Важнейшее из искусств

Сергей Юрьевич Волков

Важнейшее из искусств

Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=605385

«Миры Стругацких. Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств»: Азбука; СПб; 2009

ISBN 978‑5‑699‑20837‑1

Аннотация

Институт Экспериментальной Истории пытается спасти первого арканарского изобретателя кино…

Рассказ «Важнейшее из искусств» вошел в сборник «Миры Стругацких. Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств»

Сергей Волков

Важнейшее из искусств

Они не успели. Дребезжащая колымага уже вкатилась в ворота и сытые стражники ухватились за дубовые створки, когда гонец с кожаным мешочком, полным золотых монет, показался на раскисшей от дождей дороге. Он спешил, нахлестывая пегого жеребца, но черные воротины захлопнулись и хрипло взвыли трубы, извещая весь Арканар о прибытии в Веселую Башню очередного несчастного.

Бурд Кривые зубы смотрел на железные крючья, разложенные на грязном столе. Крючья покрывала бурая запекшаяся гадость. Впрочем, гадость здесь была повсюду. Она сочилась по бугристому камню стен, витала в воздухе, чадила дымом факелов, плескалась в глазах угрюмых заплечников, стоявших у стены.

– Мы выдавим тебе глаза и зашьем в уши, – произнес монах жирным ртом. Тихий голос расползся по дознавательному покою. Небритый подбородок монаха сально отблескивал, толстые пальцы шевелись, перебирая четки из кошачьих позвонков.

Нужно было думать и отвечать. Очень хорошо думать и очень быстро отвечать, но страх сдавил Бурду горло. Перед глазами так некстати возникла знакомая долина, зеленый холм с купами деревьев на склоне и темный зев пещеры Хилых ростков.

Монах усмехнулся.

– Два мешка гороха, – скучным голосом сказал он и поднялся. Четки сухо загремели, высокий заплечник осклабился, провел ладонью по кожаному фартуку. Бурд закрыл глаза. «Два мешка гороха – это ничего, подумал он, – Это терпимо. Главное, что у меня будет немного времени, чтобы собраться с мыслями. Немного – пока не начнется второй мешок и я не перестану чувствовать спину – но будет».

Координатор Базы Симон Раух, большой человек с грустными глазами, шумно сопел и молчал. Глеб неловко переминался с ноги на ногу. Раух слыл в Институте добряком и сейчас совершенно искренне расстраивался.

– Мы упустили шанса выкупить Бурда у стражников, – Глеб вздохнул. – Проклятая распутица…

– Да, да… – Раух поднялся, повернулся спиной к экрану и оперся спиной о стойку с аппаратурой. – Проклятая распутица. Какие еще есть возможности?

– Антон далеко, на побережье. Других людей в Арканаре сейчас нет. Усыпляющий газ…

– Не пойдет, – покачал лохматой головой Раух. – Слишком очевидное вмешательство. Вы изучали личность Бурда – сколько он продержится?

– Не долго. Ночь. Может быть, две ночи. – Глеб снова вздохнул.

– Казнь будет публичной?

– Да.

– Тогда еще есть шанс. Готовьте операцию. Группу возглавите лично вы.

Глеб повернулся на каблуках и с прямой спиной вышел из центрального отсека Базы.

Крысы внизу сидели и ждали, поблескивая в темноте красными глазками. Бурд сощурился. Ему показалось, что он летит над ночной землей и видит внизу огоньки родной деревни. Недоедки, совсем недавно переименованная в Райские кущи, лежала в глубокой долине, окруженной холмами. Там, на склоне одного из них, много лет назад он нашел вход в пещеру. За столетия вода и ветер нанесли в каменную дыру клин земли, на котором проросла трава. Однако света ей не хватало, и побеги стояли бледные, как в погребе. Бурд назвал пещеру Хилыми ростками. День за днем он убегал из покосившейся родительской хижины и со смоляным фитилем изучал темную нору. Вечерние побои отца и слезы матери казались малой бедой в сравнении с волнующим чувство обладания таким богатством, как собственная пещера. Это был новый мир, принадлежащий только ему.