Глава 20. Каждый день я молюсь, чтобы ты нашел женщину, с которой cмог бы разделить свою жизнь

Каждый день я молюсь, чтобы ты нашел женщину, с которой cмог бы разделить свою жизнь …

Вторая свадьба Лауры нисколько не походила на первую.

Вскоре после того, как они добрались до Лондона, начал накрапывать дождь, и безлунная ночь стала казаться еще темнее. Вместо сияющего преподобного Тилсбури церемонией руководил сварливый архиепископ, которого по просьбе герцога вытащили из постели, чтобы выдать специальную лицензию на брак. Их со Стерлингом свадьба проходила в огромной гостиной архиепископского дворца в присутствии только лишь кузины Стерлинга и ухмыляющегося маркиза. И хотя Диане понадобился носовой платок, чтобы вытирать слезы, Лаура знала, что это были слезы не радости, а горести.

Рядом не было Лотти с букетом для Лауры, не было Джорджа, гордо вытянувшегося рядом с женихом, и не было Куки, которая могла бы крикнуть от всего сердца "Аминь!", когда архиепископ объявит их мужем и женой. Когда Лаура в последний раз смирила свою гордость и попросила Стерлинга позволить детям поехать с ней в Лондон, он отказался:

- Я не хочу все время оглядываться через плечо, опасаясь, что кто-нибудь столкнет меня с лестницы в собственном доме.

Поэтому Лауре пришлось прощаться со своей семьей на изогнутом подъезде к особняку в присутствии Стерлинга, с полным безразличием наблюдающего за ними.

Довер стоял, сжимая в руках шляпу, и его изрезанное морщинами лицо выражало страдание.

- Это все из-за меня, мисси. Я думал, что если остановлю свадьбу, то мне не придется смотреть, как вас навечно приковывают к этому дьяволу.

Лаура прикоснулась к синяку на его скуле, все еще ужасаясь тому, как он пострадал ради нее.

- Ты не виноват, Довер. Здесь я могу винить только себя саму.

Куки дождалась своей очереди и обняла Лауру, ее испачканный мукой передник пах мускатным орехом и корицей.

- Не падай духом, моя овечка, - прошептала она. - Мужчина, сжевавший дюжину пересушенных оладушек, только чтобы не ранить чувства старой женщины, не может быть настолько ужасен, как о нем говорят.

Лаура повернулась к Лотти и Джорджу, стоящим около открытой дверцы экипажа. Губы у Лотти дрожали, но ей все-таки удалось улыбнуться.

- Всем известно, что именно я - Несравненная Красавица нашей семьи. Кто бы мог подумать, что именно ты подцепишь богатенького мужа?

- Ему лучше как следует заботиться о тебе, - сказал Джордж, бросая на Стерлинга взгляд, в котором была скорее боль, чем угроза. - А если он этого не сделает, то будет отвечать передо мной.

Загоняя внутрь слезы, Лаура опустилась на колени и протянула им руки. Здесь не нужно было слов. Благодаря великодушию леди Элеоноры, они до сих пор ни разу не расставались, даже на одну ночь. Лаура не представляла себе, что может наступить день, когда она не сможет оказаться рядом, чтобы убрать выбившийся локон Лотти или стереть грязное пятно с веснушчатого носа Джорджа.

Они не выпускали друг друга из объятий, пока Лаура не отстранилась и не заставила себя храбро улыбнуться сквозь слезы.

Выражение лица Стерлинга не изменилось, ни когда он усаживал ее на шикарные бархатные подушки экипажа, ни когда они проезжали мимо кладбища, где была похоронена его мать.

"... если кому-либо из вас известны препятствия, из-за которых вы не можете сочетаться законным браком, чтобы вы признались нам ". Гнусавый голос архиепископа вернул Лауру в холодную гостиную.

Теплое дыхание Стерлинга коснулось ее волос, когда он наклонился и прошептал:

- Нет ли у тебя еще чего-то, чем бы ты хотела с нами поделиться?

