко освещенное пространство, за которым маячила ненавистная конюшня, а справа… у нее даже захватило дух от восторга: справа была круглая купальня с белыми мраморными бортиками и фонтаном посередине в виде пухлого каменного младенца, наклонившегося, чтобы поднять большую витую раковину, из которой хлестала вода. Вода! Ее тело сразу заныло и зачесалось, а исходивший от него запах навоза и пота, казалось, усилился стократно. Не думая больше ни о чем, девушка направилась к бассейну. Ноги сами влекли ее на звук призывно журчащих прохладных струй…

* * *

Не находя — сна на своем ложе алого шелка, Джамал встал, накинул длинный халат с витым шнурком вместо пояса и вышел на балкон, выходивший во двор.

Закрывавшие небо тучи разошлись, и выглянула полная луна. Ее мягкий, призрачный свет очертил контуры стен и построек, бледными пятнами лег на мраморные плиты двора и на бортик круглой купальни, в центре которой пухлый каменный карапуз тщетно пытался поднять витую морскую раковину, источавшую струи воды. Причудливая игра теней завладела вниманием Джамала. Он мог бесконечно наблюдать за переливами воды и перемигиванием угольков в гаснувшем костре. Это зрелище завораживало его, позволяло забыть обо всех тяготах дня и настраивало на сентиментальный лад.

Вот и сейчас он стоял и пристально смотрел на лунные отблески на воде, когда неожиданно его боковое зрение отметило какое‑то движение.

Гонкая тень быстро пересекла двор, затаилась в зарослях дикого винограда, потом двинулась к бассейну. Любопытство Джамала достигло предела. Кто это мог быть? Бдительный страж, подгулявший слуга или раб, замысливший побег?

Шейх бесшумно сбежал вниз по ступенькам и замер, очарованный открывшимся ему зрелищем. В фонтане плескалась обнаженная наяда, юная и грациозная, подставляя бегущей из раковины струе то лицо, то спину, по которой мокрыми прядями змеились волосы цвета темного меда.

— Ты действительно прекрасна, принцесса Зара, — негромко сказал Джамал.

Она резко обернулась, ее руки потянулись к сложенной на бортике одежде.

— Извини, что разбудила тебя. Я уже ухожу.

— Тебе не за что извиняться, я не спал. Это мне должно быть неловко, что я помешал тебе.

— К чему столько любезностей? Разве господа разговаривают так со своими рабами? Кроме того, я же сказала, что ухожу.

— Не делай этого.

— Почему?

— Сейчас узнаешь… Эй, Хамет! — хлопнул в ладоши Джамал. — Принеси мыло и ароматические масла. Моя новая рабыня желает искупаться.

Затем он широко улыбнулся Заре, потянул за кисть пояса, и халат, шурша, скользнул к его ногам.

Date: 2015-12-13; view: 277; Нарушение авторских прав