Глава 41

Вернувшись в свои покои, леди Анна уже немного оправилась от шока, пережитого ею, когда она поняла, что сестра мужа не только удивительно красива, но еще и невероятно богата. Анна чувствовала, что ей придется внести существенные коррективы в свои первоначальные планы. Пока же необходимо было на ком‑нибудь выместить раздражение. На свою беду, именно в эту минуту к леди Анне решил заглянуть ее супруг:

– Дорогая, а я как раз искал тебя.

– Я была у твоей сестры, если, конечно, это твоя сестра. Ибо для женщины, которой за пятьдесят, она смотрится весьма моложаво.

– Верно, – улыбнулся Адам. – Впрочем, что удивляться, если нашему покойному отцу, когда он умер в прошлом году, было восемьдесят, а на вид никто не давал ему больше шестидесяти пяти.

– Но ты‑то выглядишь на свои годы!

– Тут я пошел в мать, а Джан – чистокровная Лесли. Анна решила зайти с другой стороны:

– То‑то я смотрю, что она так безапелляционно захапала себе западную башню!

– Но там ведь никто не живет, – ответил Адам. – Между прочим, слава Богу, что сестра не видела тех покоев, которые ты отвела для нее! О чем ты вообще думала, Анна? Хотела запихнуть Джан в какую‑то конуру рядом с комнатами прислуги размером не больше монашеской кельи и с такой же обстановкой – тюфяком и сундуком! И без камина!

– Но я ведь думала, к нам приедет благообразная старушка, которой потребуются тишина и покой.

– А ты не задумывалась над тем, что ей может также потребоваться и тепло? – язвительно спросил граф. – Стерва ты, Анна! Джанет моя сестра! Только чудом можно объяснить то, что я нашел ее! Отец до конца своей жизни оплакивал ее. Как бы мне хотелось, чтобы он протянул на год дольше и застал ее возвращение на родину! Пойми, она приехала к себе домой и имеет права на все, что здесь есть!

– Это я уже поняла по вашим с ней делам, милорд. Скажи‑ка лучше, как ты мог продать ей часть наследства своего сына? И всего за двести пятьдесят фунтов!

– Золотом, моя алчная женушка.

– Золотом?..

– Да‑с, золотом, – усмехнувшись, подтвердил Адам. – И потом, как я уже сказал, Джанет имеет права на гленкиркскую землю. Как и наш сын, она тоже принадлежит к роду Лесли.

С этими словами он круто развернулся и вышел из комнаты, оставив за спиной пораженную и растерявшуюся графиню.

Впрочем, испытания Анны на тот день еще не окончились. Когда она спустилась к обеду, то обнаружила, что ее красавица родственница находится в центре внимания всех собравшихся. На Джанет было простое глухое платье с длинными рукавами из синего шелка с кремовыми кружевами на воротнике и манжетах. Ее роскошные волосы с пробором посередине были заплетены в три косы, которые были уложены на голове поярусно в виде короны. На шее висела простая золотая цепочка. Джанет сидела на деревянной скамеечке у камина и была окружена Фионой, Джейн и – чему леди Анна весьма удивилась – Агнес, ее дочерью, которая только что вернулась из женского монастыря. Граф, Иан и Чарльз в шотландских юбках стояли рядом.

На мгновение картинка умилила Анну, но она тут же спохватилась и испытала сильнейший приступ ревности. Ни разу еще – с того самого дня, как она впервые появилась в атом доме в качестве новобрачной, – в большом зале не было такого веселья. Никогда еще ее собственная дочь, невестка и даже Фиона не смеялись так открыто и от души, как сейчас, слушая Джанет.

«Господи, да она просто околдовала их!»

Графиня подошла к собравшимся.

– Если вы не сядете за стол, обед остынет, – довольно резко проговорила она.

Анна хмуро наблюдала за тем, как ее сын усадил Джанет по правую руку от отца, где было его место, а сам сел рядом с ней.

Во время обеда Анна по преимуществу отмалчивалась, прислушиваясь к разговору, который велся за столом. Присутствующие забрасывали Джанет вопросами о Востоке, о людях, которые там живут, об их обычаях. «Иноверцы! Грешники! Безбожники! – думала про себя Анна Лесли. – Все они заслуживают того, чтобы гореть в аду. Похотливые, сладострастные звери, которые совращают невинные христианские души. Живут даже с мальчиками». О, Анна была премного наслышана о них! Всех их следует уничтожать, включая и эту невесть откуда объявившуюся родственницу. Чтобы женщина прожила среди некатоликов почти сорок лет и осталась чистой? Рассказывайте!

