Книга VI 2 page

С помощью своей чудодейственной силы святой Мартин сделал явным этот проступок безрассудных людей. После совершения своего преступления они бежали в город Бордо, где между ними случилась ссора, и один из них был убит. Дело было раскрыто, обнаружили и украденные предметы:

шелковые одежды нашли вместе с изделиями из серебра, хотя последние были повреждены.

Услышав о случившемся, король Хильперик распорядился доставить преступников к нему. Я опасался, что этих людей могут предать смерти именно из-за того святого, который, пока был жив, часто просил о помиловании осужденных преступников.

Поэтому я отправил послание королю, умоляя его, чтобы он не казнил их, заявляя, что мы, кто был заинтересован в этом более других, просим не делать этого. Он прислушался к моим словам и даровал им жизнь. Украденные предметы оказались в разных местах, поэтому король велел тщательно собрать их вместе и вернуть в церковь.

11. В городе Марселе правитель Прованса Динамий начал преследовать епископа Теодора[141]. Когда тот выехал к королю Хильдеберту, губернатор схватил Теодора, держал под стражей в его собственном городе. В конце концов, после оскорблений, епископа освободили.

Духовенство Марселя вступило в сговор с Динамием, вознамерившимся изгнать Теодора из епархии. Когда епископ находился на пути к королю Хильдеберту, его задержали по приказу короля Гунтрамна вместе с бывшим правителем Иовином. Услышав эти новости, духовенство Марселя обрадовалось, подумав, что если задержат епископа, то, без сомнения, отправят в ссылку, и все обернется таким образом, что он никогда больше не вернется в город.

Марсельские клирики захватили приходский дом, описали всю церковную утварь, взломали и открыли сундуки, разграбили казну и унесли всю церковную утварь, поступив так, как будто епископ уже умер. Они выдвинули также огромное число обвинений в преступлениях, якобы совершенных Теодором, слава богу, все они позже оказались ложными.

Теперь же, заключив мир с Хильпериком, Хильдеберт отправил представителей к королю Гунтрамну, чтобы те заявили, что он должен вернуть половину Марселя, отданного ему после смерти его отца. Если Гунтрамн не согласится с этим, то он должен знать, что удержание этой половины города дорого ему обойдется.

Гунтрамн отказался. Он велел выставить на дорогах стражу, чтобы никто не смог беспрепятственно пройти через его королевство. Услышав об этом, Хильдеберт послал в Марсель Гундульфа, из сенаторской семьи, занимавшего весьма низкое положение среди королевской челяди, но сделанного ради этого герцогом. Гундульф опасался идти через царство Гунтрамна, поэтому прибыл в Тур.

Я встретил его дружелюбно, тем более что он оказался дядей моей матери. Я принимал его в течение пяти дней, обеспечил его всем, что могло понадобиться ему во время путешествия, и затем позволил ему продолжить свой путь. Гундульф продолжил свое путешествие, но не смог войти в Марсель, ибо на его пути оказался Динамий.

Епископ Теодор, ранее присоединившийся к Гундульфу, также не смог вернуться в свой собор. С помощью духовенства Динамий заблокировал городские ворота, начав глумиться над ними обоими, как над епископом, так и над герцогом, и осыпал их градом насмешек. Тогда Гундульф вместе с Теодором убедили Динамия прибыть для переговоров в церковь Святого Стефана, находившуюся за стенами Марселя.

Церковные двери охранялись церковными сторожами, получившими распоряжение закрыть их, как только войдет Динамий. Так и сделали, поэтому сопровождавшая его вооруженная свита осталась снаружи и не смогла попасть внутрь. Сам же Динамий не ведал о том, что произошло. Они обсудили у алтаря различные проблемы, затем прошли внутрь ризницы.

Когда Динамий, войдя внутрь, оказался без своих сторонников, они начали оскорблять его. Тем временем его воины, отрезанные от своего начальника, обошли вокруг церкви, затем попытались использовать свое оружие, но получили отпор.

Тогда же герцог Гундульф собрал самых значительных городских жителей и приготовился войти в Марсель вместе с епископом. Увидев это, Динамий попросил прощения, одарил герцога подарками и поклялся, что в будущем сохранит верность епископу и королю, поэтому они отдали ему обратно его вооружение.