Лаура покачала головой, крепко сжав губы.

Когда архиепископ протянул им молитвенник, Стерлинг снял со своего пальца кольцо с печаткой и отдал ему. Священник вернул кольцо Стерлингу, и тот надел его Лауре на палец, но в его глазах больше не светилось обожание, как это было в залитом солнцем нефе церкви Святого Майкла, сейчас они смотрели на нее настороженно. Ей пришлось сжать руку в кулак, чтобы не дать кольцу соскользнуть. Один только рубин в нем должен был стоить сумасшедших денег, но его тяжесть казалась Лауре тяжестью кандалов. Стерлинг не знал, что она носит гранатовое кольцо его матери на шее, на дешевой серебряной цепочке.

У Лауры не было даже времени осознать тот факт, что она только что вышла замуж второй раз за два дня, потому что ее снова засунули в экипаж и увезли в Девонбрук Холл. Пригибаясь под дождем по пути от экипажа до дома, Лаура смогла получить лишь очень неясное впечатление от высоких арочных окон и большого каменного здания, возвышающегося над другими домами в одном из самых престижных кварталов Уэст-Энда.

Кто-то уже предупредил слуг, что должен прибыть герцог со своей молодой женой. В похожем на пещеру холле их ждал лысоватый и слегка горбатый мажордом, его рука в белой перчатке держала зажженный канделябр. Но казалось, что свечи только сильнее подчеркивают темноту. Лаура чувствовала могильный холод мраморного пола даже через подошвы своих туфелек.

Когда из темноты появился лакей, чтобы помочь ей снять влажную от дождя мантилью и шляпку, мажордом нараспев произнес:

- Добрый вечер, ваша светлость.

Поскольку Лаура не произнесла ни слова, Диана пихнула ее в бок.

- Он говорит это вам, - прошептала она.

Лаура оглянулась и только сейчас заметила, что Стерлинг вместе со своими псами и маркизом уже растворился в безбрежных просторах дома.

- О! - воскликнула она. - И вам добрый вечер, сэр. - Она успела присесть в неуклюжем реверансе, прежде чем вспомнила, что герцогиня, вероятно, не должна делать реверансы перед слугами.

К счастью, мажордом был слишком вежлив или слишком вышколен, чтобы как-то отреагировать.

- Пожалуйста, следуйте за мной, ваша светлость, я покажу вам покои герцогини. Слуги готовили их для вас с самого полудня.

- Очень мило с их стороны, - ответила Лаура. - Но им не было необходимости так беспокоиться на мой счет.

Диана вздохнула и выхватила канделябр от руки мажордома.

- Можете идти, Адисон. Я сама покажу герцогине ее покои.

- Очень хорошо, миледи. - Он поклонился Диане, но Лаура могла бы поклясться, что озорной огонек в его карих глазах предназначался именно ей самой.

Диана стала быстрым шагом подниматься по широкой лестнице, вынуждая Лауру почти бежать за ней, чтобы не отставать.

- Вам не нужно благодарить слуг за то, что они вам прислуживают. Им за это как раз и платят. А если они не будут как следует исполнять свои обязанности, они отлично знают, что их...

- Высекут кнутом? - рискнула предположить Лаура. - Выпотрошат и четвертуют? (hanging, drawing and quartering - повешение, потрошение и четвертование - являлось смертной казнью за преступления против короны в Англии 19 века - прим. переводчика)

- Уволят, - возмутилась Диана, бросая на нее через плечо испепеляющий взгляд, пока они шли по бесконечному коридору с темными и тяжеловесными панелями красного дерева. - Я совсем не такая людоедка, как вы обо мне думаете.

- Так же, как и я не коварная охотница за приданым. Вы слышали своего кузена сегодня утром. Он практически вынудил меня выйти за него замуж.

Диана обернулась так резко, что Лаура даже отшатнулась назад, боясь, что от свечей могут вспыхнуть ее волосы.

