Глава 6. — Ну как я могу чувствовать себя принцессой, когда туфли так немилосердно жмут?

— Ну как я могу чувствовать себя принцессой, когда туфли так немилосердно жмут? — исподтишка жаловалась Арабелла Рейне Линдхерст. Рейна потрясенно разглядывала великолепную обстановку Палаццо Реале. Дворец был освещен сотнями факелов, частью укрепленных в золоченых кольцах, ввинченных в стены, частью высоко поднятых над головами одетых в ливреи слуг.

— Ты сама захотела надеть мои туфли, Белла! Я не виновата, что у меня ноги меньше!

— Как ты добра, что объяснила мне! — фыркнула Арабелла, презрев правила этикета. — Кстати, Рейна, я только сейчас слышала, — продолжала она заговорщическим шепотом, не желая, чтобы ее услышали лорд или леди Делфорд, — что король Фердинанд вернулся из своего любимого убежища, Бельведера, и появится нынче на балу. Насколько я поняла, ему наскучили и распутство, и охота на оленя. Говорят, правда, что он уделяет внимание не столько дичи, сколько Лючии, своей любовнице‑толстухе!

— Она здесь сегодня?

— Нет, думаю, все еще в Бельведере, надежно защищена от взглядов других мужчин.

— Белла, откуда ты узнала эти пикантные подробности? Мне никто ничего не говорит.

— О, случайно, — уклонилась от ответа Арабелла, вновь оглядывая огромный зал приемов.

Изящные колонны из белого мрамора, увенчанные летящими херувимами, делили зал на небольшие салоны. Две стены были закрыты драпировками из алого бархата. И столько прекрасно одетых людей! Мужчины, очевидно, так же склонны к роскоши, как дамы, и многие все еще носят парики, выкрашенные во все цвета радуги!

Девушке не терпелось поскорее увидеть неаполитанских короля и королеву, но, кроме того, она тревожилась за Адама. Арабелла пристально рассматривала толпу, но нигде не видела брата. Она бросила взгляд на Рейну, спокойно стоявшую подле матери, которая в противоположность дочери, казалось, сильно нервничала. Жаль, что подруга не знает итальянского и не может ослепительно улыбнуться, слыша пустую болтовню, ничем не отличавшуюся от светских разговоров в салонах Лондона. В глубине зала музыканты в париках вновь взялись за инструменты, и пары поплыли в менуэте. Наконец Белла заметила Адама, увлеченного разговором с высоким молодым человеком. Может, это и есть граф де ла Валль? Совсем не выглядит таким уж беспутным — светловолос, красив, строен.

— Пойдемте, дамы, — предложил лорд Делфорд. — Их величества, кажется, собираются почтить нас своим присутствием.

Арабелла последовала за лордом и леди Делфорд. Лорд Делфорд, высокий и худой, сегодня был одет в безупречный черный бархатный фрак с пеной белых кружев у шеи и на запястьях. Из драгоценностей он носил лишь изумрудный перстень‑печатку на правой руке и бриллиантовую булавку в галстуке. Виконтесса выглядела немного бледной, словно не совсем оправилась после приезда из Генуи. Однако она высоко держала голову; густые рыжеватые волосы красиво оттеняли складки зеленого атласного платья. Рейна надела сегодня туалет цвета старой слоновой кости, с длинной жемчужной ниткой. Арабелла посчитала, что подруга — само совершенство, но, конечно, она не признается в этом Рейне после оскорбления насчет ее ног. Когда они были уже совсем близко от королевской четы, Арабелла украдкой погладила руку Рейны.

— Держись, дорогая, — прошептала она. — Ты куда прекраснее, чем обе королевские дочери! Клянусь, они сразу же тебя возненавидят!

— Ах, Белла, если бы я была такой же высокой, как ты, а не карлицей!

— Старый сатир вновь вернулся к королеве немного передохнуть, — заметил де ла Валль маркизу ди Гальвани. — Знаете, несколько месяцев назад он собирался поохотиться в Палермо и даже послал туда кораблем девяносто гончих! К счастью, министры убедили его, что небезопасно покидать Неаполь сейчас, когда Наполеон вот — вот захватит город. Как этот глупец трясется за трон!