Снова открыли городские ворота и также церковные врата, герцог Гундульф и епископ Теодор вошли в Марсель под звон колоколов, толпа кричала, флаги развевались в их честь.

Замешанное в бунте местное духовенство вместе со своими главарями аббатом Анастасием и священником Прокулом спаслось в доме Динамия, ища поддержку у человека, спровоцировавшего их на выступление.

Многих простили, но только после того, как те выплатили значительные штрафы, но и после этого их заставили пойти и предстать перед королем, объяснив ему свое поведение. Вернув город под юрисдикцию Хильдеберта и восстановив на своем престоле епископа, Гундульф направился обратно ко двору короля.

Динамий же скоро забыл о том, что поклялся сохранять верность королю Хильдеберту. Он отправил представителей к Гунтрамну, чтобы те заявили ему, что благодаря проискам епископа Теодора король наверняка потеряет ту часть Марселя, что принадлежала ему, но что он пусть не питает надежду, что удержит город под своей властью до тех пор, пока не изгонит этого прелата.

Гунтрамн впал в ярость и повел себя самым нечестивым образом. Он велел связать высшего священника Господа Бога и привести к нему. «Этого врага моего царства следует отправить в ссылку, – заявил он, – так он не сможет больше наносить мне вред». Епископ узнал о том, что собираются сделать, поэтому вполне легко удалось убедить его уйти из города.

Как раз в это время ему надо было освящать часовню вне городских стен. Теодор вышел из Марселя и во главе процессии направился на этот праздник, но тут неожиданно, с громкими криками выступила из засады группа вооруженных людей и окружила его. Они сбили его с лошади, разогнали всех его спутников, связали слуг, побили его священников и затем посадили его на жалкую старую лошадь и отправили ко двору короля Гунтрамна, запретив кому-либо следовать за ними.

Когда они проезжали через Эксан-Прованс, епископ того города по имени Пиенций сжалился над своим коллегой и дал ему в помощь своих клириков. Он обеспечил Теодора всем, в чем тот нуждался, и только после этого позволил ему продолжить свой путь.

Пока все это продолжалось, духовенство Марселя снова проникло в церковные дома, выведало все церковные секреты, описало часть того, что нашли, и унесло остальное в свои собственные дома. Сам же епископ Теодор предстал перед королем Гунтрамном, но его признали невиновным. Ему разрешили вернуться домой, и народ принял его с радостью. В результате возникла страшная ссора между королем Гунтрамном и его племянником Хильдебертом. Они разорвали все договоры и начали строить козни друг против друга.

12. Увидев, что распри между его братом и племянником не утихают, король Хильперик призвал герцога Дезидерия и повелел ему предпринять нападение на короля Гунтрамна. Дезидерий собрал войско, вступил в сражение с герцогом Рагновальдом, заставил его спасаться бегством и наконец занял Перигё. Заставив жителей принести клятву верности, он направился в Ажен.

Услышав о том, что ее муж был вынужден спасаться бегством и что его город может попасть в руки короля Хильперика, жена Рагновальда бросилась искать убежище в церкви Святого Мученика Капразия[142]. Однако ее вынудили выйти, отобрали всю собственность, схватили слуг и позволили ей отправиться в Тулузу только после выплаты большого денежного залога. Она нашла убежище в церкви Святого Сатурнина, находившейся в том же городе.

Тем временем Дезидерий захватил все остальные города, принадлежавшие королю Гунтрамну в этом регионе, и передал их Хильперику. Герцог Берульф узнал, что жители Буржа планируют вторгнуться в окрестности Тура. Он двинул свое войско в том направлении. Территории, расположенные близ города Тура (вокруг Изёра и Барру), подверглись тогда полному разорению. Позже всех, кто не смог принять участие в походе Берульфа, сурово наказали.

Герцог же Бладаст пошел в Гасконь и потерял там большую часть своего войска.

13. Луп, житель Тура, потерявший свою жену и детей, добивался церковного сана. Его брат Амвросий выступал против этого, опасаясь, что после этого Луп оставит все свое имущество церкви Господа. Готовый воспользоваться дурным советом, этот брат нашел новую жену для Лупа и назначил день, когда они должны были встретиться и обменяться свадебными подарками.

Оба отправились в город Шинон, где у них был дом. Жена Амвросия, ненавидевшая своего мужа, утешала себя связью с другим мужчиной и подстроила ловушку для мужа. Братья поужинали вместе и провели остаток вечера распивая вино, пока совершенно не опьянели. Они легли спать в одной и той же постели.