В течение недели Джанет полностью обустроилась. К большой досаде Анны, она даже разрешила цыганам разбить табор на несколько суток на территории имения, а когда они ушли, Джанет стала обладательницей огромного, полудикого вороного жеребца, на котором взяла обыкновение ежедневно носиться по округе. Да притом с невероятной скоростью. О, это было великолепное животное! Неслыханно, чтобы у женщины был такой конь. Считалось, что представительницам прекрасного пола гораздо больше подходят вялые, безмятежные существа с кличками типа Леди или Принцесса. А отнюдь не исполинский, покрытый потом и пеной вороной жеребец по кличке Смерч. У Селима был конь с такой же кличкой. И когда Джанет увидела у цыган похожего жеребца, она сразу же решила, что он будет принадлежать ей и что она назовет его так же. Она купила его в конце июня. Достаточно было одного взгляда, чтобы влюбиться в этого голенастого, полуобъезженного двухгодка. Она сразу же поняла, что перед ней чистокровный арабский скакун, а через некоторое время уже договорилась о цене со старым цыганом, предводителем табора, которому хотелось отблагодарить ее за то, что она дала его людям провести несколько ночей под небом Гленкирка, несмотря на протесты хозяйки леди Анны.

– Ваше величество, спасибо тебе за ночлег и за корм нашим лошадям, – проговорил он, опустившись на колени.

Изумленная таким обращением, Джанет приказала ему подняться с земли:

– Я не королева, цыган.

Он взглянул на нее своими удивительно чистыми, бездонными глазами:

– Тебе не следовало покидать его, моя госпожа. Он и так будет велик, но, если бы ты осталась, он достиг бы еще больших высот. С минуту она от потрясения не могла произнести ни слова.

– Я вижу то, что не видят другие, моя госпожа. Тут уж ничего не поделаешь.

Она кивнула и, почувствовав, что дар речи вернулся к ней, сказала:

– Приведи коня завтра на конюшню. Я заплачу тебе. Золотом. Но не вздумай подменить жеребца! Старик усмехнулся:

– Чтобы меня потом разыскивали по всему свету? Она рассмеялась:

– По‑моему, ты видишь много лишнего, цыган.

– Я вижу истину. Она отвернулась и ушла.

– Да пребудет с тобой Аллах! – крикнул вдогонку старик.

– И с тобой тоже, – не поворачиваясь, тихо ответила Джанет.

Отправляясь на прогулки верхом, Джанет неизменно брала с собой незаконнорожденного отпрыска Адама Хью Мора, который занимался выездкой Смерча.

Леди же Анна, напротив, почти всегда избегала встречаться с Рыжим Хью. Несмотря на то что он был единственным побочным ребенком Адама и родился еще до того, как леди Анна приехала в Гленкирк в качестве жены графа, она терпеть не могла Хью и его мать Джинни.

Родня Джинни жила и работала на землях Лесли так давно, что сейчас уже никто и не мог припомнить, когда это началось. Самой Джинни было шестнадцать лет, и она работала молочницей, когда на нее положил глаз Адам. Девушка потеряла невинность в двенадцатилетнем возрасте, но не была блудницей. Поэтому, когда она сказала Адаму, что ждет от него ребенка, пятнадцатилетний подросток знал, что она не лжет ему. Сын родился на день Святого Михаила, и всем сразу стало ясно, что он действительно от Адама. У него были отцовский нос, рот, родинка на ягодице и наконец рыжие волосы – фамильная метка всех Лесли. Благородная родня признала его за своего. На крестинах сам Патрик Лесли держал малыша на руках, а Адам выступал в роли крестного отца. Джинни переехала в небольшой собственный флигель, и ей была назначена ежегодная рента.

Она тихо и мирно растила ребенка, и довольно часто к ним заглядывал Адам. Время от времени молодой граф искал приюта в объятиях Джинни, ибо его собственная жена была холодной и чопорной девушкой. Однако Джинни теперь была осторожна и позаботилась о том, чтобы больше детей не было.

Хью было восемь лет, когда графиня впервые узнала о его существовании. Будучи беременной своим вторым ребенком и оплакивая смерть первенца Дональда, она несколько раз, выходя из церкви, натыкалась на рыжего мальчишку. Как‑то она обнаружила на детской могилке своего сына пучок полевых цветов. Леди Анна была немало тронута этим. А когда подношения стали регулярными, она наконец остановила мальчика:

– Это ты кладешь цветы на могилу лорда Дональда?

– Да, мадам, – ответил тот.

– Зачем?

Рыжий Хью, никогда до этого не видевший в глаза графиню Гленхмркскую, невинно ответил:

– Он был моим братом. Потрясенная Анна спросила:

– А кто твоя мать?

– Джинни Мор, – ответил мальчик. – У нас в долине собственный домик.