- А спать с ним он тоже вынуждал вас? - Диана с видимым удовлетворением заметила, как краска залила лицо Лауры. - Я так и думала. У Стерлинга много недостатков, но я никогда не слышала, чтобы он брал женщину против ее желания.

Диана ринулась вперед, оставляя Лауру или следовать за ней, или рисковать навсегда потеряться в головокружительном лабиринте лестниц, галерей и коридоров.

Покои герцогини состояли из спальни, гостиной и будуара, так же обшитых панелями красного дерева и источающих ту же самую подавляющую роскошь, что и остальная часть особняка. В спальне приковывала к себе взгляд кровать под темно-красным бархатным балдахином. Она была, по меньшей мере, в три раза больше изящной кровати леди Элеоноры.

Лаура оглянулась в поисках двери в смежную спальню.

- А где мне найти покои герцога?

- В западном крыле.

Она на мгновение заколебалась.

- А это какое крыло?

- Восточное.

- О. - Лаура предполагала, что у них со Стерлингом будет одна спальня. У ее родителей всегда была одна. Она до сих пор хорошо помнила, как, засыпая, слышала вдалеке тихий голос матери и хрипловатый смех отца.

Когда Диана поставила канделябр на пьедестал и отделила от него свечу для себя, Лаура спросила для пробы:

- А вы где спите?

- В северном крыле.

Лаура удивилась, что с таким количеством крыльев дом еще никуда не улетел. На ее лице, должно быть, отразился испуг, поскольку Диана обреченно вздохнула.

- Завтра утром я поговорю со Стерлингом, чтобы он нанял вам личную горничную, которая будет спать в вашем будуаре. А до тех пор, я могу вам одолжить свою. - Она протянула руку и убрала с глаз Лауры выбившуюся прядку. - У нее есть парикмахерские способности.

- В этом нет необходимости, - сказала Лаура, собрав остатки гордости. - Я вполне могу сама о себе позаботиться.

И снова в глазах Дианы мелькнули жалость и смущение.

- Поскольку, вы собираетесь быть женой моего кузена, то, возможно, это и неплохо.

Диана затворила за собой дверь, и Лаура прислонилась к ней спиной, слушая, как стихают ее быстрые шаги.

Стерлинг предполагал, что призраки последуют за ним в Девонбрук Холл, но не рассчитывал, что одним из них будет Тейн. Твердые шаги маркиза преследовали его всю дорогу, пока он шел в библиотеку по широкому мраморному коридору. Когда Стерлинг был ребенком, библиотека с ее высокими полками и сердитыми гипсовыми бюстами была его единственным убежищем. Перебирая замшелые страницы книг о короле Артуре или романа Даниэля Дефо, ему удавалось забыть хоть на несколько драгоценных часов о дядином переменчивом характере и его уничтожающих оскорблениях. Но от собственного друга, пусть и действующего из лучших побуждений, сбежать явно не удавалось.

- Как ни ценю я то, что ты стал шафером на моей столь срочной свадьбе, - сказал ему Стерлинг, - но твои услуги для брачной ночи мне не требуются.

В камине весело потрескивал огонь, что, без сомнения, было делом рук предусмотрительного Адисона. Тейн плюхнулся в мягкое кресло, а собаки пушистыми ковриками вытянулись перед ним на полу.

- Ты действительно так в этом уверен? Мне показалось, что со своей последней брачной ночью ты справился с меньшим изяществом, чем обычно.

Стерлинг невесело рассмеялся.

- Ты судишь по реакции невесты на мое предложение, не так ли?

Тейн качнул головой с невольным восхищением.

- Никогда не думал, что встречу женщину, которая осмелится тебе отказать. Да еще так драматично! "Я думаю, что скорее согласилась бы пойти на виселицу, чем выйти за вас замуж" Я так и видел, как она топает ножкой и добавляет: "Руки прочь, сударь!" Если с браком у нее ничего не получится, ей светит блестящее будущее на сцене. Я всегда восхищался актрисами, знаешь ли.