Ночью, когда все глубоко заснули, опившись дешевым местным вином, туда прокрался любовник жены Амвросия. Он зажег пучок соломы, чтобы хорошенько разглядеть то, что собирался увидеть. Затем он вытащил свой меч и ударил Амвросия по голове. Удар прошелся по глазам, и в результате голова была разрублена.

Проснувшись от удара, Луп обнаружил, что плавает в луже крови. «Произошло ужасное несчастье, – закричал он. – Идите скорее! Моего брата убили!» Совершивший преступление любовник уже уходил, но, когда услышал крики, вернулся и напал на Лупа. Тот попытался защищаться, но его противник оказался намного сильнее его и нанес ему несколько ударов. Наконец он так ударил Лупа, что тот не смог ответить ему и скрылся, оставив его едва живым.

Никто в доме ничего не услышал. Когда же наступил день, все ужаснулись, обнаружив содеянное. Однако Луп был еще жив, он рассказал о том, что произошло, и только после этого испустил дух. Неверная жена недолго оплакивала своего мужа. Прошло всего несколько дней, она воссоединилась со своим любовником, и они уехали.

14. На седьмой год правления короля Хильдеберта[143], то есть на двадцать первый год правления Хильперика и Гунтрамна, в январе прошли обильные ливни, сопровождавшиеся вспышками молнии и тяжелыми раскатами грома. Неожиданно начали цвести деревья. Звезда, описанная мною как комета, снова появилась, и небо вокруг нее казалось необычайно темным.

Комета блистала во тьме, как будто находилась на дне дыры, сияя необычайно ярко и раскинув широко свой хвост. Из него исходил огромный пучок света, на расстоянии выглядевший как огромная пелена дыма при большом пожаре. Она появлялась на восточном небе, как только спускалась тьма.

В городе Суасоне в Пасхальное воскресенье казалось, что все небо запылало огнем. Чудилось, что возникли два центра света, один из них казался больше, чем другой. Но через час или два они соединились вместе, превратившись в один огромный светильник, затем исчезли.

Вблизи Парижа из облака лилась настоящая кровь, она попала на одежды многих, буквально оросив их, так что люди в ужасе отрезали намокшие куски. Подобное знамение наблюдали в различных частях того города. В окрестностях города Санлис некий человек проснулся однажды и увидел, что внутренность всего дома была обрызгана кровью.

В тот год люди страдали от ужасной эпидемии, и огромное количество пострадали от целого ряда зловредных заболеваний, основными симптомами которых были фурункулы и опухоли (оспа и чума). Только немногие из тех, кто предпринял методы предосторожности, смогли уцелеть. Нам стало известно, что в тот год паховая чума широко распространилась в Нарбоне и что, если человек заболевал, он больше не мог поправиться.

15. Феликс, епископ города Нанта, заразился этой болезнью и почувствовал себя необычайно плохо. Он призвал к себе других епископов и умолял их поставить подписи под его завещанием, составленным в пользу его племянника Бургундио. Подписав документ, они послали Бургундио ко мне. Тогда ему было примерно двадцать пять лет. Он пришел просить меня, чтобы я отправился в Нант, проделав столь долгий путь, наделил его тонзурой и посвятил в епископы, сделав преемником своего дяди, пока он еще жив.

Но я отказался так поступить, поскольку это противоречило канону. И посоветовал Бургундио следующее:

«В каноне определено, сын мой, что никого нельзя посвятить в епископы, пока тот сначала обычным путем не пройдет в церкви через различные ступени. Тебе лучше отправиться обратно в Нант и попросить того, кто ручается за тебя, выбрить тебе тонзуру.

Однажды, когда тебя сочтут достойным стать священником, отнесись серьезно ко всему тому, что церковь попросит от тебя. Когда же Господь решит, что настало время переместить твоего дядю-епископа в лучший мир, возможно, именно тебе дадут епископский чин».

Итак, Бургундио отправился домой, не предприняв никаких усилий, чтобы последовать моему совету, возможно, потому, что епископ Феликс, кажется, начал поправляться от своей болезни. Его лихорадка прекратилась, но из-за плохого состояния здоровья его ноги раздулись. Он применил пластырь из шпанских мушек, но это оказалось слишком сильным средством. Его ноги стали гноиться, и он умер на тридцать третьем году своего епископства, когда ему было семьдесят лет. По распоряжению короля его двоюродный брат Ноннихий стал его преемником.