— Жаль, — двусмысленно протянул Адам, не сводя глаз с королевы. Он не желал смотреть на сестру. Королева сидела в кресле с высокой спинкой. По обе стороны от нее стояли ее дочери. Она казалась бледной и ужасно состарившейся — завитые волосы поседели, лицо было покрыто морщинами, заметными даже на расстоянии. Принцесса Амелия была довольно красива, но Кристина, Н а три года старше, к несчастью, унаследовала отцовский нос картошкой и покатые плечи. Король еще не появился, и Адам слышал, что наследный принц Франческо вместе с молодой женой, принцессой Изабеллой Бурбон, гостили на ферме у дворца в Казерта. Но Адам в любом случае не пришел бы на прием по своей воле, однако граф де ла Валль настоял, что он должен увидеть льва в его логове, окруженного выводком и придворными, прежде чем решить, достоин ли Фердинанд быть правителем.

— Жаль, что лаццарони[9]голодают, — издевательски бросил Адам, — пока жирный король набивает себе брюхо!

— Да, но лаццарони обожают короля Фердинанда, друг мой! Он ведь один из них. И, несмотря на королевскую кровь Бурбонов, которая течет в его жилах, он невежествен, как свинья, говорит на самом вульгарном жаргоне, который я вообще слышал, и более всего счастлив, когда самолично продает рыбу на рынке.

— Для роялиста вы весьма безжалостны, Эрве, — заметил Адам.

Граф пожал плечами.

— Но это правда. Пожалуйста, придайте своей пиратской физиономии более подобающее случаю выражение, Пьетро. Сейчас появится королевское величество.

Король Фердинанд, выглядевший скорее шестидесятилетним, чем пятидесятилетним, как он утверждал, вошел в зал, кивая налево и направо почтительно приседающим придворным. На нем был богатый камзол пурпурного генуэзского бархата, отделанный толстой золотой тесьмой на плечах и на груди, свободно ниспадавшей почти до пола. Он поприветствовал королеву и дочерей и тяжело опустился в соседнее кресло.

Перед королем предстали Эдвард Линдхерст с женой, другие почетные гости и, наконец две явно ошеломленные юные леди. Король устремил на девушек чарующий взгляд и долго не сводил с них глаз. Но вот, насмотревшись вволю, он махнул музыкантам, и просторный зал наполнился звуками музыки.

— Посмотрите на эту прелестную крошку.

Адам, обернувшись, заметил, что граф пристально уставился на Линдхерстов. Сегодня Арабелла выглядела неотразимой в атласном платье цвета незрелого яблока с богатой золотой вышивкой. Медовые волосы были заплетены в косы и уложены высокой короной; несколько густых локонов падали на плечо светлой волной.

— Если вам нравятся линялые космы и бледная кожа, думаю, эту девицу можно назвать сносной.

— Линялые? Но, друг мой, вы не правы! Эта изумительная рыжевато‑каштановая грива, выразительные зеленовато‑карие глаза! Так молода и… нетронута!

Адам проследил за взглядом Эрве. Тот, очевидно, восхищался Рейной Линдхерст, стоявшей чуть позади Арабеллы. Он невольно вздрогнул. Костлявый маленький воробышек превратился в изысканную красавицу. Рейна застенчиво оглядывалась, и Адаму почему‑то непреодолимо захотелось утешить ее, сказать, чтобы не боялась. Но вместо этого он постарался подавить неприятное предчувствие, возникшее после слов графа.

— Похожа на монашенку, — безразлично бросил он.

— А я не побоюсь штурмовать монастырские стены!

— Она скорее всего, — задумчиво откликнулся Адам, не обращая внимания на шутку Эрве, — принадлежит к семье Линдхерстов. Я слышал, что он новый советник сэра Хью Эллиота.

— Весьма кстати, что я такой верноподданный роялист, — обрадовался граф. — Как только они отдадут дань уважения их потасканным величествам, я добьюсь, чтобы меня представили. Интересно, та вторая прелестница тоже дочь Линдхерста? Не знал, что на английской почве произрастают такие очаровательные цветы!

Обе девушки присели в низком реверансе перед королевой Марией Каролиной, терпеливо вынося похотливые взгляды короля.

