Глава 23. В городском доме Арчибалдов Уитни встретила запыхавшаяся Эмили: каштановые волосы покрыты платком, на щеках грязь

В городском доме Арчибалдов Уитни встретила запыхавшаяся Эмили: каштановые волосы покрыты платком, на щеках грязь.

— Ты выглядишь в точности, как метелка трубочиста, — засмеялась Уитни.

— А ты — словно небесный дар! — воскликнула Эмили, обняв подругу. — Скажи, может ли человек из дворянского сословия сидеть рядом с нетитулованным джентльменом? — в отчаянии охнула она.

Уитни удивленно заморгала.

— Это все проклятый прием, — пояснила Эмили, когда подруги уселись в салоне после того, как Кларисса поднялась в комнату для гостей, а Уитни сняла ротонду. — Мама Майкла сказала, что я должна учиться принимать гостей. Ты имеешь хотя бы малейшее представление, сколько всяческой суеты и шума поднимается по такому незначительному поводу, как правильно рассадить их за столом? Вот посмотри, что мне приходится выносить!

Подойдя к письменному столу, Эмили развернула план расположения столов с уже написанными именами гостей, много раз перечеркнутыми и вновь написанными сверху.

— Так можно или нельзя сажать их вместе? Мама Майкла одолжила мне с дюжину книг по этикету, но в них столько противоречий, что я окончательно запуталась.

Уитни просмотрела план и поспешила к письменному столу. Опустив перо в чернила, она в два счета «рассадила» гостей и ослепительно улыбнулась потрясенной подруге.

— Благодаря школе тети Энн я могу все! Даже если на приеме будут присутствовать аристократы из пяти разных стран! — похвасталась она.

Эмили, все еще встревоженная, опустилась на диван.

— Это наш первый официальный прием, и мама Майкла обязательно приедет и будет следить за каждым моим шагом. Она во всем придерживается этикета и считает, что условности необходимо соблюдать. Знаешь, она была ужасно недовольна, что сын женился на ничтожестве без громкого имени и большого состояния, и теперь я должна показать ей, что смогу устроить просто идеальный прием — такой, на каком она еще никогда не бывала!

Уитни, ломавшая голову, под каким предлогом увидеться с Клейтоном, медленно расплылась в радостной улыбке. Вернувшись к письменному столу, она взяла перо и написала на плане еще одно имя.

— Это сделает тебя лучшей хозяйкой во всем Лондоне и предметом зависти остальных, — гордо объявила она, вручая листок с планом Эмили. — А твоя свекровь лопнет от злости!

— Герцог Клеймор! — охнула Эмили. — Но он посчитает меня самой самонадеянной личностью в мире! Кроме того, он не придет: ни один из гостей, пусть даже и титулованных, ему не ровня.

— Придет, — заверила Уитни. — Дай мне приглашение и листок бумаги.

Немного подумав, Уитни написала Клейтону и объяснила, что приехала в Лондон навестить Эмили и надеется увидеть его на приеме у Арчибалдов. Она запечатала в конверт письмо вместе с приглашением. и велела одному из лакеев отнести его к секретарю его светлости, мистеру Хаджинсу, и сказать, что это письмо от мисс Стоун, — так Клейтон посоветовал ей называть себя, если она захочет связаться с ним как можно скорее.

Лакей явился с известием, что его светлость отправился в загородное поместье брата и вернется в Лондон завтра утром.

Эмили выглядела одновременно сокрушенной и обрадованной.

— Он слишком устанет, чтобы прийти вечером на прием, — вздохнула она.

— Он обязательно будет, — с веселой уверенностью возразила Уитни.

После ужина Эмили попыталась было завести разговор о Поле и герцоге Клейморе, однако Уитни очень спокойно, но твердо объявила, что не желает обсуждать ни того, ни другого, и, чтобы смягчить резкость отказа, призналась лучшей подруге с уморительными шутками в том, как заманила в ловушку беднягу Питера и вынудила его сделать предложение Элизабет.

— Элизабет, Питер и их родители вместе с миссис Мерритон и Маргарет сегодня утром выехали в Лондон почти одновременно со мной, — смеясь, закончила она рассказ. — Отправились заказывать Элизабет приданое.