16. Когда о том, что Феликс умер, узнал Папполен, он начал разыскивать племянницу епископа, с которой его разлучили. Когда-то они были помолвлены, но, поскольку епископ Феликс не одобрял будущий брак, Папполен неожиданно появился с большой группой своих сторонников, убедил девушку уйти из часовни и искать вместе с ним убежище в церкви Святого Альбина.

Случившееся необычайно задело епископа Феликса, хитростью ему удалось разделить девушку с человеком, за которого та собиралась выйти замуж. Он склонил ее к монашескому образу жизни и запер в монастыре у Базаса. Оттуда она тайно отправила нескольких своих слуг к Папполену и попросила того освободить ее из того места, куда ее заключили, обещая стать его женой.

Папполен охотно выполнил ее просьбу, организовав ее побег из монастыря, а затем женился на ней. Он получил согласие короля, так что она могла не обращать внимания на угрозы со стороны своих родственников.

17. В тот год король Хильперик велел крестить множество евреев, он дошел даже до того, что воспринимал некоторых из них из баптистерия, где состоялось крещение. Очищенные телесно, некоторые из евреев не очистились духовно и продолжали придерживаться верований своих отцов. Они продолжали соблюдать еврейскую субботу, хотя в воскресенье появлялись и в храме, чтобы прославить день Господний.

Никоим образом не удавалось заставить принять истинную веру Приска. Разъяренный король велел запереть его, заявляя, что если тот не склонится к признанию истинной веры, то его заставят это сделать силой, несмотря ни на что. Подкупив всех взятками, Приск смог получить передышку, пока его сын не женится на иудейке в Марселе, пообещав, что затем поступит в соответствии с распоряжением короля, хотя на самом деле вовсе не собирался этого делать.

Тем временем вспыхнула ссора между Приском и неким Патиром, одним из обращенных евреев, оказавшимся крестником короля (который присутствовал на его крещении). Однажды в еврейскую субботу Приск направлялся к синагоге, обвязав свою голову платком, в его руках не было оружия, поскольку он собирался помолиться в соответствии с законом Моисея.

Патир появился как бы ниоткуда, вытащил меч, проткнул Приску горло, а затем убил тех, кто его сопровождал. Завершив это дело, он укрылся в церкви Святого Юлиана вместе со своими слугами, ожидавшими исхода битвы на близлежащей площади. Там они оставались до тех пор, пока до них не дошли слухи, что король собирается даровать жизнь их хозяину. Одновременно король отдал распоряжение, чтобы слуг вытащили из церкви и казнили.

Один из этих слуг вытащил свой меч. Патиру удалось спастись, но его человек убил всех своих товарищей и вышел с оружием в руке из церкви. Толпа схватила его и забила до смерти. Самому Патиру даровали разрешение вернуться в королевство Гунтрамна, откуда он и пришел. Спустя несколько дней его также убил один из родственников Приска.

18. Ансовальд и Домигизил, послы короля Хильперика, посланные в Испанию рассмотреть вопрос о приданом, обещанном принцессе Ригунте, вернулись домой. В то время король Леовигильд направил свое войско против собственного сына Герменегильда, у которого он отнял город Мериду[144]. Я уже рассказывал вам о том, что этот принц заключил союз с военачальниками императора Тиберия. Все эти события задержали послов, и они вернулись позже, чем их ожидали.

Когда я встретился с ними, то меня необычайно интересовало, сохранился ли религиозный пыл по отношению к католической вере среди тех немногих католиков, что оставались в той стране. Вот что мне сообщил Ансовальд: «Те католики, что по-прежнему живут в Испании, сохраняют свою веру нетронутой. В то же время король придумал новую уловку, с помощью которой делает все возможное, чтобы уничтожить эту веру.

Со свойственным ему коварством он притворится, что молится у гробниц мучеников и в церквах нашей конфессии. Затем заявляет: «Я, бесспорно, принимаю, что Христос – Сын Господа и равен Отцу. Но я никак не могу поверить в то, что Святой Дух – Бог, потому что об этом нигде не написано в Священном Писании».