Стерлинг вытянул из шкатулки атласного дерева тонкую сигару и зажег ее. Прислонившись к каминной полке, он с наслаждением затянулся.

- Могу тебя заверить, что она не притворялась. Ее презрение ко мне было абсолютно подлинным.

Тейн поднял бровь.

- Возможно, даже более подлинным, чем твое к ней?

Избегая ответа, Стерлинг выпустил ровное кольцо сигарного дыма. Теперь, когда память к нему вернулась, он уже не мог позволить себе забыть, как хорошо друг знает его.

- Ты влип по-крупному, да Дев? - тихо сказал Тейн, и старое прозвище только подчеркнуло убийственность его слов.

Стерлинг пожал плечами.

- Ты же знаешь, о чем всегда пишут скандальные листки. Пересекитесь с Девонбрукским дьяволом и дорого за это заплатите.

- Но чего это будет стоить тебе самому?

Стерлинг выкинул окурок сигары в камин, его гнев вырвался наружу.

- Не думаю, что у тебя есть право читать мне лекции о том, сколько стоит гордость.

На мгновение он испугался, что зашел слишком далеко, но Тейн только печально улыбнулся и покачал головой.

- Мы с тобой отличная пара, не так ли? Один слишком упрям, чтобы удержать женщину, а другой слишком упрям, чтобы ее отпустить. - Он поднялся и пошел к двери. - Если завтра надумаешь жениться еще раз, ты знаешь, где меня найти.

И Тейн ушел, оставив Стерлинга наедине со своими призраками и своей гордостью.

Некто проследил за тем, чтобы у молодой жены герцога не было недостатка в комфорте. В камине спальни горел огонь, и над его потрескивающим пламенем нависала массивная каминная полка из белого мрамора. В соседней гостиной на столе стоял серебряный поднос с едой. Лаура приподняла крышку и увидела мясо, утопающее в густом сливочном соусе. Она быстро закрыла крышку, отчаянно скучая по еще теплому, только что вытащенному из духовки, имбирному прянику Куки.

Лаура поплелась обратно в спальню. Ее потребовалась целая минута, чтобы набраться храбрости и отодвинуть тяжелый балдахин кровати. Она почти боялась найти внутри белые косточки последней герцогини, которая занимала эти покои. Но она увидела только аккуратно отогнутые вместе с атласным покрывалом простыни, пуховые подушки, образовывающие уютное гнездышко и тонкую ночную рубашку из мерцающего белого шелка с точно таким же халатом. Лаура поднесла ночную рубашку к свету, идущему от камина, и замерла, потрясенная тем, насколько она прозрачна. Поскольку ее вещи должны были прибыть из Ардена не раньше завтрашнего дня, у нее не оставалось другого выбора, кроме как надеть эту рубашку или спать в сорочке.

Не зная, чем еще себя занять, Лаура разделась и налила из кувшина в фарфоровую раковину немного воды, пахнущей лавандой. Помывшись, почистив зубы и вытащив из волос шпильки, она надела ночную рубашку. Легкая ткань приятно ласкала кожу, но почти не грела. Несмотря на огонь в камине, в комнате было холодно, а сырость только усиливалась от струй дождя, бьющего в высокие арочные окна. С такими высокими потолками, здесь было почти так же холодно, что и зимой в склепе. Лаура, дрожа от холода, отдернула балдахин и одним прыжком забралась в постель.

Она опустилась на пуховой матрац, чувствуя себя совершенно затерявшейся в океане постельного белья. Как ей хотелось, чтобы Лотти вскарабкалась сюда, прижалась к ней и захихикала над удивительной расточительностью всего этого.

Но сегодня к ней должна была придти не Лотти. Сегодня к ней должен был придти ее муж.

Лаура резко села и обняла себя за колени. Сегодня ее первая брачная ночь, а она снова понятия не имеет, где ее муж. Забаррикадировался где-то внизу, наливаясь бренди, чтобы не стошнило от ее вида?