— Скажи мне кто-нибудь несколько лет назад, что ты будешь подружкой на свадьбе Элизабет, я бы посчитала такого человека безумцем! — покачала головой Эмили.

— Думаю, она и тебя попросит быть подружкой на свадьбе, — заявила Уитни. — Они будут венчаться в Лондоне, поскольку здесь живут почти все родственники Элизабет и Питера.

С самого полудня субботы Уитни не позволяла себе задумываться о предстоящей встрече с Клейтоном. Она и Кларисса все утро ездили по поручениям Эмили, и на обратном пути Уитни попросила кучера Арчибалдов завернуть в парк. Она оставила горничную в открытой коляске, а сама медленно побрела по дорожке между клумбами с только что высаженными хризантемами.

Уитни сказала тете Энн, что Клейтон к ней безразличен, но сама знала, что это не совсем правда. Он утверждал, что «хочет» ее, а это означало, что он ее желает. Уитни уселась на скамейку, ощутив, как загорелись щеки при воспоминании о его теплых губах, руках, ласкавших ее тело.

Она перебрала в памяти все их встречи, начиная с того первого раза, когда увидела Клейтона. Он стоял у ручья, прислонившись к стволу платана, наблюдая, как она подставляет солнцу босые ноги. Они уже были помолвлены в тот день, а она приказала ему убираться из своих владений. Уитни испытала прилив справедливого негодования при мысли о том, как он избил ее хлыстом, но злость тут же испарилась — ведь она заслужила наказание. Улыбка коснулась губ девушки, как только перед глазами встала сцена того вечера, когда они играли в шахматы. Румянец на щеках стал еще ярче, когда она вспомнила, как горели ее губы от его поцелуев.

Клейтон желал ее. И очень ею гордился. Она Поняла это на балу у Ратерфордов. Конечно, он не любит Уитни, но она ему не безразлична, иначе его не ранили бы все те ужасные вещи, которые она сказала в тот день возле беседки. Она с неожиданной нежностью подумала о том, с каким гневом он отвергал ее поцелуи, пока не потерял над собой контроль и не прижал Уитни к себе с такой силой, что, казалось, был готов вот-вот раздавить. А она? Какой безутешной была она в тот день, когда считала, что они расстаются навсегда.

Уитни попыталась напомнить себе, каким бесчеловечным и жестоким образом он заключил брачный контракт, не думая о ее чувствах, но тут же отбросила неприятные мысли. Да, он действительно высокомерный, безжалостный тиран, если не сказать больше, однако и она не осталась в долгу, и не было смысла отрицать это лишь для того, чтобы поддерживать в себе пламя ненависти и вражды.

Уитни он тоже не безразличен, и не будь она так Одержима мыслью о свадьбе с Полом, поняла бы это гораздо раньше. Однако она не осмеливалась заглянуть себе в душу, чтобы убедиться, насколько глубоки ее чувства к Клейтону. Казалось просто непристойным даже представить себе, что она его любит, ведь всего три дня назад Уитни была твердо уверена, что ее сердце навсегда отдано Полу. И вот теперь оказывается, что все это было лишь глупым детским увлечением! Вряд ли стоит после такого верить своей способности разбираться в собственных эмоциях! Но Уитни не могла отрицать, что Клейтон занял уголок в ее сердце. Она всегда теряла голову, стоило ему притронуться к ней, и хотя он часто бесил ее, но не раз заставлял и смеяться!

Да, они должны пожениться. Клейтон так решил прошлой весной, и его несгибаемая воля, конечно, возьмет верх. Это так же неотвратимо, как восход и заход солнца.

Теперь Уитни была готова принять неизбежность своего брака с Клейтоном. Этот красивый, сильный, мужественный, умудренный опытом, утонченный аристократ станет ее мужем! Он, конечно, придет в бешенство, когда Уитни расскажет, что весь городок считает, будто они с Полом помолвлены.

Вздохнув, Уитни рассеянно отбросила носком туфельки камешек. Каким-то древним женским инстинктом она понимала, что может развеять гнев Клейтона, просто сказав, что выйдет за него, когда он захочет. Теперь оставалось решить, каким тоном сообщить это. Она может спасти свою гордость, оставшись холодно-бесстрастной и сделав нечто вроде такого заявления: «Поскольку у меня нет иного выбора, кроме как выйти за вас замуж, можете назначать день свадьбы».