Как же это угнетает! Какой безнравственный довод! Какое отвратительное мнение! А как насчет высказывания нашего Господа: «Бог есть дух» (Ин., 4, 24)? Как насчет слов, сказанных Петром Ананию: «Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому?.. Ты солгал не человекам, а Богу» (Деян., 5: 3—4). Приведу и слова Павла, когда он напоминает о таинственных дарах Господа: «Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (1 Кор., 12: 11).

Любой, кто поступает в соответствии со своими желаниями, очевидно, ничего не добьется. После того как Ансовальд вернулся домой и сообщил обо всем королю Хильперику, прибыла группа испанских послов. Они сначала отправились к Хильперику, а затем посетили Хильдеберта и только после этого вернулись в Испанию.

19. Король Хильперик велел выставить стражу на мосту через реку Орж близ Парижа. Он намеревался таким образом воспрепятствовать лазутчикам из царства его брата прийти в его царство и причинить вред. Асклепий, который в то время был герцогом, узнал о страже. Он предпринял ночную атаку и перебил здесь всех людей Хильперика, опустошив район, расположенный вокруг моста.

О случившемся доложили королю, и он послал представителей к своим графам, герцогам и другим деятелям, велев им собрать войско и вторгнуться в королевство своего брата. По совету некоторых мудрых советников ему пришлось изменить свой план. «Тот человек действовал необдуманно, – увещевали короля они, – но ты должен быть более благоразумным. Пошли послов к своему брату и заяви, что, если он намерен возместить урон, ты, в свою очередь, не станешь нападать на него, но если он откажет, то ты поступишь так, как сочтешь нужным».

Прислушавшись к словам советников, Хильперик отозвал свои войска и отправил посольство к королю Гунтрамну, тот компенсировал урон соответствующим образом и попросил своего брата о дружбе.

20. В тот год умер Хродин[145]. Он постоянно раздавал милостыню и слыл человеком огромной добродетели и набожности, облегчая участь бедных, необычайно щедро одаряя церкви и поддерживая духовенство. Он основывал новые поместья, сажал виноградники, строил дома и готовил земли под пахоту. Кроме того, он также приглашал тех епископов, чьи доходы оказывались незначительными, хорошенько угощал их и распределял между ними постройки вместе с сельскохозяйственными рабочими и расчищенными землями, добавляя деньги, одежду, домашнюю утварь, слуг и рабов, проявляя при этом дружелюбие. Обычно он говорил: «Все делается ради церкви. Я одарю их, и Господь проявит благосклонность ко мне». Мне довелось слышать множество других доброжелательных отзывов о деятельности Хродина, но у меня нет возможности все их здесь перечислить. Когда он умер, ему было семьдесят или более.

21. В тот год видели знамения. Произошло и лунное затмение. Неподалеку от Тура, когда переламывали хлеб, струилась кровь. Стены города Суасона рухнули, в Анже случилось землетрясение. Волки сумели пробраться внутрь города Бордо и ели собак, совершенно не опасаясь людей. Видели, как по небу движется яркий свет. Город Базас был сожжен дотла большим пожаром, церкви и приходские дома были разрушены. Правда, как мне рассказали, все священные сосуды удалось спасти.

22. Король Хильперик назначил новых графов в те города, которые отвоевал у своего брата, и велел, чтобы все налоги из этих городов поступали к нему. Мне достоверно известно, что так и сделали. Примерно в то же время Ноннихий, граф Лиможа, арестовал двух человек: обнаружилось, что они доставляли письма, подписанные Хартерием, епископом Перигё, с оскорбительными выпадами в адрес короля. Епископ Перигё писал, что пал с небес в ад, когда его перевели из-под юрисдикции Гунтрамна в царство Хильперика.

Герцог отправил эти письма и людей к королю под особой охраной. Хильперик действовал достаточно осмотрительно: он отправил нескольких своих людей, велев им позвать к себе епископа, стремясь выяснить, верны ли выдвинутые против него обвинения. Когда Хартерий прибыл, король устроил очную ставку с арестованными мужчинами, а затем показал ему письма и спросил, действительно ли тот посылал их, но Хартерий отрицал это. Тогда допросили мужчин, стремясь узнать, кто дал им письма, они сказали, что это был дьякон Фронтин. Затем попросили епископа Хартерия сказать, что тот думает о дьяконе. Он ответил, что Фронтин являлся его непримиримым врагом и что, без всякого сомнения, именно он замыслил столь безнравственный поступок, поскольку часто совершал злонамеренные нападки на него.