– А отец? – Голос Анны предательски дрогнул.

– Лорд Адам, мам.

– А тебе известно, кто я?

– Нет, мэм.

– Я жена лорда Адама! – резко возвысив голос, произнесла она. – И я запрещаю тебе отныне бывать здесь! Мои дети не могут иметь ничего общего с выродками деревенской шлюхи! Вон отсюда!

Чтоб я тебя здесь больше не видела!

Мальчик убежал, а спустя несколько дней к Анне зашел поговорить ее свекор.

– Лесли никогда не отрекались от своей родни, – спокойно проговорил он. – Ты замужем за моим сыном вот уже шесть лет, и до сих пор он ни разу не попрекал тебя так, как другие мужья попрекают своих жен их прошлыми увлечениями И я не думаю, что он когда‑нибудь сделает это, если, конечно, ты не станешь испытывать его терпение. Ты его жена, мать моих наследников. Все в твоих руках.

Этого выговора было достаточно. Больше они не говорили об этом ни с Адамом, ни с его отцом. А однажды, навещая в долине с благотворительной целью одну больную старуху, Анна обратила внимание на то, что на нее смотрит какая‑то высокая, ширококостная женщина с темными волосами.

– Кто это? – тихо спросила она свою служанку Ганну. Та, нерешительно помявшись, ответила:

– Джинни Мор.

Странно, но графиня вздохнула с облегчением. Она‑то представляла себе пышнотелую деревенскую красавицу и никак не думала, что Джинни окажется такой непривлекательной. Ее внешность успокоила Анну.

Она не сомневалась, что Джанет приблизила к себе Рыжего Хью и назначила его начальником своей охраны исключительно для того, чтобы насолить ей, Анне. Сама же Джанет уже знала о том, что Анна не терпит Хью, но выбрала она его по другой причине. Просто лучше, когда тебя охраняет родственник. К тому же Джанет понравился этот обаятельный голубоглазый здоровяк: он был предан и вдобавок оказывал явные знаки внимания дочери Мариан Рут.

Следующие несколько месяцев Джанет пристально следила за возведением Шиэна, своего нового поместья. Шиэн в переводе с гэльского означает «холм фей». Джанет дала дому такое название, потому что в народе считалось, что в давние времена этот небольшой остров был населен феями.

Остров находился примерно в четверти мили от берега озера и соединялся с ним хорошим крепким мостом. Замок, выстроенный на узкой части острова, с трех сторон был окружен водой. Оставшаяся территория была отдана под сад, и там же было устроено два небольших пастбища для лошадей, овец и коров. Вдобавок весь остров был обнесен каменной стеной со сторожевыми башнями через равные промежутки.

– Господи, какие затраты! – простонала как‑то леди Анна. – Можно подумать, ты решила выдержать на своем острове вражескую осаду!

Джанет почувствовала, как в ней начинает закипать злость, и она знала, что мягкий ответ досадит Анне больше нежели резкий. поэтому сказала покорно:

– Я старая одинокая женщина. Легкая добыча для разбойников, которых много нынче в наших местах. Или может быть, ты хочешь, чтобы я осталась с тобой и с Адамом? – Она не удержалась от смеха, взглянув на Анну. – Ладно, Анна, будь честной хоть раз. Ты ждешь не дождешься, когда я от вас съеду.

– Ты так тратишь свое золото, как будто у тебя кошелек без дна.

– Он действительно без дна.

– Подумай хоть о сыне.

– О сыне?

– Что ты оставишь ему, если вложишь все деньги в этот Шиэн?

– Чарльз унаследует поместье, а деньги останутся, не беспокойся.

– Ты говоришь как будто какая‑нибудь королева.

– Я и есть королева, – ответила Джанет, и на мгновение тень печали опустилась на ее лицо. Впрочем, леди Анна ничего не заметила.

– Да ты просто сумасшедшая! – фыркнула она.

– В таком случае тебе незачем больше тратить на меня свое драгоценное время, – ответила Джанет и, повернувшись, вышла из комнаты.

«Не понимаю, что Адам нашел в этой женщине, – думала она; – О Боже, если в ближайшее время не закончится строительство Шиэна, клянусь, я убью ее!»

Запахнувшись плащом, она отправилась на конюшни:

– Горди! Седлай Смерча!

Грум со всех ног бросился выполнять приказание, и через пару минут Джанет верхом на огромном вороном жеребце и в сопровождении Рыжего Хью галопом унеслась прочь. Ветер рвал капюшон ее плаща, но тот был крепко подвязан под подбородком. Серое небо усилило мрачное расположение духа. Через некоторое время Джанет повернула коня в сторону Шиэна. Топот копыт заглушался влажной пожухлой листвой. Когда впереди показались холмы, возвышавшиеся над озером, она поехала медленнее.