Она вытащила из-под рубашки кольцо с гранатом и стала разглядывать его при свете камина, вспоминая нежность в глазах Стерлинга, когда он надевал это кольцо ей на палец, нежность, которую она, скорее всего, никогда больше не увидит. Лаура сняла через голову цепочку и сунула кольцо под подушку, чтобы не потерять. Под влиянием момента она сняла с пальца герцогское кольцо с печаткой, отодвинула балдахин и кинула его на ближайший столик. Кольцо приземлилось на нем со звучным ударом.

Лаура откинулась на подушки и закрыла глаза, у нее вырвался печальный вздох. Должно быть, она задремала, сама того не заметив, потому что снова открыв глаза, она почувствовала себя вялой и слабой, а потом услышала, как в доме начали бить часы. Лаура стала считать удары, звучавшие, словно похоронный набат, и досчитала до двенадцати.

Часы закончили бой, и наступила такая странная тишина, что казалось, Лаура - единственная живая душа в этом доме. Или даже в мире.

Ее муж так и не появился. И этот шепот истины отозвался в тишине громче любого крика.

Лаура рывком повернулась на бок, подумав, какое она должна была бы испытывать облегчение. Она бы не вынесла еще раз предательской нежности ласковых прикосновений Стерлинга. И не хотела сомневаться, не играет ли он с ней при помощи нежностей и поцелуев, заставляющих ее таять.

Но лежа в постели, напряженная, как туго натянутая струна, она чувствовала, что злится все сильнее и сильнее. Она вспомнила, как он игнорировал письма своей матери все эти годы и как леди Элеонора храбрилась, когда приносили почту, а от него не было ни единого слова. Как ни любила своего опекуна Лаура и как она ни восхищалась ею, сама она никогда не была настолько терпеливой. Она быстро поняла, что способна вынести презрение Стерлинга, но не его безразличие. Она бы предпочла, чтобы он накричал на нее или потряс за плечи, но не делал вид, что ее не существует.

Лаура села и отбросила одеяла. Это может стать шоком для его светлости, но она не собирается провести остаток своей жизни, обмениваясь оскорблениями с его раздражительной кузиной, и томиться в постели, задаваясь вопросом, собирается ли он придти к ней. Если он не придет к ней в их первую брачную ночь, то, ей-Богу, она сама придет к нему.

С трудом выпутавшись из тяжелого балдахина, Лаура надела на рубашку халат и завязала поясок. Вставив свечу в серебряный подсвечник, она в бешенстве ринулась из комнаты, пожалев при этом, что дверь слишком тяжела, чтобы звучно захлопнуть ее за собой.

Всего за пять минут Лаура настолько потеряла ориентацию, что уже начала думать, что не сможет найти дорогу даже обратно к покоям герцогини, не то, что к покоям герцога. Она думала, что если будет все время сворачивать в одном и том же направлении, то в конце концов доберется до западного крыла. Но дом состоял из лабиринта бесконечных коридоров, каждый из которых был длиннее и запутанней предыдущего. Лаура ходила по ним уже очень долго, но не заметила ни единого признака жизни. Мышь и то была бы утешением.

Она не спросила, на каком этаже покои герцога, и сейчас надеялась, что все спальни находятся на одном этаже. Но эта надежда угасла, когда коридор, по которому она шла, вдруг резко закончился лестничным маршем.

Она попыталась вернуться тем путем, которым пришла, но оказалась на незнакомом ей балконе над огромным и затемненным залом для танцев, в котором уместился бы весь Арден Менор вместе с его садами. Она вздохнула, думая, что бы сделала Лотти, если бы оказалась в подобном затруднительном положении. Наверное, села бы на пол и ревела во всю мощь своих легких, пока кто-нибудь к ней бы не прибежал. Лауре очень хотелось сделать именно это, но она боялась, что ее никто не услышит или не побеспокоится к ней прибежать.

На балконе во всю его длину лежал турецкий ковер кроваво-красного цвета, он приглушал шаги Лауры. С высокого потолка спускались густые тени, подавляя слабый огонек ее свечи. Шаловливый ветерок сквозняка заиграл пламенем, и Лаура, замедлив шаги, прикрыла свечку рукой.