После этого ввели Фронтина. Сам король допросил его, и он признал свои обвинения против епископа. «Именно я написал это письмо, – утверждал он. – Но я сделал это, потому что епископ велел мне это сделать».

Епископ возразил и заявил, что дьякон постоянно строит козни, чтобы сместить его с епископства. Движимый состраданием, Хильперик предоставил решить спор Господу. Он прекратил допрашивать их, попросил епископа простить Фронтина и умолял его помолиться за короля. Хартерий с честью вернулся в свою епархию. Спустя два месяца развязавший этот скандал граф Ноннихий умер от удара, не оставив детей, поэтому король раздал его собственность разным людям.

23. Спустя некоторое время у короля Хильперика, до этого похоронившего много сыновей, родился сын[146]. В честь этого события король велел открыть все тюрьмы, освободить всех заключенных и простить все недоимки казне. Позже этому ребенку было суждено стать причиной великого горя.

24. Новым нападкам подвергся епископ Теодор – из-за того, что Гундовальд, заявлявший, что он сын короля Хлотаря, прибыл из Константинополя и высадился в Марселе. Позвольте немного рассказать о нем.

Гундовальд родился в Галлии, где его последовательно обучали всем навыкам. Он носил длинные волосы, распущенные по плечам, как было принято у франкских королей. Его научили читать и писать. Его мать представила сына королю Хильдеберту следующим образом. «Вот твой племянник, – сказала она, – сын короля Хлотаря. Его ненавидит собственный отец, поэтому прими его, он одной с тобой крови».

У короля Хильдеберта не было собственных сыновей, поэтому он принял мальчика и оставил при себе. Когда король Хлотарь услышал об этом, то отправил представителей к своему брату, чтобы те заявили ему: «Отпустите моего мальчика и отправьте его ко мне». Хильдеберт немедленно отправил мальчика к Хлотарю, но, как только тот взглянул на него, так велел коротко остричь ему волосы. «Он не мой сын», – заявил он.

После смерти короля Хлотаря Гундовальда стал опекать король Хариберт. Позже его вытребовал Сигиберт и велел снова отрезать ему волосы, а затем отправил его в город Колония Агриппина, сегодня известный просто как Кельн. Гундовальд сбежал оттуда, отпустил волосы и ушел к Нарсесу, в то время управлявшему Италией.

Там он женился, стал отцом сыновей и затем перебрался в Константинополь. Спустя много лет его пригласил человек, чье имя не станем называть, вернуться в Галлию. Гундовальд пристал в Марселе, где его принял епископ Теодор. Он дал Гундовальду лошадей, и тот отправился, чтобы присоединиться к герцогу Муммолу, который, как я уже рассказывал вам, тогда находился в городе Авиньоне.

За содействие Гундовальду герцог Гунтрамн Бозон арестовал епископа Теодора и бросил в темницу, обвиняя его в том, что он способствовал приходу иностранца в Галлию, намереваясь подчинить Франкское государство правлению императора. Рассказывают, что Теодор смог представить письмо, подписанное вельможами Хильдеберта.[147]

«Я действовал против собственной воли, – утверждал он, – я только подчинялся распоряжению моих господ». Тем не менее его заперли в келье и не разрешали подойти близко к его собственному собору. Однажды ночью, когда он молился нашему Господу, в келье вспыхнул яркий свет, перепугав охранявшего его графа.

И в течение двух часов над его головой сиял огромный сверкающий шар. Когда наступило утро, граф рассказал тем, кто находился вместе с ним, о том, что произошло. Теодора привели к королю Гунтрамну вместе с епископом Епифанием[148], бежавшим от лонгобардов и проживавшим в Марселе, тоже якобы замешанным в том же самом деле. Их допросили перед королем и нашли невиновными.

Тем не менее Гунтрамн велел продолжать содержать их под стражей, где после долгих мучений епископ Епифаний умер. Гундовальд же отправился на остров в Средиземном море, там он и должен был ожидать исхода дела. Герцог Гунтрамн Бозон разделил собственность Гундовальда с одним из герцогов короля Гунтрамна (Муммолом) и затем, как рассказывают, возвратился в Клермон вместе с сокровищами в виде большого количества золотых, серебряных предметов и иных драгоценностей.