— Добро пожаловать в Неаполь, — произнесла королева, протягивая руку виконту Делфорду. — Вы уже знакомы с синьором Актоном[10], не так ли?

— Совершенно верно, мадам, — ответил Эдвард Линдхерст и сдержанно кивнул Актону, стоявшему рядом с принцессой Амелией. Он симпатизировал этому самому могущественному человеку в Неаполе. Актон был высоким, тучным, с грубым лицом, однако в светло‑серых глазах сверкали веселые искорки, словно их обладатель посмеивался над какой‑то ему одному известной шуткой.

— Моя жена должна вот‑вот родить, иначе тоже была бы здесь, чтобы приветствовать вас, милорд, — сообщил Актон.

— Пожалуйста, передайте наши поздравления супруге, — вмешалась леди Делфорд. — Это моя дочь Рейна и ее подруга, леди Арабелла Уэллз.

— Очень рада, — кивнула королева, одарив девушек улыбкой.

— И я тоже, ваше величество, — ослепительно улыбнулась в ответ Арабелла.

— Присоединяюсь, — заметил Актон. — Леди, оставляю вас с сэром Хью, английским послом. Он знает всех и сумеет познакомить вас с самыми интересными людьми. Лорд Делфорд, не найдется ли у вас минутки для меня?

К удивлению Арабеллы, королева поднялась и повела Актона и виконта к узкой двери за возвышением. Король, казалось, не заметил их исчезновения, увлеченный беседой с немолодой женщиной, которая беззастенчиво кокетничала с ним, прикрываясь веером из слоновой кости.

Сэр Хью проследил за недоуменным взглядом Арабеллы и вполголоса язвительно посоветовал:

— Прошу вас, не обращайте внимания на его величество, дорогая. Он почти не занимается государственными делами. Эта дама — его последнее увлечение. Графиня только что прибыла ко двору из Генуи или Милана, не знаю точно.

— Но она старая! — выпалила Рейна. Посол мягко улыбнулся.

— Вы правы. Она почти моя ровесница. Нет, дорогая, не краснейте. Я просто подшучивал над вами. Думаю, следует сначала познакомить вас с Алкье, послом Наполеона. По крайней мере он не такой непроходимый болван и зануда, как его предшественник.

— Великолепное собрание, сэр Хью, — заметила леди Делфорд.

— И весьма впечатляющий дворец, — поддержала ее Арабелла.

— Совершенно верно, леди. Жаль, что королева его не терпит. Видите ли, в тысяча семьсот девяносто седьмом году французы захватили и удерживали Неаполь в продолжение пяти месяцев и устраивали во дворце балы и приемы. С тех пор он вызывает у их величеств горькие воспоминания. Теперь они по большей части принимают гостей во дворце Казерта. Но к нам идет месье Алкье.

Когда им удалось наконец отделаться от француза, Арабелла вынесла из разговора твердое убеждение в том, что месье Алкье более всего напоминает мерзкую змею. По‑видимому, эта мысль так ясно читалась в ее выразительных глазах, что сэр Хью усмехнулся.

— Дорогая, — осторожно упрекнул он, — не позволяйте Алкье понять, о чем вы думаете. Он невероятно влиятелен и пока лишь довольствуется тем, что позволяет королевской семье усидеть на троне.

— Да, это мой недостаток, — вздохнула Арабелла. — Постараюсь кокетливо взмахивать ресницами и строить глазки.

— А каково ваше мнение об Алкье, мисс Линдхерст? — обратился сэр Хью к Рейне.

Но та, не слушая посла, неотрывно смотрела на высокого молодого человека, стоявшего в глубине салона. Он был одет в элегантный черный вечерний костюм с белыми кружевами. Худое лицо заросло, правда, густой черной бородой, зато глаза сверкали синевой полночного неба.

«Мужчина просто не имеет права быть таким красивым», — подумала Рейна, покачав головой. Впрочем, она, вероятно, ошибается относительно цвета его глаз — в конце концов он стоит довольно далеко. И может быть, у него плохие зубы! Ее отец утверждает, что «от иностранцев никогда не услышишь ничего путного, а их манеры отличаются печальным отсутствием достоинства». Однако при виде стройного незнакомца она впервые усомнилась в правоте отца.