Завернув за очередной угол, она увидела перед собой портретную галерею во всем ее мрачном великолепии. Эта комната, наверное, казалась жутковатой и днем, а сейчас, ночью, просто наводила ужас.

- Не глупи, Лаура, - выдавила она сквозь стучащие зубы. - Незачем бояться кучки каких-то мертвецов.

Тут же пожалев о неудачно подобранных словах, она заставила себя двинуться вперед. Лаура шла, упершись взглядом в двойные резные двери в самом конце галереи, но все равно чувствовала, как подозрительные глаза предков Стерлинга следят за каждым ее шагом.

Лаура была так рада добраться до конца, что не заметила висящий над дверью портрет в натуральную величину. Свеча осветила его, и она с придушенным воплем отшатнулась.

С портрета на Лауру насмешливо взирал мужчина с длинным и узким носом, его глаза словно излучали презрение. Прочитав медную табличку с его именем, Лаура поняла, что смотрит на ввалившиеся черты лица самого Гренвила Харлоу. Одетый в черное, он сжимал в бледной руке серебряную трость.

Было трудно поверить, что такой человек мог стать отцом маленькой девочки. Лаура не знала, кого она жалела больше - Диану или ее мать. Леди Элеонора редко говорила о герцоге, который усыновил ее сына. Теперь Лаура поняла, почему.

И впервые задалась вопросом о том, каково было Стерлингу в его первую ночь в этом продуваемом сквозняками мавзолее. Преданный собственным отцом, оторванный от любимой матери, он лежал, съежившись, под одеялом на совершенно чужой кровати? Или бродил по этим коридорам и залам, одинокий и потерянный, понимая, что никто не услышит его, если он закричит?

Пятнистый мастифф, скорее всего, предок псов Стерлинга, сидел рядом со старым герцогом. Если собака была попыткой художника сделать герцога более располагающим, то из этого ничего не вышло. Паучьи пальцы герцога обвивались вокруг шеи животного, словно он не мог дождаться натравить его на очередного молодого выскочку, который имел дерзость бросить ему вызов.

Из темноты позади Лауры раздалось низкое горловое рычание, и у нее волосы встали дыбом. Она совершенно забыла о дьявольских собаках Стерлинга и должна была догадаться, что он позволяет им по ночам свободно разгуливать по дому. А как еще они смогут разорвать горло злоумышленнику? Или несчастной молодой жене, которая оказалась настолько глупа, что покинула уютное убежище своей постели?

Рык повторился, и в нем уже слышалась угроза. Лаура завизжала и уронила свечу, погрузив при этом всю галерею в темноту. Она медленно повернулась и вжалась спиной в дверь. Единственным, что она смогла увидеть, были две пары глаз, светящихся в темноте злорадным красноватым светом.

- Хорошие собачки, - прошептала она, стараясь проглотить поднимающийся в горле ужас. - Хорошие собачки. Вы ведь совсем не голодные, правда? Я очень надеюсь, что нет, потому что во мне не так уж много мяса. Куки много лет пыталась откормить меня, но без большого успеха.

Собаки подошли к ней совсем близко, так близко, что она ощущала их горячее, пахнущее мускусом дыхание. Издав звук, похожий на хныканье, Лаура отвернула лицо к стене.

Позже она говорила себе, что не стала бы кричать и покорилась судьбе, сохранив, по крайней мере, хоть минимальное достоинство, если бы одно из животных не выбрало именно этот момент, чтобы ткнуться прямо ей в промежность своим большим и мокрым носом.

Лаура издала оглушительный вопль. Дверь за ее спиной мгновенно распахнулась, и она свалилась внутрь комнаты, а ее вопль замер на высокой ноте. Она медленно открыла глаза и увидела своего мужа, который, подбоченясь, стоял над ней.

- Ну и ну, - сказал он, поднимая бровь. - Вы только посмотрите, какую добычу притащил мне пес.