25. Все дальнейшее случилось в городе Туре, 31 января на восьмой год правления короля Хильдеберта[149], и этот день оказался воскресеньем. Только начали звонить к заутрене колокола, население поднялось, намереваясь отправиться в церковь. Небо покрылось облаками, собирался дождь. Неожиданно в небе показался огромный огненный шар и пролетел на значительное расстояние в воздухе, освещая все вокруг так ярко, как будто стояла полная луна.

Затем он снова исчез за облаком, и опять наступила темнота. Реки поднялись выше, чем обычно. В районе Парижа реки Сена и Марна так разлились, что между городом и церковью Святого Лаврентия разбивались речные суда.[150]

26. Граф Гунтрамн Бозон отправился в Клермон вместе с сокровищами, о которых я вам рассказывал, и затем нанес визит королю Хильдеберту. Когда же он снова вернулся вместе с женой и дочерьми, король Гунтрамн схватил его и заточил в тюрьму.

«Именно ты пригласил Гундовальда в Галлию, – сказал король, – и именно ты устроил это, когда отправлялся в Константинополь несколько лет тому назад». – «Это ваш военачальник Муммол, – отвечал Гунтрамн Бозон, – принял Гундовальда и оказал ему гостеприимство в Авиньоне. Позвольте мне уйти и поймать Муммола, а затем привезти его к вашему двору. Это очистит меня от обвинений, выдвинутых против меня». – «Ты никуда не отправишься, – ответил король, – пока сначала не выплатишь штраф за то зло, которое ты причинил».

Тут Гунтрамн Бозон понял, что его жизнь находится в опасности. «Вот мой сын, – заявил он. – Возьмите его, и пусть он станет гарантией обещания, что я даю вам, мой король и господин. Если я не приведу к вам Муммола, я потеряю своего младшего сына». Тогда король разрешил ему уйти и оставил у себя мальчика в качестве заложника.

Гунтрамн Бозон собрал людей из Клермона и Веле и направился с ними в Авиньон. На берегу Роны Гунтрамн Бозон и его люди из-за хитрости Муммола загрузились в непригодные для плавания речные суда, не зная об этом. Едва они вышли на середину реки, суда наполнились водой и затонули. Находившиеся на борту оказались в огромной опасности: некоторым удалось спастись вплавь, другие достигли берега, ухватившись за оторванные доски. Третьи, не отличавшиеся твердостью духа, утонули в реке.

Сам же Гунтрамн Бозон благополучно добрался до Авиньона. Когда Муммол вошел в город, он понял, что часть городской черты в стороне от реки Роны защищена плохо, и велел вырыть канал, шедший от основного потока, так чтобы вся окружность города оказалась защищенной руслом реки. Муммол также велел вырыть в этом месте огромные углубления, когда же туда хлынула вода, она закрыла его ловушки.

Когда прибыл Гунтрамн Бозон, Муммол вышел на городские стены и прокричал: «Если он пришел с добрыми намерениями, позвольте ему перейти с одного берега на другой, и сам я двинусь навстречу ему, тогда он и скажет, что у него на уме». Как только они оба заняли позиции и между ними протянулся новый рукав реки, Гунтрамн Бозон ответил ему: «Я приду, если ты не возражаешь, потому что между нами возникли серьезные разногласия, и мы должны их обсудить». – «Хорошо, приходи, – ответил Муммол. – Тебе нечего бояться». В тот момент, когда Гунтрамн Бозон достиг первой ямы, находившейся на дне реки, его товарищ исчез под водой, и больше его никто не видел. Самого Гунтрамна Бозона чуть было не поглотил быстрый поток, но тут один из его людей, находившийся на берегу, протянул свое копье и вытащил его обратно на берег.

После этого Муммол и Гунтрамн Бозон обменялись оскорблениями и отступили. Гунтрамн Бозон осадил Авиньон с помощью войск, присланных королем Гунтрамном, но в этот момент происходившее начало сильно беспокоить короля Хильдеберта. Он впал в ярость, потому что Гунтрамн Бозон осадил город без его разрешения, и он отправил в это место Гундульфа, о котором я вам уже рассказывал[151]. Осаду сняли, и Гундульф забрал Муммола в Клермон. Спустя несколько дней Муммол вернулся в Авиньон.