— Рейна, дорогая, что с тобой? Девушка недоуменно моргнула:

— Что, мама?

— Сэр Хью задал тебе вопрос, любовь моя.

— О… да, сэр Хью, я полностью согласна с вами, — кивнула она, растерянно глядя на посла.

— Превосходно! — рассмеялся тот и улыбнулся Арабелле, словно приглашая ее разделить маленькую тайну, а потом повел дам по залу, неустанно представляя их всем гостям подряд. Казалось, он знал всех, и Арабелла испугалась, что отныне у нее на лице навечно застынет вежливая улыбка. Встретившись глазами с Адамом, она незаметно ему подмигнула. Тот на мгновение нахмурился.

— Месье граф, — сказал сэр Хью, — позвольте познакомить вас с леди Делфорд, ее очаровательной дочерью Рейной и леди Арабеллой Уэллз. Леди — граф де ла Валль.

Рейна пробормотала что‑то, не замечая, что граф пристально ее изучает. Более того, она не обратила на него внимания.

— Представьте меня вашему знакомому, месье граф, — попросил сэр Хью. Эрве поклонился.

— Леди, это мой друг, маркиз Пьетро ди Гальвани, недавно прибывший с Сицилии.

«У него прекрасные зубы», — подумала Рейна, протягивая руку маркизу. Адам улыбнулся девушке, старательно избегая взгляда Арабеллы, и поднес к губам нежные белые пальчики, но в последний момент перевернул ее руку и слегка поцеловал ладонь.

Рейна понимала, что маркиз позволил себе недопустимую вольность, но от прикосновения его теплых губ сердце бешено заколотилось. Она не отдернула руки, как, несомненно, сделала бы, поведи себя любой другой джентльмен столь же возмутительно.

— Синьор, — промолвила Рейна, поднимая на него глаза, и удивленно отшатнулась. Ей отчего‑то очень знакомо это лицо. Но, конечно, это невозможно! Она никогда раньше не была в Италии, а он — сицилийский аристократ. На какое‑то долгое мгновение их взгляды скрестились и застыли, и Рейна отметила, что его глаза еще красивее, чем она представляла.

Адам выпустил руку девушки и, обернувшись к сестре, заметил в ее глазах молчаливое предупреждение и насмешливые искорки. И что‑то еще. Самодовольство! Да‑да, вот именно! Негодяйка ужасно довольна собой!

— Синьорина, — вежливо сказал Адам, кланяясь ей и леди Делфорд. — Вы говорите по‑итальянски, синьорина? — осведомился он, снова обращаясь к Рейне.

— Немного, — кивнула она, жалея, что не проявляла большего рвения на уроках Арабеллы.

— А по‑французски?

— Лучше, чем по‑итальянски.

— И куда более бегло, чем я, — вмешалась Арабелла. — А теперь, когда вы нашли способ понять друг друга, почему бы вам не потанцевать?

Адам криво улыбнулся сестре, но поспешно обернулся к Рейне.

— Превосходная идея, мадемуазель. Вы позволите, миледи? — спросил он у леди Делфорд.

Та неожиданно оказалась в почти безвыходном положении. Ее муж заверил, что они вряд ли будут видеться с Адамом Уэллзом, однако вот он, перед ними, и при этом выглядит бородатым корсаром, да к тому же просит разрешения на танец с ее дочерью! Так и не придумав причины отказать ему, виконтесса неохотно кивнула. Она прекрасно заметила, как сверкают глаза Рейны, когда та улыбается Адаму. Да и какая бы женщина осталась равнодушна к неотразимому обаянию сына графа Клера? Ах, это всего лишь танец в конце концов.

— Веселись, любовь моя, — сказала она дочери.

— Если позволите, миледи, — произнес граф де Валль, поглядев вслед маркизу и Рейне, — я бы тоже хотел просить чести пригласить вашу прелестную дочь на танец.

— Конечно, месье.

— Я с нетерпением ожидаю счастливой минуты, миледи, — учтиво поклонился граф.

— Значит, вы остались без кавалера! — сочувственно заметил Арабелле сэр Хью.