И в этом случае Клейтон, несомненно, окинет ее обычным изумленно-саркастическим взглядом, и ответ его будет тоже лишен всякого энтузиазма: «Как пожелаете, мадам…»

Уитни в смятении опустила голову. Конечно, гордость будет спасена, но разве не ужасно начинать таким образом свою семейную жизнь? Двое собираются стать мужем и женой, и каждый делает вид, что совершенно безразличен к другому! Но ведь она-то не равнодушна к нему?! Все эти дни она тосковала по нему больше, чем могла представить. Уитни не хватало его спокойной силы, ленивой улыбки, смеха и шуток, которые они так часто делили, и даже непрерывных споров!

И поскольку она испытывала именно эти чувства, казалось не только глупым, но и несправедливым делать вид, будто сама мысль о том, чтобы стать его женой, ей ненавистна. Уитни мысленно репетировала, как лучше сказать Клейтону, что она согласна стать его женой. Сегодня, признавшись, что дома все уверены, будто она обручилась с Полом, Уитни мягко улыбнется в бездонные серые глаза и шепнет:

«Думаю, лучший способ помешать распространению слухов — объявить о нашей помолвке».

Ее улыбка скажет Клейтону, что она сдается без всяких условий, что он выиграл поединок характеров, ведущийся между ними все это время. Да, гордость немного пострадает, но Клейтон будет ее мужем и заслуживает права знать, что она добровольно стала его невестой.

Если она скажет о своем решении такими словами, вместо того чтобы ответить с уничтожающим сарказмом, Клейтон, возможно, обнимет ее и прильнет к губам в долгом чувственном поцелуе. Только при мысли об этом у девушки закружилась голова.

К дьяволу гордость, решила Уитни. Она так и поступит!

И девушка поспешила к коляске, охваченная предчувствием счастья, певшим в крови. Вернувшись в дом Арчибалдов, Уитни узнала, что Эмили в салоне с гостями. Предпочитая ни с кем не встречаться, она поднялась в роскошную спальню для гостей, куда поместила ее хозяйка.

Эмили вошла как раз в тот момент, когда Уитни снимала шляпку.

— Элизабет, Питер, Маргарет и их матери только что уехали. Элизабет пригласила меня на свадьбу. — И с опаской, словно предчувствуя недоброе, добавила:

— Я… пришлось пригласить их на прием. Ничего нельзя было поделать — слуги суетятся, весь дом в волнении, и скрыть подготовку к вечеру невозможно.

Уитни сняла перчатки и с недоуменной улыбкой взглянула на явно встревоженную чем-то подругу.

— Не расстраивайся из-за пустяков, сейчас внесу все необходимые изменения в расположение мест для гостей, только и всего.

— Дело не в этом, — уныло пробормотала Эмили. — Видишь ли, объезжая лавки, они повстречали месье Дю Вилля. Он спросил Маргарет о тебе, и Элизабет сказала, что ты сейчас гостишь у меня, и он, естественно, приехал с ними…

Уитни ощутила, как предчувствие надвигающегося несчастья окутало ее, словно облаком, еще до того, как Эмили сказала:

— Я была вынуждена пригласить и его тоже. Понимаю, в какое неловкое положение поставила тебя, особенно если герцог все-таки решит приехать, но я была абсолютно уверена, что месье Дю Билль отклонит приглашение, сделанное в последнюю минуту.

Уитни рухнула в кресло.

— Но Ники не отказался, верно? Эмили покачала головой.

— Я бы с радостью удушила Маргарет в эту минуту. Он, очевидно, интересовался только тобой, но она цеплялась за его руку, как… как пиявка, умоляя согласиться. Господи, хоть бы родители успели выдать ее замуж прежде, чем она опозорит себя и их. Она самое навязчивое, неразборчивое, злобное создание на свете, а Элизабет такая добрая, милая и позволяет ей всячески унижать себя.

Не желая никому и ничему испортить радостное ожидание грядущего вечера, Уитни ободряюще обняла Эмили.

— Не расстраивайся ни из-за Маргарет, ни из-за Ники. Все будет хорошо, вот увидишь.