– Спокойно, мальчик, – проговорила она, похлопав жеребца по крутой шее.

Они взобрались на вершину холма на берегу озера. Отсюда открывался великолепный вид на ее владения. О, как ей хотелось поскорее переселиться в свой собственный дом! Шиэн будет закончен перед Рождеством. Чарльзу, Фионе и их детям тоже на ДО переехать туда. Джанет на днях намеревалась поговорить на эту тему с сыном. Раз Шиэн все равно перейдет к нему, есть смысл переселиться туда уже сейчас.

Не будь небольшого дома на Хай‑стрит в Эдинбурге, который родители Фионы оставили в наследство своей дочери, они с Чарльзом не имели бы ничего своего и полностью зависели бы от хозяев Гленкирка. Вместе с тем Джанет было известно, что ни Чарльз, ни Фиона не хотели жить в Эдинбурге. Памятуя об этом, она распорядилась выстроить в Шиэне отдельное просторное крыло для семьи сына. И если Чарльз примет ее предложение, городской особняк можно будет сдавать за хорошие деньги.

Смерч стал уже закусывать удила, и Джанет пустила его легким галопом с холма к берегу озера. Они проскакали по мосту на остров, где Рыжий Хью помог ей спешиться.

– Вы что‑то сама не своя. Впрочем, ничего не говорите, ибо нетрудно догадаться, с кем вы сегодня пообщались.

– Боже мой! – взорвалась до сих пор державшая себя в руках Джанет. – Эта женщина выведет из терпения и святого! Только и знает что читать нотации! Сегодня она заявила, что я, видите ли, трачу слишком много на Шиэн. Но разве это ее дело? Разве это ее деньги? Нет! Нет! Нет! – Она перевела дух и добавила:

– Стерва!

Рыжий Хью расхохотался.

– Вот‑вот, – протяжно проговорил он. – Я и сам сколько раз бывал в вашей шкуре. Отец часто навещал нас с матерью, но порой пребывал в таком бешенстве, что я прятался и ждал, пока мать не успокоит его.

– А чем она его успокаивала?

– Тем же самым, очевидно, чем вы успокаивали своего супруга, когда он бывал не в духе, – усмехнувшись, ответил Хью.

– Ах ты, негодник! – Она шлепнула его по руке. – Ну пошли, племянник. Если я всерьез надумала въехать сюда еще до Рождества, надо узнать, как тут идут дела. Найди мне старшину строителей.

Пока он ходил по ее поручению, Джанет поднялась на второй этаж дома, выстроенного в форме буквы «Н». Остановившись в галерее, соединявшей два крыла, она удовлетворенно поцокала языком.

Солнце выкатилось в зенит, и золотистые лучи его проникали в окна, устроенные так, что среди них не было ни одной пары, которая смотрела бы друг на друга. Это были высокие арочные окна, между которыми позже планировалось повесить гобелены и картины. В каждом из четырех углов галереи Джанет распорядилась устроить камины, а рядом поставить скамьи. Приятно будет посидеть в тепле.

Здесь‑то Хью и нашел ее. Поговорив несколько минут со старшиной рабочих, строивших замок, и удовлетворившись его докладом, Джанет вернулась к лошадям. На обратном пути она заметила Хью:

– Надеюсь, мне удастся позлить сегодня вечером Анну – надену новое платье из зеленого бархата.

– Насколько мне известно, у него глубокий вырез на груди, согласно последней моде.

– Очень глубокий. Я вижу, ты говорил с Рут.

– Мне нравится с ней иной раз поболтать.

– Учти: дальше разговоров заходить не смей, если только не надумаешь жениться. Мариан моя подруга, а не только служанка. А Рут мне как родная дочь. Я никому не позволю соблазнить ее и потом бросить.

– Да, миледи, – усмехнулся Хью.

– Ах ты, самодовольная обезьяна! – воскликнула со смехом Джанет. – Я серьезно говорю! А теперь давай наперегонки. Что твой Громовержец может противопоставить моему Смерчу, ну‑ка!

Обе лошади сорвались с места и устремились вперед. Ни Джанет, ни Хью не заметили одинокого всадника, застывшего на вершине холма над озером. За последние несколько недель он уже не раз бывал здесь, но Джанет и ее племянник чувствовали себя в этих местах полными хозяевами. Им даже не приходило в голову, что их покой может нарушить чужак.

– Мне кажется, – обратился всадник к своей лошади, – Пришла пора нанести визит в замок Гленкирк. Это был хозяин соседнего Грейхевена.

Date: 2015-12-13; view: 285; Нарушение авторских прав