— Я в отчаянии, — мрачно призналась девушка, — и спрашиваю вас, мадам, разве это справедливо, что Рейне достается все внимание поклонников? Возможно, судьба предназначила мне кончить свои дни в монастыре.

— Но вы не католичка, — возразила леди Делфорд рассеянно, очевидно, всецело поглощенная не слишком приятным для нее зрелищем.

— Нет, — согласилась Арабелла, кокетливо взмахнув ресницами. Да, пока все идет прекрасно! Адам и Рейна, кажется, увлечены друг другом с первого взгляда, как она, впрочем, и надеялась!

— Какая жалость, — заметил Адам Рейне, становясь напротив нее.

— Что вас печалит, синьор?

— Танец оставляет мало времени для беседы.

Они тут же разошлись в разные стороны, искусно выполняя сложные па.

— Я никогда раньше не была в Италии, — начала Рейна, когда они вновь оказались рядом, довольная, что нашла подходящий предмет для беседы. Их руки слегка соприкоснулись. Адам поклонился; Рейна присела. От Адама не укрылся интерес девушки, но он никак не мог понять, почему пригласил ее на танец. Заметив, как покраснела Рейна, он вопросительно склонил голову набок.

— Вы когда‑нибудь бывали в Англии? — умудрилась пролепетать девушка, жалея, что не может охладить разгоряченные щеки.

— Я? Почему вы спрашиваете, синьорина? Вряд ли мне захотелось бы посетить холодную далекую страну.

— Не настолько она холодна, синьор!

— И к тому же, — лукаво блестя глазами, добавил Адам, — говорят, характеры англичан таковы же, как их проклятая погода.

Рейна почувствовала, как прилила к щекам краска, и выругала себя. Она слишком легко краснеет! Это просто неприлично и так же смущает, как легкая россыпь веснушек на носу.

— Я… мы вовсе не так уж холодны, синьор!

Их снова разлучили другие пары, и Адам молча поднял брови, удивляясь, почему с таким удовольствием дразнит девчонку. Решительно проглотив так и просившиеся на язык шутки, он сказал только:

— Это, вне всякого сомнения, на руку вашему мужу, синьорина.

— У меня нет мужа.

— Такая красавица не останется долго одна.

— Вы очень любезны, синьор, — сухо бросила Рейна. Он и вправду весьма галантный кавалер, который флиртует с ней только потому, что не привык иначе обращаться с дамами.

— Вероятно, — улыбнулся Адам.

— Мне это не нравится. Не люблю, когда мужчины сыплют комплиментами. Это нечестно.

— Моя любезность, — запротестовал Адам, изучая ее запрокинутое лицо, — еще не значит, что в моей душе гнездится неискренность. Просто я достаточно умен, чтобы восхищаться прекрасной женщиной, как подобает истинному ценителю красоты.

— Но я только наполовину англичанка, — неожиданно для самой себя призналась Рейна.

«В ней совсем нет ни хитрости, ни коварства», — подумал Адам, и это заинтриговало и встревожило его. — Вот как? — рассмеялся он. — Фамильный скелет в шкафу вашего родителя?

— О нет, — серьезно заверила Рейна. — Просто моя мать американка. Они встретились в Нью‑Йорке, когда отец был майором английской армии во время войны с колониями. Я самая младшая из шестерых детей и единственная дочь.

Адаму удалось принять уместный к случаю удивленный вид.

— Значит, мне нужно быть с вами очень осмотрительным, мадемуазель! Пятеро братьев! А меня Господь благословил всего лишь одной сестрой, которая, впрочем, готова всегда ринуться на мою защиту.

— Иногда они бывают чересчур властными и неизменно стремятся настоять на своем. А в детстве немилосердно надо мной издевались.

— Такова судьба всех младших сестер, — кивнул Адам. — Знаете, в моих жилах тоже течет смешанная кровь.

— Вы ведь с Сицилии, месье?

Адам, отчего‑то не пожелав беззастенчиво лгать девушке, вместо ответа весело спросил:

— Наверное, вы гадаете, откуда у меня такие странные глаза?

— О да, они и впрямь необычны, — с простодушной искренностью заверила Рейна. — Я хотела подойти к вам поближе, чтобы проверить, действительно ли они темно‑синие, как бархат.

Адам долго смотрел на нее, пока, к собственному изумлению, не понял, что музыка смолкла.

— Благодарю за танец, мадемуазель. Надеюсь, вы согласитесь подарить мне еще один, немного позже?

— Да, месье, с удовольствием.

— Вы танцуете так же мило, как краснеете, — вырвалось у Адама, немедленно пожалевшего о собственной несдержанности.

Руки Рейны взлетели к щекам.

— Ничего не могу с собой поделать. К вам это не имеет никакого отношения, месье.

— Жаль, — вздохнул Адам, широко улыбаясь. Флиртовать с Рейной Линдхерст — верх глупости. Но она казалась такой чертовски милой и естественной, чистосердечно‑наивной после легкомысленных, распущенных и умудренных жизнью дам, с которыми он поддерживал знакомство.

— Я отведу вас к любящей родительнице, — пообещал он, предлагая ей руку, и почувствовал, как тонкие пальцы сжали его рукав.

— Вы не забудете о нашем следующем танце, не так ли?

Адам вздрогнул, услышав тоскливые нотки в ее звонком голосе, и недовольно нахмурился при виде устремившегося навстречу графа де ла Валля, которому явно не терпелось увлечь девушку в круг танцующих.

— Не забуду, — спокойно ответил он. — Ваша подруга… кажется, ее зовут Арабеллой? Я бы хотел пригласить и ее на танец.

«Боже, я утомила его своим глупым щебетом! — подумала Рейна. — И конечно, смешливая остроумная Арабелла никогда никому не надоест, включая и маркиза».

— Арабелла прекрасно танцует, — вздохнула она.

— Если она так же грациозна, как вы, мадемуазель, значит, вечер для меня… прошел не зря.

— О, вы мне льстите! По‑моему, так сложно найти подходящую тему для разговора с незнакомыми людьми!

— Особенно, когда они почти все иностранцы.

Графу де ла Валлю, очевидно, было неприятно его присутствие, и Адам, коротко поклонившись, подошел к Арабелле.

— Почему бы нам не выпить чего‑нибудь прохладительного? — предложил Адам и, не дожидаясь ответа, взял сестру под руку и увел.

Рейна смотрела вслед маркизу и подруге, идущим вглубь зала, где были сервированы столы с закусками и напитками. Неужели она ревнует? Как можно? Она лишь сегодня встретила этого человека, и он, кроме того, иностранец, чужак, даже не говорящий на ее языке!

Девушка почувствовала пристальный взгляд партнера.

— Я не наступил вам на ногу, синьорина? — весело поинтересовался граф.

— Нет, — коротко ответила Рейна. — Просто я, вероятно, не привыкла к жаре.

— Жаре? — повторил Эрве, подняв брови.

Рейна только сейчас спохватилась, что в зале было довольно прохладно, и быстро поправилась:

— Я хотела сказать, к холоду.

— Понимаю, — учтиво кивнул граф.

Так, значит, девчонка увлеклась маркизом? Ничего, он быстро положит этому конец!

— Мы не должны проводить слишком много времени вместе, Арабелла, — втолковывал Адам сестре.

— Лучше со мной, чем с Рейной, — издевательски хмыкнула Арабелла. — Я думала, леди Делфорд упадет в обморок, когда вы танцевали.

Адам уже собирался напомнить сестре, что именно по ее предложению пригласил Рейну на танец, но промолчал. Что ни говори, а никто не заставлял его умолять мисс Делфорд о втором танце.

Пригубив сладкий фруктовый пунш, Арабелла как можно равнодушнее заметила:

— По‑моему, ты произвел на Рейну впечатление.

— Она изменилась, — небрежно заметил Адам. Арабелла рассмеялась и легко коснулась его руки:

— Ах, братец, ты, случайно, не увлекся сам?

— Ребенком, едва со школьной скамьи? — пожал плечами Адам. — В самом деле, Белла, где твой здравый ум? Ну а теперь расскажи мне, как ты жила все это время.

— В прошлую среду мы поселились на прелестной вилле, в городском предместье, на холме, выходящем на залив. Иногда, закрыв глаза, я представляю, что никуда не уезжала из Генуи, — воздух, вода и цветы здесь пахнут точно так же.

Заметив, что Адам, почти не слушая, смотрит на танцующих, девушка лукаво добавила:

— Скоро тебе не придется разговаривать с Рейной по‑французски. Она очень способна к языкам, и не пройдет и месяца, как бегло заговорит по‑итальянски, к величайшему неодобрению своего отца.

— Рад, что она не узнала меня. Леди Делфорд, как ты и говорила, крайне расстроена. Тебе не следовало предлагать, чтобы мы танцевали. — Он небрежно смахнул пылинку с рукава и откровенно заметил: — Ее отцу вряд ли понравится, когда он узнает, что дочь дважды танцевала со мной.

— Дважды? По‑моему, братец, ты искушаешь судьбу!

Однако вопреки строгим словам девушка восторженно улыбнулась.

— Это всего‑навсего танец, Белла, — резко ответил Адам. — Но я сказал Рейне, что хочу потанцевать с тобой. Пойдем.

— Ну уж нет! — заявила Арабелла. — Ты мой брат, и я не обязана терпеть твое общество и молча страдать! Видишь ли, на мне туфли Рейны, и, увы, они ужасно жмут! Но расскажи, что ты успел узнать? Замешан ли граф в пропаже товаров?

— Конечно, — кивнул Адам. — Мы с Эрве в прекрасных отношениях с тех пор, как я спас их с другом от трех негодяев, которых убедительно изображали люди Да‑ниеле. Слава Богу, никто не был ранен. Держитесь подальше от него.

— Повинуюсь, милорд, — покорно пробормотала Арабелла, шутливо приседая. Старшие братья никак не отвыкнут отдавать приказы сестрам!

Адам сурово нахмурился.

— Правда, пока ничего не удалось узнать. Граф проговорился, что имеет любовницу, уже немолодую женщину, которая вращается в близких к королю кругах. Его друг Селестино утверждает, что старая кляча осыпает Эрве золотом.

— Золотом, полученным от продажи наших грузов?

— Возможно. Что же касается того общества, которое он организовал… меня еще не пригласили в него вступить. Но думаю, что я встречался со многими его членами в доме Эрве. Это в основном молодые дворяне, ищущие развлечений. Граф, несомненно, их путеводная звезда.

— Я буду очень внимательной. И если эта женщина действительно здесь, при дворе, рано или поздно мы встретимся.

— Будь осторожнее, Белла, — прошептал Адам, чуть касаясь щеки сестры.

— Хорошо, зануда несчастный!

Рейна растянула губы в деланной улыбке.

— Ах, все это так волнующе! — воскликнула она излишне весело.

— Вы совершенно правы, — сухо согласился граф. Рейна с облегчением услышала, что музыка смолкла, и низко присела перед графом.

— Я должна вернуться к матери, месье. Она уже машет мне.

Эрве поклонился и предложил ей руку.

— Как долго ваш прославленный батюшка останется в Неаполе, мадемуазель?

Неужели от нее укрылся легкий сарказм, звучавший в его в голосе?

— Отец не говорит со мной на эти темы. Вероятно, многое зависит от переговоров короля с французами.

— Мне не хотелось бы, чтобы вы оказались в Неаполе в тот момент, когда Амьенский договор будет расторгнут. Говорят, Наполеон недоволен Актоном. Боюсь, пороховой погреб вот‑вот взорвется.

— Искренне надеюсь, что до этого не дойдет, месье. Мне жаль покоренные страны и порабощенных людей.

— Но в Неаполе найдется немало жителей, мадемуазель, считающих Наполеона освободителем и готовых открыть ему городские ворота.

— Они заблуждаются. Наполеон ограбил все завоеванные им страны и пытался уничтожить традиции, связывающие людей.

— А некоторые считают, что он — само олицетворение свободы и неподкупности.

— Для ярого роялиста, месье, вы человек весьма широких взглядов.

Эрве улыбнулся в серьезное юное личико.

— Я прожил на свете дольше, чем вы, мадемуазель, и, вероятно, стал циником.

— Благодарю за танец, месье.

И прежде чем Эрве успел попросить еще об одном танце, Рейна снова сделала реверанс и повернулась к матери.

— До скорого свидания, мадемуазель, — тихо произнес он.